Чувство вины

– Ладно. Приходите.

Они пришли уже на следующий день. Ника до этого не видела Олесину маму. Она оказалась очень красивой, ухоженной женщиной. С прической и маникюром. Когда она вошла в квартиру, сразу почувствовался запах дорогих духов.

Борису Ивановичу она понравилась. Это сразу было заметно. Он прямо-таки расплылся в довольной улыбке. Помог ей снять пальто, пригласил в зал. Они присели на диван. Ника с мамой и Олесей стояли в дверях. Маме явно было неудобно перед этой женщиной. Она очень скромная, простая. Отец не дает ей хорошо выглядеть, делать модные прически. Даже краситься не разрешает. Вот если бы одеть ее по моде, сделать красивую прическу, макияж, и она будет выглядеть не хуже. Она же такая красавица. Только редко улыбается. Еще бы, с таким мужем.

Отец сидел с приятной улыбкой на лице и слушал, что ему говорила гостья.

– Наши дочери дружат. У них очень хорошие отношения. По рассказам моей Олеси, ваша дочь – ее лучшая подруга. Я очень рада, что они так подружились.

Отец молча кивнул, не прекращая сладко улыбаться.

– У меня к вам есть просьба. – продолжила женщина. – Я хочу попросить, чтобы вы иногда разрешали своей дочери ночевать у нас.

Улыбка немного потухла.

– Дело в том, что я много работаю. В том числе и в ночную смену. А моя Олеся остается одна. И я очень переживаю, как она без меня. А если девочки будут ночевать вдвоем, мне будет спокойнее.

Ника посмотрела на отца. Он уже не улыбался. И девушка была готова к тому, что он сейчас психанет и прогонит Олесю и ее маму. А она снова останется без подруги.

Он уже открыл рот, чтобы ответить. Олесина мама это заметила и быстро сказала:

– Вы можете ни о чем не беспокоиться. Мы живем в соседнем доме. У нас есть домашний телефон. Я постоянно звоню, контролирую мою дочь. Я вам гарантирую, что девочки ничего плохого делать не будут, а только спать. У нас с дочерью очень доверительные отношения. И она от меня ничего не скрывает.

– Дело в том, что я-то не доверяю своей дочери. – ответил отец. – Она только с виду такая тихая и хорошая. Но внешность обманчива. И я не хотел бы, чтобы она как-то негативно повлияла на вашу чудесную дочь. Поверьте. Вы просто многого не знаете.

Нике стало ужасно стыдно и страшно. Сейчас отец расскажет им свои сумасшедшие бредни. И они поверят. И уйдут. Неужели он ее опозорит?

– Я сама вижу, какой она человек. Мне этого достаточно. И того, что я знаю о ней со слов моей дочери. Я хорошо разбираюсь в людях. Думаю, ничего страшного от этой дружбы не будет.

– Ну, я вас предупредил. – сдался отец.

– Значит, мы договорились? – улыбнулась Олесина мама.

– Договорились. – нехотя согласился отец. – Но мой вам совет – не доверяйте ей так сильно. Вы просто не знаете, на что она способна. Как бы вам потом не пожалеть.

– Хорошо, я учту ваш совет. Завтра я ухожу на ночную смену. И буду рада видеть у нас вашу дочь.

И вот, следующей ночью Ника осталась ночевать у Олеси. Они сразу переоделись в пижамы и пошли пить чай. Олесина мама купила заранее печенья и конфет, чтобы подруги наслаждались чаепитием.

Потом они сделали уроки на завтрашний день.

В комнате стоял диван. На нем обычно спала Олесина мама. Сейчас на него легла Олеся. А Ника легла на ее кровать, которая находилась в другом углу комнаты. Перед сном они, конечно же, долго болтали.

– Почему твой папа так плохо о тебе вчера сказал? – сразу спросила Олеся.

– Я не знаю. – ответила Ника. – Мне и самой хотелось бы это узнать. Наверное, он просто меня не любит.

– Как это – не любит? Как можно не любить своего ребенка?

– Не знаю.

– А твоих сестер и брата он любит?

