Моя душа жива опять

Стелла Александрова

Моя душа жива опять

Глава 1. Анна

Он присел на корточки, положил руки на ее колени.

– Аня, умоляю тебя.

– Ты меня, умоляешь! – возмущенно вскрикнула она и, скинув его руки, вскочила на ноги.

Анна нервно заходила по маленькой спальне, в которой уже целый год жила с дочерьми, по милости мужа, бывшего мужа. – А три месяца назад, что было, не мольба?

– Анечка, прости. Но мне сейчас они позарез нужны. Если хочешь, я на колени перед тобой встану? – сказал Никита, до сих пор сидевший на корточках, и тут же бухнулся на колени, и с мольбой в глазах уставился на бывшую жену, у которой в глазах застыл ужас.

– Господи! – пробормотала она, – как ты опустился. Ты потерял человеческое достоинство. Стоят ли этого карты? – закричала она.

– Они сказали, что мне смерть, если я не расплачусь с ними, – простонал он, усевшись на пятки.

– То же самое они тебе говорили в прошлый раз, когда мы продавали машину, и ты сказал, что бросишь играть! Ты обещал, что вернешь мне те три тысячи долларов. Но так и не вернул. И как я понимаю, мне уже нечего надеяться на это. Я от тебя за год на дочек ни копейки денег не получила, и после всего этого у тебя хватает наглости, про совесть не говорю, у тебя ее давно нет, прийти снова ко мне просить деньги. Я не печатаю их. Я только работаю с ними. Нет, нет! Я не дам тебе денег. Потому что это все равно, что кидать в черную дыру. Если ты не забыл, у меня есть дети! Ты понимаешь, что сотворил? Ты проиграл их квартиру!

– Прости, Анечка. Но они меня и вправду убьют, – жалобно проговорил Никита.

– Зато перестанешь ходить играть, – со злостью выпалила Анна. – Не дам денег. У моих детей нет нормального жилья, а ты в это время проигрываешь квартиру за квартирой в автоматы и карты. Уходи. Я ничем тебе не обязана, поэтому можешь не ползать тут. Видеть тебя не могу!

Это были очень жестокие слова. Раньше их Аня никогда не произнесла бы, но сейчас они у нее легко вырвались. Все что произошло до этого, вызывало не только гнев, но и желание душу вытрясти из бывшего мужа, растерявшего не только моральное достоинство, но и внешнее. В мятом костюме, в рубашке, некогда белой, сбившимся на бок галстуке, с темными кругами под глазами, небритый, волосы набриолиненные прилипли ко лбу. Никита представлял жалкую пародию на офисного менеджера или банковского клерка.

Уходил он, напоминая побитого щенка.

Анне его жалко не было. Семь лет семейной жизни с ним для нее были годами существования с одной мыслью, как выжить. Жить так больше она не хотела.

Спустя три дня Никита явился вновь. Но в этот раз он почему-то не требовал денег. Присел на край дивана, на которой спали Анна с дочерью, и, поглаживая ей руку, сказал:

– Здравствуй, Анечка. Больше, я не буду у тебя просить денег. Наоборот, все сделаю, чтобы тебе с девочками было легче жить. Ты же знаешь, как я тебя люблю, – наклонился он над ней. – Ты прости меня за все прежнее. Я был не прав.

Никита прикоснулся губами к губам Ани, но она ощутила не тепло, а холод. Озноб пробежал по ее телу, она испытала отвращение к его прикосновению.

– Оставь меня, – воскликнула она, – не трогай, – и попыталась оттолкнуть. Но он не поддался ее усилиям. Да и сил почему-то у нее не было. – Не трогай меня! – закричала она. Но Никита упорно лез целоваться. – Уйди, уйди! – рыдала Аня. Он был ей противен и пугал своей настойчивостью.

– Мама, мамочка, что с тобой, – услышала она голос Ксении, шестилетней дочери. – Мамочка, проснись, – умоляла она, теребя ее за плечо.

Аня открыла глаза. Ночь. Плач Ксении привел ее в чувство. Это же был сон с участием бывшего мужа.

– Тс-с, – привлекла она к себе дочь. – Все, все.

– Мамочка, ты так кричала. Стукнула меня рукой. Я так испугалась, – всхлипывая, проговорила она.

– Все, больше не буду.

Из-за жилищных обстоятельств, Аня со старшей дочерью спала на диване в зале. А младшая пятилетняя Карина в детской кроватке в комнате с бабушкой. Такая жизнь продолжалась уже год с лишним. На покупку своей двухкомнатной квартиры у Ани не хватало еще одной трети денег от их средней стоимости. Кредит в банке не хотела брать, не желая заработанные деньги пускать на проценты.

