Как я обстрелял Соединенные Штаты Америки

Вспышки разрывов, грохот, задрожала земля. Мама схватила сестренку, потом меня. Мы переползли через рельсы и побежали по дороге, окунувшись в придорожную пыль. Я все время оглядывался и видел столбы густого черного дыма. Он заволок вокзал, водокачку, консервный завод, мельницу…

Перебравшись в деревню, мы поселились в избе, до отказа набитой такими же, как и мы беженцами.

В деревне разместился полевой госпиталь. Маму взяли работать в госпиталь, на кухню. Целыми днями она мыла котлы, скоблила столы, чистила картошку, выносила помои. Уходила с рассветом, приходила ночью. За ней, пахнущей едой, по пустынной деревенской улице всегда брели своры голодных собак. Перед сном мама варила нам свеклу и рассказывала, что число раненых увеличивается с каждым днем…

Сталинград сражался. Над деревней завязывались воздушные бои. Ухали зенитные орудия. Не долетев до цели, самолеты с крестами сбрасывали свой смертоносный груз на пригороды. В такие моменты мы прятались в кустах боярышника.

Люди ко всему привыкают. Привыкла к налетам и взрывам и детвора. В огороде устраивали игры, какое детство обходится без них! Нашими игрушками были гильзы, солдатские фляги, пилотки. Кому-то удалось достать перочинный ножик или фонарик. И перед нами открывалось нечто новое, загадочное.

Прибегая в госпиталь, мы видели красноармейцев в окровавленных бинтах. После и играли в «раненых». Огород превращался в лазарет. После очередной бомбежки моя сестричка перевязывала мальчишкам «раны». Мы уже не спешили прятаться в щели при виде самолетов, не пугали теперь нас бомбы, прошло заикание. Словом, «обстрелялись»!

Помню первый мороз. Он навалился сразу и надолго. Стайкой мы собирались за сараями вокруг обыкновенного чайника. Вода струйкой вытекала из него и тут же мутнела, густела, становилась твердой. Это стало для нас открытием. В то утро мне было не до войны. Покоя не давало новое для меня явление природы…

Приезжали со станции знакомые, рассказывали, что эшелонов на ней стало еще больше, что оставшиеся жители работают на восстановлении путей после бомбежек. На окраине поселка отрыты траншеи и окопы, хода сообщений. Многие дома превращены в огневые точки.

Враг приближался. По ночам зарево занималось на полнеба: горели прифронтовые деревни. Мама пришла как-то из госпиталя почерневшей. Сидела, положив сморщенные от воды руки на подол. Потом сказала, чтобы мы далеко не убегали. Возможно, и отсюда придется скоро уехать с госпиталем.

Наша деревня стала шумной. Танки поднимали снежные вихри. Вскоре, наполняя воздух железным грохотом, они ушли к Медведице. Обратным потоком тянулись санитарные машины, повозки…

В такие дни мы с сестрой почти все время проводили во дворе госпитальной кухни. Мама скребла котлы. Я вертелся возле прибывающих машин со стонущими людьми. Как-то очередной фургон, заснеженный, полуразбитый, замер у госпитального крыльца. Из него вынесли красноармейца. Я подошел к носилкам.

– Ты, малец, здешний? – спросил он, открыв глаза.

– Со станции Себряково.

– Со станции, говоришь? Не займут твою станцию немцы. Остановили их в десяти километрах от Михайловки. Излучина Медведицы оказалась им не по зубам. Невелика речка. Разве сравнить Медведицу с Енисеем? Из Сибири я. Хорошо мы, сибиряки, немцам врезали! Дали по зубам!

Я побежал было рассказать эту новость маме. Но она шла навстречу, улыбаясь, Эту улыбку я помню отчетливо и сейчас, десятки лет спустя… Мама меня погладила по головке, сказала:

– Скорее бы эта проклятая война закончилась! Сколько горя принесла она! – обняла меня и заплакала..

О войне вспоминали и мы – студенты Новочеркасского политехнического института имени Серго Орджоникидзе. О том, что происходило в то время в Новочеркасске, рассказала моя сокурсница Людмила Дашковская.

Ее семья жила тогда на проспекте Ермака. Он содрогался от разрывов артиллерийских снарядов и мин. Фашистам была нужна кавказская нефть.

