Весенний детектив 2019 (сборник)

– Маша, где вы сами?

– В доме, заперлась. Я не успела включить свет, поэтому он не знает, что я здесь.

– Если сможете, пройдите к другим окнам дома, которые выходят на улицу, и постарайтесь увидеть номера машины! А я сейчас приеду! Хотя… На поездку у меня уйдет почти полчаса!

– Может, вызвать полицию?

– Я вам перезвоню. А пока что делайте то, что я сказала.

Маша прошла через весь дом и в окнах спальни раздвинула шторы и увидела большую черную машину, джип. Но он стоял боком. Номеров не было видно. Она достала записную книжку, ручку и решила выбраться из дома тихо, незаметно подойти к машине и записать номера.

Но когда она только щелкнула замком на входной двери, ее охватил такой страх, что вылазка к калитке показалась ей невозможной. У нее зуб на зуб не попадал.

И тут замершее в вечернем весеннем оцепенении пространство вокруг дома разорвал странный звук, похожий на сильнейший удар металлом о камень! Затем еще один! Затем еще! При каждом ударе тело Маши сотрясалось. Ей, как маленькой девочке, захотелось спрятаться под кровать.

И тут же мысль, что человек, находящийся в мастерской, занят, это же он рубит что-то там, внутри помещения, а это значит, что он какое-то время точно не выйдет оттуда, толкнула ее на действия.

Она рывком распахнула дверь, выскользнула на крыльцо, пробежала между домом и мастерской, выбежала на улицу и быстренько срисовала номера в записную книжку. И так же вернулась обратно. Позвонила Травиной, продиктовала номер.

– Отлично! – услышала она. – Мы так и думали! Ты – молодец, Маша! Сиди в доме и не высовывайся! Я приеду.

И почти в то же самое время стук прекратился, послышался стук двери, Маша увидела, как мужчина в черной одежде выбегает из мастерской и скрывается за углом, потом она услышала шум отъезжающего автомобиля. И стало тихо. Только удары сердца, сильные, бухающие, заполняющие собой все звуковое пространство вокруг…

6

Адвокат Елизавета Травина и ее помощница Глафира Кифер пили кофе в своей конторе в ожидании звонка из Москвы. Коллега Лизы, Юлия Земцова, проживающая в Москве и занимающаяся частным сыском, обещала помочь найти сведения, касающиеся хозяина автомобиля, черного внедорожника «Toyota RAV-4» с московскими номерами, которые, засветившись на видеокамере на повороте в Поливановку, полностью совпали с номерами машины, которые записала Маша Астрова.

Речь шла о машине, в которой находился человек, интересующийся покупкой дома Германа Петрова в Поливановке и который потом, спустя сутки после убийства Татьяны Курочкиной, разбил кувалдой цементный пол в его мастерской.

– Не мое это, конечно, дело, – начала осторожно Глаша, поглядывая на задумчивую Лизу, – но не слишком ли много задачек мы поставили перед Юлей?

– Она любит такие задачки, это во-первых, – очнулась от своих раздумий Лиза. – Во-вторых, у нее полно помощников, которые без труда сделают для нее эту работу.

Позывной скайпа заставил обеих женщин слегка вздрогнуть.

– Наконец-то! – воскликнула Лиза и нажала клавишу ноутбука, и тотчас на экране высветилось знакомое лицо Юлии Земцовой. Худенькая молодая женщина с длинными русыми волосами и милым улыбающимся лицом. – Юля, как же я рада тебя видеть! Ну что, удалось тебе что-нибудь выяснить?

– Да, конечно. Если есть номера, то уж найти хозяина машины – пустячное дело. Итак, его зовут Юрий Петрович Костров, он владелец пяти магазинов цветов и сувениров в Химках. Проживает в многоквартирном доме на Березовой аллее. У него есть жена, Вера, и двое маленьких детей…

– Постой, ты что, ездила туда?

– Ну да, конечно. Должна же я была выяснить, какого черта ее муж делал в Саратове, найти, так сказать, саратовский след!

– И что? – хором спросили Лиза с Глафирой.

– Пришла, представилась его саратовской родственницей, сказала, что я никогда в жизни не видела своего троюродного брата Юру… Словом, неважно, что я ей наплела, главное, что она впустила меня в квартиру, угостила пирожками и сказала, что да, действительно, пятнадцать лет тому назад Юра проживал в Саратове, снимал там квартиру, а работал в тепличном хозяйстве, где-то под Саратовом. Что всегда мечтал, что у него будет либо своя теплица, либо цветочный магазин…

– Значит, все-таки Саратов… – протянула Лиза. – Отлично.

