Объединяя времена

Объединяя времена

Валерий Красовский

От автора

© Валерий Красовский, 2024

ISBN 978-5-4483-6722-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Это книга о судьбах друзей, вначале студентов, а затем практикующих специалистов-медиков. После интернатуры, или годовой специализации по избранному медицинскому направлению, они были призваны в действующую армию на два года. Часть из них, прослужив предписанные сроки, возвратилась на родину, а некоторые стали кадровыми военными, подписав соответствующие контракты. В приведенных повествованиях охвачен промежуток времени с шестидесятых годов двадцатого по первое десятилетие двадцать первого века.

Душа автора неизменно присутствует в каждом из героев его произведений, но иногда она не хочет быть в тени и вырывается под солнечные пюпитры событий, перебирается из заднего ряда прямо на сцену, как бы отталкивает действующих лиц жизненной драмы, а потом, осознав пределы возможного, снова исчезает в массовке.

Есть мнение, что в творчестве человек абсолютно свободен, однако бескомпромиссная природа и жесткая человеческая общественная среда не упускают момента напомнить, что их неписаным законам подчиняется не только ремесла и художественные устремления, но и любая другая возможность самовыражения. Мы не хотим признавать ограничений, в то время как они заложены в нас самих.

Как физики протоны в ускорителе, так жизнь в своем круге сталкивает людей, чтобы проявить их во всех спектрах бытия.

Наша память привычно равнодушна к безостановочному движению конвейера событий, но когда творческий инструмент обстоятельств создает нечто экстраординарное на пределе душевных впечатлений и чувственный восприятий, она вся приходит в трепет и начинает действовать в режиме наивысших возможностей.

У каждого поколения свои впечатления и представления о переменчивой и стремительно меняющейся окружающей действительности. Они неразрывно связаны с прошлым и во многом подчинены ему. В решении проблем текущего момента возможности и знания всех деятельных возрастных групп устремлены к объединению. Иначе как выжить!? Многое из человеческого бытия можно зафиксировать техническими средствами, кроме чувства сокровенного. Здесь без литературы не обойтись.

Глава первая

Съемные квартиры

Шел одна тысяча девятьсот шестьдесят шестой год. Упразднялось одиннадцатилетнее школьное образование и по этой экспериментальной педагогической причине в суровую большую взрослую жизнь включалось сразу два дерзновенно устремленных потока юношей и девушек, завершавших обучение в десятых и одиннадцатых классах. Прием в институты, техникумы, училища и другие профессионально ориентированные учебные заведения был удвоен. Волны абитуриентов накатывались на суровые скалистые твердыни приемных комиссий. Не всем удалось попасть из зыбучего жизненного океана на студенческое плато высшего образования. В медицинский вуз конкурс был традиционно высок, более шести человек на место. Это было то время, когда профессию врача окружал дух возвышенной романтики, а меркантильность считалась предосудительным проявлением.

Василий Шувалов оказался среди счастливчиков и уже числился первокурсником. Возведение нового жилого корпуса для института затягивалось. Большинство из поступивших в институт абитуриентов вынуждено было снимать частные квартиры или просить милости у родственников.

В середине августа Шувалов начал обход частного сектора города не только по адресам указанным на доске объявлений в холле вуза, но и по квиткам, расклеенным на городских остановках. Только после нескольких дней безуспешных поисков ему удалось найти большой деревянный дом на улице Мира, где сдавалось сразу три комнатушки каждая по размеру вагонного купе. В двух из них уже обитали студенты медики, переступившие порог пятого года обучения, они должны были прибыть к началу сентября, одна жилая секция была свободна. Заправляла домом одинокая вдова. С ней проживал младший сын студент третьего курса, также будущий врач. Шувалов с радостью отдал залог в пятнадцать рублей и договорился, что прибудет к началу занятий.

