Турнир самоубийц

– Неплохо. Но лучше б он предупреждал молча.

– О, вовсе нет, прибор не должен беречь хозяина от опасности, – улыбнулся Ульрик.

– А для чего он тогда нужен?

– Чтобы найти неприятности.

– Ты серьезно? – нахмурилась Джен.

– Еще как. Страховые агенты меня ненавидят.

– Страховые агенты?

– Эти люди платят, если с тобой случилась беда.

– В Блэткоче они бы не процветали, – задумчиво сказала Джен. – Знаешь, кое-где по нашему городу измеряют уровень благополучия. Чем дальше вы живете от Блэткоча – тем лучше.

– Поверьте, – я знаю, – ответил молодой человек и вновь улыбнулся.

– Так кто же ты? И кем работаешь?

– Я, э-э-э, бухгалтер. Да. Именно.

Неприятностиметр в кармане Ульрика дважды пискнул. Как показалось Джен – иронично. Молодой человек залился краской.

Джен осмотрела помятый фрак, цилиндр и висельную петлю на шее.

– Не похож ты на бухгалтера, – заключила она.

– Да? Чего это вдруг?

– Очень плохо врешь.

– А ты кем работаешь? – спросил Ульрик.

– А я не работаю. Я – королева Виктория. Вот – это на самом деле не гаечный ключ, а скипетр.

Неприятностиметр предупредительно пискнул, но было поздно: Джен успела стукнуть Ульрика ключом в живот.

– Ай! За что?!

– За вранье. Идем, поможешь ящик с инструментами таскать. Бухгалтер.

* * *

Джен была электриком и следила за исправностью уличных фонарей. По иронии судьбы она жила на улице Светлая, где не имелось ни одного фонаря. Ирония судьбы была частой гостьей в Блэткоче, равно как и ее спутники: Сарказм фортуны, Насмешка случая и Сказочный крах, – который был сам по себе и приходил, когда вздумается.

Городские власти искренне верили: вместо того чтобы ремонтировать дороги, разбираться с преступностью и приводить в порядок дома, достаточно назвать улицу Приятная или Красивая и дела сразу пойдут на лад. Стоит ли говорить, что лучше вам не оказываться в заведении «Дешево и вкусно», не купаться в пруду Кристально чистый и даже близко не подходить к переулку Гостеприимный?

Засыпая, Джен подумала об Ульрике: «Странный парень. Есть в нем что-то…» В большинстве случаев, когда вы имеете дело со странно одетыми и странно говорящими личностями, это «что-то» именуется «психическим расстройством». Но Джен не считала, будто Ульрик болен по-настоящему и взаправду нуждается в услугах психиатра. К слову, в Блэткоче эта помощь сводилась к следующему: больного связывали и начинали показывать картинки с кляксами до тех пор, пока он не выздоравливал.

Ульрик лишь немного ненормальный. Как и все люди вокруг.

Утром Джен обнаружила расклеенные по городу плакаты:

Разыскивается!

Вознаграждение гарантировано.

На портретах был изображен Ульрик собственной персоной. В помятом фраке и с петлей на шее, он скромно улыбался с каждого столба и забора. Джен сняла плакат и повесила над кроватью в спальне. На память.

…Она поставила плафон на место, и фонарь погас. Тогда Джен легонько стукнула по стеклу гаечным ключом. Свет мигнул и вспыхнул. Ульрик стоял на тротуаре, легко удерживая тяжеленный ящик с инструментами одной рукой. Джен спрыгнула на землю и отцепила кошки. На свет прилетела пара мотыльков. Они бились о стекло фонаря, желая попасть внутрь. В небе, будто соревнуясь со светом фонарей, ярко сияли звезды.

Ульрик больше не улыбался, и только дурацкий неприятностиметр время от времени пищал, когда их руки невзначай соприкасались, предупреждая о неизвестной опасности.

* * *

Джен налила себе чаю и взялась за номер еженедельной газеты «Время Блэткоча». Напротив, сонно зевая, сосредоточенно ковырял в носу брат – Питер.

Для большинства жителей существование газеты было загадкой. И вовсе не потому, что обитатели Столицы Метеоритов не любили читать. Они попросту не умели этого делать. А тот, кто мог, пренебрегал навыком по причине, как-то связанной с индивидуальной непереносимостью литературных произведений, в которых больше трех строчек текста, и считал вершиной писательского мастерства поздравления с Днем рождения, Котовством, а выше всего ценил умение придумать к картинке удачную подпись.

