bannerbanner
Ясный свет и вольный ветер. Третья книга цикла «Остров Буян»
Ясный свет и вольный ветер. Третья книга цикла «Остров Буян»

Полная версия

Ясный свет и вольный ветер. Третья книга цикла «Остров Буян»

Язык: Русский
Год издания: 2019
Добавлена:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
4 из 4

И ничего это не значит, все равно она настоящая, настоящая, рыжая, в школе вот учится. Яся пнула рюкзак. Это Женя ее ненастоящая мама. Хотя говорить так про мам-Женю тоже было странно. Даже без Левкиных обидных слов Яся уже успела мимоходом задуматься: почему мама Женя согласилась взять в дом чужую девочку и назвать ее дочкой? Она не случайно повторяла, что денег им на все не хватит, и это было так: работала она одна, а детей было двое. Их надо было и кормить, и одевать. Даже если Яся спала в своем доме на острове, тут она была на мам-Женином попечении.

Хотя… Левка упоминал, что они дальние родственницы, две ее мамы. В этом все и дело.

Но как ей теперь поступить?

Яся вытащила свой старенький телефон. Теперь понятно, почему у нее не смартфон, как у Левки. Ничего она свой телефон не теряла, просто у мам-Жени не было денег, чтобы купить дорогой аппарат еще и ей. Попытка не пытка, девочка набрала номер. Система и ей рассказала про недоступность абонента.

Попробовала Левку. Та же история.

Видно, иголка в крови окончательно выкинула ее за границы обычного существования. Брат поступил правильно, когда сбежал от нее. И ждать его бесполезно.

Яська прерывисто вздохнула. Аккуратно положила телефон в рюкзак, застегнула его на все «молнии» и пристроила под березой. Больше она не пойдет в школу, кончилось ее время. Теперь, наверное, надо – как в сказке – отправиться в гущу леса в поисках мамы и папы.

Иголка, может, ей еще и поможет. Они в школе делали компас из иголки и кусочка пенопласта. Надо только идти куда глаза глядят и еще постараться не плакать.

Глава 2

Никогда еще Левка не летел в школу с такой скоростью, буквально не разбирая дороги. Рыдания бились у него в горле, как выброшенные на берег рыбки. Скорее, скорее добежать до школы, а потом развернуться и пойти домой, как всегда, как всегда.

Он помнил тот день, когда Яська впервые появилась в их квартире. Ее принес тот странный мужчина, который не был человеком. Рыжая девочка сидела у него на руках и вертела головой, всё-то ей было интересно. Мама не разрешала Питеру даже войти в квартиру, но он, похоже, умел убеждать. Тем более Яське понадобилось в туалет. Куда он еще с ней? Она позволила.

Потом они долго сидели на кухне, а Левку мама отослала, конечно, в его комнату. Мама порой сердито кричала, но по большей части разговор протекал мирно. Иногда до него доносился смех Питера. Левка думал тогда, что гость – новый мамин ухажер, а сейчас он вдруг пришел со своей дочкой. Может, он в разводе. Может, когда мама и Питер поженятся, девочка будет иногда с ними, а иногда со своей родной мамой, бывшей Питеровой женой. Это было похоже на правду, ведь такое бывало нередко, вот у Макса из Левкиной группы именно так всё в жизни и обстояло. Эта версия казалась Левке очень логичной. Наверное, у первой жены Питера тоже рыжие волосы, говорил он себе, потому ему и мама понравилась. Он слышал по телевизору, что мужчины часто «западают» на один и тот же тип внешности. Тогда не понял, но запомнил, а теперь всё становилось понятно. А если жена у Питера умерла, то девчонка будет жить вместе с ними, они с Левкой будут как брат и сестра. Этого Левке хотелось меньше, но что ж, зато у них сразу получится образцовая семья: мама и папа, дочка и сынок. И скоро все забудут, что девочка не мамина родная дочка, потому что обе они рыжеволосые. Будут говорить: как дочь на маму похожа, это к счастью. Вот как хорошо Левка все придумал. Только оказалось всё по-другому.