– Говорит, что любит. И он их никогда так сильно не ругает. Правда, они сейчас с нами не живут. Брат женился и живет отдельно. А сестра учится в институте в Москве. Сестренка еще маленькая, ее он не трогает. Но я же помню, как он с ними общался, когда мы еще жили все вместе. Знаешь, особенно запомнился один случай перед Новым годом. Мы наряжали елку. Отец пришел поздно, пьяный. Наверное, у них на работе был корпоратив. Он вернулся домой, посмотрел, как мы наряжаем елку. Потом подошел, взял на руки Ольку, обнял Настю и сказал, глядя на меня: «Вот мои любимые доченьки». И тогда я точно поняла, что он ко мне относится не так, как к другим.

– А вдруг он не родной тебе? – неожиданно спросила Олеся.

– Как это? – не поняла я.

– Ну, так. Не он твой папа, а другой какой-то человек. Ты просто об этом не знаешь. А он знает, и поэтому так к тебе относится.

– Но такого не может быть. – возразила Ника. – У него же есть уже мои брат и сестра. Да и сестренка после меня родилась. Откуда же я тогда взялась?

– А вдруг твоя мама взяла тебя из детского дома, а он не хотел?

– Зачем моей маме чужой ребенок, когда у нее своих было двое? Да еще и муж, который не хочет этого?

– Ну, мало ли, что там было? Может, ты дочь ее лучшей подруги? А подруга умерла. И твоя мама решила в память о подруге взять ребенка себе. И мужа она не послушала, потому что подруга была для нее важнее. Я бы точно так сделала.

– И тогда получается, что моя мама мне не родная? – испугалась Ника. – Но это точно не правда. Я на нее очень похожа. Мне все это говорят.

– Ладно, другой вариант. – не сдавалась Олеся. – Ты ее племянница. Поэтому и похожа. Потому что родственница.

– Но тогда, чья я дочь? У мамы есть двоюродная сестра, она живет в деревне. Мы с ней мало общаемся. И они с мамой совсем не похожи, судя по фотографиям.

– Ну, может, они не похожи. А у вас гены совпали. И ты похожа не на родную маму, а на тетю. У твоей настоящей мамы были какие-то проблемы в жизни. Может, ребенка без мужа родила. И решила отдать его, чтобы не было позора.

– Не знаю. Как-то это неправдоподобно. Как в кино.

– И что? Всякое в жизни бывает. Ты постарайся узнать. Присмотрись, понаблюдай за родителями. Поищи в документах. Если тебя удочерили, об этом должно быть где-нибудь написано.

– Ладно, я посмотрю. – неуверенно сказала Ника. – Вообще-то у нас дома все важные документы лежат в шкафу, запертые на ключ. А где лежит ключ, я не знаю.

– Тогда попробуй у мамы узнать. Поспрашивай.

– О чем?

– О родственниках. Вдруг есть какая-нибудь загадочная история неизвестной тебе родственницы, с которой почему-то совсем не общаются. Или про твою тетку что-нибудь промелькнет.

– Ты прямо как детектив. – засмеялась Ника. – Тебе надо книги писать. Или следователем работать.

– Я подумаю. – улыбнулась Олеся. – А ты подумай над тем, что я сказала.

– Хорошо. А теперь давай спать. А то завтра проспим.

– Давай.

Подруги стали часто так ночевать.

Олеся оказалась такой выдумщицей! То выстроила целую детективную историю с удочерением Ники. То придумывала какие-то интересные занятия. В один вечер она где-то раздобыла черный парик, нацепила его на Нику. Накрасила очень ярко маминой косметикой. И заставила изображать знойную красотку. В другой раз она намотала подруге на голову шарф, надела на нее халат и нарисовала черные брови и бороду. В тот вечер Ника была арабским шейхом. Осмотрев свое творение со всех сторон, Олеся сказала:

– Я в тебя почти влюбилась. Точнее, в арабского шейха.

А однажды она нарядила Нику в бомжа. Неизвестно откуда достала старый мужской костюм, разлохматила волосы, нарисована на лице щетину и фингал под глазом. А потом с хохотом валялась по полу, не в силах подняться.

Ника посмотрела на свое отражение в зеркале и сказала:

– Не нужно тебе идти в следователи. Лучше стань гримером. У тебя очень хорошо получается.