Успокоив дочь, Аня снова задремала.

– Анечка, дорогая, любимая, – нежно обращался к ней Никита. – Ну, зачем ты меня отталкиваешь? Я же больше не играю. Ведь только это мешало нам быть вместе.

Широко распахнув глаза, Аня уставилась в темноту. В комнате раздавалось шипение кота. При лунном свете падающем из окна, она увидела Марсика, стоящего посередине комнаты выгнув спину и смотрящего прямо на нее горящими зелеными глазами.

В груди неровно забилось сердце, волосы зашевелились на голове.

– Марсик, Марсик, – зашептала она.

Кот перестал шипеть и цокая коготками убежал из комнаты.

Господи, что это было? И что за наваждение во сне. Опять Никита. Правда, бросил играть? Если бы оно так было – сон в руку. Какое счастье привалило бы для них всех. Ведь, когда поженились, у него такого порока не было. А как он ждал рождения девочек и любил их. Но раз, попробовав играть, променял все семейные ценности на рулетку, карты и игральные автоматы.

В прошлом году, несмотря на ее безмерное терпение, Ане пришлось отказать дочерям, иметь постоянного отца, а также положить конец своим нервотрепкам и страданиям.

Однажды, конечно, это громко сказано, Никита почти каждый день являлся под утро, он поднял ее с постели и потащил на кухню. На нем не было лица. Руки его тряслись.

– Анечка, Анечка, – умоляющим тоном обратился он к ней, – я не знаю, как это получилось, но я должен им все вернуть.

Аня спросонья, никак не могла понять, о чем разговор. Кому им, и что он должен?

– Что ты должен вернуть? – усевшись на стул и глядя на него сонными глазами, спросила она, и тут поняла, что ответа ей уже не требуется. Деньги.

– Деньги, деньги, – зашептал истерично Никита, хватаясь за голову, – что еще я могу быть должен. Ты что, тупую, из себя изображаешь?

До этого случая болезненная страсть мужа ни разу не затронула ни ее, ни интересы семьи. Проигрыши он не афишировал, а когда выигрывал, то покупал небольшие подарки ей и детям.

– Никита, но ты…ты…, – Аня потеряла дар речи. Представление, что он проигрался по крупному, типа, как на кон поставил квартиру, или может еще больше, тисками сдавило ей горло. – Сколько? – выдавила она.

– Двадцать тысяч, – простонал Никита.

– Рублей? – попробовала облегченно вздохнуть Аня. Это конечно большая сумма. Но, постаравшись, они смогут вернуть ее за три месяца.

– Дура! Дура! – заметался он по кухне. – Стал бы я убиваться из-за этой мелочи.

С ужасом в глазах Аня уставилась на мужа.

– Долларов? – прошептала она.

«Разве можно такие деньги проиграть? Это сколько времени играть надо?» – в мыслях пролетело.

– Евро! Евро!

Понимание размера бедствия постигшего семью было сродни извержению вулкана. Такую сумму ей надо собирать несколько лет, и при этом туго затянув пояса. В голове промелькнули несчастные лица ее девочек, щелкнул инстинкт защиты.

– Сволочь, – тем же голосом, что и спрашивала, проговорила Аня. В уме все больше и больше раскручивались картины нищеты, падения в обществе. – Сволочь, ты сволочь, – с каждым словом повышала она тон, и под конец завопила. – Ты мразь! Урод! Как ты мог так с нами поступить? – подскочила Аня со стула и кинулась на мужа с кулаками. – О чем ты думал? На что обрек нас?

– Убери руки, ненормальная, – закричал он в ответ, и оттолкнул ее. Она, пролетела через кухню и упала на стул. – Я всю жизнь только и делал, что думал о других. А пока, чтобы меня не убили, придется продать квартиру, чтобы вернуть долг.

Аня ошеломленно смотрела на него. Силы разом покинули ее. А муж деловито расписывал, как он будет возвращать карточный долг.

– Продадим хату. Она тянет на сорок кусков. Двадцать я отдам, а на остальные купим двухкомнатную на окраине. Ничего, люди и там живут.

– Я больше не буду с тобой жить, – неожиданно даже для самой себя сказала Аня.

– Что? – спросил Никита, перестав разглагольствовать. Найдя выход из проблемы, он вздохнул свободно. Оперился. В этот момент его не волновало, что он осознано отправляет семью жить в неблагополучный район.