Питер – вообще не человек. Он познакомился с мамой тогда, когда они с Левкой тяжело болели, тогда еще дедушка умер. Левка плохо помнил, что там было, но мама утверждала, что они тогда еле выкарабкались, тоже могли умереть. И то ли Питер им тогда помог, то ли показался тогда впервые, но стал иногда появляться и маму смешить.

Смешить маму было очень важно, потому что она обычно была грустная или сердитая.

Но сейчас он ее не сказать чтобы насмешил. Взял и бухнул перед ней целого ребенка. Понимаете ли, никто, кроме мамы, помочь не может: его, Питера, просто никто из обычных людей не видит – не все же побывали между жизнью и смертью, а ребенку нужен детский коллектив. Нельзя же ее запереть пожизненно на отдаленном острове, где живет ее родная семья?

Питер просил немного: помочь устроить девочку в детский сад. Отводить ее туда по утрам, когда он принесет девчонку к их квартире, забирать вечером – и снова отдавать ему. Мама знала настоящую маму Яськи, они даже были в каком-то родстве, и она не могла отказать. Полчаса в день – не так и тяжело, да? И это только в будни. Никаких выходных, никаких каникул, рабочие отношения.

Конечно, мама могла отказать, собиралась отказать, отказывала много раз, но Питер не принимал ее слов. Он ждал, пока она согласится.

И она согласилась.

Питер умчался с Яськой в охапку. Мама вошла в спальню, где Левка строил радужные замки, и сказала:

– Я не смогу купить тебе велосипед.

Да-да, на эфемерную Яську сразу стало уходить не полчаса в день, а намного больше. Ей потребовались одежда и обувь. За садик надо было ежемесячно платить. В доме появились и девочковые игрушки, потому что нельзя же девочке совсем без кукол. А еще Яське понадобилось, чтобы ее любила и эта, временная, мама. Она стала отгрызать то время, которое раньше доставалось одному Левке. То внимание, которого ему самому не хватало. Когда он пытался поговорить об этом с мамой, она неизменно обрывала его: так надо, и не его ума дело.

И вот сейчас он бежал в школу, и из его глаз лились слезы. Он развернется на пороге и вернется домой, а Яськи там уже не будет, и она никогда не вернется, и они снова заживут с мамой вдвоем – а там, может, и Юрик решится жениться на женщине всего с одним ребенком, а не с «двойным прицепом». Они забудут об этой странной девочке, растущей не по дням, а по часам, а Яська возвратится к своей семье, туда, где и должна находиться.

Так все будет правильно, правильно, да.

Глава 3

Яся шла и шла, и с каждым шагом ей становилось легче. Если она не настоящая девочка, то она не умрет от того, что у нее в теле иголка. А иголка, между прочим, тоже не настоящая, ведь она сама на Яську напала. И что теперь может быть страшного? Скорее всего, просто пришла пора вернуться к маме с папой. Жалко, конечно, если она больше не увидит мам-Женю и Левку. Но они – не всамделишная ее семья, это с самого начала так сложилось. Спасибо этому дому, пойду к другому.

Над головой раздавался шум, когда птицы перепархивали с ветку на ветку, но в остальном было тихо. Почему-то даже в такой теплый день птицы молчали. А лесок весь светился, радовался солнечным лучам. Торопилась выбраться на поверхность свежая травка, перебрасывались друг с другом солнечными зайчиками березовые стволы. В лесу стоял аромат весны – липкой смолы, березового сока, распускающихся цветов, хотя их и не было заметно. И тогда Яся сама стала напевать.

Долго ли, коротко ли она шла, оказалась на перекрестке дорог.

Прямо посреди ее тропинки вырос раскидистый дуб, от которого разбегались в разные стороны еще три пути-дороги. Яся задумчиво прикоснулась ладонью к могучему теплому стволу и обошла его кругом, размышляя.

Перекресток, или перепутье, еще называют росстанью. Здесь встречаются миры. Поэтому девочка даже не удивилась, когда до нее стали наконец доноситься самые разные звуки. Тут были и птичьи трели, и мычание невидимых коров, и отдаленный вой неизвестных тварей. Не слышны были только звуки города, хотя ушла она, казалось бы, не так далеко. Что ж, лес есть лес.