– У него есть друг, Егор Жуков, они вместе начинали в саратовской теплице, но только Юра приехал в Москву первым, потом к нему приехал и Егор, они вместе снимали квартиру в Подмосковье, устроились на работу в тепличное хозяйство, потом взяли кредит и построили свою теплицу, где начали выращивать цветы, рассаду. Потом одну за другой начали открывать цветочные палатки, затем арендовали помещение под магазин… Словом, развернулись ребята и теперь разделились, Егор поставлял цветы и рассаду Юрию, а тот продавал в своих магазинах. Они дружат семьями – Костровы и Жуковы, у Егора тоже семья и один маленький сын.

– Жена Кострова знает, что ее муж сейчас в Саратове? Во всяком случае, ночью-то он точно был в Поливановке.

– Нет, не знает, конечно. Она думает, что он в Сергиевом Посаде, занимается закупкой керамики для своих магазинов.

– Класс! – воскликнула Глафира. – Значит, ему есть что скрывать от жены!

– Значит, у вашего Кострова прекрасная семья, бизнес процветает, однако его почему-то потянуло в нашу Поливановку…

– Он же появился здесь ночью, – произнесла Лиза и рассказала Земцовой обо всем, что случилось в мастерской Германа ночью, со слов Маши Астровой. – Мы же с Глашей приехали туда спустя полчаса после того, как он уехал, вошли в мастерскую и увидели, что пол, как раз под тем местом, где стоял диван с трупом домработницы, вскрыт. Плитка выломана, и разбит цементный пол, а рядом лежит огромная кувалда… Я позвонила Мирошкину, попросила его, чтобы он прислал экспертов для снятия отпечатков пальцев. Но мне позвонили час тому назад – ни одного отпечатка! Он работал в перчатках. Кстати говоря, и на бутылке с ядом тоже нет отпечатков… Так что нашему преступнику некогда было даже подставлять Германа…

– Очень странная история, – сказала Земцова. – Зачем ему понадобилось долбить пол? И почему прямо сейчас, когда с момента убийства прошло так мало времени?!

– Может, там клад? – предположила Глафира. – Поэтому он хотел купить этот дом?

– Лиза, тебе надо встретиться с Германом и узнать, кому раньше принадлежал этот дом, что было на месте мастерской. Может, там был просто сад и там, в земле, действительно было что-то зарыто?

– Юля, ты как рассталась с женой Кострова?

– Я поняла твой вопрос, милая. Конечно, я сказала, что заеду еще. Ну и, конечно, я успела ее расположить к себе. Во-первых, пришла с подарками для детей, поскольку знала, что дети у Кострова есть, во-вторых, ей самой, Верочке, подарила коробку духов плюс торт! Очень милая женщина эта Вера.

– Позвони ей и скажи, что придешь еще раз, только уже с ночевкой. И хорошо, если она тебя пустит к компьютеру, скажи, что тебе надо проверить почту… Посмотри, чем увлекался Костров, какими сайтами интересовался, хорошо?

– Обязательно, я и сама об этом думала, просто в первый приезд как-то не совсем удобно было, да и обстановку надо было проверить… А вы тогда отправляйтесь в теплицу, где работал Костров, это где-то в районе. Узнайте, какая из теплиц, причем цветочного направления, процветала в прямом смысле пятнадцать лет тому назад. Может, найдете тех, кто был знаком с Костровым.

Вечером Лиза с Глафирой уже разыскали в Энгельсском районе, в Квасниковке, женщину, теперь уже владелицу тепличного хозяйства «Подснежник», Марину Захаровну Калачеву, которая в прежние времена была рабочей по найму и очень хорошо помнила Юру Кострова и Егора Жукова, двух неразлучных друзей.

Марина Захаровна впустила незваных гостий в свой дом, предложила чаю.

– Вы, значит, Елизавета Сергеевна Травина, – сказала она загадочно. – Не знаю, зачем уж вам понадобился Юра Костров, но если уж сама Травина им заинтересовалась, значит, дело тут нечистое… Вы только, пожалуйста, оставьте мне вашу визитку, у меня к вам тоже будет одно дело…

– Марина Захаровна, расскажите о Кострове.

– Обыкновенный парнишка. Молоденький, ему было тогда двадцать пять. Симпатичный очень. Между нами говоря, у нас с ним намечались кое-какие отношения… Но я уже была замужем и все такое…

– Как получилось, что он оказался в Москве?