– Я развожусь с тобой, – решительно сказала Аня. Все его прегрешения, сейчас давили ее непомерным грузом. Но почему-то это непосильная ноша не согнула напрочь, а заставила сопротивляться. На кон была поставлена судьба ее девочек. Игрока никогда не вылечить. – Следующим твоим шагом будет продажа и той квартиры. Так что, продаем квартиру, забирай двадцать тысяч и с глаз долой.

– Как это? Как это? Я что без жилья останусь?!

– Это твои проблемы. Радуйся, что я вообще соглашусь квартиру продавать. А будешь много вопить, в суд подам на раздел, тогда и на девочек отсужу.

Муж с ненавистью уставился на жену.

– Это благодарность мне за все??

– Ты случаем, не про подарки твои намекаешь? Иди, забирай их. Знаешь, где мягкие игрушки стоят? Самые мелкие твои.

– Сука!

– Это ты себе адресуй. Не я в карты проиграла квартиру. Урод, – не удержалась от оскорбления Аня.

Дальнейшее было, как страшный сон. Развод, продажа квартиры, переезд к матери, не очень-то обрадовавшейся новым жиличкам, хоть и близкая родня. Она была не замужем. С отцом Ани развелась, когда той было пять лет. С тех пор находилась в вечном поиске спутника жизни.

Жить с матерью было не сладко. На правах хозяйки, она могла выставить их на некоторое время из квартиры, чтобы ей не мешали встречаться с мужчинами. Так что, мечта о своей квартире на данный момент была самой острой.

Аня работала в частном банке в кредитном отделе. Зарплаты ее была не велика по меркам Москвы, но откладывать часть денег она старалась. Желание жить независимо заставляло.

Только поведение Никиты было таким, что ее мечта никогда не сбылась бы. Его бы воля, побираться ей с детьми.

Как ни старалась Аня отмести все размышления, они не давали ей покоя. И сон глубокий не шел.

Утром она встала с тяжелой головой. На беду и девочки повыскакивали из постелей, и каждой что-то срочно понадобилось. Поэтому она прилетела на работу с трехминутным опозданием и взъерошенная, желая одного, чтобы не заметила начальник отдела. Сорокалетняя старая дева с желчным характером. Но сегодня был не Анин день.

– Анна Васильевна, доколе это будет продолжаться? – показывая на настенные часы тощим указательным пальцем, спросила она, стоя у ее стола.

«Черт», – с досадой подумала она, хотя этот эпитет можно было отнести и к внешности начальницы. Глядя на нее, можно было смело сказать, почему она не замужем. Да с такой не то, что жить, но и сидеть рядом страшно. Как сказал в курилке новенький работник, обсуждая начальство, я столько не выпью, чтобы бесстрашно с ней общаться. Поэтому он и остался новеньким, выдворили с работы на следующий день. А остальные примолкли навечно, понимая, что среди них водится большая крыса.

Вслух же Аня залепетала:

– Ой, простите ради Бога, Инесса Владимировна. Больше такое не повторится.

– Постарайтесь. Не то следующий приказ на вас будет увольнение за систематическое опоздание.

Желание сказать, что она в всего лишь один раз опоздала, так и осталось желанием. А причиной такого поведения Ани было одно, боязнь остаться без работы. Кто тогда будет детей кормить? В Аниных мечтах был момент, когда она уходит с работы и высказывает старухе, так за глаза ее называли в отделе, все, что о ней думает.

Но пока, она села быстро за стол и вытащила документы клиентов, которые должны были прийти сегодня. Наталья, подруга, коллега и соседка по рабочим столам, кивнула ей молча, сморщившись на мгновение, как от боли.

Время обеда было встречено с большим энтузиазмом со стороны всех работников. Поднявшись и потянувшись, разминая затекшие суставы, все похватали свои сумочки, чтобы пойти в кафе напротив.

– Слушай, чего это ты припозднилась? – спросила Наталья, когда они вышли на улицу.

– Как всегда, мой удружил?

– Опять заявился? Снова деньги просил? – возмутилась она.

– Ага, но только во сне. Самое страшное было то, что он не просил денег, а наоборот сказал, что будет мне помогать.

– Да, ну!!! И впрямь испугаешься, – залилась смехом подруга.

– Тебе смешно, а я кричала, потом до утра уснуть не смогла, – тяжело вздохнула Аня.

– Слушай, а может сон в руку, и он точно перестанет тебе надоедать?