– Хорошо. Но только если ты будешь моей моделью.

– Я согласна.

Так они веселились пару раз в неделю. Общение с Олесей было для Ники очень радостным. Это отвлекало от мрачных мыслей, которыми она упивалась, находясь дома.

Они могли часами гулять на улице. Олеся заставляла Нику примерять в магазинах разную одежду и говорила:

– Если бы у меня были деньги, чтобы это все покупать, я бы делала из тебя, кого захочу. Хоть королеву Англии. Хоть Майкла Джексона.

– Ты думаешь, из меня получился бы Майкл Джексон?

– Конечно! – воскликнула Олеся. – Черный парик, самая темная тоналка, и какой-нибудь блестящий костюм. Такой красавчик получился бы!

Ника смеялась над бурной фантазией своей подруги. И понимала, что, скорее всего, все их мечты так и останутся мечтами. Сомневалась, что отец разрешит ей учиться в театральном направлении. И будет Олеся тренироваться на других моделях.

Конечно, все, что они с Олесей придумывали, было всего лишь веселой игрой. Но ее слова о том, что, возможно, Ника не родная дочь своего отца, а возможно, и матери, не давала ей покоя. По совету подруги Ника наблюдала за родителями. И видела, что у них не очень хорошие отношения. Отец постоянно чем-то недоволен, часто злится, возмущается из-за любой мелочи. А мама молчит. Она как будто не слышит всего, что ей говорит отец. Она уже давно отстранилась от него, живет отдельной жизнью, в которую никого не пускает.

Но почему так? Почему они так плохо живут? Как же они решили пожениться, если у них даже нет общих интересов? Ника даже не могла представить, что они когда-то держались за руки, обнимались, целовались. Она никогда не видела, чтобы мама ему улыбалась. Что такого произошло в их жизни, если они вдруг стали настолько чужими друг другу?

Эти мысли не давали покоя.

Несмотря на грустные мысли, Нике было очень хорошо. Ведь у нее теперь была лучшая подруга. Такая, о которой она всегда мечтала. Ника могла рассказать ей все, что угодно. И она всегда выслушает, даст совет. А Нике становилось лучше уже от того, что она просто высказалась.

И девушка уже спокойнее относилась к каждодневным придиркам отца. А они не прекращались. Даже усилились. Ведь он видел, что дочь стала менее эмоционально реагировать на его слова. Поэтому он придумывал все более жестокие поводы для скандала.

Теперь он спрашивал:

– Ну что, с мальчиками-то общаешься?

– Спишь уже с кем-то?

– Любовник есть у тебя? Один или несколько?

– Что-то ты стала часто не дома ночевать. Может, шляешься где-то по ночам? А говоришь, что ночуешь у подруги. Надо будет как-нибудь проверить.

Однажды он пришел с работы в особо гадком настроении. И сразу начал приставать к дочери.

– Я тут подумал. А может, вы с подружкой мужиков прямо домой к ней водите? И устраиваете там оргии?

После этих слов Ника почувствовала, что он явно перегибает палку. Она ничего не ответила. Знала, что будет хуже. Просто смотрела ему в глаза и пыталась понять: это он так шутит или серьезно говорит все эти ужасные вещи?

– Ага, молчишь? Сказать нечего? Значит я прав? – усмехнулся отец. – Думаешь, я не знаю, чем вы там занимаетесь? Я все знаю. Я тебя насквозь вижу. Проститутка!

Это слово прозвучало как пощечина.

Отец увидел, как Ника вздрогнула, и продолжал:

– Я знаю, чем вы занимаетесь. Вы с подружкой и с ее стильной красоткой-матерью стоите на проспекте по ночам. Вот какая у нее ночная работа. Откуда еще у одинокой женщины с ребенком деньги на красивую одежду и на дорогие духи? Молодец, нашла хорошую, денежную работу. А как дочка подросла, она и ее привлекла к работе. И правильно, пусть девка сама зарабатывает. Тут же умений особых не надо. А теперь и тебя, дуру решили научить работать.

Этого она уже выдержать не смогла.

– Если ты еще раз посмеешь оскорбить этих людей… – тихо, сквозь зубы сказала Ника.

