Золотой дождь

– Когда их стали задерживать, те оказали ожесточённое сопротивление, и омоновцам пришлось применить оружие, – рассказывал бригадир очередную сплетню, услышанную в бане. – Представляете, при перестрелке троих застрелили, а один сам сдался. Но, самое интересное, золота при них не оказалось. Оно как будто бы сквозь землю провалилось. Куда оно подевалось, до сих пор никто не знает. Его поисками сейчас занят московский ОМОН, который специально для этого прислали.

Вину за исчезновение золота стали приписывать тем же неведомым потусторонним силам. Поговаривали также, что один оставшийся в живых старатель сидит сейчас в СИЗО. Кто он и откуда сюда попал, никто также не знал.

Когда Иван услышал про золото Уйгура, тревожно стало на его душе, защемило сердце. Он сразу вспомнил о Борисе и Нине, которых встретил с Клочковым на Маймакане.

– Зачем-то же они понадобились тогда ментам, – не раз думал он с тревогой. – Те даже полетели за ними на вертолёте. Ну не золото же они там мыли. Конечно нет, – успокаивал себя парень. – Да какой из Бориса старатель! По-моему, он даже не представляет, как золото добывают. А Нина, так та, наверное, тяжелее сачков для бабочек в руках ничего не держала. Правда, непонятно, чем они занимались на Маймакане, но это, в конце концов, не главное. Интересно, как же они тогда сплавились?

Вскоре через знакомого Клочков узнал, что теми старателями, о которых сплетничали на каждом углу, действительно были Борис и Нина. Было больно сознавать, что больше нет той жизнерадостной девушки, которую он видел летом на базе гидрологов. Они её помянули и решили найти Бориса. Но он как в воду канул: телефон в его городской квартире молчал, не отвечал он и на следующий день и неделю спустя.

– Странно, из СИЗО его отпустили, а дома он не появился. Куда же он делся? – говорил Клочкову озадаченный Иван. – Может, нам обратиться в милицию с официальным запросом?

– Официально никто не будет с нами разговаривать, а по неофициальным сведениям, он уехал. А вот куда – это большой вопрос. Вообще о Борисе можно бы узнать у того капитана, который вёл его дело. Только капитан, оказывается, был командированным. Откуда он приезжал, теперь никто не помнит. Так что получается замкнутый круг.

Клочков посмотрел на него с сочувствием и, загадочно улыбаясь, сказал:

– Унесли его привидения, сторожившие своё золото. Он, наверное, ближе всех к нему подобрался, а этого они никому не прощают.

– Ну ты скажешь. Я же тебя серьёзно спрашиваю. – В голосе Ивана была обида.

– А я не шучу. Тебе ничего не говорил твой дедушка? Ты его спроси при случае про Бориса.

На лице Ивана Клочков увидел какое-то загадочное выражение, как будто он собирался сказать что-то необычное. И он не ошибся.

– Кстати, я проанализировал своё состояние при встрече с дедушкой и могу сказать, он обладает сильным энергетическим полем. Когда дедушка оказывается рядом, его энергетика мгновенно воздействует на меня, подавляя волю. Такое же влияние, я думаю, он оказывает и на окружающих. Он просто зомбирует всех.

Клочков отшутился, хотя до сих пор не мог забыть о встрече с привидениями, которая произошла прошлым летом на Уйгуре.

– Ты знаешь, я сейчас нахожусь в состоянии ожидания, – продолжал Иван. – Я будто настраиваюсь на встречу с дедушкой и подсознательно готовлюсь к ней. Это чувство возникло у меня совсем недавно. Я верю, что эта встреча состоится в самое ближайшее время. В глубине души я просто убеждён в этом, и никто не сможет меня переубедить.

Такого Клочков не ожидал. По его мнению, у Ивана были явные признаки шизофрении. Он посоветовал ему показаться психиатру. Но тот упорно гнул своё. Неожиданно Иван замолчал и опустился на стул.

– Представляешь, сейчас в моём сознании возник и принял ясные очертания образ дедушки, – произнёс он тихо. – Я представил, что разговариваю с ним, и он действительно появился здесь. Он сказал: «Мы встретимся в бараке на Уйгуре. Ты будешь там не один, но я тебя найду. Скоро ты всё узнаешь».

Иван сидел отрешённый от всего, и Клочкову даже показалось, что в эту минуту он с кем-то разговаривает.

«Неужели, и правда, здесь его дедушка, – подумал Клочков. – Ну ладно, на Уйгуре, возможно, что-то и было: там его дедушка жил, и, возможно, сохранился его дух. Ну а тут откуда ему взяться?»