Оптимистичное предположение Натальи было прервано звонком мобильного телефона Ани. Она достала его из сумочки и поднесла к уху, в тот момент, когда они начали переходить дорогу.

– Да, мам, – ответила она, надеясь, что та звонит не из эгоистичных побуждений. Снова ее с девочками оставить на улице этим вечером.

– Анька, я говорила, что твой кончит плохо в этой жизни, – завопила Раиса Николаевна, – так вот я оказалась права!

– Ты о чем, мам?

– Он покойник! Так что тебе крупно повезло, что это произошло так быстро!

– Мам, с тобой все в порядке? – насторожилась Аня.

– Лучше не бывает! Звонили из морга. Твой вчера окочурился, так что бери дни, и беги хоронить своего благоверного. Больше-то некому.

– Господи! – остановившись посреди дороги, – воскликнула Аня, – ты это серьезно?

– Куда уж серьезней! Надо ехать его опознавать.

– Мам, неужели это правда? – застонала Аня.

– Анька, что с тобой. Пошли, задавят ведь, – тянула ее за руку Наталья, успевая показывать и непристойный жест водителям, кричавшим, дуры безмозглые, чего стоите тут.

Затащив ее на тротуар, она дала волю и своему гневу.

– Ты, что с ума сошла?! Остановилась посередь улицы!

– Не сойдешь тут! – воскликнула Аня и сдунула упавшую на глаза рыжую кудряшку волос. – Мой бывший в морге лежит!

Открывшийся в удивлении рот Натальи, хоть немного компенсировал Ане неожиданно свалившуюся на нее неприятную весть.

– Да, ладно, – протянула подруга, – и правда перестал надоедать, – смогла она пробормотать и замолчала, глядя в изумлении.

Слов не было и у Ани. Но зато мыслям был простор. Внахлест с эмоциями. Теперь она очень сожалела о тех последних словах сказанных Никите. Только их уже не вернуть, как и его.

Глава 2. Кирилл

– Боже, как я устала, от этих рож! – воскликнула Алла, как только автомобиль отъехал от ресторана.

Ее муж, откинувшийся на спинку сиденья, закрыв глаза, испытывал те же чувства, но не поддержал разговор. Что делать, положение обязывает крутиться в обществе людей, хотя некоторых из них желание видеть не было никогда, не то, что руку подавать.

– Ты что заснул, что ли? – толкнула его под локоть Алла.

– Почти, – не открывая глаз, пробормотал Кирилл.

– Давай, прогуляемся немного. Подышим свежим воздухом, – взяв его под локоть и, прижавшись к нему, предложила она.

– Стоит ли, уже поздно?

– Да в нашем парке-то чего бояться? Рядом дом, – настаивала Алла. – Ты боишься темноты?

Откровенная насмешка проскользнула в ее голосе.

Кирилл открыл глаза, и увидел, скривившиеся в едкой усмешке пухлые накачанные губы жены. Он перевел взгляд на спину водителя, тот вел спокойно «Вольво», будто не слышал их разговора.

– Боюсь, – процедил он, понимая, что речь жены – игра на публику.

– 

Да, ладно тебе, – засмеялась она. – Я пошутила. Просто вечер душный. А мы все время в помещениях.

Июнь в этом году с первых чисел, и правда, выдался жарким.

– Володя, притормози возле въезда.

– Хорошо, Кирилл Сергеевич. Мне пройтись с Вами? – спросил он, когда они вышли из автомобиля.

– Нет. Поезжай домой, отдыхай. Завтра подъедешь, как обычно.

– Хорошо. До свидания.

– До свидания, Володя.

Пока он общался с водителем, жена уже говорила по мобильному телефону. Да, без мобильного не может и минуту прожить. Отключив телефон, повисла на его руке.

– Ой, хорошо как на улице. Все хотят на юг, я бы на север поехала от этой жары и духоты.

– С новой шубой? – усмехнулся Кирилл.

– А почему бы и нет? Имею право!

– Да, прав у тебя конечно хоть отбавляй. А обязанности когда будешь выполнять?

– Ты опять о своем? – поморщилась Алла. – Дай пожить для себя. Ребенка мы всегда успеем завести.

– Ребенок не собака, чтобы его заводить, – резко проговорил он. – А мне уже почти сорок, и впереди не молодость грядет.

– Да, хватит тебе занудствовать, – раздраженно воскликнула Алла и, отбросив его руку, ушла вперед. – Постоянно одно и тоже, – пробурчала она. – Достал!