– То – что? Что ты мне сделаешь? – злобно усмехнулся отец. – Клиентов своих на меня натравишь? Проститутка!

Отец замахнулся. Но Ника не хотела давать себя в обиду, как это было раньше. Она подняла руку для защиты.

Неожиданно они сцепились. И стали бороться. По силе Ника ничуть не уступала этому человеку. Каким-то образом из кухни дерущиеся переместились в прихожую. Наверное, Ника хотела уйти в свою комнату, спрятаться от него. Она не знала, не помнила. Она не чувствовала боли, не чувствовала ничего кроме страшной обиды.

Отец с дочерью стояли в прихожей, вцепившись друг в друга. Он пытался ударить Нику, но она крепко держала его руку, не давая освободиться. Одежда затрещала по швам.

И тут он повалил ее на пол. Ника чувствовала, что сейчас он может запросто ее убить. Она кожей ощущала его ненависть. И изо всех сил держала его руки.

Ника услышала, что к ним подскочила мама, стала пытаться разнять. Тогда он пнул ее. С такой силой, что она отлетела на несколько метров, до другого конца коридора. Мама упала.

Это успокоило отца. Он отцепился от Ники, оттолкнул и встал. Ушел на кухню и закрыл за собой дверь.

Ника с трудом поднялась. Все тело болело. И болела голова. Наверное, он дергал ее за волосы. Девушка подошла к маме. Она сидела на полу и плакала. Ника помогла ей встать. Сама еле сдерживала слезы. Но ей нельзя было плакать. Нельзя показывать свои слезы.

Мама молча обняла дочь, они постояли так минуту и разошлись по разным комнатам.

Сидя в своей комнате, Ника смогла дать волю слезам. Они слишком сильно душили ее. Со слезами выходили и страх, и многолетняя обида.

Хорошенько проревевшись, девушка успокоилась. Достала зеркало, чтобы посмотреть на свое лицо. Нет ли синяков или царапин. Она не чувствовала боли. Но на лице могли остаться следы.

В зеркале Ника увидела опухшие красные глаза. Лицо было тоже красное, в пятнах на лбу и подбородке. Но это от слез. Ничего другого не было. Это хорошо. Но ведь синяки могут проявиться позже. Сейчас ничего нет, а утром встанет и увидит синее лицо. Было бы стыдно выйти на улицу с синяками.

И тут Ника увидела, что в одном ухе у нее нет сережки. Видимо, она выпала, когда отец схватил ее за волосы. Или он ее ударил? Или сережка просто за что-то зацепилась? Ухо не порвано. Нет даже крови. Как же она выпала?

Ладно, это уже не важно. Нужно найти сережку. Не будет же она ходить с одной. Тем более, это подарок от старшей сестры на день рождения. Настя прислала их из Москвы. Простенькие серебряные сережки-колечки. Но они были очень дороги Нике.

Ника решила, что сейчас не пойдет искать. Не хотелось столкнуться с отцом. Он до сих пор сидел на кухне.

Позже поищет. Может быть, завтра.

На следующий день Ника со страхом посмотрела в зеркало. Сейчас увидит синяк под глазом. Как же она пойдет в школу? Но на лице ничего не было видно. Зато на руках она заметила синяки в тех местах, где отец с силой держал ее. И все мышцы болели, будто Ника усиленно занималась спортом. Но это не страшно. Синяки скроет одежда. А про боль она никому не скажет.

Девушка дождалась, когда родители уйдут из дома. Сидела в комнате и слушала, как они завтракают, как мама собирает Олю в детский сад. В комнату никто не заходил. Пускай она опоздает в школу. Не хотелось сейчас никого видеть. Когда все ушли, Ника быстро позавтракала, оделась и пошла на уроки. Перед выходом осмотрела пол в прихожей. Вдруг сережка лежит где-то? Но ничего не увидела. Пришлось снять и вторую. Она вернулась в комнату и положила сережку в шкатулку, где хранила разные приятные мелочи.

В школе Олеся сразу заметила, что с подругой что-то не так.

– Что случилось? – шепотом спросила она во время урока.

Неужели все-таки проявились синяки на лице?

– Да так. – уклончиво ответила Ника.

– Давай, говори! – также шепотом потребовала Олеся.

