Опасный нарцисс. Книга шестая. Нарциссы вокруг нас

«Еще она шутила, не ревную ли я ее к своему мужу. В надежде, что да… Пришлось отшучиваться, чтобы не задеть ее за живое, все-таки возраст…». На мой взгляд, не надо бояться ее задеть за живое, не надо судить о них по себе. Они-то не боятся задеть вас за живое, так почему вы должны смущаться это делать? Они только такой язык, задевающий за живое, и понимают. Можно тоже пошутить, причем не отшучиваться, а пошутить зло, опозорить. И сказать: «Ну ты сама-то подумай, Генриэтта, сколько тебе лет, и сколько мне! Паспорт-то свой открой и посмотри!». Причем сделать это публично. Это отобьет желание у нее так шутить. Публичных унижений они очень боятся, и потом начнут заискивать, так что можно их держать под контролем и не отдавать энергию.

Но, опять же, все это игры с огнем; вам всегда надо быть наготове отразить нападение. Не всегда найдешься, что сказать, и в какой-то момент она опять пробьет вашу защиту. Лучше прекращать с ними общение и не упражняться в остроумии, а общаться с теми людьми, которые тебя не кусают.

Серия пятая. Салон красоты для Генриэтты

Еще один симптом нарциссизма – требование повышенного внимания к себе. Ниже рассказ Марины, который очень ярко показывает эту особенность натуры Генриэтты.

«Одевалась она очень модно, но, на мой взгляд, слишком вызывающе для ее возраста. Короткие трикотажные шортики, облегающие фигуру, в которых она посещала магазины, или яркий неоновый купальник для пляжа выглядели на ней странно, но это уже ее дело». Кстати, провокационный стиль в одежде Генриэтты и ее любовь к флирту вызывает подозрение на наличие у нее и истерического расстройства личности – именно истерики любят ярко и вызывающе одеваться, будучи уверены, что все в них влюблены. Однако по совокупности симптомов это все-таки больше тянет на нарциссизм.

«А однажды был конфликт на даче. Мне нужно было делать ремонт. Я предполагала, что Генриэтта будет просто спокойно жить на даче сама по себе. Но Генриэтта требовала внимания, это меня отвлекало.

Я зачем-то похвалила ее прическу. После этого она уговорила меня ее подравнять. Я часто делаю это для своих, по-семейному, но с ее типом волос у меня не было опыта, и мне не хотелось связываться. Но она все же как-то меня уговорила. Вот мы начали, я старалась как могла, но делала все медленно, я никогда не тороплюсь, когда стригу своих. Она начала меня дергать, нервничать, кричать, сердиться. Я все делала терпеливо, и все-таки выровняла ей линию сзади точно по предыдущей стрижке, как и договорились – буквально на пять миллиметров. Но когда дело дошло до линии уха, она меня «уволила» и принялась за мою дочь. Дочери пришлось продолжать дальше, так как от меня Генриэтта «устала». Кое-как мы закончили стрижку, но потом две недели она жаловалась, как все плохо.

Надо сказать, что ни в ее прическе, ни в ее жизни вовсе ничего и не изменилось, но нервы она нам потрепала изрядно, не говоря уже об отнятом времени. Свои упреки она начинала так: «Это моя вина, я сама виновата. Зачем я согласилась на стрижку, надо было оставить все как есть, теперь придется носить хвостик, я же не могу так показаться» и т. д. Я успокаивала себя только тем, что раз ей не понравилось, мне не придется стать ее «личным» парикмахером.

Надо сказать, что весь наш дом превращался в «салон красоты» для Генриэтты. Мне нужно было делать ремонт, я не думала о кристальной чистоте, но гостья требовала себе безупречную ванну и занимала туалет на долгое время.

Сидеть на пляже мне тоже было некогда, я обычно окуналась не более чем на 20 минут и убегала. Но Генриэтта требовала, чтобы я стояла рядом с ней и держала ее за ручку, пока она приседает, так как она не умела плавать. Если я шла в глубину, она обижалась. Я совсем перестала с ней ходить, но тогда начались упреки, что я ее бросила одну.

В общем-то, в этом и был конфликт. Она хотела отдыхать и требовала к себе внимания. А мне нужно было работать. Ей хотелось смотреть сериал, но интернет был очень слабый, и настраивать его тоже занимало много времени. Потом вдруг у гостьи повышалось давление, и тут я опять должна была выказывать сочувствие и внимание.

