Вещное право

Кроме того, перечень ограниченных вещных прав содержится не только в Гражданском кодексе (ст. 216), но также в Земельном и в Жилищном кодексах и во вводных законах к ним, причем далеко не всегда те или иные имущественные права прямо квалифицированы в этих специальных кодифицированных актах в качестве вещных. Это свидетельствует о юридической неряшливости отечественного законодателя, в силу которой иногда возникают несоответствия между нормами отдельных законодательных актов.

Вместе с тем в действующем российском законодательстве перечень ограниченных вещных прав в целом все равно остается прямо предусмотренным только федеральными законами (хотя и не единственной нормой какого-либо одного из них), причем эти последние нигде не предусматривают возможности создания «иных вещных прав». По справедливому замечанию А. Ваке, со времен римского права допускается существование «непоименованных» («безымянных») контрактов, но невозможно появление «непоименованных вещных прав»[94]. Поэтому принцип numerus clausus вещных прав следует признать действующим и в отечественном гражданском праве.

Все ограниченные вещные права в свою очередь традиционно разделяются на три группы:

1) права пользования чужими вещами (Nutzungsrechte), классическим и наиболее распространенным примером которых являются сервитуты;

2) права на приобретение чужой вещи (Erwerbsrechte), к которым, в частности, относят преимущественное право покупки;

3) права на получение известной ценности за счет чужой вещи (Verwertungsrechte), например, залоговое право и «вещные обременения»[95].

Две последние группы теперь нередко объединяют в общую группу, чаще именуемую обеспечительными правами (Sicherungsrechte)[96].

В российском гражданском праве как перечень ограниченных вещных прав, так и их систематизация пока во многом не совпадают с традиционными, классическими воззрениями. Из трех названных групп ограниченных вещных прав отечественному правопорядку пока бесспорно известна лишь первая. Поэтому систематизация таких прав пока может проводиться только внутри этой группы и по иным, нежели классические, принципам. Ее основным критерием становится не содержание, а объекты вещных прав. Ведь именно по этому признаку обособляются права хозяйственного ведения и оперативного управления, которые могут иметь объектом имущество, находящееся главным образом в публичной собственности, но только не в виде земельных участков, а в основном в виде имущественных комплексов – предприятий и учреждений. Напротив, права пожизненного наследуемого владения и постоянного бессрочного пользования могут иметь объектом только земельные участки, притом находящиеся в государственной (публичной) собственности. Некоторые вещные права могут существовать только в отношении жилых помещений. Что касается права залога, то его основная особенность с этой точки зрения заключается в том, что его объектом могут стать не только недвижимые, но и движимые вещи и даже имущественные права, что исключается для других ограниченных вещных прав.

В результате по указанному основанию можно выделить ограниченные вещные права:

1) по использованию чужих земельных участков (главным образом находящихся в публичной, а не в частной собственности);

2) по использованию чужих жилых помещений;

3) права на хозяйствование с имущественным комплексом собственника (хозяйственное ведение и оперативное управление);

4) «обеспечительные права» – залог и удержание, вещная природа которых обычно оспаривается[97];

5) преимущественное «право приобретения» (покупки) недвижимой вещи (или доли в праве собственности на нее).

2. Юридическая природа владения

Особого рассмотрения заслуживают предложения о признании в российском гражданском праве самостоятельного вещного права владения[98]. Как известно, в римском праве гражданско-правовой защите подлежало всякое, в том числе и фактическое (беститульное) владение вещью (possessio). Однако владение предполагало не только фактическое господство над вещью, но и субъективный элемент – отношение владельца к вещи как к своей (animus possessions) или намерение присвоить ее. С этой позиции оно противопоставлялось «держанию» (detentio), при котором такое намерение отсутствовало даже при наличии титула (например, у владельца вещи по договору с ее собственником), а «держатели» (арендаторы, хранители, залогодержатели и т. д.) не пользовались владельческой защитой.