«Мне нужно было повидать тебя, – снова услышал Иван голос своего дедушки. – Всё изменилось, а я остался там же, где был».

Его губы разошлись, изобразив что-то вроде улыбки.

«Теперь я не могу перемещаться в пространстве и попадать в другие измерения. Меня можно будет найти только там».

Иван перевёл взгляд на растерянного Клочкова, но увидел глаза совсем молодого человека. В них была глубина умудрённого жизненным опытом человека. Такие глаза он видел однажды. Это были глаза его дедушки.

– Всё, что суждено мне совершить, я могу совершить только на Уйгуре. Я теперь буду его сторожить, как цепной пёс.

Утром на стройку прибежал Клочков. От него валил пар, как из парилки. Борода заиндевела и стала белой как снег. Инеем покрылись ресницы и брови. Капюшон на чёрной кирзовой куртке был расстегнут и откинут назад. Клочков был чем-то необычно взволнован.

– Давай переодевайся и дуй быстрее в клуб, – поправляя шапку, сказал он Ивану. – Там тебя ждёт Коротков с геологами. Они собираются на Уйгур. Просят, чтобы ты помог найти лагерь.

Иван попытался выяснить, что это за геологи, но тот его перебил:

– Там тебе всё расскажут. Только, ради Бога, не отказывайся от их предложения и много не выступай. Тебе надо проветрить свои мозги. Может, там ты наконец-то выяснишь отношения со своим дедушкой и навсегда его забудешь. Это же кошмар какой-то! Петру Степановичу я сейчас скажу, а приедешь, задним числом напишешь заявление об отпуске. Всё, ты свободен.

Услышав, что Иван прямо со стройки, Вербицкий был несказанно удивлён.

– Так сегодня же минус полста пять градусов на градуснике. У вас должен быть актированный день. По всем нормам при температуре ниже пятьдесят градусов на улице не работают.

Иван только рассмеялся. Никаких актированных дней у них никогда не было.

– По местному радио передали сорок девять, а это значит – на открытом воздухе можно пахать.

Вербовский предложил ему поехать поработать на Уйгур, и Иван не торгуясь согласился.

Глава 7. На Уйгуре

Вопрос с вертолётом Вербицкий решил без лишних усилий. Годами наработанные связи сработали безотказно. Начальник алданского аэропорта Подвысоцкий позвонил здешнему руководству, и этого оказалось достаточно, чтобы их приняли как своих. Когда они подъехали к воротам аэропорта, их уже ждали.

– Ерёма Валерий Иванович, – представился командир. – А это мой экипаж. – Он назвал каждого члена своей команды. – Куда летим? – спросил он Вербицкого, безошибочно определив, что он старший.

Вербицкий показал карту, на которой точкой было вынесено место посадки.

– Знакомые места, – отдавая ему карту, внимательно посмотрел на него командир. Неожиданно кровь прилила к его лицу – он стал красным. Командир расстегнул куртку. – Какие у вас там дела? – спросил он строго. – Зима на дворе, хороший хозяин сейчас собаку из дома на улицу не выгонит, а вы собрались в поле. Что, так горит?

Вербицкий пожал плечами.

– Горит не горит, а лететь надо. До начала основных работ нам нужно провести рекогносцировку на предмет изучения одного объекта.

О том, почему они проводят рекогносцировку именно сейчас, он ничего не сказал, посчитав, что командиру вертолёта много знать не надо.

– Ну что поделаешь, надо так надо. Летите.

– А почему такой интерес?

– Я там был. Летом туда трижды летал, – ответил Ерёма. – Вот мои орлы не дадут соврать. – Он показал на двух молодых пилотов, стоявших рядом. – Воспоминания об этом участке не самые приятные. Вернее сказать, самые неприятные. Последний раз мы оттуда привезли труп девушки-красавицы. Омоновцы убили. Ни за что погибла девчонка.

Вербицкий уже слышал об этой трагедии, поэтому не стал расспрашивать. Однако Ерёма уже завёлся.

– Знал бы раньше, что вам на Уйгур, ни за что бы туда не полетел, – вгорячах выпалил он главному инженеру. – Пока он приносит только несчастье. Поганое место!

И, махнув рукой, командир полез в вертолёт.

