Как нашей стране доставались Победы

Все эти заявления напоминали сплетни базарных баб. Но в заявлении гражданина А. Малого появился очень интересный для нас, специалистов XXI века, сюжет.

Еще автор про между прочим сообщал: «работу Глушко хотел передать во Францию, о чем розговор шел с професором Рискиным, но по моему настоянию… передал в Техштаб. А в разгар работы (по ракетному двигателю – автор) говорил, что при поездке за границу он передаст данные по работе профессору Оберту…».

Из этого откровения гражданина А. Малого следует, что уже в 1931 году В.П. Глушко был уже знаком с ракетно-космическими дерзаниями немецких специалистов. Так же как и И.Т. Клейменов.

В этом письме было еще много «наблюдений» А. Малого, разумеется, без доказательств. Закончил он письмо умопомрачительно: «…беспристрастное исследование его самого (то есть В.П. Глушко – автор) выявит контрреволюционера, вора, антисемита, пролазу… Я считаю необходимым установить за Глушко контроль…».

Не удосужился А. Малый сочинить кое что еще. Например, что Глушко – немецкий шпион, завербованный профессором Обертом. Или о том, что приказали Оберту завербовать Глушко немецкие разработчики ракет Дорнбергер и Вернер фон Браун. Вот если бы А. Малой только даже почувствовал бы возможность этой связи, то сочинил бы обязательно очередной пасквиль в НКВД.

Вот до чего доходила жизненная атмосфера в РНИИ и в СССР в то удивительное время! Но разве этому можно удивляться, ведь и в наше капиталистическое время кого то «завалить», то есть расстрелять, чтобы избавиться в политике или в корпорации от соперника, плевое дело. Одним словом, политическая систем в то время и политическая система в наше совершенно разные, но методы достижения целей одни и те же.

14. Поиск сотрудниками РНИИ в своих рядах врагов народа продолжается

В феврале 1938 года в РНИИ состоялось совещание, растянувшееся на много дней. «Наверное, на нем обсуждались технические проблемы создания реактивных снарядов?» – спросит читатель. Протокол совещания, разысканный Кларой Скопиной (материал «Загадочный Петрович», опубликованный в журнале «Смена», № 9 за 1995 год, Москва), беспристрастно свидетельствует о том, что на нем происходило.

Выступили инженеры Андрианов, Белов, Душкин, Шитов, Кочуев, Пойда, Шварц, Костиков. Вот о чем они говорили:

«Душкин: «Глушко был под большим покровительством врага народа Лангемака, что дает нам повод насторожиться. Оторванность от общественной жизни, что заставляет нас насторожиться… Глушко не выступал на собраниях, в печати об отношении к врагам народа Лангемаку и Клейменову. Отрыв Глушко от общественно-политической жизни, что не к лицу советскому инженеру… Мы должны поставить вопрос о Глушко со всей большевистской прямотой…»

Кочуев: «…Если Глушко не усмотрел вредителя Лангемака, он также может поддаться под влияние шпионов. Глушко надо бояться в оборонной промышленности».

Костиков: «Правильно ИТС (инженерно-техническая секция – примечание автора) выразил недоверие к Глушко. Для меня понятно: что, Глушко младенец по политическим вопросам… Глушко берет под сомнение в книге родину ракетной технике в СССР, указывает, что родиной ракетной техники является Германия… Свою работу он хотел передать во Францию, о чем имел разговор с проф. Роскиным, но по моему натоянию и, так как не было противодействующего мне влияним родителей, передал в Техштаб, а в разгар работы говорил (о чем я узнал гораздо позже), что при поездке за границу он передаст данные профессору Оберту…».

Этому совещанию предшествовало расширенное заседание бюро ИТС РНИИ, сосоявшееся 26 декабря 1937 года. На нем выступил с докладом инженер Андрианов. Его доклад был посвящен работе Глушко. Выводы были для Валентина Петровича как гром среди ясного неба, ведь за эту же работу он был премирован наркоматом и поощрен руководством РНИИ. Оказывается, тогда наркомат премировал сподвижника врагов народа Клейменова и Лангемака и тем наркомат проявил близорукость, не рассмотрев в Клейменове и Лангемаке врагов. Но в Клейменове и Лангемаке это узрел НКВД.