– Юра влюбился и собирался пожениться. У нас же преимущественно женский коллектив. Ну, мне и доложили, что наш Юрочка влюбился в девушку по имени Стелла. Редкое имя, согласитесь. Но она как будто бы замужем, и ее муж – гример в нашем драмтеатре. Но должна вот-вот развестись. После свадьбы Юра мечтал отправиться с женой в Москву и начать там новую жизнь, устроиться в теплицу, взять кредит… Вот такие у него были планы. Но все подробности я узнала уже потом, когда следом за ним засобирался Егор.

– Что еще помните из этой истории? Какие-нибудь детали? Как нам разыскать эту Стеллу?

– Юра иногда сам отвозил нашу продукцию в центральный цветочный магазин, что на проспекте Кирова, его там могут помнить те, кто еще работает там с тех времен. Знаю с их слов, что часть цветов, ну просто огромные охапки, он сам у них покупал для своей девушки. Вспомнила просто анекдотичный случай, связанный с этим… Цветов было так много, мне рассказывали, что бабка Стеллы, очень практичная, видать, женщина, относила эти цветы в киоск, что возле вокзала, и продавала там за полцены… Вот!

Выйдя от Калачевой, Лиза сразу же позвонила Юле Земцовой. Та как раз ужинала в обществе жены Кострова, Веры.

– Юля, пожалуйста, узнай, был ли Костров женат, слышала ли Вера о девушке по имени Стелла.

Юля же, в свою очередь, сказала:

– Костров последние дни интересовался балериной Матильдой Кшесинской, но я только что села за компьютер, потом тебе перезвоню…

Из Квасниковки поехали в город, на вокзал. Нашли киоск, в котором всегда продавали цветы. И старая продавщица, дымя сигареткой, вспомнила женщину, которая приносила ей цветы, которыми ее внучку Стеллу заваливал какой-то ухажер. Она даже показала дом рядом с вокзалом, где жила эта старая женщина.

В доме нашлись и ее соседи, которые вспомнили и «бабку», Антонину Михайловну Потеряеву, жившую вместе с сиротой-внучкой Стеллой. У Стеллы действительно был жених, который красиво за ней ухаживал, пел серенады под окном, а потом стал ее мужем. Он работал гримером в драмтеатре. Был старше Стеллы, очень положительный человек, Антонина Михайловна его очень уважала. После замужества Стелла редко навещала бабушку, а потом вдруг зачастила, да не одна, а с парнем, но не с мужем, а, видать, с любовником. Совсем молоденький парень и тоже красиво ухаживал. Серенад, правда, не пел, зато одаривал цветами. Все в доме знали, что большую часть цветов Потеряева продавала за полцены в киоске на вокзале. Потом Антонина Михайловна сказала, что Стеллочка ее разошлась с гримером и выходит замуж за «цветочника», имени его она не называла. Возможно, от этих событий бедная женщина разволновалась, у нее случился инсульт, и она умерла. И Стелла тоже исчезла и больше не появлялась, и никаких распоряжений относительно жилплощади в ЖЭК не поступало. Однако все в доме знают, что соседи Потеряевой по лестничной площадке, Фомичевы, сдают потихоньку «потеряевскую» квартиру, ну и сами, конечно, оплачивают коммунальные услуги.

Было девять вечера, когда Лиза с Глафирой приехали в театр. Спектакль «Трамвай «Желание», в котором Маша Астрова играла Стеллу, уже заканчивался. Они поджидали ее возле гримерной.

– Умираю, хочу есть, – призналась Глаша. – Какой сегодня насыщенный день! Так и похудеть можно!

– Потерпи немного, вот сейчас попросим Машу выяснить, кто здесь работал гримером пятнадцать лет тому назад, и таким образом узнаем, кто был мужем Стеллы.

– И что дальше?

– Не знаю… Посмотрим. Я бы тоже не отказалась даже от простой яичницы…

Время шло, спектакль и не думал заканчиваться. Мимо них проходил какой-то человек, вероятно служащий в театре.

– Скажите, а вы не знаете, кто здесь у вас работал гримером пятнадцать лет тому назад? – спросила Глафира безо всякого энтузиазма.

Мужчина был в широких штанах и рабочей клетчатой блузе. Руки его были вымазаны краской, да и нос был слегка перепачкан как будто бы мелом.

– Гера Петров, а что?

7

Дождавшись Машу, все трое поехали в Поливановку.