Яся знала, что на росстани люди приходят, чтобы спросить о своей судьбе. Это было то, чего хотелось и ей, но вместе с тем было страшновато: кто ответит на ее вопрос? Вдруг кто-то страшный? Не буди лихо, пока оно тихо, – вот что без устали повторяла мама.

Но, по-видимому, лихо уже разбудили до нее, иначе откуда бы взялись эти змеи и змея-иголка.

Как там положено спрашивать?

– Скажите мою судьбу, пожалуйста!

Молчание. Всё те же звуки, но никакого ответа на ее вопрос.

Яся оглянулась.

Лес вокруг дуба вдруг закружился, всё быстрее и быстрее, пока деревья не слились в один сплошной круг. Ее замутило, и она вцепилась в кору дуба побелевшими пальцами, глядя прямо перед собой.

Вековой дуб стоял на месте, и теплой казалась его кора.

– Не пугайте меня, пожалуйста. Скажите мою судьбу, – проговорила она дрожащим голосом.

Ничего не изменилось.

И тут Яся вспомнила: чтобы преодолеть чародейство на росстани, надо раздеться. Она стыдливо огляделась и поспешила скинуть школьный клетчатый сарафан, белую водолазку и все остальное.

Бешеный калейдоскоп остановился. Фух, помогло. Яська встряхнула свою одежду и призадумалась: если леший «водит», то надо надеть всё наизнанку. Но сейчас она была не уверена, что с нею шалит леший. Нет, тут она столкнулась с какими-то другими силами. Так что нечего бродить чучелом, даже в роще, где кроме нее на первый взгляд никого и нет. Она натянула белье, водолазку и прислонилась к стволу дерева, чтобы надеть колготки.

– Скажите мою судьбу, – попросила она в третий раз, ни на что не надеясь.

С вершины дерева вспорхнули два голубя. Нет, голубь и голубка! Яся улыбнулась.

– У девочки три дороги, – проворковал голубь.

Она побыстрее привела туалет в порядок и вежливо отозвалась:

– Да, я вижу.

– Ищет тебя отец, ищет мать, – сказала голубка.

Яся радостно закивала. Она на это и надеялась. Если взрослые ее ищут, значит, скоро они встретятся.

– Змей разыскивает тебя, – предупредил голубь. – Ищет на земле, ищет под землёй. Ищет на воде, ищет под водой. Ищет не один, ищет со своими детьми ползучими.

Яська ахнула и скорее прикусила губу. Вот откуда взялись змейки!

– Мать еще ищет тебя, – добавила голубка. – Ищет со своими сестрами летучими.

– Лету…

– Беги, девочка, беги. Времени мало, беги, скрывайся от змея ползучего, змея летучего, змея, огнем полыхающего!

Голубь и голубка стукнули друг друга крыльями и взлетели вверх, как будто стали одним целым. Яся только рот разинула, чтобы еще что-то спросить, но они уже скрылись в непроглядной кроне векового дерева.

– Ау! – позвала она жалобно. – А почему? А зачем он меня ищет?

Однако больше никто не отозвался.

– И какую из трех дорог мне выбрать? Вы же не сказали!

Нет, ничего. Ничего и никого.

– Ну вот! – Яся топнула ногой. – Так хорошо шла, песни пела. Понадобилось же мне спрашивать!

Дороги разворачивались впереди, с виду одинаковые – белесые, будто присыпанные песком, и никакого камня, на котором было бы написано «Налево пойдешь… направо пойдешь…», на распутье не наблюдалось. Один могучий старый дуб.

– А вот возьму и никуда не пойду, – упрямо сказала Яся. – Сяду тут и буду сидеть, пока папа с мамой меня не найдут.

Что-то встрепенулось в кроне, и послышались ей далекие голоса: «Беги! Спеши!» Или это листья прошелестели.

– Спасибо! – спохватилась она: лучше поздно, чем никогда. – Спасибо вам, птицы добрые, спасибо, батюшка дуб. Пойду куда глаза глядят.

Три дороги, три пути лежали перед ней. Но разве повлияешь на судьбу, выбрав тропинку? Яся отправилась вперед, прямо, никуда не сворачивая. Только погладила еще раз шершавую, добрую кору старого дуба.