В городке вроде Блэткоча определенно не должно быть газеты – где типография, где штат сотрудников, откуда взять на все это средства? Потому, вне всяких сомнений, газеты в Столице Метеоритов не имелось и иметься не могло. Если не обращать внимания на тот факт, что каждую пятницу свежий номер «Времени Блэткоча» неизменно появлялся в продаже.

«Я родился и вырос в Готтлибе», – вдруг вспомнила Джен слова Ульрика.

В окрестностях Столицы Метеоритов лучше всего росла ромашка лугоцветная. Именно росла, цвести ромашка отказывалась наотрез и отчаянно тратила все ресурсы на то, чтобы подняться над землей как можно выше, в попытке увеличить хоть на пару сантиметров расстояние, что отделяло ее соцветие от Блэткоча.

Первым делом Джен изучила некрологи. Она очень боялась наткнуться на строчку вроде: «Тело одетого во фрак юноши было обнаружено у …», но обошлось. В колонке «Происшествия» сообщение о без вести пропавшем мужчине с Веселой. Рядом размытая фотография Механического Человека. Требовалась изрядная фантазия, чтобы среди теней и переплетения веток разглядеть сутулую долговязую фигуру с длиннющими руками.

Джен поморщилась, увидев репортаж с ежегодного праздника в честь падения метеорита. Конечно, говорить всем, будто Блэткоч – Столица Метеоритов, не так уж плохо, но вот утверждать, что так было всегда, пожалуй, слишком. Черное пятно грязи на флаге у мэрии люди теперь называли метеоритом, символом города. И клялись, что так было С Незапамятных Времен.

Жителей Блэткоча можно понять: у них наконец-то появился законный повод для гордости. Обычно Блэткоч не баловал горожан такими поводами. Достопримечательностей никаких, Блуждающая Башня разве что. В сравнении с остальными городами, такими как Берсмут, Довач или Глинберри, Блэткоч откровенно проигрывал. Зато теперь, стоит какому-нибудь заносчивому жителю Вильтауна заикнуться о качественной медицинской помощи, высоких зарплатах или стометровой бесполезной груде металлолома, на фоне которой все фотографируются, можно будет гордо воскликнуть:

– А на Блэткоч упал метеорит!

Соседи вмиг побелеют от зависти и начнут кусать локти в приступе отчаяния, моля небеса о цунами или хотя бы о паршивеньком землетрясении.

Медицинская помощь, ха! В Блэткоче практиковался один вид медицинской помощи: больного милосердно добивали, отчего некоторые предпочитали не болеть никогда. А еще, благодаря метеориту, теперь было на что списывать разбитые окна, дома-развалюхи, ямы на дорогах, преступность и грязь на улицах. Если посмотреть на Блэткоч с высоты птичьего полета, можно было лично удостовериться в том, как давно и как часто на город падали метеориты.

К слову, сверху Блэткоч не напоминал ни муравейник, ни осиное гнездо. Блэткоч, хвала котам, оставался единственным и неповторимым в своем роде. Второго такого города Вселенная не выдержала бы. Тем немногим, с чем можно сравнить Столицу Метеоритов, было чувство жесточайшего похмелья у человека, одержимого морской болезнью, плывущего на корабле в шторм. Иными словами, метеорит следовало считать подарком небес в прямом и переносном смыслах.

Как и Ульрика.

Он был еще тем подарочком.

Джен перевернула страницу, ожидая увидеть репортаж с празднования Всемирного дня метеоритов или чего-нибудь в том же духе, и помрачнела. В глаза бросился заголовок, набранный, наверное, самым большим шрифтом, какой только имелся в типографии:

ТУРНИР САМОУБИЙЦ СОСТОИТСЯ

И под ним:

Возрождение старой доброй традиции в Столице Метеоритов. Интервью с единственным участником читайте на стр. 3.

На «стр. 3» Ульрик доверчиво улыбался читателям, поправляя узел висельной петли, что заменяла ему галстук. Джен отложила «Время Блэткоча» с тяжелым сердцем. Выходит, некролог все же был. Вернее – его анонс.

* * *

– Кто это? – спросила фигура № 1.

Балахон был беспросветно черным, капюшон надет таким образом, чтобы тень полностью скрывала лицо, но это без сомнения была фигура № 1. А еще она была в ярости.

На столе перед грэмами лежал свежий выпуск «Времени Блэткоча». С третьей полосы беззаботно глядел молодой человек в цилиндре и фраке.