В германском праве римское различие владения и держания было устранено (во многом благодаря идеям Р. фон Иеринга), а для защиты всех владельцев была введена сложная система различных видов владения. Здесь различается «владение вещью как собственной» (Eigenbesitz в соответствии с § 872 BGB), которое осуществляет либо ее собственник, либо фактический (незаконный) владелец, и «владение чужой вещью» (Fremdbesitz), субъект которого либо имеет на нее юридический титул (арендатор, хранитель, залогодержатель и т. д.), либо осуществляет фактическое владение ею с ведома и по указаниям собственника, например, в процессе ведения домашнего хозяйства или предпринимательской деятельности в качестве слуги, приказчика, поверенного, управляющего и т. п. (§ 855 BGB называет такое лицо «владеющим слугой» – Besitzdiener, а его владение в доктрине нередко именуется «обслуживающим владением» – dienende Besitz, Dienerbesitzjschäft). Титульное владение чужой вещью считается также «опосредованным владением» (mittelbarer Besitz в соответствии с § 868 BGB), тогда как владение собственной вещью и «обсуживающее владение» – «непосредственным владением» (unmittelbarer Besitz). При «опосредованном владении» появляется возможность «двойного владения» одной и той же вещью (осуществляемого одновременно несколькими лицами).

Этому подходу следует ШГК, который в ч. 2 ст. 920 говорит о «самостоятельном владении» собственника своей вещью и «несамостоятельном владении» (unselbstandiger Besitz) этой же вещью другими лицами, а также некоторые современные кодификации, прежде всего ГК Нидерландов, закрепивший в ст. 107 книги третьей прямое и непрямое (опосредованное) владение. Прямое и косвенное владение различается в ч. 2 ст. 33 Закона Эстонии о вещном праве 1993 г. (считающегося составной частью ГК Эстонии, готовившегося при активном участии германских консультантов). Не без германского влияния ст. 879 проекта Гражданского уложения Российской империи также предлагала различать «самостоятельное» и «производное» владение; законодательное закрепление «двойного владения» вещью встретило одобрительное отношение в тогдашней литературе[99].

Поскольку фактическое владение, по меткому выражению Г. Дернбурга, «время возводит в право» (с помощью приобретательной давности), т. е. придает ему юридическое значение, еще в германской пандектистике XIX в. возникла дискуссия о том, каково юридическое значение фактического владения: является оно фактом или правом?[100]Ф.К. фон Савиньи, Г. Дернбург, Б. Виндшайд и их последователи, взгляды которых были и остаются господствовавшими, рассматривали владение как сугубо фактическую власть лица над вещью, фактическое отношение, однако подлежащее правовой защите от самоуправных посягательств. Р. фон Иеринг и его сторонники придавали владению юридическое значение, считая, что его защита в большинстве случаев есть защита права собственности, а владение представляет собой не просто фактическое отношение, а юридический факт, либо даже некое защищаемое законом право или его подобие. С их точки зрения владение и право собственности находятся в тесной взаимосвязи, поскольку владение и владельческая защита в значительной мере существуют для собственности, которая «стоит за владением». Поэтому Р. фон Иеринг характеризовал владение как «фактическую сторону собственности» (Tatsachlichkeit des Eigentums), защитой которой собственник может заранее защитить свое право «уже против первых попыток нападения».

Эти подходы отразились в гражданском законодательстве, которое хотя и обособляет владение в качестве самостоятельного гражданско-правового института, но одновременно признает его лишь «фактической властью над вещью» (абз. 1 § 854 BGB; п. 1 ст. 919 ГК Швейцарии; ст. 1140, 1141 ГК Италии). В современной германской литературе господствующим является взгляд на владение как на чисто фактическое господство лица над вещью. Как таковое оно не представляет собой ни особого субъективного (вещного) права, ни правоотношения (что вполне соответствует правилу абз. 1 § 854 BGB), хотя и обеспечивает своему субъекту – фактическому владельцу – некоторое правовое положение, будучи предпосылкой приобретения различных вещных прав, прежде всего права собственности.

В дореволюционной отечественной доктрине владение «как регулируемый правом факт» либо вообще не признавалось особым вещным правом[101], либо рассматривалось как «незначительное» по силе субъективное право «с довольно скудным содержанием»: возможность владения, уступающая в случае спора обладателю любого юридического титула на вещь[102]. Имела место и позиция, признававшая юридический характер владения, противопоставлявшегося «держанию» как не имеющему владельческой защиты[103].

В советское время эта проблема отпала, поскольку вещи, находившиеся в фактическом (беститульном) владении, приравнивались к бесхозяйным и в этом качестве должны были поступать в государственную собственность. Осторожные попытки восстановления владельческой защиты в постсоветский период были предприняты сначала в Основах гражданского законодательства 1991 г. (абз. 2 п. 3 ст. 50), а затем в п. 2 ст. 234 ГК РФ. Они были связаны с необходимостью восстановления института приобретательной давности (впервые закрепленным в п. 3 ст. 7 Закона «О собственности в РСФСР») и ограничивались добросовестным владением (до сих пор являющимся обязательным условием применения приобретательной давности). Тем не менее это обстоятельство позволяет говорить о принципиальном признании в современном российском гражданском праве защиты самого факта владения вещью, хотя и далеко не во всех случаях. Вместе с тем нет никаких оснований для отнесения фактического владения к ограниченным вещным правам[104].