Через несколько шагов она услышала пение птиц. Как будто его вдруг включили, или как будто у нее были до того заложены уши. И не успела Яся понадеяться, что это добрый знак, как вдали показались большие серые многоэтажки, похожие на молчаливых слонов. Она возвращалась в город.

Глава 4

Левка шел из школы медленно, тащил тяжелый ранец в руках. Тот бил его по ноге, Левка пинал его в ответ. Не было никакой радости от того, что над головой поют-заливаются птицы, что солнце светит во всю мощь, что можно уже снять теплую одежду и закинуть ее куда подальше.

Вот дом. Стоит, как стоял всегда, его построили еще до Левкиного рождения. Куда ж он испарится. В нем столько квартир, столько жильцов. Дом стоит, а Яси рядом нет.

Лев вытащил из ранца сотовый телефон и попробовал позвонить маме, но абонент опять был недоступен. Тогда мальчик поднялся в пустую квартиру. Там было тихо так, что звенело в ушах.

Раздевшись, он достал из холодильника кастрюлю с супом, отлил себе немного в ковшик и поставил греться. Есть совершенно не хотелось. В горле стоял камень, от него было больно. Ни продохнуть, ни проглотить. Суп закипел. Левка бездумно перелил его в тарелку и уставился в окно. Во дворе пели птицы, и никого там не было: ни Яськи, ни волка, ни бабульки, которая рассказывала давеча про свои старые кости. Вздохнув – камень никуда не делся – Левка сел за стол и принялся за суп. Тот был кислый. Наверное, уже испортился. Мама давно варила, а они с Яськой так толком и не ели.

Он долго сидел над тарелкой, водил по супу ложкой, гоняя туда-сюда куски обесцветившейся капусты. Нет, есть такое нельзя, и так живот то и дело сводит. Дождавшись, пока суп остынет, Левка вылил его в унитаз.

Мамин телефон не отвечал.

Промаявшись до конца рабочего дня, Лев пошел встречать маму. Она работала на заводе, но не в цеху, а в каком-то отделе с длинным названием. Встал у проходной. Ждал долго.

Мама вышла такая взрослая, даже чуть-чуть незнакомая, летящая, с мимолетной улыбкой. Чуть не прошла мимо него, не замечая.

– Мам, – сказал Левка, и горло снова перехватил спазм.

– Ой. Ты что здесь делаешь? Что-то случилось? Где Ярослава?

Но он не мог говорить. Потряс головой, прогоняя камень.

– Мам, она пропала. Наверное, совсем уже пропала, потому что… потому что за ней приходили волк, змеи, и потом наш дом исчез, а на месте него был лес. Она в этот лес и ушла. И пропала.

Мама смотрела на него, и лицо ее постепенно кривилось в такой гримасе, будто она разрывается между тем, чтобы заплакать, и тем, чтобы его ударить. Однако она не сделала ни того, ни другого.

– Ты ее отпустил, – сказала она без вопросительной интонации.

– Я-то ничего не мог с этим сделать.

– Ну да. Ты ее отпустил. Она ушла.

Мама развернулась и зашагала прочь, словно совсем забыв про него. Он не удивился, просто потащился следом. Ему хотелось бы расплакаться, но уже не получалось.

А мама все ускоряла шаг, почти бежала.

Глава 5

Вот только город теперь стал другим. Или это сама Яся изменилась. Люди торопились по своим делам и смотрели сквозь нее. Она попробовала обратиться к ним с вопросом, но ее не слышали, убыстряли ход. Ее не пропустили на пешеходном переходе: машина промчалась мимо со свистом, Яся еле успела отпрыгнуть на тротуар. А потом она была вынуждена долго ждать у обочины, пока в потоке машин появится просвет. «Может, я стала невидимкой?» – размышляла она. Это ее не напугало и не удивило. Если по правде, она всегда чувствовала себя немножко чужестранкой здесь – ну, в последнее время, когда у нее из памяти почему-то стерлись все воспоминания о доме на острове Буяне, о маме Алене и папе Федоре. Сейчас и имена, и образы были яркими как никогда. Яся знала, что папе не очень нравилась идея таскать ее в этот мир для общения со сверстниками и для учебы, но маме удалось его убедить, что другого выхода нет. Алена говорила, что родители не имеют права запереть Ясю на острове в компании только взрослых, а раз уж они сами не могут покинуть Буян, приходилось обращаться за помощью к Питеру. Яся чувствовала, что папа ему не доверяет, хотя он никогда не объяснял почему. Самой ей Питер нравился. Да что там! Она его любила.