До сих пор Люся с содроганием вспоминает тот ужасный день. В ее дом влетел артиллерийский снаряд. Он разрушил входную дверь, пролетел через коридор, разбил дверь в комнату и взорвался в спальне. Шифоньер и буфет разлетелись в щепки, рухнули потолочные балки. Комната превратилась в груду обломков. Лишь уцелел угол, где висела икона, а под ней кровать, на которой спали пятилетняя Люся с мамой и бабушка.

Впоследствии бабушка говорила, что семью Дашковских спасла икона.

Более пятидесяти лет дружим мы – Демьян Саввин и я. Ныне Демьян Демьянович уважаемый студентами преподаватель НПИ, кандидат технических наук. Кажется, знаем друг о друге все. Но только в преддверии 65-летия Победы он поведал о первых днях оккупации Новочеркасска.

Тогда его отец был начальником цеха завода (ныне Новочеркасский электровозостроительный завод), где создавались артиллерийские орудия для Красной Армии. Он был ответственным за ликвидацию самых важных заводских производств, чтобы не достались врагу.

Он несколько дней готовил к взрыву завод. Прибежал домой, выложил на стол два килограмма манной крупы и сказал, что его группа должна последней покинуть Новочеркасск, взять с собой семью не может.

А через день во двор дома, где жили Саввины, въехал мотоцикл. На нем восседал немец в черной нацистской форме. Игравшие здесь мальцы остолбенели. На верхнем этаже дома в окно выглянула женщина и крикнула:

– Герр нацист! Здесь есть евреи! Вот тот мальчишка – еврей! – и указала на Диму.

Нацист подошел к Диме и приказал спустить штанишки. Внимательно окинул взором оголенное место и загоготал «Нон юде!» и на чистом русском языке заявил:

– А вы, дамочка, настоящая гитлеровская патриотка.

Дамочку и ее дочь взяли на работу в гестапо. Они донесли на маму Димы – жену коммуниста, но маме удалось скрыться. Когда был освобожден Новочеркасск, дамочка – гестаповка и ее дочь были растерзаны местными жителями.

Но оккупация продолжалась. Через некоторое время Новочеркасск был радостно взбудоражен: на железнодорожной станции был взорван фашистский эшелон с боеприпасами. Дима видел, как в небо взлетали вагонные колесные пары. Новочеркасцы поняли, что взрыв – дело патриотов!

Несколько раз во двор приходил назначенный немцами староста городского квартала, предупреждал жителей:

– Прячьте продукты, завтра будет немецкая облава, прячьте продукты!

Население воспринимало его, как защитника, оставленного советской властью для работы в тылу врага.

Пришел день, когда на лицах немцев появилось могильно-гробовое выражение, а на руках – черные траурные повязки. Новочеркасцы сразу же поняли: в Сталинграде фашистам дали пинком в зад!

4. Сражения на Кавказе

А в это время мой отец воевал на Кавказе.

О сражениях за Кавказ во время Великой Отечественной войны опубликованы потрясающие воспоминания ветеранов, созданы многочисленные исторические исследования на основе несекретных и рассекреченных документальных материалов.

Взяться за перо меня побудило то, что многие из публикаций прошлых лет и особенно современных отрывочны и редко создают полную картину боевых действий. Взять хотя бы фильм «Операция «Эдельвейс», показанный по каналу РТР в середине января 2013 года. Он был посвящен 70-летию битвы за Кавказ. К авторам того фильма у меня одна претензия. Они преподнесли военные действия на склонах Эльбруса, как судьбоносное событие для исхода противостояния между СССР и Германией на Кавказе. Но ведь это был эпизод из тысячи и все они были судьбоносными!

Двуглавый Эльбрус, Приют-11, Баксанское ущелье, город Тырныауз, поселки Верхний Баксан, Терскол, перевалы Бечо, Накра (Донгузорун), Хотютау – их мне довелось познать в самых невероятных обстоятельствах, так как мое увлечение – альпинизм и горный туризм. Я также хорошо знаком и другими районами Центрального Кавказа, с его западной и северо-западной регионами, а также с Дагестаном, Осетией, Кабардино-Балкарией, Карачаево-Черкессией, со Ставропольем и Краснодарским краем.