– Ой, какие крали здесь ходят! – прозвучало из темноты. – Иди-ка сюда, милая! Какие у тебя цацки клевые!

Алла взвизгнула и отпрыгнула в сторону. Большая тень метнулась в ее сторону и схватила за руку.

– А, отпусти меня, сволочь! Кирилл, помоги!

Кирилл и без призыва о помощи был уже рядом. Он молча нанес удар нападавшему. Рука врезалась в худощавое тело скрытое джинсовой тканью, но мгновение спустя перед глазами сверкнул металл, и инстинкт самосохранения заставил Кирилла выбросить руку в том направлении. Адская боль заломила ладонь. В темноте Кирилл, вместо кисти противника, схватился за лезвие ножа. Но удар кулаком, неожиданно нанесенный ему в спину, отвлек и от боли, и от заструившейся по руке крови. Нападавших оказалось двое. Кирилл пошатнулся и, не выпуская сжатого в руке ножа, упал на первого хулигана, и они кубарем покатились по земле. Понимая, что он находится на грани жизни и смерти и только от него самого зависит, в каком мире будет в следующий момент, Кирилл напряг все свои силы и, оттолкнувшись ногой от лежащего под ним мужчины, откатился в сторону и вскочил на ноги.

Две тени кинулись к нему. Задумываться о том, какие у них намерения по отношению к нему даже не стоило. Потому первый нападающий был, как сказали бы драчуны, поднят на кулак. Раздался смачный звук удара, и мужчина со сломанной челюстью отлетел в сторону. Но полный нокдаун он получил, встретившись в полете с деревом, которое росло рядом с дорогой. Этого Кирилл не видел, занятый другим объектом нападения. Для него был припасен коронный удар ногой, после которого, Кирилл знал, что и сам не сможет устоять.

Хруст ломающихся костей предшествовал звуку падений тел на землю.

– Боже, Кирилл, как ты? – услышал он голос жены спустя некоторое время. – Господи, этих сволочей убить надо за такое. Что они тебе сделали? – присела она возле него, стараясь уберечь длинное платье.

– Алла, надо вызвать полицию, – сдерживая стон, от пронзавшей руку боли, сказал Кирилл. Он сидел на земле, придерживая раненую руку. – Ты не звонила?

– Нет. Ты же ментов терпеть не можешь. Да, и колье на месте, – теребя его на шее, пробормотала она, внимательно разглядывая мужа. – Ой, у тебя порезана рука?

– Вызови полицию, здесь без нее не обойтись, и скорую тоже, – сказал Кирилл, с трудом поднимаясь с земли. Схватка с двумя мужчинами, хоть и была короткой, отняла достаточно сил.– Может, ты позвонишь, наконец? – обратился он к Алле, уже стоящей на ногах и вглядывающейся в темноту, где по предположению должны были находиться бандиты.

– Сейчас, сейчас, – засуетилась она, вытаскивая из сумочки телефон, и, продолжая, поглядывать по сторонам.

– Не беспокойся, у них сломаны челюсти, и вряд ли они теперь способны драться, – решил успокоить ее Кирилл. – Они тебе ничего не сделали?

– Нет. Да их убить было мало, – вдруг сильным голосом завопила Алла.

– Успокойся, Алла. Сейчас подъедет полиция и заберет их. Звони только быстрей, пока они не очухались.

– Успокойся? – неожиданно завизжала она, – на тебя нападают в темноте с ножом и быть спокойной?

– Алла, ты позвонила в полицию? – усталым голосом спросил Кирилл. Теперь, когда все закончилось, и у него нещадно болела порезанная рука, ему было не до истерики жены.

– Уже, звоню, не видишь что ли, – ответила она раздраженно. – Полиция? На нас двое бандитов напали в парке. Мужу руку порезали. На улице…

Прислушиваясь к разговору жены, Кирилл достал носовой платок из кармана брюк и попытался обвязать руку, чтобы остановить кровотечение. Стоять здесь, в ожидании приезда полиции, истечешь кровью. Да и шут с ними с этим хулиганами, драгоценности жены остались на ней.

– Пошли домой, – приказал Кирилл Алле.

– А что же с ними?

– Первую помощь, что ли хочешь оказать? – с ехидцей спросил он. – У меня кровь тут хлещет. Я сам сейчас рядом с ними лягу, – направляясь в сторону дома широкими шагами, сказал Кирилл. – Черт с ними, наказание не в этот раз, так в другой, они все равно себе найдут.

Алла засеменила рядом, беспрестанно оглядываясь назад.