– Подождем в доме, может, этот таинственный парень на джипе снова приедет, – загадочно сказала Глафира перепуганной Маше, когда они выходили из театра.

– Еле-еле спектакль отыграла… Все о Гере думала, – произнесла Маша уже в машине, на которой ее везли в дом ее любимого. – Как же хорошо, что мы едем туда все вместе! Не так страшно будет!

– Сколько тебе цветов надарили! – проговорила Лиза, сидящая на переднем сиденье рядом с Глашей, обернувшись к Маше, все заднее сиденье рядом с которой было завалено цветами. – Хорошо прошел спектакль?

– Я старалась, старалась не думать о Гере, но это так трудно…

– Да уж, тяжелая у тебя профессия… – заметила Лиза.

– Может, вы оставите свою машину где-нибудь на другой улице, чтобы не спугнуть этого… убийцу, – предложила Маша. – Вдруг он снова явится?

– Можно, конечно, и так поступить, да только чутье подсказывает мне, что больше он сюда уже не сунется. Разве что через недельку, а то и месяц… – напустила таинственности Лиза, лукаво поглядывая на Машу.

– Лиза, вы сегодня какая-то… даже не знаю, как сказать. Вы что-то узнали? Вы знаете, кто это был?

– Вот приедем и обо всем поговорим.

По дороге заехали в магазин, купили продуктов, а когда приехали в дом Германа, Глафира тотчас с хозяйским видом принялась готовить ужин. Машину действительно оставили в соседнем проулке.

Салат из свежих огурцов, печеная курица, пирожные. За ужином, утолив немного голод, Лиза обратилась к Маше с вопросом:

– Ты знала, что Герман раньше был гримером?

– Да, конечно, знала! – Лицо Маши расплылось в нежной улыбке, как случалось почти всегда, когда она думала о Германе. – Он раньше в нашем театре работал. У него друг там был, вернее, он и сейчас там же работает декоратором, Максим Иванович Плужников. Вы могли его видеть, когда ждали меня… Мы с его женой делим гримерную, может, он тоже ждал ее… Так вот, это Макс заразил его мебелью, он сам дома мастерит, кое-чему и Геру тоже научил, да только потом ученик перерос учителя!

– А ты знала, что у Геры была жена?

– Да, он говорил. Но они прожили всего несколько месяцев.

– Как ее звали?

– Стелла! Очень красивое имя. Думаю, что и она тоже красивая. У Геры не могло быть некрасивой жены.

– Тогда, может, мы еще раз более внимательно просмотрим все его альбомы? – предложила Глафира. – Я уже была здесь и рассматривала фотографии, но я тогда не знала, что именно или кого искать…

Маша, которая поела как птичка и которая, видно было, сильно нервничает, принесла с книжной полки два больших альбома. Листая их, они нашли несколько снимков с изображением молодого Германа в обнимку с темноглазой блондинкой лет двадцати. На девушке была белая кружевная блузка. На обороте одной из фотографий имелась надпись: «Стелла и Герман, 1998 г., Поливановка».

– Да, красивая, – вздохнула Маша. – Очень!

– И блузка красивая, – проговорила Лиза задумчиво.

– Мне соседка Ирина сказала, что Герман был женат, – произнесла Глаша, с аппетитом поедая пирожное буше. – И сказала еще, что она его бросила, нашла кого-то побогаче.

– Не представляю, как это можно было вообще бросать Геру! Он такой красивый, умный, добрый, талантливый! – воскликнула Маша. – Только почему вас это так заинтересовало? Я же вижу… Думаете, это она на машине приехала из Москвы и теперь мстит ему за что-то?

– Вот скажи, Маша, зачем человеку долбить пол?

– Не знаю… Может, под полом какой-то клад?

Позвонила Юля Земцова из Москвы. Лиза вышла на террасу, чтобы поговорить с ней.

– Я только что вышла от Жуковых, – говорила взволнованно Юля. – Там, у Костровых, я все узнала, но об этом позже. Значит, так. Слушай. Они действительно, Егор и Юрий, вместе работали в теплице в Квасниковке, потом Костров познакомился со Стеллой. Та была замужем за художником-гримером в театре.

– Да, мы уже это знаем.