Таким образом, в российском гражданском праве владение представляет собой либо фактическое отношение, либо элемент (правомочие) других (обязательственных или вещных) прав, но не особое, самостоятельное вещное право, что само по себе не препятствует его гражданско-правовой защите (посессорной – в первом случае и петиторной – во втором). Вместе с тем отсутствие в действующем ГК (в отличие от подавляющего большинства других европейских кодификаций гражданского права) специальных норм о владении и владельческой защите следует признать его серьезным недостатком. Хотя владение и является фактом, а не правом, оно имеет известное юридическое значение и должно иметь гражданско-правовую, причем «посессорную», защиту (не зависящую от добросовестности владельца) для того, чтобы выполнять свое основное назначение – осуществлять борьбу с насильственными, самоуправными действиями и создавать эффективные препятствия для захвата чужого имущества[105]

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Шершеневич Г.Ф. Наука гражданского права в России. М.: Статут, 2003. С. 159.

2

Очередные «порции» таких кардинальных изменений в ЗК РФ были приняты Федеральным законом от 21 июля 2014 г. № 217-ФЗ (СЗ РФ. 2014. № 30 (ч. I). Ст. 4218), т. е. спустя более двух лет после принятия Госдумой РФ в первом чтении законопроекта о новой редакции ГК РФ, что ясно показывает пренебрежительное отношение отечественного законодателя к предполагаемой реформе вещного права.

3

Белов В.А. Очерки вещного права: Научно-полемические заметки: Учеб, пособие для бакалавриата и магистратуры. М.: Юрайт, 2015. С. 8—12.

4

Суханов Е.А. Лекции о праве собственности. М.: Юрид. лит., 1991; Он же. Российский закон о собственности: Научно-практический комментарий. М.: БЕК, 1993.

5

Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М.: Статут, 1998. С. 192.

6

Там же. С. 207.

7

Лат. Institutiones (ок. 160 г. н. э.) – «Наставления», или «Начала науки» Гая формально делились на четыре книги, но фактически состояли из трех основных разделов, посвященных соответственно лицам, вещам и искам (в их третьей книге говорилось о наследовании и о некоторых обязательствах как основаниях возникновения права собственности на вещи); впоследствии они стали частью кодификации Юстиниана (см.: Памятники римского права: Законы XII таблиц. Институции Гая. Дигесты Юстиниана. М.: Зерцало, 1997).

8

Георг Арнольд Хайсе (Georg Arnold Heise, 1778–1851) был профессором университета им. Карла Рупрехта в Гейдельберге. В данном случае речь идет о его знаменитой работе «Основы системы общего гражданского права для нужд лекций по пандектистике» (Гейдельберг, 1807) (Grundriss eines Systems des gemeinen Civilrechts zum Behufvon Pandecten-Vorlesungen, Heidelberg, 1807), в которой им была предложена новая (в сравнении с институционной) система гражданского (частного) права, основанная на выделении из вещного права обязательственного и наследственного права и обособлении Общей части гражданского (частного) права; это и стало основными чертами классической пандектной системы.

9

Муромцев С.Л. Очерки общей теории гражданского права // Муромцев С.А. Избранные труды по римскому и гражданскому праву. М.: Статут, 2004. С. 240.

10

Там же. С. 222.

11

Гримм Д. Проблема вещных и личных прав в древнеримском праве // Вестник гражданского права. 2007. № 3. С. 189.

12

Муромцев С.А. Гражданское право Древнего Рима. М., 2003. С. 149.

13

Ср., например: Вещные права на землю в избранных фрагментах из Дигест Юстиниана / Пер. с лат.; Отв. ред. Л.Л. Кофанов. М., 2006. С. 65, 118, 280.

14

См.: Институции Юстиниана / Пер. с лат.; Под ред. Л.Л. Кофанова, В.А. Томсинова. М., 1998. С. 319; Дигесты Юстиниана T. VI. Полутом 2 / Пер. с лат.; Отв. ред. Л.Л. Кофанов. М., 2005. С. 535, 547, 549, 555; Новицкий И.Б. Основы римского гражданского права: Учебник для вузов. Лекции. М., 2000. С. 72.

15

См., например: Венедиктов Л.В. Государственная социалистическая собственность. М.; Л.: Изд. АН СССР, 1948. С. 103–107.