Как можно не любить человека… ну ладно, пусть не человека. Как можно не любить его, единственного ее товарища по играм? Она рано привыкла к его прихотям, превращениям из мальчика в мужчину и наоборот. Конечно, она предпочитала играть с ним, когда он был мальчиком. Напялив на себя личину взрослого, Питер становился таким же занудой, как остальные: давал ей наставления, отчитывал за невнимательность и другие промахи – а разве она специально? Нет, правда? Она виновата, что ли? Если оно само… Ребенком, кстати, он ее прекрасно понимал.

Сейчас Яся шла медленно и осторожничала, ведь за ней было некому присматривать. Даже Левка… ну ладно.

Район был тоже незнакомый. Длинные «муравейники» чередовались с покосившимися деревянными развалюхами. Яся шла мимо шумных детсадов, похожих на нарядные коробки с взбесившимися конфетами. Мимо школы, где гоняли по футбольному полю мяч строгие одинаковые мальчишки в серой униформе. Мимо залитой ярким светом пекарни, откуда доносились умопомрачительные ароматы – но у Яси не было денег. Наконец она уткнулась в типовое здание поликлиники.

«Сюда-то мне и надо, – подумала девочка. – Пусть достанут эту иглу. Как-нибудь».

Она поднесла к глазам палец. Ранка закрылась, трудно было даже поверить, что Яся порезала палец еще вчера. «Всё одно к одному! Ну пусть хоть сделают рентген, что ли».

Она постаралась отогнать от себя подозрение, что никто не станет слушать пришедшего с улицы ребенка, который, судя по всему, рассказывает небылицы. Но идти в поликлинику все же было боязно. И Яся решила немножко посидеть у фонтана, украшавшего собою площадь перед лечебным заведением.

Она никогда не видела его прежде. Фонтан показался ей странным. Впрочем, сегодня всё было странным, ровно как и вчера. Чашу, видно, успели почистить к началу сезона, и она сияла, как новая салатница. Вода взлетала вверх и падала вниз с ликованием ребенка, дорвавшегося до аквапарка. Посреди чаши на небольшом возвышении сидела птица. Почему не рыба, не какое-нибудь земноводное? Птица на гнезде. Нелепая фантазия немедленно запала Яське в душу, она ведь и сама была такой фантазеркой, которую хлебом не корми – дай придумать что-нибудь этакое.

Птица была выкрашена в белый цвет, но в веселых струях воды переливалась радуга, и казалось, что оперение светится само по себе.

– Ты кто? – сказала ей тихонько Яся.

Она любила разговаривать со скульптурами и картинами, а также со зверями и птицами. Правда, птицы ей сегодня ответили впервые – в том самом зачарованном лесу. Скульптура же молчала, как они это обычно и делают.

Зато хорошо, что не обязательно теперь таиться, когда пытаешься завести подобный разговор, а то ее вечно на смех поднимали. Шум струй ее не выдаст, да и люди перестали обращать на нее внимание.

Поскольку птица не ответила, Яся решила, что вполне может сама придумать, как ее назвать. Конечно, Жар-птица! Вон как играют в мельчайших брызгах лучи солнца. Прекрасная Жар-птица.

Яся села на кромку фонтана: некому было сказать ей, что она промочит сарафан и что на холодном сидеть девочке не рекомендуется. Впрочем, плитка показалась ей теплой. Наверное, тоже нагрелась на весеннем солнышке.

На дне фонтана блестели яркие монетки. Уже успели накидать суеверные прохожие! А ушлые мальчишки в этот раз не подсуетились. Может, и хватит на булочку или пирожок с яблоками. Яся вытянула руку и коснулась дна. Было совсем неглубоко, но пальцы не смогли ухватить монетку. Она пробовала снова и снова – тщетно.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Об этом рассказывается в повести «Жили-небыли».

Конец ознакомительного фрагмента
Купить и скачать всю книгу
На страницу:
4 из 4