– …Любовь была настоящая, Костров словно с ума сошел. Они наметили дату свадьбы в центральном загсе, но самой свадьбы не состоялось. Костров неожиданно съехал с квартиры, которую они снимали с Егором. Хозяйка сказала, что он поселился в гостинице «Волга». Егор поехал туда, и ему сказали, что Костров только что съехал, что ему утром принесли билеты в Москву прямо в номер, что поезд в четыре, что Егор еще может успеть… Егор побежал на вокзал, ему удалось успеть увидеть друга. Тот был в ужасном состоянии, сказал, что Стелла передумала выходить за него, что она, оказывается, любит своего мужа-гримера. Юра уехал, а Егор через некоторое время отправился за ним, ну а дальше вы уже знаете…

– Юля, постой, пока ничего больше не говори. Мне кажется, что я все, все, слышишь, поняла… Я сейчас произнесу тебе только одно слово, хорошо? А ты скажешь, попала я в точку или нет…

– Ну, хорошо… – удивленным голосом произнесла Юля. – Слушаю тебя.

– «Роза»?

Образовалась пауза, после чего Земцова прошептала:

– Да, «Роза»… Но как ты догадалась?

– Так же, как и ты…

8

– Герман? Рада вас видеть в добром здравии! – поприветствовала его Лиза. Она вошла в унылую комнату для свиданий, стены которой были выкрашены в темно-синий цвет, в розовом воздушном платье, словно олицетворяя собой саму весну и надежду.

– Я уж думал, что вы забыли меня… Целая неделя прошла! – невольно вырвалось у Германа.

– Ничего, потерпите еще немного, думаю, что вам здесь страдать осталось совсем недолго. Однако я принесла вам, как и обещала, кое-что из продуктов.

Она положила пакет на стол.

– Здесь колбаса, черный хлеб, чай, сахар… И пирог от Машеньки.

– Да-да, спасибо. Мне уже три раза доставляли посылки от вас!

Герман выглядел ужасно. Он похудел, лицо его осунулось, под глазами залегли темные круги. Черная щетина сделала его старше лет на пятнадцать!

– Уныние – страшный грех! – улыбнулась Лиза, с нежностью рассматривая его. За последние несколько дней она узнала о нем так много нового, вызывающего уважение и даже восхищение, что позволило ей взглянуть на него именно так, а не иначе. Художник с золотыми руками и добрым, любящим сердцем, вот кем был для нее Герман Петров! – Что же это вы не сказали мне, что были раньше гримером?

– Ах, это… Да, был. И мне, признаться, нравилась эта работа. Говорят, что у меня неплохо даже получалось… Думаю, что будь у меня две как бы параллельные жизни, работал бы одновременно и гримером, и краснодеревщиком…

– Стелла влюбилась в вас, когда вы работали в театре?

– Стелла? – Брови его удивленно взлетели вверх. – Что это вы о ней вспомнили? Да, она приходила в театр, к своей подружке, которая играла у нас в массовках… Мы встретились в фойе, точнее в буфете театра, она была очень красивая и нежная, я угостил ее чашкой кофе, ну и закрутилось…

– Расскажите, как вы расстались?

– Мы прожили несколько месяцев, после чего она вдруг переменилась ко мне, стала раздражительна, а потом и вовсе перешла жить и спать в другую комнату… И я понял, что у нее есть другой. Ну а потом она сама мне обо всем рассказала. Молодой человек, у них любовь, он собирается жениться на ней и увезти с собой в Москву. Может, он был богатый, перспективный, я не знаю…

– Вы дали ей развод?

– Сразу. Она сама нашла знакомых, которые помогли с быстрым разводом. Вернее, мы подали на развод, но решение суда должно было быть готово примерно через неделю, я обещал Стелле выслать его… Они так спешили с отъездом.

– И что потом? Она сразу уехала от вас?

– Нет-нет… Мы решили с ней развестись цивилизованно, ну, это она так выражалась. Другими словами, она попросила меня, «как друга», чтобы она до отъезда в Москву какое-то время еще пожила в моем доме.

– Она не претендовала на ваш дом? Имущество?

– Слава богу, нет… К тому же у нее же была своя квартира возле вокзала, доставшаяся ей от бабушки. Возможно, она планировала ее продать, чтобы купить какое-нибудь скромное жилище в Москве. Хотя, может, ей это и не потребовалось бы, может, у ее жениха уже была там квартира…

– Сколько дней она прожила у вас после того, как вы подали на развод?

– Два дня. Она объявила мне день отъезда и попросила меня в этот день не появляться до вечера, чтобы она могла спокойно уйти. Думаю, ей было просто стыдно передо мной.

– И что? Вы пошли ей навстречу?