До 13 февраля в РНИИ шел сбор компроматов на реактивщиков. Основным сборщиком был сотрудник подразделения, разрабатывавшего бескрылые ракеты (то есть основу для современных межконтинентальных баллистических ракет – автор), Костиков.

В РНИИ складывалась такая же ситуация, как и наверху советской власти – та же борьба за должности с помощью компроматов, идеологических вывертов, психических атак, устранения оболганных.

13 февраля 1938 года началось многодневное заседание НТС. На первом из них (13 февраля) началось обсуждение декабрьского доклада Андрианова на тему о работе инженера Глушко. Инженер Дудаков поднял злободневную тему – об отношениях и связи Глушко с вредителями Лангемаком и Клейменовым:

«Замечен тот факт, что Глушко воздержался от выступления на активе Института при обсуждении вопроса о вредительстве в Институте… Глушко лишь говорил, не выступая: «Должен признаться, что я Лангемаку до самого последнего момента верил и для меня было полной неожиданностью, что он оказался вредителем…», и не заклеймил расстрелянных позором».

Совещание на этом не закончилось, так как надо было (по мнению его организаторов) добить окопавшихся в РНИИ зловредчиков до конца.

20 февраля 1938 года продолжились «прения». О них рассказано в начале главы. Была принята резолюция из шести пунктов и обжалованию она не подлежала.

Нанять адвоката, как принято в наше время, чтобы тот помог оправдать опороченного, тогда и в голову не приходило из-за того, что общее собрание ИТС РНИИ – это есть мнение РНИИ, а оно превыше закона.

Собрание решило исключить Валентина Петровича Глушко – будущего покорителя космоса и создателя ракетного щита СССР – из Совета членов инженерно-технической секции РНИИ.

Это решение было передано парткомом РНИИ в райком ВКП(б), а им в НКВД, где было подшито в папку «Дело на Глушко В.П.», где уже скопилось множество «порочащих его документов». Например, такие доносы:

«Глушко и Клейменовым в 1933 году была организована опытно показательная работа в Москве. Для чего понадобились азотная кислота 92 процентов и жидкостный воспламенитель… Перед отходом поезда кислота стала испаряться, и они с ней засыпались. Поезд был задержан на 20 минут. Дело разбиралось в жел. дор. суде…».

Зачем НКВД этот донос, ведь за эту оплошность по приговору Линейного суда Октябрьской железной дороги от 20/XII 1933 года Глушко заплатил штраф в 1000 рублей?

Ответ напрашивается сам собой, если прочитать высказывание одного из руководителей НКВД:

– А может быть в этом поезде мог бы ехать глава Ленинградского обкома и член ЦК ВКП(б) С.М. Киров? И тогда эта оплошность была бы преступлением.

Так что НКВД, по его мнению, предотвратил возможную преступную деятельность Глушко и Клейменова в 1933 году. Но как же не запомнить эту «возможность» на тот случай, что может произойти, например, лет через сто! Случай представился, но через пять лет, в мрачном 1938 году.

В это же мрачное время в РНИИ не могла не разыграться трагедия и с Сергеем Павловичем Королевым, ведь без «врага народа» Глушко с его реактивным двигателем для ракеты и ракетоплана они, разработанные Королевом, не могли бы взлететь! В НКВД помнили народную мудрость «рука руку моет»! Знал о ней и Костиков, поэтому и стал дискредитировать Королева.

В газете Калужской области «Весть» об этом карьеристе был опубликован Юрием Зельниковым материал «Андрей Костиков: жизнь и судьба изобретателя «Катюши»:

«Андрей Григорьевич родился 30 октября 1899 г. на Украине, в г. Казатине Киевской губернии. Однако зарегистрирован был на родине родителей в с. Быстрое Мосальского уезда нашей области, ныне – с. Боровенск, там же крещен. Таким образом, он наш земляк. Его отец (умер в 1920 г.), выходец из крестьян, определенной профессии не имел и всю жизнь работал по найму чернорабочим, дворником, носильщиком, кочуя по России (Казатин, Киев, Москва, Петроград). Мать занималась домашним и сельским хозяйством (умерла в 1922 г.).