Однажды я, присматривая за городской квартирой Генриэтты, пока та отдыхала у нас на даче, не доглядела, и цветок завял. Было много претензий. Потом она потребовала привезти ей с дачи банки и коробку. Я ей привезла, но позже она обвинила меня, что видела таракана, который мог вылезти из той коробки, и якобы расплодился у нее. Я даже не знала, что ответить, просто удивилась».

Так что за всех тараканов Генриэтты – как в прямом, так и в переносном смысле – оказалась ответственной опять же Марина.

Серия шестая. Для помощи у нее нет времени

Отсутствие эмпатии – важнейший симптом нарциссизма. У Генриэтты он, конечно, присутствует, вкупе с ожиданием особого отношения. Заодно в этой заключительной серии мы обсудим, как же все-таки научиться ладить с нарциссическими соседками.

«Интересно, что Генриэтта ни разу не предложила отцу помощь – присмотреть за мамой, пока он ходил в магазин. Всегда, когда я навещала больную маму (у мамы была болезнь Альцгеймера), соседка перетягивала мою энергию и внимание на себя: то лэптоп сломался, то нужна помощь с фейсбуком – выложить новые фото с очередного пляжа, в новом платье, на зависть подругам». Это и есть явное отсутствие эмпатии, а также заявление нарцисса об особых правах, ожидание особого к себе отношения и автоматического согласия с этими ожиданиями и особыми правами.

«На ее просьбы чинить компьютер раньше часто помогал мой муж и муж дочки. Причем, муж сестры Генриэтты и ее племянник тоже знатоки в этой области, но напрягать нас ей было удобнее. Мой брат тоже посещает отца, но к нему и к его жене она даже и не думает подойти, видимо, чувствует, что они умеют говорить «нет». Ограничивается критикой их детей.

Но вот мамы не стало… На похороны мамы Генриэтта не попала, сославшись на одновременные поминки у ее знакомых. Для поминок все знакомые и соседи предложили помощь, хотя они никогда не пользовались услугами дачи. Но Генриэтта появилась в процессе приготовления к поминкам там только на секунду. Меня даже не удивило, что она, видя, как мы выбиваемся из сил, готовя для поминок еду, даже не предложила хоть какую-то помощь моему бедному отцу. Зато позже «Самый Большой Друг» моего отца и мамы потребовала к себе особого внимания.

После общего банкета мы хотели пообщаться с отцом по-семейному у него дома и поддержать его. Она же, сделав для себя исключение, как всегда ворвалась к нам и влезла в центр внимания, переводя разговоры на себя. Начались рассказы о ее новой «ужасной» соседке, которая заселилась в бывшую квартиру родителей. Я собирала посуду и мыла, потому что ее жалобы были неуместны. Так она накричала на меня, что я ее не слушаю, а собираю посуду. Я впервые сорвалась, сказав, что я взрослая женщина и сама знаю, что мне делать, собрала вещи и ушла ждать своих в машине. Позже, уже внизу, при прощании я перед ней спокойно извинилась, сославшись на усталость, но формально, без чувства вины». Извиняться перед такими не надо, это они должны извиняться. То, как вела себя Генриэтта – это верх отсутствия эмпатии и малейшего такта.

«Отец ездит на кладбище к маме каждую неделю, но Генриэтта ни разу не составила ему компанию. Когда Генриэтта потеряла влияние на отца, безутешного вдовца, началась ее усиленная атака на нас. Это была просто ее попытка удержать свою рыбку на крючке. Она, как рыбак, закидывает везде удочки и контролирует свой улов. Думаю, очень скоро она переключится на другую жертву.

Она по-прежнему часто звонит, просится в наш домик, проверяя, все ли мы еще «на коротком поводке». Спрашивает, когда мы снова отвезем ее к нам отдыхать».

Какой же вывод следует из истории, которую нам рассказала Марина?

Марина пишет: «Я так гордилась, что ни разу не поддалась на провокации Генриэтты и не вышла из себя. Я списывала все на ее армянский темперамент, следовала советам, как вести себя в ответ на провокации вампиров-скандалистов. Пыталась сводить все к шутке, изучая ассертивное поведение. Она же приняла мое спокойствие за слабость и приписала себе победу. Отсюда вывод: не надо шутить, и не надо сдерживаться. Надо ли было сразу обозначить свои личные границы? Вот мой муж сразу сказал ей такую фразу: „Гета, пожалуйста, без упреков …“ И та сразу затихла».