– Ульрик, – ответила фигура № 2, она же Седвик.

– Что ему нужно?

– По-моему, он хочет умереть.

Седвик, он же фигура № 2, всем своим видом демонстрировал спокойствие. Если бы спокойствие носило черный балахон с капюшоном, оно бы выглядело в точности, как Седвик.

– Он портит репутацию города. Это негативно отразится на контактах с туристами.

– А именно?

– Они нагрянут сюда!

– На улицах день и ночь трубят про метеорит. Туристы все равно придут рано или поздно.

– Он ведь даже не упал! Просто взорвался. И только!

– Им этого достаточно, – снисходительно пожал плечами Седвик. – Они же туристы.

– Так что нам делать с Ульриком? Кто он такой? Зачем ему участвовать в Турнире?

– Думаю, книга у него, сэр. Пока не уверен, но все может быть, – спешно добавил Седвик, когда брови фигуры № 1 изумленно поползли вверх. Чтобы заметить это, требовался недюжинный опыт, и Седвик им обладал. По части тайных обществ он был мастером. Замысловатые рукопожатия, подмигивания, секретные словечки и все такое. А самое сложное в деятельности члена любого тайного общества – это наловчиться, не снимая балахона, ходить в туалет. – Или он знает, у кого она. Иначе зачем ему участвовать в Турнире?

– Логично.

– Как выясним, где Ульрик прячет книгу, сразу прикончим его.

– Если не опередят местные. Я слышал, кое-где измеряют уровень благополучия таким образом, – хихикнула фигура № 1. – Чем дальше вы живете от Блэткоча…

– …тем лучше. Я знаю, – терпеливо произнес Седвик. – Все знают.

* * *

N раскрыл «Время Блэткоча» и не поверил глазам. Турнир Самоубийц состоится?! N отлично знал, что это за «турнир», и даже успел побывать на одном много лет назад. В качестве зрителя, разумеется. Даже бесстрашные жители Блэткоча были бесстрашны не настолько, чтобы участвовать в Турнире Самоубийц. Но всегда были рады посмотреть, как умрет кто-нибудь другой.

Единственный участник отчего-то казался знакомым. Где-то N видел эту улыбочку. Ну да, конечно! Немногие всюду расхаживают во фраках. Он ведь повесил надменного юнца. Как тому удалось спастись? И что у него на шее? Удавка?!

N вздернул сопляка на виселице, но этого оказалось недостаточно, чтобы он оставил город в покое. Зачем Ульрику участвовать в Турнире? На кого он работает? На грэмов? Что опять задумали проклятые фанатики? Вечно лезут куда не просят.

…Человек пришел со стороны кладбища. Элегантный фрак, без единого пятнышка или складки, безупречно начищенные лакированные туфли, шелковый цилиндр. Он что-то вез на тележке, прикрыв черной тканью. Колеса скрипели, оставляя на снежной корке жирные отметины.

Как выяснилось позже, звали его Ульрик.

N проследил за молодым человеком с помощью Бесси. Ульрик миновал старую виселицу, остановился и сбросил накидку. Под ней оказалась клетка, в ней сидел волк: около метра в холке, с шерстью, отливающей сталью, и фосфорно-желтыми глазами. Сбоку на клетке висел блеклый вымпел цирка «Престо». Ульрик провел ладонью по прутьям, и волк оскалил зубы. Молодой человек чему-то улыбнулся.

Ульрик открыл замок и проворно забрался на клетку. Дверца распахнулась. Волк пружинисто спрыгнул на землю, втянул носом воздух, оскалил зубы. И бросился прочь. Юноша проводил зверя растерянным взглядом. Он даже обернулся, пытаясь понять, что так испугало волка, но за спиной был только лес.

Послышался странный писк.

…Шагая по ледяной корке, как по тротуару, Ульрик выбрался на прогалину, где обнаружил капкан на Механического Человека. Детская коляска с ребенком-куклой служила приманкой. Писк сделался нестерпимо громким. Ульрик осмотрел ржавые зубья капкана, что выглядывали из-под талого снега, снова чему-то улыбаясь.

Чуть дальше замерла девочка в линялом ситцевом платье. Она стояла, закрыв лицо ладонями. Ульрик окликнул малютку, но ответа, разумеется, не получил. Тогда он опустился на корточки, убрал ветки, и перед ним разверзлась волчья яма с кольями на дне. Новая ловушка отчего-то развеселила юношу еще больше, так что мерзкая улыбка засияла в пол-лица.