По воспоминаниям сестры, учеба давалась Андрею легко, он любил возиться с железками и постоянно что-то мастерил. Закончив 4 класса Быстровской сельской школы, с 1913 года Костиков обучался в Москве, в технической конторе инженера Межерицкого, на слесаря-водопроводчика. Затем, в 1914–1919 гг., работал подручным слесаря, слесарем на заводах Москвы, Петрограда, Киева. С 19 лет – доброволец Красной Армии. Принимал участие в боевых действиях против украинских повстанцев, в войне с Польшей. Был ранен в ногу. В августе 1920 года попал в плен к полякам, в апреле 1921 года бежал, поступил в РККА.

Обучался в 3-й Киевской военно-инженерной школе (1922 – 1926), которую окончил «первым по успеваемости», после чего служил в Нижнем Новгороде. Позднее окончил Военно-воздушную академию им. Н.Е. Жуковского «по авиационным двигателям и ракетной специальности» (1930 – 1933), то есть набрался кое каких ракетных знаний. После чего был направлен инженером в Реактивный научно-исследовательский институт (РНИИ, впоследствии был преобразован в НИИ-3), работал в отделе баллистических ракет. С 1936 года – начальник отдела по разработке жидкостных ракет. В ноябре 1937 года был назначен исполняющим обязанности, а с сентября 1938-го, после ареста ряда ведущих сотрудников занял должность главного инженера института.

В 1939 году сотрудниками института под руководством Костикова была создана и прошла испытания первая в истории надежная наземная система залпового огня реактивными снарядами. 19 февраля 1940 г. сотрудники института А.Костиков, И. Гвай и представитель Главного артиллерийского управления РККА В. Аборенков получили авторское свидетельство на её изобретение, ставшее основой для разработки будущей знаменитой «катюши». 17 июня 1941 г. Костиков продемонстрировал членам политбюро, правительства страны и руководства министерства обороны СССР работу установки залпового огня (УЗО), базировавшейся на автомобиле. За день до начала войны, 21.06.1941 г., И. Сталин принял решение о развертывании серийного производства реактивных снарядов М-13 и пусковой установки БМ-13 (УЗО) и о начале формирования соответствующих войсковых частей. Уже 14.07.1941 г. секретное советское оружие (УЗО) приняло боевое крещение под Оршей под командованием капитана И. Флерова. Результаты были ошеломляющими. Двумя сериями залпов «Катюш» была полностью разрушена железнодорожная станция Орша и переправа через р. Оршица. С этого участка фронта гитлеровцы вывезли три эшелона убитых и раненых. Не менее важным было и огромное деморализующее психологическое воздействие ракетного оружия на врага.

28 июля 1941 г. Президиум Верховного Совета СССР издал два указа о награждении создателей «катюши». Первым указом «за выдающиеся заслуги в деле изобретения и конструирования одного из видов вооружения, поднимающего боевую мощь Красной Армии» Костикову было присвоено звание Героя Социалистического Труда (под несчастливым № 13). Вторым указом орденами и медалями были награждены еще 12 инженеров, конструкторов и техников, в том числе орденом Ленина – соавторы Костикова по изобретению – И. Гвай и В. Аборенков. 11 апреля 1942 г. Костиков получил Сталинскую премию I степени в размере 25 тыс. руб., которые сдал в фонд обороны. Конструктору было присвоено звание генерал-майора инженерно-авиационной службы. В марте 1943 года Костиков был избран членом-корреспондентом Академии наук СССР.

В личном листке по учету кадров академии в графе «основная специальность» он написал: «слесарь», а в графе «ученое звание» – «член-корреспондент АН СССР».

Прекрасная характеристика слесаря-академика Андрея Григорьевича Костикова! Но как же быть с его заявлением, сочиненным в начале 1937 года? Документа, впитавшего в себя целую эпоху. Этот документ уже процитирован мною в предыдущей главе, но ради дела следует напомнить читателям о нем:

«В партком ВКП(б) НИИ № 3 (так переименовали РНИИ после расстрела Тухучевского – автор)

ЗАЯВЛЕНИЕ От члена ВКП(б) с 1922 года,

Членский билет № 0050652…

Раскрытие контрреволюционной троцкистской диверсионной вредительской шайки, их методов и тактики настойчиво требует от нас вновь еще глубже присмотреться к нашей работе, к людям, возглавляющим и работающим на том или ином участке Ин-та.