Внизу проплывали заснеженные горы. В долинах замёрзших рек чернел лес, заходивший в узкие распадки. Вверх по склонам он заметно редел и переходил в кедровый стланик, который местами выступал из-под снега. На крутых продуваемых склонах и водоразделах снег едва прикрывал крупные камни, отчего сверху он казался серым, а его поверхность – бугристой. Зато в ложбинах, под отвесными стенками обрывов и в непродуваемых низинах снег образовал чистые белые пятна, хорошо выделявшиеся на местности. Из иллюминатора Вербицкий увидел, как по глубокому снегу брела пара лосей. Заметив над собой вертолёт, они шарахнулись в разные стороны.

Кое-где реку окутывал плотный туман, поднимавшийся от незамёрзшей воды, бежавшей по наледи. Уйгур показался совсем неожиданно. Вначале они увидели узкую долину реки с крутыми врезанными бортами, которая резко расширилась, а потом внизу появился заснеженный склон с тремя белыми швами, протянувшимися параллельно руслу. Они, как шрамы на здоровом теле, рассекали гору.

– Всё, прилетели, – крикнул Ерёма. – Выбирайте место для посадки. В лагере зэков сесть не сможем, там высокие деревья и бараки. Вот он. – Ерёма показал вниз. Там угадывались крыши утонувших в снегу бараков.

– Ничего себе снега навалило, – ахнул Вербицкий, не ожидавший увидеть такое. – Не меньше, чем у нас в Алдане.

Вертолёт на большой скорости пронёсся над деревьями и перед самым склоном соседней горы резко повернул в сторону. Они полетели вниз по течению Уйгура.

– Сейчас будет баня. Смотрите.

Внизу чернел сруб с провалившейся крышей, заваленной снегом. Над ней вертолёт повернул назад.

– Я сажусь в долине реки, могу на водоразделе, – крикнул Ерёма.

– Нам лучше у этого вала. Только вначале нужно сбросить печку и тяжёлый бутар. Давай поближе к баракам.

Снежная метель поглотила приземляющийся вертолёт. Когда снег осел, Ерёма посадил винтокрылую машину на чистую площадку. Вербицкий сразу сообразил, что вертолёт можно использовать для уборки снега.

Морозный воздух бодрил, проникал под куртку, обжигал лицо.

Разгрузив вертолёт, двое рабочих полетели заготавливать дрова, а Иван, подхватив свой спальник и лопату, повёл старателей к баракам.

– Тропа идёт между двумя верхними канавами с верховьев Уйгура. – Он показал на бочку с соляркой, темневшую на снегу. Там же валялась полубочка и горный инструмент, который сбросили с вертолёта. – С реки к баракам не подняться – там обрывистый берег. Скоро вы сами увидите. Летом тропу практически не видать. Местами она угадывается, но её можно принять за баранью.

Иван направился к длинному бараку, стоявшему посередине площадки. Не доходя до него, он провалился по пояс. Дальше снега стало ещё больше. Пришлось пробивать тропу и раскапывать дверь.

В бараке зажгли свечку, Белов с Вербицким затащили туда печку и толстую трубу с двумя коленами. Такая труба была предназначена для того, чтобы её можно было вывести в окно или в боковую стену. Печка была сварена из толстой двухсотлитровой бочки, какие ещё с дальстроевских времён были разбросаны по всему Северу. Вскоре печка заполыхала, отдавая тепло насквозь промёрзшему бараку.

До темноты Вербицкий и Белов елозили по склону горы, лазили по канавам. Иван помогал расчищать снег, долбил оплывший на дно грунт. В валенках и ватном костюме он был похож на колобка, катавшегося сверху вниз. Так же выглядели старатели. По их хмурым лицам Иван понял, что осмотром они остались недовольны. В подтверждение его догадки Вербицкий сказал:

– Канавы не разведочные, их зэки проходили для промывки породы. Верхний слой породы возле канав выбран примерно на метр. В общем, эти канавы нам не очень помогут.

Поёживаясь от пронизывающего мороза, Белов показал на оплывший откос канавы:

– Чтобы добраться до коренных пород, нам надо расчищать полотно канав. А для опробования рыхлых отложений придётся бить шурф. Будем проходить на пожог. Конечно, желательно пройти пару шурфов, только за двое суток мы их не одолеем. Дай Бог, хотя бы один шурф пройти.

– Знал бы, что сюда полетим, привез бы пару ящиков аммонита. Рванули бы – и делу конец, – сказал Вербицкий.

Место для закладки шурфа выбрали между двумя канавами. Сюда принесли дрова и, облив их соляркой, подожгли. Чёрный дым поднялся вверх, языки пламени лизнули белый снег, оставив на нём отметины. Костры разожгли также во всех канавах.