Пока они дошли до подъезда, сжатый пальцами носовой платок пропитался кровью, хоть выжимай. Охранник, по совместительству и консьерж подъезда, увидев капающую с руки кровь, застыв на мгновение, кинулся к телефону.

– «Скорая», срочно к дому по улице… Нескоро будет? Мы подождем.

– Спасибо, Андрей, – поблагодарил его Кирилл, усаживаясь в одно из кресел стоящих в холле.

– Минуточку, – сказал охранник, положив трубку, и через несколько секунд вышел из своей комнаты с бинтом в одной руке, перекисью водорода в другой.

Алла, упавшая в соседнее кресло, глядя на суету Андрея, даже бровью не повела. Создавалось впечатление, как будто рана мужа представляла для нее царапину на детской коленке.

Благодаря стараниям охранника, через пять минут кровь перестала капать.

– Ну, уже лучше, – сказал Андрей выпрямляясь и поглядывая на свою работу – толстый слой марли затянутый бинтом на руке. – Но хирургическое вмешательство обязательно, здесь не менее десятка швов наложить придется, – уже глядя в глаза Кириллу, проговорил он и снял с его светлых волос веточку дерева.

– Ну, я пошла домой. Моя помощь здесь все равно не требуется, а мне завтра с утра в салон нужно ехать, да и с что я тут с этими брюликами торчать буду, – сказала Алла, взглянув на чистую повязку на руке мужа, и, изящно поднявшись с кресла, направилась к лифту.

Под молчаливыми взглядами мужчин – изумленным одного и бесстрастным другого, она скрылась в нем.

– Может не стоит ждать «Скорую»? – откашлявшись, спросил Андрей. Бездушие жены Кирилла Сергеевича, его слегка шокировало. – Вызовите своего водителя. Он и назад потом вас привезет, – предложил он.

– Не хотелось бы беспокоить его в этот час, но видимо придется, – согласился с ним Кирилл.

Володя, не привыкший задавать начальству лишние вопросы, прибыл спустя полчаса. Это был крепкий мужчина, среднего роста, 37 лет. В компанию он пришел устраиваться из полиции, проработав там тоже водителем. Повязка на руке начальника вызвала на его лице огромное удивление, и он изменил своему правилу:

– Кирилл Сергеевич, что произошло? А где Алла Александровна? С ней все в порядке?

Андрей не удержался от презрительного хмыканья, а Кирилл уже привыкший к неординарному поведению жены, лишь слегка усмехнулся:

– Она дома, Володя, и в отличие от меня, на ней ни одной царапины. Едем в «скорую».

В отделении «Скорой помощи» Кирилла в начале завалили вопросами о его личности, затем – почему возникла на руке у него такая рана, и только потом приступили к наложению швов без анестезии. Забинтовала молодая медсестра руку так, что она напоминала снежный ком. На прощание попросила не мочить руку и обратиться на следующую перевязку в поликлинику по месту жительства. Мысленно чертыхаясь от свалившейся на него напасти, Кирилл вышел в коридор.

Ночь Кирилл промаялся от боли в руке. Но недосып и боль, лишь в той части тела, которая не мешала ему двигаться и думать, не являлись причиной того, чтобы не заниматься бизнесом. Его сферой было ювелирное дело. На предстоящий день была запланирована важная деловая встреча, в ходе которой они должны были договориться о крупной поставке новой продукции.

С забинтованной рукой он прошел по коридорам офиса до своего кабинета, вызывая на лицах сотрудников фирмы выражение любопытства.

Его партнер по бизнесу Николай Петрович Хладов не преминул тут же заглянуть к нему.

– Здорово, Кирилл, что тут за разговоры идут, типа, ты у нас подбитый? – спросил он, пристально разглядывая приятеля, сидящего за столом и левой рукой переворачивающего ежедневник. – Кажись, у тебя все на месте.

Кирилл, молча, положил на стол правую руку, пальцы которой из повязки торчали, как штыри в незалитом бетоном фундаменте.

Николай, присвистнув, упал на стул.

– И впрямь подбитый! И как ты теперь документы будешь подписывать?! Крестики левой рукой ставить?! – озадаченно воскликнул он. – Ладно, хоть теперь в банке не лично подписываем чеки. Вот проклятие! – не отрывая взгляда от покалеченной руки, выругался он. – А что случилось-то? Как это тебя угораздило? – но в вопросе было не столько сочувствия, а сколько недовольства, неожиданно возникшим обстоятельством.