Камский Игнат решил начать поиск съемного жилья с благоустроенных кварталов. Он бродил по дворам, расспрашивал мужиков играющих в домино, интересовался у старушек, коротающих свою неумолимую старость, сидя на отшлифованных одеждой скамейках возле песочниц, где играли их внуки или внучки. Намаявшись, растратив добрую половину веры в благоприятный исход дела, в одном из дворовых сквериков Игнат подошел к жадно курившему папиросу мужчине, облаченному в клетчатую помятую рубашку и вздутые на коленках брюки, на его ногах безрадостно держались стоптанные домашние тапочки.

– Добрый день! – подойдя вплотную, поприветствовал его утомившийся искатель временной обители для отдыха и учебы. От курильщика исходил резкий запах дыма и перегара.

– Ну, здорово студент!

– Это что, на мне написано?

– Ты ж по нашим домам целый час ходишь. Из окна все видно. Комнату снять хочешь?

– Хочу.

– Я сдаю. Вот там, на третьем этаже.

Из открытого окна на третьем этаже доносилась музыка популярной в то время группы Битлз. Игнат решил осмотреть жилище.

– Покажете?

– Пошли.

Мужчина стрельнул пальцем сигарету в куст декоративных насаждений и направился к себе домой. Камский последовал за ним. Дверь в квартиру была полуоткрыта. Небольшой коридор, запруженный брошенными вещами и обувью, вызывал желание дальше не следовать. В воздухе висел смог затхлости. Из-за остекленной двери слева показалась полуголая девица с сигаретой во рту, изрядно хмельная. Ее пошатывало.

– Валюша, иди к себе! Не мешай нам.

Через дверной проем было видно, что в комнате, куда ушла особа, одурманенная спиртным, пара в составе молодого человека в джинсах с рубашкой навыпуск и девушки с короткой стрижкой, в мини-юбке и синей блузке, дико, с каким-то остервенением танцевала буги-вуги. При этом они были босиком. Музыка, вылетавшая из магнитофона на полу, резала уши.

– Сдаю вот эти апартаменты.

Хозяин провел гостя в небольшую комнату со старым диваном и старательно поцарапанным письменным столом. Стены были в серых и бурых пятнах, потерты и неуклонно приближались к состоянию отталкивающей неприглядности, кое-где на них читались далеко не литературные словосочетания. Казалось, что ремонт в квартире не проводился с момента сдачи дома в эксплуатацию.

– Мои родители проживают отдельно, а жена с сыном от меня ушла…

– И сколько вы хотите за это жилье?

– Тридцатник в месяц.

Названная сумма для Игната, вернее для его родителей, была почти не подъемной. Но не это смутило его, а предполагаемое соседство и невозможность спокойной учебы.

– Я подумаю.

– Давай договоримся конкретно!

– Хорошо, если я к вам в течение двух дней не приду, можете на меня не рассчитывать, – сухо произнес Камский и покинул территорию бурного веселья.

В частном одноэтажном секторе он довольно быстро нашел скромный угол для проживания у одиноких стариков, пообещав носить воду и колоть дрова.

Залесский Роман обошел дальних родственников, проживавших в городе. Все обещали приютить в случае необходимости. Но, интуитивно улавливая нотки, глубоко спрятанной в душах неудовлетворенности от предстоящего соседства, он параллельно вел поиск по другим адресам. И, в конце концов, договорился о добротной времянке на окраине города. А спустя пару недель ему удалось переехать в сносное жилье неподалеку от института.

Валерий Еремин еще в период сдачи вступительных экзаменов познакомился с Родионом Перфильевым. Они оба были зачислены в институт и теперь сообща сняли за двадцать рублей в месяц просторную комнату, которую называла залом, одинокая женщина пенсионерка. В коридоре имелась газовая плита. За баллоны с газом студенты обязались платить, воду от колонки обещали носить. Дров у хозяйки на зиму было в достаточном количестве.

В студенческом сообществе

По весне возле медицинского института было введен в эксплуатацию кирпичный четырехэтажный корпус общежития, и теперь здание наполнялось радостными голосами новоселов, в деканате шло распределение квот по курсам. В первую очередь места выделялись студентам из малоимущих семей, для чего те должны были представить справки о заработной плате своих родителей и составе семьи. В холле вуза перед доской объявлений стояли два молодых человека. Это были второкурсники, к тому же из одной группы, оба имевшие твердую жизненную цель стать хирургами, Роман Залесский и Камский Игнат. Им в глаза бросилось объявление: «Кафедра общей хирургии приглашает студентов младших курсов для занятий в научном кружке. Обращаться к доценту Андрееву Петру Яковлевичу».