Конкретно я не могу указать на людей и привести факты, которые давали бы достаточное количество прямых улик, но, по моему мнению, мы имеем ряд симптомов, которые внушают подозрения и навязчиво вселяют мысль, что у нас не все обстоит благополучно…

…Начну по порядку и с более известных мне участков работы, ракеты на жидком топливе. … Вокруг работ Глушко в прошлом и даже теперь создана большая шумиха. Этот человек и в ГДЛ, и в институте расценивается со стороны дирекции очень высоко. Достаточно указать, что Глушко все время получает высокую персональную ставку и в прошлом даже состоял на Инснабе… …В течение 1932 – 33–34 и даже 35 работа велась, по-моему, кустарно… Фактически никаких успехов не было, были организованы, возможно, случайно, удачные демонстрации двигателя, а на этой основе, по-моему, близкие ему люди в лице Клейменова – Лангемака окружали ореолом славы… В когда во второй половине 1935 года приступили к испытаниям, то практически не было ни одного, которое не сопровождалось взрывом…

В 1936 году взрывов не повторялось. В декабре Глушко предъявил к сдаче двигатель объекта 202 (ракета, разрабатывавшаяся группой С.П. Королева – автор)… Таким образом, резюмируя изложенное, нужно сказать, что двигатель внушает большие подозрения и не может быть использован на объекте…

В 1934 году по бескрылым ракетам (разработчик – группа С.П. Королева) были взяты обязательства изготовить объект для вооружения, как говорили, на суше и на море с дальностью 60 км с 1/100 дистанции попадания и сокрушительной силы действия… Мои первые примеры в этом направлении убедили меня в том, что это абсурдное мероприятие…… В конце 1934 года в план работ на 1935 год был внесен тот же пункт: ракета на жидком топливе дальнего действия и т. п. Я восстал против этого пункта, но на техсовете меня никто не поддержал… Пункт о бескрылых ракетах дальнего действия не был снят.

Тогда Хованский, Яновский и я написали наркому тяжелой промышленности тов. Орджоникидзе, где вскрывали сущность вопроса. Перед отправкой письма мы зашли в партком и зачитали письмо Секретарю парткома тов. Осипову. Последний пригласил Клейменова, который с шумом и криками «бузотеры» требовал вопроса о нас на парткоме… После этого пункт о ракетах дальнего действия (разработчик – группа С.П. Королева – автор) был снят.

… Я утверждаю, что в пр-ве была принята система абсолютно негодная, тормозящая развитие. Это тоже не случайный факт. Дайте мне все материалы, и я со всей очевидбылоностью докажу фактами, что чья-то рука, возможно, по неопытности, тормозила работу и вводила государство в колоссальные убытки. В том, конечно, повинны Клейменов, Лангемак и Надеждин, в первую очередь. Повторяю, эти факты можно умножить беспредельно, но сейчас я не в состоянии, а постараюсь изложить в следующем заявлении.

Чл. ВКП(б) А. К.»

Вот под таким антитроцкистско – карьеристским флагом и прошел 1937 год у А.Г. Костикова. Таким образом, подвинув С.П. Королева, А.Г. Костиков стал начальником отдела по разработке жидкостных ракет. А затем после расстрела главного инженера института Г.Э. Лангемака А.Г. Костиков назначается в ноябре 1937 исполняющим обязанности, а с сентября 1938-го, после ареста С.П. Королева и В.П. Глушко становится главным инженером института. Славно потрудился слесарь-академик над своей карьерой!

15. Лубянка

В.П.Глушко арестовали 23 марта 1938 года. С.П. Королева – 27 июня 1938 года после того, когда на первом допросе 5 июня 1938 года Глушко подписал протокол, в котором было записано, что Валентина Петровича завербовали в антисоветскую банду Королев, Клейменов. О первом допросе расскажу ниже.

А в это время в Германии ракетостроители Вальтер Дорнбергер и Вернер фон Браун предпринимали по указанию фашистского правительства энергичные меры, чтобы фашистская армия окончательно избавилась от кавалерийского наследия и могла уничтожить противника с помощью ракет. На немецком ракетном полигоне на побережье Балтийского моря проводились испытания их опытных образцов. Ракетные образцы взрывались на стендах. Но Гитлеру или Гиммлеру не приходило в голову обвинить Дорнбергера и фон Брауна, что они опытными взрывами подрывают мощь Германии, а поэтому являются иностранными шпионами и их надо казнить.