Мой дедушка – рязанский работяга. Моя бабушка – немка – домохозяйка. Встретились они на рыбных промыслах в Дагестане. Там, в Дербенте, родился мой отец. Мои детские годы прошли на Сталинградской земле, юные и зрелые в Ростове-на-Дону. Знаю, что такое налеты фашистской авиации в Сталинграде. Помню развалины Ростова-на-Дону в 1943 году. Мой отец в 1942 году, будучи в Северной группе войск Закавказского фронта офицером-связистом, сражался с фашистами на подступах к нефтепромыслам Грозного. Он был среди тех, кто победил врага в Эльхотовской битве и в Гизельском сражении, благодаря которым враг был остановлен на Кавказе. Поэтому, по моему мнению, в рассказах о войне для сегодняшних молодых читателей не следовало бы ограничиваться отдельными фрагментами типа фашистские молодчики на Эльбрусе, а рассмотреть всю целостную панораму великой битвы за Кавказ, но не только битву, но и ее предысторию.

5. Подвиги на Главном Кавказском хребте

Опьяненный победой под Лозовой и Барвенково, Гитлер подписал Директиву ОКБ № 45. В ней содержался новейший план по захвату Кавказа под названием «Эдельвейс». В него входили – захват транспортных водных путей по Волге в Сталинграде, а также «Ворот Кавказа» – Ростова-на-Дону, а также Кубани, Ставрополья, нефтепромыслов в Майкопе, Апшеронске, Грозном, Баку, создание в Закавказье плацдарма для покорения ближневосточных стран. Эти и последующие сведения привожу по многотомнику «Великая Отечественная война 1941–1945», Москва, «Воениздат», 2011 г.

Летом 1942 года фашистская армада, обновленная за прошедшие полгода, набросилась на юг СССР. У фашистов перевес в танках был в десять раз, в самолетах в восемь раз.

20 июля 1942 года немцы захватили Шахты, 23 июля – вторично Ростов-на-Дону. Как считал Гитлер, «Ворота Кавказа» открылись перед ним. 3 августа пал Ставрополь. Вслед за ним – Кисловодск. 10 августа пали Майкоп и Апшеронск. 12 августа – Краснодар и Элиста.

8 августа 1942 года был первый массированный налет фашисткой авиации на Сталинград. После него от города остались практически одни развалины. 23 августа массированной бомбежкой Сталинград был окончательно разрушен.

21 августа 1942 года на Эльбрусе были водружены фашистские флаги. Как это могло случиться, если Баксанское ущелье – кратчайший путь к Эльбрусу, было тогда в наших руках? Следует объяснить, что ущелье Баксан центральное, его верховье образуется из нескольких боковых ущелий. Ущелье Азау ведет к подножию Эльбруса. Два других ведут к перевалам через Главный Кавказский хребет Бечо и Накра (Донгузорун) и через них в Грузию. Через эти два перевала можно выйти в Сванетию и далее к Черному морю. В то время все эти ущелья были в наших руках.

Как же немцы оказались на Эльбрусе? Дело в том, что Эльбрус огромен. Он не входит в систему Главного Кавказского хребта, а лишь примыкает к нему через перемычку – перевал Хотю-тау. На западных склонах Эльбруса – истоки реки Кубань (устье в Азовском море). На восточных – реки Баксан (приток Терека, устье Терека – Каспийское море). Немцы пробрались на Эльбрус обходным путем, по оккупированными ими истокам реки Кубань, через перевал Хотю-тау, не выводящий к Черному морю. Так что фашистские флаги на Эльбрусе и оккупация немцами Приюта-11 на его склоне – это была всего лишь демонстрация фашистами символов покорения Кавказа и религиозной мистики. Но тем не менее на ликвидацию фашистов, засевших на Приюте-11, была направлена из Баксанского ущелья группа красноармейцев. О их подвиге и был показан фильм «Операция «Эдельвейс» по телеканалу НТВ в 2013 году.

Было бы уместно рассказать в этом фильме и о том, что происходило в то время в Баксанском ущелье. Фашисты попытались проникнуть в него. Путь им преградила 392-ая стрелковая дивизия. Эта дивизия оказалась в сложном положении. Выход из ущелья был заблокирован немцами. Верховье ущелья – это снежная стена Главного Кавказского хребта. Долго сражаться без помощи фронта дивизия не смогла бы. Но и сдаваться в плен командиры и красноармейцы не были намерены. К борьбе подталкивал и находившиеся в ущелье молибдено-вольфрамовый горно-обогатительный комбинат и город молибденщиков Тырныауз. Дивизия получила приказ: эвакуировать через перевалы Бечо и Накра молибденовый комбинат с его запасами молибденовой руды в Грузию, жителей Тырныауза и всей дивизией перейти через Главный Кавказский хребет. И она его выполнила.