16

Покровский И.Л. Основные проблемы гражданского права. С. 209.

17

Необоснованными поэтому являются утверждения отдельных современных исследователей о том, что феодализм был временем «расцвета ограниченных вещных прав», якобы складывавшихся в «целую систему ограниченных (ленных) прав» (см., например: Щенникова Л.B. Вещное право: Учеб, пособие. Пермь, 2001. С. 39).

18

Anton Friedrich Justus Thihaut (1772–1840), профессор университета им. Карла Рупрехта в Гейдельберге, представил первое систематизированное изложение пандектного права в вышедшем в самом начале ХГХ в. учебнике «Система пандектного права» (System des Pandektenrechts, Jena, 1803, последнее, восьмое издание – System des Pandektenrechts. 8, verbesserte Aufl. 2 Bande. Jena, 1834). По содержанию его научное творчество принято относить к XVIII, а не к XIX в., в котором господствовали учебники пандектного права Г.Ф. Пухты и Р. фон Иеринга.

19

В отечественной литературе взгляды Тибо тщательно проанализировал А.В. Венедиктов (Венедиктов А.В. Избранные труды по гражданскому праву: В 2 т. T. 2: Государственная социалистическая собственность. М.: Статут, 2004. С. 117–119).

20

На этот «правильный путь» обращалось внимание еще в русской дореволюционной литературе (см.: Синайский В.И. Русское гражданское право. М.: Статут, 2002. С. 243–244).

21

См.: Baur Е, BaurJ.F., StmnerR. Sachenrecht. 17. Aufl. München, 1999. S. 25.

22

«Ownership is the greatest right or bundle of rights that can exist in relation to property» (Bell Л.P. Modern Law of Personal Property in England and Ireland. London, 1989. P. 66); «Ownership is the greatest possible interest in a thing which a mature system of law recognizes» (HonoreA.M. Ownership // Oxford Essays in Jurisprudence. Oxford, 1961. P. 108).

23

В известном деле National Provincial Bank v. Ainsworth (1965 г.) английский судья лорд Уилберфорс указал, что property right or interest «identifiable by third parties, capable in its nature of assumption by third parties, and have some degree of permanence or stability» (цит. no: Quitmann K. Eigentums- und Besitzschutz im deutschen und englischen Recht. Rechtsvergleichende Analyse des Spannungsverhaltnisses zwischen Eigentum und Besitz. Schriftenzum Internationalen Recht. Bd. 188. Berlin, 2011. S. 68).

24

«… The English law of ownership and possession unlike that of Roman Law, is not a system of identifying absolute entitlement, but of priority of entitlement» (Bridge M. G. Personal Property Law. 3 ed. London, 2002. P. 28–29).

25

Траст представляет собой особый институт «права справедливости», который в своих основных аспектах сопоставим с континентальным правом собственности, в связи

с чем он подробнее освещается при рассмотрении права собственности, в п. 2 § 2 гл. 4 настоящей работы.

26

См., например: Reimann М. Einfuhrung in das US-amerikanische Privatrecht. 2. AufL Munchen, 2004. S. 138–145.

27

Безбах С.В. Регистрация вещных прав на недвижимое имущество в Англии и США: Автореф. дис…. канд. наук. М., 2004. С. 6, 11.

28

Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Первая часть: Вотчинные права. М., 2002. С. 130. Вотчиной считалось имущество («имение»), приобретенное от предков (представителей рода) по наследству (но при отсутствии завещания) и дававшее относительно широкое право владения им, тогда как поместьем считалось имущество, полученное от государства за службу на более ограниченном праве.

29

См. особенно: Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. Ростов-н/Д, 1995. С. 557, 560.

30

Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Первая часть: Вотчинные права. С.193.

31

Здесь и далее ссылки на статьи указанного проекта приводятся по: Кодификация российского гражданского права: Свод законов гражданских Российской Империи, проект Гражданского уложения Российской Империи, Гражданский кодекс РСФСР 1922 года, Гражданский кодекс РСФСР 1964 года. Екатеринбург, 2003, где приведен последний текст этого проекта по изданию 1910 г.

32

Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Первая часть: Вотчинные права. С. 189, 192.

33

Там же. С. 195.

34

Синайский В.И. Русское гражданское право. С. 243.