– Я с отцом подралась.

– Что?! – как-то уже не шепотом.

– Девочки, потише. – попросила учительница.

– Как это подралась? – снова шепотом.

– Вот так.

– Из-за чего?

– Из-за тебя.

– Что?! – опять чуть в голос.

– Девочки. – строго сказала учительница. – Последнее предупреждение. Лучше выйдите на несколько минут, и там поговорите, если вам очень нужно.

Подруги вышли из класса.

– Быстро рассказывай! – потребовала Олеся.

Ну, Ника и рассказала. И в конце добавила:

– Только это между нами.

Олеся минуту помолчала, потом тихо спросила:

– Он больной?

– Думаю, да.

– Он оскорбил тебя. Оскорбил меня. Но главное – он оскорбил мою маму. Какое он имеет на это право?

– Никакого.

– Блин, какой же он козел!

– Я знаю.

– И как ты с ним живешь?

– Вот так и живу. Пока я учусь в школе, я не могу уйти из дома. Мне негде жить. И на работу не смогу устроиться. Никто не возьмет на работу ребенка.

– Так это еще года два, как минимум.

– Знаю.

– А что твоя мама говорит?

– Ничего. Она его боится. Ей тоже вчера досталось. Она попыталась за меня заступится.

– Хочешь, я расскажу все своей маме? У нее много знакомых. Думаю, они смогут помочь.

– Я же сказала – это только между нами.

– Ну блин. Надо же что-то делать!

– Да ничего мы не сделаем.

– А давай сходим в опеку. Расскажем там про него. Как он над тобой издевается.

– Олеся, не надо ничего делать. Пожалуйста. Нам никто не поверит. Если даже и будут его проверять, он прикинется любящим папашей. Ты же видела, как он выглядит. Симпатичный, постоянно улыбается. Женщинам очень нравится. А в опеке как раз и работают одни женщины. Они придут с проверкой, он их встретит, чаем напоит. И скажет, что это я психически больная, и мне все мерещится. Как думаешь, кому больше поверят?

– Давай сходим в милицию. Там ты обо всем расскажешь, покажешь синяки.

– Пойми, мне никто не поверит.

– Блин.

Олеся помолчала. И вдруг говорит:

– Знаешь, что? Я хочу, чтобы ты почаще приходила ко мне в гости. И обязательно с ночевкой.

– А тебе не обидно, что мой отец так плохо о вас говорит?

– Конечно, обидно. Но ведь это не ты говоришь. А ты моя лучшая подруга, и я люблю тебя как сестру. Я у мамы одна. И всегда мечтала, чтобы где-нибудь вдруг нашлась моя сестра. И я ее именно такой и представляла. Такой как ты.

– Ты тоже для меня как сестра! – Ника готова была расплакаться.

Подруги обнялись и пошли обратно на урок, сияя от счастья.

Хорошо, когда есть человек, который может поддержать в трудные времена.

***

Ника нашла свою сережку. В выходные, как обычно, она прибиралась дома. И когда мыла пол в прихожей, убрала коврик возле входной двери. И там увидела ее. Как она там оказалась? Ведь они дрались в двух метрах от этого места. С какой силой нужно ударить, чтобы сережка так далеко отлетела?

С того дня отец ее больше не трогал. А всем родственникам говорил:

– Вот какая дочь молодец. Дала отпор отцу. Теперь уже ее нельзя наказывать. Повзрослела девка.

Но отстал он от нее только физически. Примерно через месяц снова начал подкалывать. Тихо, чтобы никто не слышал. И не так обидно, как раньше. Теперь это были короткие, емкие выпады в несколько слов. Просто так, между делом, встретившись в коридоре или на кухне.

– Шлюха.

– Проститутка.

– Сколько мужиков-то у тебя?

– А сколько с клиентов берешь?

– Работы много по ночам?

– И как ты все успеваешь? И работать, и учиться?

Ника старалась никак не реагировать на эти выпады. Она вообще старалась поменьше попадаться ему на глаза. Сидела в своей комнате. Он редко туда заходил. Тем более, она была не одна в комнате. При Оле отец не смел обижать. Она не понимала многих слов, но по интонации чувствовала опасность. И начинала плакать.