Но вначале через перевал Бечо перешли молибденщики и жители Тырныауза.

Это была героическая эпопея. Женщины, дети, старики весь сентябрь и октябрь друг за другом по тропе тащили на себе поклажу в верховья Баксана к перевалу. Это был настоящий подвиг простых людей. Они сумели преодолеть на более чем трехкилометровой высоте ледники, почти вертикальные подъемы, снежные метели, суровые морозы. Их подвиг описан в книге И. Ветрова «Перевал Бечо». Сам знаю, как труден перевал Бечо в июле, но в октябре, когда на Главном хребте уже зима и стоят морозы под тридцать градусов с ветром, перенести больных стариков и 230 малышей, на это способны только сильные духом люди. Но ведь еще и сумели переправить через перевал молибденовое и вольфрамовое сырье, добытое в штольнях и рудниках комбината. А также перегнать через Бечо тысячи голов рогатого скота и овец, согнанных в ущелье из предгорья, чтобы не достались фашистам. И все это под бомбами фашистских самолетов. Руководили переходом альпинисты, разысканные на всех фронтах.

Фашисты теснили дивизию все глубже в ущелье. Та отбивалась, прикрывая уходящее население Тырныауза. Ее подразделения перетаскивали через другой перевал Накра (Донгузорун), такой же сложный, разобранные орудия, автомобили, боеприпасы. Весь личный состав дивизии ушел от врага. 16 ноября 1942 года последние воинские подразделения перевалили через Главный хребет в Грузию.

Их переход через перевал Накра наблюдали фашистские горные стрелки из Приюта-11. Он был перед ними в биноклях, как на ладони. Но ведь не уничтожили уходящих! Одно дело кричать – нам нужно Черное море, мы видим его с вершин Эльбруса! Другое – воевать в кавказских условиях с дивизией! Ни единый выстрел из Приюта-11 не сразил уходящих! Ни единой попытки не было предпринято из Приюта-11 ворваться на тропу к перевалу Накра и помешать переходу! А ведь переход дивизии длился двадцать пять дней! Боевые действия разворачивались возле Приюта-11 в только том случае, если советские воины предпринимали попытки его штурма. Слабы были «фрицы» перед дивизией!

А в это время на Западном Кавказе развернулись настоящие бои на перевалах на Главном Кавказском хребте – Марухском, Клухорском, на перевале Санчаро, через которые пролегают тропы к Черному морю. Но красноармейцы и черноморские моряки стояли там насмерть и не пропустили фашистов.

В шестидесятые годы на этих перевалах побывали спортсмены из нашего ракетно-космического КБ «ЮЖНОЕ» и установили защитникам Кавказа памятные доски. Спускаясь с Марухского перевала наша спортивная группа (в ее составе был и я, мне пришлось побывать и на Санчаро, Бечо, Накре, Хотютау, Приюте-11, был участником восхождения на Эльбрус) попала в снежную лавину. Но мы были готовы к ее преодолению – сумели выбраться из ее толщи на поверхность и плыли на ней вниз в ущелье..

6. Битва за кавказскую нефть

Что из себя представлял Северный Кавказ в СССР в то время? На его долю приходилось 86,5 % общесоюзной добычи нефти, 65 % природного газа, 60 % молибдена и вольфрама. Газовые и нефтяные месторождения на нашем Севере еще находились в закромах природы и не были еще разведаны. Так что Грозный, Баку, Майкоп, Апшеронск были нашими нефтяными бриллиантами. Гитлер был не дураком, когда решил завладеть ими и тем самым обескровить Страну Советов.

Путь немцев к Грозному лежал через Минеральные Воды, Прохладный, Нальчик, Владикавказ (Орджоникидзе). Первые три города уже были подавлены танковыми гусеницами генерал-полковника Клейста. Эвальд фон Клейст, помня пленение войск Тимошенко и Хрущева под Харьковом и обещание Гитлера присвоить ему за этот подвиг звание генерал-фельдмаршала, особенно старательно спланировал свои действия с точностью до суток: до нефтяной столицы Северного Кавказа города Грозный он доберется за семьдесят два часа! Но он не учел одного. За прошедшие полгода народ и руководство СССР укрепили свои военные мускулы и стойкость. Укрепилась и мудрость военачальников.