На первом же допросе 5 июня 1938 года Глушко был избит до потери сознания. У Королева во время первого допроса энкавэдешником была разбита челюсть. От каждого из них требовали признания участия в антисоветском заговоре и выдачи фамилий сообщников. На своем допросе Глушко в полубессознательном состоянии подписал протокол, в котором было записано, что его завербовали в антисоветскую банду Королев, Клейменов и Лангемак.

Королев с разбитой челюстью и тоже в полубессознательном состоянии на допросе подписал протокол, в котором было записано, что его завербовали в антисоветскую банду Глушко, Клейменов и Лангема. Кроме того в протоколах было записано, что главарями банды были Клейменов и Лангемак.

Первый допрос и для Глушко, и для Королева – будущих покорителей космоса и создателей межконтинентальных баллистических стратегических ракет, показал всю мерзость следователей.

Мерзость заключалась в том, что кроме всего прочего следователь заставил Валентина Петрович подписать в протоколе допроса, что его завербовал в преступную банду Королев.

А Королева следователь заявил кроме всего прочего подписать протокол допроса, в котором значилось, что его завербовали в преступную банду Глушко.

На последующий допрос их вызвали тоже по одиночке, но только через несколько месяцев. За это время арестованные сообразили, во что они вляпались своей подписью под протоколом. И стали требовать ликвидации своих подписей.

Глушко и Королеву говорили в отдельности – ты лжешь, тебя разоблачили три человека.

Глушко многократно повторяли, что его выдали Королев, Клейменов и Лангемак.

Королеву же многократно заявляли, что его выдали вонючии враги народа Клейменов и Лангемак, а также Глушко.

Глушко настаивал, чтобы ему дали очную ставку с Клейменовым, Лангемаком и, конечно, с лгуном Королевым. Каждому из них он плюнет в лицо из-за их нечистоплотности.

Королев требовал, чтобы ему дали очную ставку с Клейменовым, Лангемаком и, конечно, с нечистоплотной личностью – с Глушко. Каждому из них он плюнет в лицо из-за их мерзости.

Следователи ухмылялись и снова били их. Но Глушко и Королев, избитые, настаивали на своем. Глушко требовал предоставить ему Королева для того, чтобы превратить его уголовную морду в кровавое месиво за клевету.

Королев требовал показать ему Глушко, чтобы набить ему его похабную морду за вранье.

А как бы поступили вы, если бы следователь вам бросил с ухмылкой в лицо, что вас выдали ваши начальник, главный инженер и коллега по работе? Наверное, завыли бы от негодования за поклеп и послали бы начальство института и коллегу по работе к чертовой матери и закрыли бы для них дорогу в свой духовный мир. Точно также отреагировали на обман следователей два будущих корифея ракетостроения, не подозревая, что следователи обманули их наглым образом. Вот так Глушко и Королев надолго стали между собой врагами.

Вам нужны доказательства, чтобы поверить выше написанному? Их опубликовала в 1995 году в № 9 журнала «Смена» Клара Скопина (материал «Загадочный Петрович») на основании разысканных ею протоколов допросов В.П. Глушко и С.П. Королева в НКВД на Лубянке.

24 января 1939 года Глушко был приведен в комнату следователя Бутырской тюрьмы на второй допрос. Валентин Петрович заявил с порога: «От показаний, данных мною 5 июня 1938 года, я отказываюсь, так как эти показания в результате морального и физического воздействия не соответствуют действительности».

В ответ услышал: «Вы изолгались! «Напрасно вы пытаетесь отрицать свое участие в антисоветской организации и проведенную вами вредительскую работу по ее заданию. Следствие достаточно имеет данных, что вас в этом уличить».

Глушко непоколебим: «Прошу предъявить мне эти данные следствия, чтобы я мог их опровергнуть».

Следователь с издевкой прочитал показания Королева. Глушко тверд, как гранит: «Показания Королева о моей принадлежности к антисоветской организации и участие в ее деятельности голословны. Прошу допросить меня на очной ставке с Королевым, чтобы я мог уличить его в клевете… От всех ранее данных мною показаний я отказываюсь как от вынужденных и не соответствующих действительности. Никакой вредительской работой я не занимался…».

Считаю необходимым привести полностью письмо, обнаруженное Кларой Скопиной в архивах КГБ:

«Председателю Верховного суда СССР. От заключенного Новочеркасской тюрьмы Королева Сергея Павловича.