– Запишемся? – спросил Игнат друга.

– Конечно. И давай не будем терять время, пойдем на кафедру прямо сейчас, – ответил Залесский и сделал первый шаг в избранном направлении. Однако товарищ его остановил:

– Смотри, спортивные секции приглашают для занятий гандболом, волейболом, баскетболом, велоспортом. «Активным участникам межвузовских и городских соревнований будет предоставлено общежитие», – громко прочел Игнат.

И Камский, и Залесский были из обеспеченных семей по тем временам. У первого родители были на инженерных должностях, в одном из райцентров, у второго педагогами на деревне. Шансов на получение мест в новом здании общежития через деканат в тот момент у них было мало, поэтому они решили примкнуть к велоспорту. В тот же день друзья осуществили задуманное, записавшись в научный кружок и спортивную секцию велосипедистов.

Доцент Андреев внес карандашом их фамилии ниже записи Василий Шувалов, который был им знаком по встречам на лекциях. Тройке дерзновенных исследователей непознанных явлений в медицине предстояло продвинуть знания человечества по теме: «Современные методы лечения гнойных осложнений».

По ходатайству тренера велосипедной секции кандидата в мастера спорта студента пятого курса Модарова активным участникам соревнований по шоссейным гонкам Камскому и Залесскому вскоре было предоставлено общежитие. Волею случая в одной с ними четырехместной комнате номер сорок семь поселились Василий Шувалов и Валерий Еремин.

Время обучения в старших классах школы и пора юности образуют восхитительный космический сплав настоящего и устремлений в будущее. Если наша жизнь – симфония, то юность ее лучшая мелодия. В этот одухотворенный период чувства способны взлетать, увлечения неутомимы, мечтания неудержимы, и в голову стороннего наблюдателя невольно закрадывается мысль, о том, что парни и девушки питаются особой энергией, не связанной с приемом пищи. В юности представляется, что любым нашим желаниям соответствуют возможности по времени, в душе безраздельно царствует чувство бесконечности существования и бессмертия, а влечение к противоположному полу ориентировано по непостижимым разуму силовым линиям любви. Накапливая опыт разочарований, мировоззрение школьных лет, переступив границу совершеннолетия, из поэтической романтики лунных ночей попадает под власть неумолимой правды бытия. На первое место выходят труд, упорство, настойчивость и приобретение умения выживать.

Жизнь в общежитии выходцам из деревень казалась пределом мечтаний. На каждом этаже была общая кухня, где стояли электроплиты. В конце коридора располагались умывальники и туалеты. В подвале бесперебойно функционировали душевые, которые согласно графикам помывки блаженно шумели струйками теплой воды, не пустовали прачечная и сушилка. Девушки студентки обитали на первом и втором этажах, представители мужской половины студенчества на третьем и четвертом. Впоследствии такое четкое разделение размылось обстоятельствами. Зимой общежитие со стороны улицы украшала похожая на лепнину висящая мозаика из множества матерчатых пакетов, авосек и всевозможных приспособлений, прикрепленных к рамам и форточкам, в которых хранились на морозе продукты, привезенные от родителей. Эти запасы позволяли студентам не только обеспечить себе сносное пропитание, но и кое-что сэкономить на увлечения.

В череде непрерывных зачетов и экзаменов незаметно прошел год, затем летняя практика, потом начался второй год учебы, миновала зимняя сессия, каникулы. Игнат и Роман регулярно тренировались в спортзале и на специальных велотренажерах. Когда сошел снег, начались шоссейные заезды.