О том, как укреплялись военная сила и мудрость, я часто расспрашивал моего отца. Он, как профессиональный связист, был вместе с полком связи определен в распоряжение командующего Закавказским фронтом. На фронте требовались связисты, знающие немецкий язык, для создания разведывательных подразделений в Северной Группе войск Закавказского фронта. Северная группа дислоцировались в городе Грозном в районе нефтяных промыслов. Там мой папа Аверков Иван Федотович возглавил подразделение немецкоязычных связистов.

Когда фашистские танки оказались в предгорьях Северного Кавказа, красноармейцы-связисты этого подразделения прослушивали по рации переговоры немцев и докладывали о их замыслах штабному командованию. Благодаря им командование узнало о намерениях Клейста ворваться в Грозный через Эльхотовские ворота.

Эльхотовские ворота – это узкая щель длиною в несколько километров между двумя хребтами, параллельными Главному Кавказскому. По ней проложен прямой путь к грозненским нефтепромыслам. В этой щели протекает река Терек и построены шоссе и железная дорога к Грозному. Над ними нависают скалы, утесы. И все же эти «ворота» самый безопасный быстрый путь к Грозному. Будущий фельдмаршал Клейст направил свои танки именно в эту щель.

Эльхотовскую «мясорубку» прекрасно описал донской писатель, военный корреспондент Виталий Закруткин в своей книге «Кавказские записки» (Воениздат, 1962 г. и Ростовское книжное издательство, 1975 г.). Она одно из лучших произведений о Великой Отечественной войне. Поэтому позволю себе привести отрывок из этой книги.

27 сентября 1942 года «…фашистский танковый батальон ринулся в узкий проход прямо по терскому берегу. Но эта сумасшедшая попытка лобового прорыва была заранее обречена на провал. Каждое дерево в Эльхотовских воротах было пристрелено советскими артиллеристами, и мины были рассыпаны по всему проходу. На пятнадцатой минуте танки стали взрываться на минах, а еще через минуту наши артиллеристы обрушили туда мощный удар всех своих пушек.

Терский проход напоминал кипящий котел: окрашивая туман в багряные тона, клокотало пламя кустарника, летели вверх вырванные с корнем деревья, тяжелые бревна, жирными клубами черного дыма окутались горящие танки… Наши бойцы, забыв от ненависти о страхе, забрасывали все новые и новые батальоны танков гранатами и зажигательными бутылками, били в упор из пушек и бронебоек. И если вражеские танкисты, выскочив из загоревшей машины, пытались спастись бегством, их мгновенно пронзали сотни пуль».

На помощь артиллеристам пришли бронепоезда. Они открыли огонь по новым группам танков. Фашистские самолеты обрушили на бронепоезда десятки фугасных бомб. Бронеартиллеристы уничтожали самолеты один за другим.

Десять суток длилась, ни на мгновения не стихая, битва. На десятые сутки немцы ослабли. Радиосвязисты, прослушав немецкие переговоры, доложили: идет перегруппировка немецких танковых соединений. На следующие сутки битва возобновилась с небывалым ожесточением. Но командование Северной группы фронта уже знало: немцы нащупывают обходной путь на Грозный через город Владикавказ (Орджоникидзе). Но он значительно сложнее, танкам необходимо преодолеть хребты.

Эльхотовские ворота фашисты не преодолели. Клейст был в бешенстве – неужели он не получит фельдмаршала, если не сможет уничтожить русских? И он пустил танки по хребтам, чтобы стереть с земли Владикавказ.

2 ноября 1942 года две немецкие танковые, одна горно-пехотная дивизия и особый полк «Бранденрбург», преодолев хребты, захватили селение Гизель. Из него Владикавказ был виден, как на ладони. Гитлеровцы приступили к штурму города. Снаряды дальнобойных орудий уничтожали городские постройки. Вражеские самолеты сбрасывали на город зажигательные и фугасные бомбы. Из селения Гизель по дороге на Владикавказ загрохотали танки. На протяжении 12 дней на окраинах Владикавказа гремели бои. Сражались с обеих сторон почти сто тысяч солдат, грохотали 300 орудий, двести танков, шестьсот пятьдесят минометов, тысяча семьсот пулеметов, сотни бомб, тысячи гранат…Наступавшие уперлись на окраине города в кладбище. За его территорию они не прошли!

Эльхотовское и Гизельское сражения были нашей первой победой после битвы за Москву! 19 ноября 1942 года Советское информационное бюро передало в разделе «В последний час» сообщение об исходе Гизельского сражения: «Многодневные бои на подступах к Владикавказу (г. Орджоникидзе) закончились поражением немцев…». Как ликовали тогда советские люди! Это была первая в 1942 году радостная весточка с фронтов.