29 октября с.г. я обращался к Вам с заявлением и просьбой в порядке служебного надзора пересмотреть мое дело, т. к. 27 сентября с.г. я был осужден в г. Москве Военной Коллегией на 10 лет тюремного заключения неправильно, и в предъявленных мне обвинениях ст. 58-7, II п 8/1 я совершенно невиновен. В упомянутом заявлении я уже заявлял, что никакой вредительской деятельностью я никогда не занимался, ни в какой антисоветской вредительской организации я никогда не состоял и ни о чем подобным не знал. Там же я кратко излагал обстоятельства, при которых следователи VII отдела НКВД Шестаков и Быков путем избиений меня и издевательств заставили меня написать на себя вымышленные ложные показания, от которых я отказался еще до суда, заявив обо всем этом Наркому Ежову (31/8 с.г.), и прокурору Вышинскому (14/VIII и 31/VIII), и начальнику тюрьмы, будучи совершенно невиновным.

Никто (ни следователь, ни суд) не пересматривал моего дела по существу, да никакого «дела» у меня и нет, а все составляют грубо извращенные факты и обстоятельства, в которых никто не хотел объективно разобраться. Поэтому я обратился к Вам с заявлением 20/X, в настоящем заявлении я к ранее изложенным обстоятельствам хочу добавить некоторые факты, могущие разъяснить мою невиновность. Так, в данных мною под давлением следствия показаниях написано:

1. Что я состоял в антисоветской организации и знал, что в ней состоят б. директор Ин-та Клейменов, техдиректор Лангемак и инж. Глушко и что Лангемак, якобы завербовавший меня, давал мне вредительские задания (о них я скажу ниже), которые я выполнял. Это все ложь, как я уже и говорил ранее, и я неоднократно просил дать мне очную ставку или хотя бы показать мне показания этих людей, но мне в этом отказали. Показания этих людей на меня (если они есть) клевета или ложь.

2. Что я неверно делал расчеты и проекты ракет… Можно найти 2 акта технической комиссии РККА (НИТИ РИКА) и заключение консультанта из ВВА им. Жуковского, бригинженера Пышнова о том, что все проделанные расчеты удовлетворяют требованиям. Кроме того, все расчеты подвергались проверке и обсуждению на техсовете… И наконец, за всю мою работу по ракетам ни разу расчеты не подводили нашу работу. Аналогично по другим объектам (например, 318/218).

3 Что я вел работу без достаточно разработанной и обоснованной теории. Это все ложь, т. к. в трудах НИИ-3 «ракетная техника» № 1, 2, 3, 4, 5 и в журналах «Техника Воздушного флота» № 7 за 1935, а также в делах объектов №№ 301/201 и 318/218 напечатаны работы мои, инж. Щетканова (фамилия неразборчива – автор), инж. Дрязгова и других работавших со мной инженеров по вопросам теории ракет. Теория ракет именно нами и разработана в тех пределах, как это позволяло время (с 1935 г.) и новизна дела.

4. Можно сказать, что «венцом» или завершением моих работ над ракетами было создание мною и инж. Глушко (ныне арестован) в период с 1935 г. по 1937 г. ракетного самолета – ракетоплана. Такая работа не сделана еще нигде и за рубежом. Я провел 30 испытаний на земле с работающим ракетным двигателем и 100 испытаний разных (пробная заливка баков, проба арматуры и проч.). Количество этих испытаний ничтожно для такого большого технически сложного и нового вопроса-проблемы, как ракетоплан. Простой автомобиль, хорошо изученный, испытывают десятки раз. Но меня заставили написать, что я умышленно затягивал выпуск машины, увеличивая число испытаний, что когда я и инж. Глушко испытывали зажигание, то хотели взорвать объект и т. п. Это все ложь, т. к. ракетоплан цел и невридим и находился до дня моего ареста в НИИ № 3 НКОП (27 июня с.г.). Никаких взрывов на нем вообще не было, и он, и мотор целы. А в обвинительном заключении сказано, что в 1935 (!) я взорвал ракетоплан (!). Подобные примеры можно привести еще, но нет места.

5. Так все переврано, извращено в этих показаниях, ди иначе и быть не могло, т. к. меня заставляли писать неправду, извращая факты. Следствие, как я уже указывал, введено в заблуждение ныне техдиректором НИИ-3 Костиковым и его группой (Дедов, Душкин, Калянова), которые травили меня и мои работы ряд лет и дали ложные сведения НКВД… Моя просьба о грамотной экспертизе была отклонена…