В мае второй курс был взбудоражен новостью о том, что идет формирование строительных отрядов для работы в Средней Азии и Сибири. Студентам второго курса, кандидатуры которых были одобрены деканатом для включения в списки участников этих всесоюзных мероприятий, была разрешена досрочная сдача экзаменов. Получив, кто заслуженные, кто с натяжкой, свои четверки, стройотрядовцы приступили к пошиву парадной формы, представлявшей собой брюки и куртку определенного фасона. Еремин, Камский, Шувалов, Залесский и Перфильев записались в стройотряд «Альбатрос», направлявшийся в полупустынные степи Казахстана.

После возбужденно вдохновленного прощания с однокурсниками и знакомыми возле главного входа в институт отряд построился в колонну и под оркестровые литавры и барабанную дробь двинулся в направлении вокзала. Улицы, несмотря на дневное время, были не многолюдны, редкий автомобиль двигался навстречу или обгонял шагающих студентов. Это была середина шестидесятых годов двадцатого века.

По прибытии на вокзал энтузиасты трудового семестра заняли целый вагон и отбыли в направлении столицы, где формировались уже целые эшелоны стройотрядовского движения.

Под ритмичные перестуки колесных пар по рельсовым стыкам студенты пели песни, выпускали путевые листки, рисовали дружеские шаржи, устраивали конкурсы. Лучшей творческой работой, включавшей рисунки, стихи и коротенькие рассказы на актуальную тему студенческого движения, была признана выполненная дружным коллективом отряда «Альбатрос». Когда поезд по железнодорожному мосту пересекал водное пространство величественной реки Волга, все без исключения прильнули к окнам. Никто из отряда так далеко от дома еще не выезжал, поэтому глаза светились неподдельным интересом. Вскоре потянулись казахстанские степи, становясь все более пустынными до самого горизонта.

Жанна, Айсулу и романсы

Поваром в студенческом строительном отряде «Альбатрос» была Жанна Полунина, студентка со стажем работы на комсомольских стройках, успевшая неудачно побывать замужем, не без труда одолевшая пять курсов медицинского института. В качестве бригадиров выступали студенты с жизненным и трудовым опытом, остальные – еще вчерашние второкурсники, не нюхавшие целинного степного воздуха ни разу в жизни.

Первую неделю проживания студентов кормили в основном кашами, консервами, да поили чаем. Работа же требовала больших силовых затрат: прибывшие энтузиасты делали вручную цементные растворы, клали бутовый камень, изготовляли саманные кирпичи, грузили в карьере лопатами песок и прочее. По этой причине задора в их глазах поубавилось, в движениях появилась медлительность, маленькие перерывы на отдых участились, а все приехали, и это не скрывали, заработать, чтобы подкрепить скудный студенческий бюджет. Жанна своим опытным женским взглядом ловила все нюансы стройотрядовской жизни, ее зарплата зависела от их общего заработка, и для нее делом чести было, как и ее двух помощниц, студенток младших курсов, держать бойцов отряда в надлежащей физической кондиции. Поразмыслив, она поняла, что надо действовать, и отправилась в совхозную контору, где застала руководителя стройотряда, ассистента кафедры марксизма-ленинизма медицинского института Карасева Вилена Тельмановича, и заявила:

– Вилен Тельманович, мальчишки недоедают, мы кормим их недостаточно! Работа же у них тяжелая.

– С чего ты взяла? – то ли недоуменно, то ли возмущенно возразил руководитель отряда.

– Похудели, осунулись немного, – доказывала Жанна.

– Ну, это у них адаптация.

– Трудятся вяло. На консервах без витаминов при такой работе много не наворочаешь.

– Мне кажется, ты преувеличиваешь! – не очень уверенно возразил Вилен Тельманович.

И тут Жанна решилась на последний бронебойный довод с ее точки зрения: – Их даже на любовные романы не тянет!!!

Торопливо ходивший по комнате в ожидании прибытия местного начальства Вилен Тельманович резко остановился, как то с изумлением посмотрел в лицо Жанне и сказал: – Ладно, ты возвращайся в отряд, займись своими делами.