35

Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Первая часть: Вотчинные права. С. 192. Характеризуя вещную природу залога, он писал, что, например, при залоге земли залогодержатель получает вещное право, ибо «сколько бы владелец этой земли ни наделал еще долгов, при удовлетворении их я иду впереди перед всеми кредиторами… Никто из них не имеет права войти в состязание со мной, и покуда я не буду вполне удовлетворен, никто не может иметь ни малейшего участия в ценности земли. Напротив, когда обязанным в отношении меня состоит только лицо моего должника, он может выдавать, сколько ему угодно, еще обязательств и, хотя бы все они были выданы гораздо позже моего, по времени я не имею никакого перед ними преимущества и, при удовлетворении, должен войти с ними в состязание» (Там же. С. 188–189).

36

См.: Новицкий И.Б. История советского гражданского права. М.: Госюриздат, 1957. С. 33–34.

37

Там же. С. 34–35.

38

Лсшазий С.И. Основные вопросы теории социалистического гражданского права. М.: Статут, 2008. С. 611.

39

Иоффе О.С. Советское гражданское право. М.: Юрид. лит., 1967. С. 39.

40

Ср.: Венедиктов Л.В. Государственная социалистическая собственность. С. 322 и сл.; Иоффе О.С., Толстой Ю.К. Новый Гражданский кодекс РСФСР. Л.: Изд-во ЛГУ, 1965. С. 100–101.

41

Карасе Л.В. Право государственной социалистической собственности. М.: Госюриздат, 1954. С. 184. На это обстоятельство обращал внимание В.А. Дозорцев, уже в новых условиях последовательно протестовавший против объявления прав хозяйственного ведения и оперативного управления разновидностями вещных прав (Дозорцев В.А. Принципиальные черты права собственности в Гражданском кодексе // Гражданский кодекс России. Проблемы. Теория. Практика: Сборник статей памяти С.А. Хохлова / Отв. ред. A.Л. Маковский. М., 1998. С. 242 и сл.).

42

Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве // Красавчиков О.А. Категории науки гражданского права. Избранные труды: В 2 т. T. 2. М.: Статут, 2005. С. 234.

43

Если в отдельных работах, подготовленных до этого времени (на базе ГК 1922 г.), он иногда проскальзывал, хотя и без всяких пояснений (см., например: Генкин Д.М. Право собственности в СССР. М.: Госюриздат, 1961. С. 29, 36, 47), то в других трудах он стал подвергаться резкой критике как понятие, «лишенное общественного содержания» и «отрицающее социальную сущность права» (см., например: Иоффе О.С. Правоотношение по советскому гражданскому праву // Иоффе О. С. Избранные труды по гражданскому праву. М.: Статут, 2000. С. 606–607 и ел.).

44

Гражданское право: Учебник. T. 1 / Под ред. Л.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. 6-е изд. М., 2002. С. 402.

45

Концепция развития гражданского законодательства о недвижимом имуществе / Под общ. ред. В.В. Витрянского, О.М. Козырь, Л.Л. Маковской. М., 2004. С. 7. Подробнее о противоречивом подходе российского законодательства к этой проблематике см.: Козырь О.М., Маковская Л.Л. «Единая судьба» земельного участка и расположенных на нем иных объектов недвижимого имущества (реальность и перспективы) // Вестник ВАС РФ. 2003. № 2. С. 96–100 и ел.

46

См.: Концепция развития гражданского законодательства о недвижимом имуществе. С. 29–32.

47

Ср. п. 9 и 9.1 ст. 3 Федерального закона от 25 октября 2001 г. № 137-ФЗ «О введении в действие Земельного кодекса Российской Федерации» (в ред. Федерального закона от 23 ноября 2007 г. № 268-ФЗ // СЗ РФ. 2007. № 48 (ч. II). Ст. 5812).

48

См. также п. 11 Постановления Пленума ВАС РФ от 24 марта 2005 г. № 11 «О некоторых вопросах, связанных с применением земельного законодательства» // Вестник ВАС РФ. 2005. № 5.

49

СЗ РФ. 2001. № 44. Ст. 4148.

50

Федеральный закон от 23 июня 2014 г. № 171-ФЗ // СЗ РФ. 2014. № 26 (ч. I). Ст. 3377.

51

СЗ РФ. 2014. № 30 (ч. I). Ст. 4218.

52

Маковский А.Л. Наука сегодня не востребована так, как это должно быть в правовом государстве // Закон. 2014. № 12. С. 11.

53

См.: Концепция развития гражданского законодательства о недвижимом имуществе. С. 49–51. Следует отметить, что, признавая необходимость режима общей долевой собственности на общее имущество здания, названная Концепция вместе с тем вполне обоснованно указывала, что такое имущество не должно рассматриваться в качестве самостоятельной вещи, поскольку оно полностью лишено оборотоспособности (С. 53).