– Да. Я утром как уехал в театр, так до вечера и не возвращался. Примерно с трех часов дня и до самой ночи мы с моим другом, Максом, декоратором, пили неподалеку от театра, в одном баре… А когда я вернулся домой, в Поливановку, часов в десять вечера, ее уже не было.

– Вас ничего не насторожило?

– Нет. Правда, дом оказался не заперт, как мы договаривались. Она должна была его запереть и оставить ключи в условленном месте.

– Как выглядел дом после ее отъезда?

– О нет, она ничего не взяла лишнего, если вы это имеете в виду. Она даже часть своих вещей оставила. Вероятно, в надежде, что ей купят новые…

– Вы были сильно расстроены?

– Да я, честно говоря, был раздавлен. Убит.

– Скажите, Герман, Стелла рассказывала вам когда-нибудь о балерине императорского театра Матильде Кшесинской?

– Да, рассказывала… Какая-то из ее бабушек или прабабушек по материнской линии родом из Кисловодска, в тысяча девятьсот восемнадцатом году работала не то горничной, не то кухаркой у балерины Кшесинской, которая сбежала туда из Петербурга… В то трудное военное время их, живущих на даче, просто замучили обысками, искали драгоценности, деньги… Кшесинская прятала деньги где-то высоко, между окнами, а драгоценности – в полой ножке кровати, на ниточке… Не знаю, где уж здесь правда, но вроде бы эта Кшесинская подарила этой прабабке Стеллы одну брошку, скромную такую с виду, хотя, может, она и украла ее, время-то было какое! Спасайся кто может!

– Вот эту? – Лиза достала фотографию, на которой была изображена Стелла в белой кружевной блузке и с наколотой на груди брошкой в виде маленькой серебряной розочки.

– Да, именно эту брошку она часто прикалывала. А почему вас это так заинтересовало?

– Дело в том, Герман, что Стелла исчезла. Ее жених, Юрий Костров, в тот день, когда вы пили с вашим другом в баре, укатил в Москву один, без Стеллы. Вы же, вернувшись домой, ее тоже не застали.

– Как это – один? А где же Стелла?

– А так! На днях Кострова задержали здесь, у нас… Он проживал в гостинице «Европа»… У меня есть его снимок на телефоне, не хотите взглянуть?

– Ничего не понимаю…

Герман посмотрел на телефонный снимок и присвистнул.

– Я знаю его, он приезжал в Поливановку, заходил ко мне, интересовался, не продаю ли я свой дом.

– Что же вы раньше его не вспомнили, когда я спрашивала, не происходило ли в вашей жизни чего-нибудь особенного…

– Да я не придал этому никакого значения! И что с этим Костровым?

– Его допросили. В тот день, пятнадцать лет тому назад, он действительно приехал за своей невестой, Стеллой. И она, увидев в окно такси, обрадовалась и с чемоданом бросилась к лестнице… Ее спальня ведь была на втором этаже?

– Да, это правда, она сама туда перешла. И что? Неужели…

– Да, она кубарем скатилась с лестницы и разбилась. Насмерть. И когда Костров вошел в дом, то он увидел свою Стеллу внизу, на плиточном полу в луже крови. Она уже не дышала. Понимая, что дело принимает серьезный оборот и что это происшествие может спутать все его планы и сорвать поездку в Москву, он спрятал труп Стеллы вместе с чемоданом в ваш погреб, Герман.

– Что-о-о???

– Вы когда-нибудь пользовались погребом?

– Нет! Я и в сарае-то редко бывал, мне просто нечего было там делать… Я тогда болел театром…

– А потом?

– Потом я взял кредит, сломал сарай и построил на его месте мастерскую! Что же это получается… Я сам, собственными руками залил бетоном полы, под которыми где-то глубоко под землей лежало тело Стеллы?! Это невероятно!

– Вы не искали Стеллу по понятным причинам. Костров вообще постарался поскорее забыть эту историю. Бабки в живых уже не было. Знакомые Стеллы были уверены, что она укатила в Москву и сама разорвала все дружеские связи, ведь она никому больше не звонила. Не сообщала свои координаты. Вот так она и пропала, и никто ее не искал!

– Но как вся эта история связана со смертью моей Танечки?

– А она здесь вообще ни при чем! Просто в один прекрасный день, путешествуя по просторам Интернета в поисках названия для нового сорта роз, селекцией которых занимается один его приятель, Костров наткнулся на сорт розы, названной в честь другой балерины, Анны Павловой. Он заинтересовался этим и спросил у своей жены, не знает ли она какую-нибудь известную балерину…