Ее могло затмить только сообщение о наступлении наших войск в районе Сталинграда.

В Берлине были удивлены: как могли русские после разгрома советских войск под Харьковом заставить отступить Клейста, когда ему было за Харьковский «котел» обещано фельдмаршальское звание? И не только ему, но и Паулюсу тоже? В Сталинграде же генерал-полковник Паулюс ни на шаг не отступит от завоеванных позиций! Он показал русским под Харьковом свой крутой нрав!

Все было под Харьковом так – и «котел», в который попали советские армии, и расстрел советской кавалерии, которая шла на немцев, так как у окруженных не было танков, и маломощность советской авиации.

Но за прошедшие полгода советские военачальники и в Сталинграде, и под Грозным уже накопили опыт борьбы с врагом. В том числе член Военного Совета Сталинградского фронта Никита Хрущев. А маршал Тимошенко за свою тупость был отстранен от боевых действий до конца войны. За эти полгода советский тыл создал новые оборонные заводы. Ряды нашей армии пополнились новыми миллионами защитников отечества.

До окончания войны на Северном Кавказе было еще далеко. Шли бои за Новороссийск. Немцы все еще надеялись захватить морской порт Туапсе. На подступах к нему шли бои на Фанагорийском перевале.

Но вскоре пришло сообщение о начале наступательных действий наших войск под Сталинградом.

Гитлеровский генералитет понял, немцам не избежать «котла» на Северном Кавказе. Был отдан приказ о выводе немецких войск из кавказских предгорий. В ночь на 10 января 1943 года гитлеровские горные части покинули перевалы Главного Кавказского хребта.

Дела в Сталинграде шли к капитуляции немецких войск. Но 30 января 1943 года фюрер присвоил Паулюсу звание фельдмаршала. Свихнулся ли из ума фюрер, недоумевали в СССР? Доказательством тому стал следующий поступок фюрера: 1 февраля 1943 года фельдмаршалом стал Клейст. За какие заслуги им обоим? Только лишь за Харьковский «котел»? Как быть с их поражением в Сталинградском «котле», в Эльхотовском ущелье и в Гизельским сражением?

1 февраля 1943 года в подвале сталинградского Центрального универмага сдался в плен фельдмаршал Фридрих Паулюс.

12 февраля был освобожден Краснодар.

13 февраля 1943 года был освобожден Ростов-на-Дону.

В этот же суровый зимний день группа военных альпинистов под руководством мастера спорта Н. Гусака взошла по заминированным фашистами склонам Эльбруса на его Западную вершину, сорвала фашистский флаг и водрузила на ней советский. 17 февраля 1943 года военные альпинисты под руководством мастера спорта А.Гусева водрузили советский флаг на Восточной вершине Эльбруса.

Но битва за Кавказ была еще не окончена. Только 16 сентября 1943 года был освобожден Новороссийск, 21 сентября – Анапа. 9 октября 1943 года последний фашистский солдат был сброшен с берега Таманского полуострова в Керченский пролив.

Но до Победы над фашистской Германией было еще далеко. Чтобы ее приблизить, пленный фельдмаршал Паулюс стал выступать по советскому радио с обращением к немецким офицерам и солдатам сдаться в плен и сложить оружие. Жизнь научила его различать белое и черное.

Клейст воевал в фельдмаршальском звании до покушения на Гитлера 20 июля 1944 года. Его обвинили в том, что зная о подготовки покушения, не донес о подготовке Гитлеру. Был отстранен от фельдмаршальских дел. Умер в советском плену. Говорят, что в плену часто задумывался: неужели виной краха его карьеры было владикавказское кладбище, не пропустившее его танки? Неужели даже кавказские покойники в могилах ненавидят врагов?

7. Возвращение в родной обстрелянный дом на сталинградской земле

Домой в Михайловку мы возвращались пешком. Мама впряглась в тележку с узлами. Я и сестра тащились сбоку. Себряково не узнали – развалины вокзала, руины складов и мельницы, останки кирпичных стен консервного завода, кучи разбитых стеклянных банной и бутылей. У переезда стоял часовой.

– С возвращением! – поздравил он и помог перенести тележку через рельсы.

Михайловка тоже превратилась в жалкое зрелище – полуразбитые дома, одинокие печные трубы.