Нике было грустно и смешно одновременно. Ведь ей всего шестнадцать лет. А он такие вещи о ней говорит. Единственное, чего ей хотелось – поскорее доучиться в школе, и получить возможность уйти из дома, жить самостоятельно, без оскорблений и обид.

Мальчиков Ника даже не интересовала. Кому может быть интересна ничем не примечательная тихоня, шарахающаяся от каждого обращенного к ней слова? Тем более, когда рядом много веселых, симпатичных девчонок, готовых смеяться над любой, даже самой глупой шуткой. А Ника просто не хотела ни с кем общаться. Зачем это нужно? Отец итак мучает ее своими издевательствами, основанными только на его фантазиях. А если он узнает, что она кого-то реально заинтересовала, вообще житья не даст. Уж лучше быть одной.

Прошло уже два месяца с той драки. Ника теперь старалась как можно меньше времени проводить дома. Чтобы не находиться там, где ей было очень плохо. Даже когда отца не было дома, сама обстановка давила на нее.

Она уходила к Олесе. Подруги просто сидели у нее дома, делали уроки, смотрели фильмы. А когда Олеся была чем-то занята, Ника ходила по улице. У нее даже образовались два маршрута. Длинный и короткий.

Короткий путь занимал меньше времени. Около часа. По нему Ника гуляла, когда просто хотела пройтись. Дорога до парка, прогулка в парке, свежий воздух, деревья. И обратная дорога домой.

По длинному пути она шла, когда было плохо. Одолевали плохие мысли, воспоминания. После очередной обиды на отца. Она шла через парк. Но это был не короткий путь. Ника просто проходила дальше, не обращая внимания на природу вокруг. Мимо деревьев, мимо людей. Из парка она шла дальше. Проходила мимо магазинов. Иногда заходила в них, но ничего не покупала, не смотрела по сторонам. И думала, думала. Прокручивала в голове все, что слышала от отца. Мечтала поскорее повзрослеть.

Обычно длинный маршрут занимал у Ники не меньше двух часов. За это время она успевала успокоиться, разложить свои мысли по местам. И только тогда возвращалась домой. Успевала поужинать и скрыться в своей комнате, пока отца не было дома.

Однажды она вернулась домой позже обычного. Заходила к Олесе за книгой, которую давала подруге почитать. Она даже не стала проходить в квартиру, торопилась вернуться домой. Зашла в лифт. Но он не поехал вниз. Остановился на следующем этаже. Ника сначала подумала, что он остановился, чтобы впустить внутрь еще кого-то. Но двери не открылись. Прошло около минуты, и Ника поняла, что застряла. Она нажала на кнопку вызова диспетчера, назвала улицу, номер дома, номер подъезда. И стала ждать. Ее выпустили только через двадцать минут. Лифтер с силой открыл двери лифта, и помог ей выбраться через небольшой проем.

Отец уже вернулся с работы и сидел на кухне. Мама мыла посуду.

Ника прошла на кухню, чтобы тоже поесть. Ей было уже привычно ощущать на себе его недобрый взгляд. Она помогла маме расставить тарелки на столе. Достала вилки, положила возле каждой тарелки. Мама разложила еду по тарелкам. Сегодня она приготовила тушеные овощи.

Когда Ника села за стол, отец смотрел на дочь подчеркнуто внимательно. Она не выдержала и посмотрела на него. Он только этого и ждал.

– Где сегодня была?

– Гуляла. – Ника решила не рассказывать про лифт. Все равно не поверит.

– И все?

– Да, я просто гуляла.

– Одна?

– Да.

– Как-то это странно. Просто ходить по улице. По два часа, каждый день. Тупо ходить и все. А ты не врешь?

– Нет.

– А я тебе не верю.

«А я об этом знаю». – подумала Ника, но вслух ничего не сказала.

– Так где же ты была?

– Я уже ответила.

– Не огрызайся.

«Ну все, началось».

– Я тебе не верю. – продолжал отец. – И поэтому, с завтрашнего дня одна ты гулять не будешь. У тебя есть младшая сестра. Ей скучно дома сидеть. Матери некогда с ней гулять. Вот и будете теперь вместе просто ходить по улице.