При таком способе проходки горных выработок оттаявший слой грунта снимали, а потом снова отогревали мёрзлую землю – и так до тех пор, пока не доходили до коренных пород. С помощью этого шурфа старатели собирались отобрать пробы по всему разрезу рыхлых отложений, чтобы определить содержание золота и, возможно, выделить золотоносный пласт.

Топить костры и «зарезать» шурф Вербицкий оставил Саню Дроздова и Иван Иваныча Мельника. Утром их должны были сменить Пашка Соломин и Тарас Сорока. В отличие от Ивана все они были опытными проходчиками, и за этот шурф рассчитывали хорошо заработать.

К полуночи печка в бараке раскалилась. Но в двух шагах от неё по-прежнему было холодно, приходилось всё время топить. Тарас ломал носилки, сложенные штабелями, и причитал:

– Надо же, их тут целая гора, и все до сих пор сохранилась. А кайла, так те вообще как новые. Я такого ещё не видел! Они же полста лет тут пролежали. Вот дела!

Из двух носилок Белов собрал себе стол и, как в рабочем кабинете, теперь сидел, обложившись разными бумагами. На плане участка он провёл параллельные линии профилей, наметил точки отбора проб. В полевой дневник Белов занёс количество различных проб, которые им предстояло отобрать на этом участке.

Иван подкладывал в печку дрова, а Вербицкий задумчиво смотрел на огонь и время от времени давал Ивану и Тарасу цеу. Возле них пристроился Пашка Соломин. Раньше он работал в экспедиции, а последний полевой сезон старался, как он говорил, в артели у Богатырёва. Проработал Пашка почти полгода, но, кроме копеечного аванса, пока ничего не получил. Председатель артели рассчитался только со своими приближёнными, а остальных – таких же работяг, как Пашка, кормил завтраками: то за сданный металл с ним не рассчитались, то нужно погасить аванс за запчасти и ГСМ. Такая катавасия тянулась несколько месяцев. Домой – в свой Ярославль – Пашка не поехал и теперь, как говорится, без копейки в кармане бичевал в посёлке, перебиваясь случайными заработками. Поэтому эта поездка на Уйгур для Пашки – миллионера только на бумаге оказалась как нельзя кстати.

Спать не хотелось. Сидя у раскалённой, красной, как солнце на закате, печки, каждый думал о своём. Молчание нарушил Вербицкий.

– Коротков нам говорил, будто бы здесь какие-то призраки ходят по ночам, – обратился он к Ивану. – И среди них твой дед.

Иван промолчал.

– Скажи, они нам ничего не сделают? – продолжал главный инженер. – А то мы спать ляжем, а они придут и нападут на нас. Может, нужно установить дежурство? Будем караулить по очереди.

На лице Вербицкого можно было прочесть озабоченность, и было непонятно, всерьёз говорит он или подшучивает над парнем.

– Да, тут обитали души невинно убиенных заключённых. Это факт. Мы с Клочковым их видели, когда тут были. Только сейчас они отсюда ушли насовсем. Мы поставили им крест на могиле, после этого они покинули эту грешную землю. Хотя…

В бараке наступила тишина. Стало слышно, как трещат дрова в печи.

– Кстати, под стеной этого барака я нашёл самородок, спрятанный моим дедушкой. Вот там, – показал он на противоположную стену. – Дедушка мне сам сказал при встрече, где его найти. Вначале я засомневался, а потом вот…

– Мужики, ну это же вздор, – засмеялся Пашка. – Чистейшей воды ахинея, какая даже во сне не приснится. Что вы его слушаете!

Он даже схватился за живот, показывая, как ему смешно оттого, что здесь могут быть какие-то привидения. Его громогласный голос вырвался наружу.

– Да видел я этих привидений в гробу в белых тапочках. Придумал тоже мне какую-то ересь. Да что вы его слушаете, нет тут никаких…

Неожиданно Пашка поперхнулся. Как будто комок застрял в его горле. На глазах выступили слёзы. Потом глаза округлились, и всем показалось, что они вот-вот вылезут из орбит. Живот под обтянутым грязно-салатном свитером напрягся.

– Ой-ой, что это? – прохрипел Пашка, хватаясь за горло. – Меня кто-то душит.

Он закашлялся, лицо от напряжения покраснело и стало похоже на варёную свёклу. Было видно, что Пашка не шутит.

– Воздуха, воздуха! Мне не хватает воздуха, – хрипел Пашка, – помогите…

К нему бросился Вербицкий. Быстро оттянув горловину свитера, разжал его рот.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Название Алдан имеет несколько значений: город районного подчинения, река, экономический район и др.