Со следующего дня ситуация резко изменилась, меню было не узнать: утром гречневая каша и свежая баранина, компот без ограничения, на обед наваристый борщ из свинины, второе из тушеной капусты с рисом и мясным фаршем.… И пошло поехало. Студенты повеселели, работа спорилась. Валерий Еремин с Василием Шуваловым работали каменщиками в бригаде по возведению бани из бута. Роман Залесский участвовал в подвозе песка из карьера, расположенного в степи неподалеку от соленого озера с историческим названием Эльтон, при этом никогда не расставался со своим спутником – фотоаппаратом «Смена». Игнат Камский и Родион Перфильев вызвались участвовать в изготовлении самана. Эта работа считалась одной из самых трудных.

Однажды вечером к Жанне подошел Володя Шаталов и сказал на местном наречии:

– Мен сен сьемен! – что означало «Я тебя люблю!»

Жанна ему ответила:

– Я понимаю только «сыктым бар!?» – Поклонник, не ожидавший такого откровения, смущенно удалился.

По вечерам, которые в степи были необъятного масштаба и красоты, Жанна уходила за пределы аула с кем-либо из студентов со стажем, юные неопытные второкурсники ее не интересовали. Они были статистами на том празднике любви. За весь первый месяц работы у студентов было только два выходных, один из которых они посвятили поездке на озеро, а второй – игре в футбол с командой соседнего стройотряда «Вымпел». В августе на заключительном этапе работы стройотряда, ради поездки в Волгоград к мемориальному комплексу на Мамаевом кургане, студенты пожертвовали всеми выходными. Свободного времени было мало, лишь час-другой вечером перед сном.

В совхозном поселке было около двухсот домов, магазин, начальная школа. Дети постарше получали образование в районном центре. Выпускники всегда ездили поступать в техникумы и вузы по всей стране и теперь возвращались по домам, одни с радостью на лице, другие были опечалены. В свой родной дом вернулась также Айсулу. Она набрала проходной балл и сейчас ждала вызова в педагогический институт. Это была очень красивая, стройная девушка, ходившая в платьице с национальным казахским орнаментом. Она охотно общалась со студентами по вечерам, никого из них не выделяя. Как-то так получилось само собой, что в нее влюбились в большей или меньшей степени, многие из младшей когорты студентов. Начались песни под гитару, пантомимы, чтение стихов, пересказы разных небылиц и анекдотов. Число слушателей и участников росло, образовалось нечто напоминавшее театр под открытым небом. Туда приходили также взрослые из местных жителей. Все небесные пюпитры светили на Айсулу. Ей нравилось быть в центре внимания. В день отъезда студенты превзошли себя и устроили настоящий фестиваль, исполнив массу песен и романсов в задорном студенческом исполнении. Жанна сокрушалась, что про нее забыли даже те, с которыми она гуляла по степи, и хмуро одна упаковывала свои рюкзак и сумку, приговаривая: «Неблагодарные!»

Вдруг откуда-то, как привидение из лунного света, показался Шаталов. Он подошел к Жанне и, протягивая маленький букетик степных цветов, сказал:

– Это тебе, Жанна! Ты со своими девчонками хорошо нас кормила. Я даже так дома не ел. Спасибо!

Жанна была тронута и почувствовала, как на ее глаза навертываются слезы. Она привычно взяла себя в руки. Затем сказала:

– Может, погуляем по степи напоследок?!

– Нет, пожалуй, я пойду. Меня там ждут. А ты не сиди тут одна. Приходи.

Когда совсем стемнело, и луна засияла во всем великолепии в звездном окружении, Жанна пошла в поселок, где была импровизированная танцевальная площадка. Студенты пели и танцевали, приглашая местных девчат, среди которых была и Айсулу, что в переводе означало «лунная красавица или дочь луны».

После вычета из заработанных денег затрат на питание студенты за два месяца изнурительного труда получили на руки чуть больше чем по двести рублей. Эта сумма была отнюдь не той, на которую рассчитывали. Стихийно создалась инициативная группа и направилась к руководству совхоза. Что-либо выяснить ей не удалось. Рождались предположения и слухи о воровстве. Несколько неприятных вопросов были заданы руководителю отряда ассистенту кафедры марксизма-ленинизма. Однако с тем и уехали. Уже по осени, во время учебы на третьем курсе до участников трудового семестра дошла информация, что в хищениях был уличен товарищ Карасев и его сообщники из числа руководства совхоза. Поговаривали о судебном разбирательстве, но дело застопорили вышестоящие покровители.