Ульрик осторожно тронул девочку за плечо. Руки безвольно повисли вдоль тела, открыв нарисованное цветными мелками лицо. Ярко-синие глаза бессмысленно таращились в пустоту.

В лесу были еще люди. Они стояли поодаль, замерев в неестественных позах. У некоторых недоставало руки или головы. Ульрик бросил в ближайшего ветку, и притаившаяся в снегу железная пасть вмиг ожила. Лязгнули зубы, по лесу прокатилось звонкое эхо. Стая ворон с громким карканьем сорвалась с места и бестолково закружила над кронами почерневших деревьев.

«Вероятно, парень сыщик, отряженный в Блэткоч расследовать дело о Механическом Человеке и таинственных исчезновениях, – подумал N. – Следует отдать должное, у него хороший вкус в одежде. Для законника. Любого, кто отважится пройтись по улицам Блэткоча в подобном наряде, ждут одни беды. Там убивали людей и за меньшие проступки».

Может, оказать парню услугу – вздернуть на старой виселице и дело с концом? Пожалуй, неплохая идея. И обставить все легче легкого. Что может пойти не так?

* * *

Дневник Нейтана.

«Сегодня произошло чудо! Грянул гром, огонь залил полнеба – то взорвалась Звезда, знаменуя пришествие Великого и Несокрушимого воина! Он расшвыривал врагов и спасал невинных, все как в книжках! Вот только одежда воина была странной: фрак, цилиндр, а на шее петля вместо галстука.

И еще он много улыбался».

* * *

«Вестник Готтлиба», номер от 30 июля 241 года по н. с.

ЛОТОМАТОНЫ ОШИБАЮТСЯ?

Беспрецедентный случай произошел неделю назад. Молодой человек, одетый ни много ни мало во фрак, выполнил несколько фигур высшего пилотажа на самодельном летательном аппарате. Заложил вираж над городом, после чего совершил аварийную посадку на крыше мэрии. Удивителен здесь не тот факт, что юноша уцелел (и даже успел скрыться!). Как выяснилось, он носит печать брайана, но выполненная им «мертвая петля» и пролет под мостом указывают на то, что из молодого человека вышел бы неплохой пилот.

Владелец угнанного аппарата, инженер Грэгори Липпс, пообещал награду любому, кто поможет найти смельчака. И вовсе не для того, чтобы передать в руки полиции. Мистер Липпс поражен, как он выразился: «Что эта штука способна летать», и хочет узнать, «как парню удалось поднять ее в воздух и заставить вытворять немыслимые трюки». Все ассистенты-добровольцы, что отважились испытать машину, разбились насмерть.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ, в которой речь пойдет о троллях

С импровизацией было покончено, настало время действовать наверняка. Различными мелкими правонарушениями Ульрик добился лишь того, что им заинтересовалась местная полиция. Нужно поднимать ставки.

Ульрик решил выяснить о городе побольше, чтобы влипнуть в такие неприятности, что даже Белинде станет его жаль.

Прихватив коробку шоколадных конфет, он отправился в гости к единственному человеку, который мог ему в этом помочь.

К Джен.

Ульрик остановился в гостинице «У кратера». Он хотел снять скромный номер с неплохим видом на город, но, учитывая особенности Блэткоча, окна лучше было заколотить вовсе: «неплохой вид» отсутствовал здесь как класс. Вид – это что-то конкретное, упорядоченное, систематичное. Некое понятие, подпадающее под определенные характеристики. Блэткоч ни под какие характеристики не подпадал. Он промахивался мимо таких замечательных определений, как «милый», «забавный», «пасторальный», и уж тем более «живописный».

Блэткоч.

Этот город ненавидел туристов. Они отвечали ему взаимностью.

Любую напасть жители Блэткоча встречали с флегматичностью улитки, ползущей по нагретому солнцем рельсу навстречу товарняку в мрачной уверенности, что тот свернет первым.

Оттого Ульрику так понравилась Джен. Она казалась совершенно нормальной. И это немного пугало.

Ульрика обогнал, обдав клубами вонючего дыма, человек в ванне. Это была самая обычная чугунная ванна, только на колесиках, с железной печью и трубой, из которой валил дым. Водитель – в шлеме и крагах – вертел позаимствованный у велосипеда руль, а пассажир подбрасывал в топку уголь. Следом проехал мотоциклет желтого цвета с черными шашечками. За ним волочился прицеп в виде старого дивана, на котором уютно расположилась семья из пяти человек.

Неприятностиметр было пискнул, но тут же обиженно замолчал.

Ульрик проследовал по мощеной дорожке к знакомой зеленой двери. Всюду из-под снега выглядывали ржавые детали непонятного назначения, а рядом с сараем покоился на столбиках из кирпичей автомобиль без колес. По двору, ковыряясь в мерзлой земле, расхаживали куры.

У двери висела механическая песня ветра из начищенных до блеска медных шестеренок и стержней.

Ульрик позвонил, но ответа так и не дождался. Он собирался уходить, когда услышал громкий стук. Толкнув низенькую калитку, Ульрик оказался в огороде.

Джен чинила покосившийся забор, ловко орудуя молотком. При виде Ульрика стая сидевших на парнике ворон взлетела, ошалело хлопая крыльями – наверное, приняла его за пугало. Одетый в цилиндр и фрак Ульрик смотрелся на огороде как нельзя к месту.

Они поболтали минут пять. Ульрик рассказал, что остановился в гостинице «У кратера», сделал, почти не покраснев, пару комплиментов городу и уже хотел было как можно невиннее осведомиться о местных обычаях, когда неприятностиметр дал знать о себе писклявым крещендо.

Ульрик оглянулся и увидел джентльмена в рединготе и котелке, что осторожно пробирался между заваленных снегом грядок.

– Инспектор Департамента профпригодности Верджил Пайс, – представился мужчина. – Прибыл в Блэткоч, чтобы лично оценить ваши… способности.

– Как вы меня нашли? – спросил раздосадованный Ульрик.

Вместо ответа инспектор указал на крышу соседнего дома, где расположился телетранслятор.

Похоже, Белинда времени зря не теряла.

– Скажу сразу, негласно понаблюдав за вами, я склонен встать на сторону мисс Пет. Попробуйте меня переубедить.

Ульрик спорить не стал. События последних дней были настолько невероятными, что он сам сомневался в их подлинности.

Телетранслятор перебрался поближе. Из него, скучая, смотрели два джентльмена холеной наружности.

– Можете приступать, – инспектор вытащил карандаш и блокнот.

– Где, здесь?

Ульрик выразительно обвел рукой заснеженные грядки.

– Вы ведь профессионал. Поразите меня.

Вороны вернулись, расселись на покосившемся заборе и с любопытством разглядывали гостей черными глазами-бусинками.

– Кхм, – откашлялась Джен, про которую все будто забыли. – Кто все эти люди, и что им понадобилось на моем огороде?

Не придумав ничего лучше, Ульрик поднял руку с коробкой конфет и добавил:

– Э-э-э…

Взгляд Джен немного смягчился. Откинув волосы со лба, она сунула молоток в карман комбинезона и натянуто улыбнулась:

– Прошу в дом.

Верджил принял приглашение на свой счет и увязался следом. Джен сердито покосилась на инспектора, но ничего не сказала.

Они вошли через заднюю дверь и оказались в кухне. На стенах было тесно от сковородок и разделочных досок, а в углу примостилась огромная печь. Джен достала из серванта три кружки. Одну, с щербатым краем, взяла себе. Пока закипал чайник, Ульрик тоскливо размышлял, как быть дальше. Инспектор не написал еще ни строчки, сидел себе, держа блокнот открытым на первой странице. В дверном проеме застыл телетранслятор. По голубоватой поверхности экрана время от времени пробегали полосы помех.

– Чай или кофе? – нарушила тишину Джен.

Ульрик решил больше не рисковать и попросил чай. Инспектор его примеру не последовал и теперь задумчиво глядел в чашку, до краев наполненную «Блэткочским нерастворимым».

– Ну-с, я жду, – сказал инспектор, пристально уставясь на Ульрика.

Тот неловко взял поданную Джен кружку и опрокинул чай на себя, безвозвратно загубив рубашку и жилет. Инспектор нахмурился.

– Это все? – спросил он.

– Чай был горячим, и я обжегся. Запишите это.

– Не впечатляет. Я буду вынужден…

Хватаясь за соломинку, Ульрик бросил в рот конфету. Скосил глаза к переносице и разразился приступом мучительного кашля. Инспектор зевнул, разглядывая аккуратно подпиленные кончики ногтей.

Входя в роль, Ульрик, словно в поисках опоры, навалился на стол, перевернул его, отшатнулся, всплеснул руками, врезался в шкаф. Тот немного покачался, словно в раздумьях, и рухнул, задев люстру.

Неприятностиметр одобрительно пискнул.

Лежа на полу, в осколках стекла, Ульрик мысленно себя похвалил. Кое-чему он выучился. Жаль, люстра не упала.

– Что, кот тебя дери, тут происходит? – холодно поинтересовалась Джен сверху.

– Это все шоколад, – слабым голосом сказал Ульрик. – Кажется, я подавился.

– Шоколад тут ни при чем, – инспектор захлопнул блокнот. – У меня не осталось сомнений. Вы паршивый актер. В ближайшее же время я…

Люстра все-таки упала. Протестующе мигнув, она подмяла инспектора вместе с блокнотом. На парочку в телетрансляторе это, кажется, произвело впечатление: вспыхнув на прощание, экран исчез. Ульрик тотчас вскочил и кинулся к выходу, чтобы составить отчет раньше контуженого Верджила и его коллег. О Джен он даже не вспомнил.

* * *

Следующим утром Ульрик отправился на работу, снедаемый мрачными мыслями.

Пора подвести итог.

Он был жив. Что не могло не радовать. С другой стороны, в этом состоянии он пребывал не где-нибудь, а в Блэткоче, единственном городе во Вселенной, где мертвым быть гораздо предпочтительнее. Прежде всего потому, что мертвые не ощущают запахов, да и прочие органы чувств работают у них так себе. А отсутствие обоняния, осязания и зрения делало нахождение в Блэткоче вполне приемлемым.

Поднаторев в здешней топонимике, Ульрик начал как можно невиннее прогуливаться по улице Безопасная.

Поначалу все шло неплохо.

Таинственная личность в коричневом дафлкоте с капюшоном и утыканной гвоздями крикетной битой в руке направилась было к Ульрику, но тут каланча в серой трилби саданул любителя крикета дубиной по затылку. В двух шагах от Ульрика новенького самым бесцеремонным образом остановили ударом кастета в ухо.

Неприятностиметр саркастично промолчал.

Однажды Ульрику довелось видеть на картинке пищевую цепочку: одна рыбка пожирала другую, та в свою очередь становилась обедом для третьей, более крупной рыбины, а ее глотала еще одна. В то время как червяк на крючке наслаждался ванной с проточной водой.

На мостовую легла длинная тень, и Ульрик обернулся. Позади стояла башня с часами без стрелок. В клюве каменной химеры скрипуче раскачивался фонарь. Занавеска на окне шевельнулась, и внутри мелькнуло белое пятно. Безопасная, 404 – значилось на медной табличке при входе.

Ульрик с надеждой глядел на последнего бандита в кальсонах, клетчатой жилетке и шляпе-канотье. Тому выпало сойтись в схватке с двумя хорошо вооруженными конкурентами, и теперь он еле держался на ногах. Весь избитый и изрезанный, модник с трудом сделал пару шагов, после чего упал навзничь.

Видимо, Ульрик хотел от жизни слишком многого.

Из-за угла вынырнул полицейский патруль. Взорам блюстителей закона предстали пятеро изувеченных блэткочцев, что лежали вповалку посреди улицы. Над побоищем, изо всех сил стараясь не улыбаться, возвышался Ульрик.

Полицейские замерли. Безусловно, им было предписано задержать вероятного убийцу, но множество бездыханных тел недвусмысленно намекало, что подобные действия ни к чему хорошему не приведут.

– Портрет этого парня с самого утра висит на доске объявлений, – прошептал патрульный – худой и длинный как жердь. – Какой отсюда вывод?

– Он преступник, – ответил невысокий, напоминавший хорька полицейский, в не по размеру подобранной форме.

– Не просто преступник, Фейлор. Особо опасный преступник, – говоривший наставительно воздел палец.

– И что будем делать? Арестуем его? Ха-ха, шутка! Нет, правда, я несерьезно. Вот умора, да?

Повисло неловкое молчание.

– А ведь ты до сих пор констебль, Фейлор.

– И ты тоже, Манахайм.

– Ты младший констебль.

– У меня жена. И дети, – пролепетал Фейлор.

– Я передам им привет.

Втянув голову в плечи, Фейлор отправился выполнять задание.

– Констебль?

– Да? – обернулся Фейлор.

– Подозреваемый в другой стороне.

– О. Благодарю за помощь.

Тень исчезла. Ульрик обернулся и увидел, что башня с химерой на фронтоне куда-то подевалась. Или ее не было вовсе?

Накрапывал мелкий дождь.