Кроссворд Таисии

Эта забавная история, не лишенная вымысла, произошла в комнате по соседству с той, где проживала четверка будущих хирургов в лице Еремина, Камского, Залесского и Шувалова.

Таисия, или Тася, как называли ее однокурсники и подруги, обучалась на шестом курсе медицинского института. Она была невысокого роста, но и не маленькая, подобно некоторым миниатюрным ее сокурсницам, плотно сложенная, но и не рельефно мускулистая, как культуристка (можно было также сказать, как тяжелоатлетка, или борец, но тогда женщины этими видами спорта еще всерьез не увлекались). Внешностью Таисия не блистала, но и не принадлежала к категории не привлекательных бесцветных женщин, была не глупа, но не выделялась каким-либо умением или талантом. С учетом того, что после окончания школы, она обучалась в медицинском училище, потом два года работала, да еще плюс шесть лет в институте, итого ей было около двадцати восьми лет. Была замужем. Первая беременность закончилась удалением одной из фаллопиевых труб в результате ее разрыва. Спустя год все повторилось, словно в зеркальном отражении судьбы, и хирургами была удалена вторая труба. Две внематочных беременности подряд – довольно редкий случай. С мужем она рассталась, вернее он ее бросил, по причине отсутствия перспективы иметь общих детей. Метод экстракорпорального оплодотворения тогда еще только разрабатывался в экспериментах. В стандартной комнате общежития она проживала еще с тремя студентками. Они были младше ее, так как поступили в вуз сразу после школы. В силу разницы в возрасте тесной дружбы между ними и Таисией не завязывалось. Шестой курс – время, когда учеба подходит к завершению и студенты начинают основательно задумываться о привязке своей будущей семейной жизни к профессиональному выбору.

Галина уже со второго курса обратила свое внимание на одного плотно сложенного среднего роста парня из своей группы и четкой аккуратной филигранной тактикой добилась расположения его к себе. Ее друг был известен как Александр Шестов. У второй студентки Зины дела обстояли сложнее. Она заводила романы, влюблялась, но все вскоре заканчивалось и возвращалось на такую привычную исходную позицию. Третью студентку, с которой проживала Таисия, звали Екатериной. Она с присущим всем женщинам интересом наблюдала за амурными похождениями своих соседок, но сама пока с другом жизни не определилась, хотя у нее был на примете еще с первого курса паренек, как ей казалось, неравнодушный к ней. Они поначалу вместе учились в одной группе, но потом разошлись по разным профессиональным направлениям: он – в хирургию, она – в глазные болезни. Ее товарищ, маячащий на семейном азимуте, имел массу разных увлечений, ходил сразу в несколько медицинских кружков, занимался наукой, спортом. Екатерина также состояла в научном студенческом обществе. Из виду они друг друга не теряли и своих дружеских отношений не разрывали. Таисия была на тот момент одинока, но драму своей личной жизни сумела трансформировать в страстное увлечение.

В один из вечеров Таисия постучала в комнату, где жил Родион Перфильев со своими однокурсниками. Когда ей ответили: «Да, входите!» – она открыла дверь и осторожно вошла внутрь однотипной комнаты с четырьмя кроватями, четырьмя тумбочками, двумя стульями со спинками и одним столом. На стенах висели самодельные лозунги: «Все в космос! Догоним и перегоним! Хорошо, что я не гинеколог! Мы не пьющие! Не наши девушки тоже наши!» Они все были в сборе и с любопытством уперлись взглядами на вошедшую Таисию. А та, ничуть не смутившись, подошла к Родиону и спросила что-то про конспект лекций.

– Таисия, мне осталось дочитать несколько листиков. Ты посиди у нас и подожди, – сказал он, мило улыбаясь, и протянув руку за ее спину, стал делать воздушные поглаживающие движения, копируя изгиб крутых ягодиц гостьи.

Лежавший на кровати Денис Полуэктов, наблюдая за импровизацией Родиона, громко произнес: