Я буду всегда с тобой

Стелла Александрова

Я буду всегда с тобой

Глава 1. Антон

«Жизнь прекрасна!» – хотелось от всей души радостно крикнуть ему, глядя в голубое бездонное небо. Он лежал, раскинув ноги и руки на большом махровом полотенце, разложенном на лежанке, чуть щурясь от яркого солнца, беспрестанно мысленно повторяя, как заклинание: «Жизнь прекрасна!».

– Антон, – прохладные женские пальцы легли на его руку, – у меня есть для тебя большой сюрприз.

Он лег на бок, повернувшись лицом к своей супруге, широко улыбнулся. Она сидела на своей лежанке, на губах была неуверенная улыбка. Большие солнечные очки на аристократическом лице скрывали взгляд пронзительно голубых глаз. Антон, облокотившись, на руку, снял с нее очки и увидел слезы. Все довольство жизнью с него моментально слетело.

– Лина, солнышко, что случилось?

В одно мгновение она оказалась на его коленях и в объятиях, ее сердце сильно стучало, это он почувствовал даже своей толстой кожей.

– Нет, нет, я думаю ничего страшного, по крайней мере, для меня. Правда, – в ее голосе появились нотки сомнения, – не знаю, как к этому ты отнесешься.

– Лина, говори скорее, не то мне станет плохо от неизвестности.

Она высвободилась из его объятий, и уставилась невидящим взглядом на море. По ее виду чувствовалось, что сообщение, которое она хотела ему преподнести, было очень значительным. Антон взволновано положил руку на ее плечо. Лина посмотрела на него, но теперь ее глаза сияли, счастливая улыбка играла на красивых губах.

– Мне кажется, что я беременна, – дрожащим голосом от сдерживаемого возбуждения, проговорила она.

– Кажется? – радость от известия замерла в груди Антона, он всегда мечтал о ребенке, но неопределенность больше пугала, чем радовала.

– Ну, я сделала тест, и он показал положительный результат, – покраснев, смущенно прошептала Лина.

– О-о-о! – только и смог воскликнуть Антон и рывком прижать ее к себе.

Несмотря на многолюдность пляжа, он стал покрывать ее поцелуями, и почувствовал, что потихоньку начинает возбуждаться, и поцелуев ему уже мало, а микроскопические плавки, находившиеся на нем, вряд ли могли скрыть его желание. Мелкая дрожь тела Лины, дала понять Антону, что она испытывает те же чувства.

– Ты рад? – с придыханием проговорила она.

– Это слово мало выражает мои чувства, – крепко прижав ее к себе, ответил Антон.

– Ты раздавишь меня, – тонко засмеявшись, сказала Лина. Но в голосе проскальзывали оттенки испытываемого огромного счастья. Утонченная, хрупкая, выглядящая отстраненной от жизни, она на самом деле являлась страстной натурой, и полгода жизни с Антоном почти уже поставили крест на ее воспитании в духе сдержанности.

– Сейчас мы посидим немного, – зашептал он ей в ушко, – чтобы скрыть последствия моего необузданного поведения, а потом зашагаем в номер, закажем шампанское и отметим это событие.

– Но мне нельзя спиртного, – категоричным тоном заявила Лина.

Как ему понравился ее тон. Он сказал, что его жена очень дорожит их ребенком. Антон еще чуть-чуть прижал ее к себе, боясь, что теперь его крепкие объятия могут навредить зародившейся жизни. Лина засмеялась и прижалась к нему крепко.

– Теперь мы с тобой будем нераздельны. В нашем ребенке мы будем всегда вместе. Правда, это очень интересно?

– Конечно, а так как тебе нельзя будет сильно физически напрягаться следующие девять месяцев, то ты на эту тему напишешь диссертацию.

– А что? Прекрасная тема!

Вскочив с его коленей, Лина закружилась в танце, Антон подхватил ее, и они исполнили танцевальное па на песке, рядом со своими лежаками. Со стороны раздались хлопки и смех. Так соседи по пляжу отреагировали на их танец.

– Спасибо, – откланялся им Антон, счастливо улыбаясь.

Прихватив полотенце и одежду, они с Линой бодро зашагали в сторону гостиницы. Дорога к ней в этот раз им показалась долгой, как никогда. Поэтому когда они ввалились в свой номер, было не до разговоров. В бешеном темпе они сняли, то небольшое количество вещей, что отделяло их тела друг друга, и рухнули на кровать. Антон нежно заглянул в глаза своей любимой, и приник к ее губам. Стон, вырвавшийся из Лины, прозвучал сладострастной музыкой. Нежные ручки заскользили по его спине, женское тело крепко прильнуло к мужскому, желая, чтобы их тела навсегда стали одним целым неразделимым.

– Мой маленький вулкан, – прошептал Антон, и это были последние слова в течение последующего времени.

Когда они смогли оторваться друг от друга, в комнату врывались солнечные лучи заката.

– Я закажу шампанское, – сказал Антон, потянувшись к телефону.

Пока он делал заказ, Лина ласковой кошечкой прижималась к нему. В теле была приятная истома, и мысли лениво прокручивались в ее голове. Она была безмерно счастлива тем, что судьба свела их, и именно Антон оказался самым настырным из всех ее поклонников. Жизнь с ним напоминала ей роман любовного жанра. Только в них герои ощущали под конец полную гармонию в отношениях друг с другом и в постели, только там все хорошо заканчивалось. Она так сильно любила Антона, что мысль об этом заставляла, чуть ли не терять сознание. Порой она замечала, что боготворила его, вырвавшего ее из той серой жизни, которую она вела до его появления.

Положив трубку, Антон улыбнулся Лине, и она потянулась к нему. Их губы встретились, и сладость поцелуя вновь закружила им головы. Руки стали путешествовать по телу другого, страсть закипать в крови. Они смогли вырваться из объятий друг друга лишь, когда услышали стук. Антон с сожалением оторвался от жены и, накинув халат, пошел открывать дверь. Несколько минут спустя он вновь предстал перед своей супругой, катя перед собой тележку с ужином.

– Шампанское и фрукты, – бодро воскликнул он, широко улыбаясь.

В ответ его молодая супруга уткнулась в подушку, давясь от смеха. Перед его взором предстали подрагивающие упругие ягодицы.

– Не понял, – протянул Антон.

– Посмотри на себя, – услышал он голос, приглушенный подушкой. – Ты и официанта так встречал? – уже звонко вопросительно воскликнула она, повернувшись к нему лицом, и наставила свой маленький указательный пальчик в область его живота.

Антон взглянул и увидел очень сексапильную картину. Его халат развевался на нем, как флаг, выставляя на показ мужское достоинство.

Глава 2. Алена

– Ты моя лапонька, ты моя кисонька, – услышала она пьяный голос мужа, как только переступила порог дома. Боже, он уже среди бела дня напился, как сапожник.

Элина, их двухлетняя дочь, и правда чуть не мурлыкала сидя на коленях у отца. Но какой контраст представляли эти двое. Малышка с большим бантом на голове, в красивом ярком летнем платье. Сын в очередной раз нарядил ее. А Миша…У нее начиналась острая нехватка воздуха, когда его видела таким. Алена удивлялась сама себе, как до сих пор не задохнулась, глядя на него последние два года. Взъерошенные волосы, мятая грязная спецовка, отекшее лицо от постоянного пьянства.

– А жена! – воскликнул он, еле ворочая языком. – Иди моя киска, Линочка, – сказал он дочери и опустил на пол.

Элинка мяукнула и взобралась моментально на соседний за столом стул. Муж нетвердыми руками взял со стола трехлитровую банку молока и стал жадно пить. Алена стояла, прислонившись к косяку двери, и усталым взглядом смотрела на него. Чего она ждет от этого мужчины в этой жизни? Почему до сих пор находится с ним рядом?

– Чего уставилась? Ну, пьян я, пьян.

– Это в двенадцать часов дня пьян, так будто три дня не отходил от бутылки?

– А все одни и те же разговоры, – отмахнулся он от нее лениво и попытался подняться на ноги.

Это ему удалось с третьей попытки. Штормило его капитально. Обычно когда он в таком состоянии Алена старалась его не замечать, но в этот раз ее терпению пришел конец.

– Я развожусь с тобой.

– Да-а-а? Уди… Удивительно, что ты до этого только что додумалась, – заявил он, стоя прямо перед ней. Его уже не качало, да и взгляд, будто был трезвым. – Дай, я поцелую тебя за эту умную мысль, – сказал он, присосавшись к ней.

Алена изо всех сил толкнула его, и Миша с гулким шумом уселся на пол.

– Тьфу, – сплюнула она.

– Ну и дура ты, Аленка, – захихикал он пьяно, – дура.

Встав на четвереньки, он поднялся на ноги. Алена, от греха подальше, дернулась в сторону от него.

– Вот кто-то с горочки спустился, – затянул Миша и вышел, сильно хлопнув на прощание дверью.

– Скотина, – только и могла она сказать ему вслед, – чтоб ты провалился, чтоб ты сдох, – в ярости прошептала в закрытую дверь.

Сзади раздался звон стекла. На улице рев трактора. Алена машинально посмотрела в окно. Господи, да этот сумасшедший еще и поехал. Но больше о муже она не могла думать, так как услышала крик Элинки, и грохот стула. Посреди кухни красовалась большая лужа молока, в ней куча битого стекла. Ее красавица сидела на полу, схватившись за голову и вереща, как поросенок, которого схватили, чтобы прирезать. Ударил ли стул ей по голове, история умалчивает, так как никто не видел этого. Алена схватила дочь и треснула один раз ей по попке от всей своей несчастной души.

– Вот тебе, вот тебе! – восклицая, зашлепала она по ее маленькой попке, уже с меньшей силой. – Не будешь больше лазать, где попало.

– Мама, не бей ее, она же нечаянно, – попросил ее Семка, выскочивший из спальни на крик и кинулся вырывать из рук матери сестренку. Последняя визжала так, будто ее не просто шлепали, а били смертным боем.

– Мало того, что пролила все молоко, так она еще рухнула со стула, – заявила Алена, в последний раз пройдясь по попке Алины. – Забирай ее и уложи спать!

Сын без слов схватил в охапку ревущую малышку и унесся в соседнюю комнату. Устало, опустившись на стул возле стола, Алена оглядела кухню. Табуретка, с которого сверзилась Элина, лежала ножками вверх поверх битого стекла в луже молока, представляя собой жалкое зрелище.

За последний год, кажется, Алена научилась сдерживать эмоции при любых обстоятельствах. Лить слезы считалось, по ее мнению, проявлением бессилия. У женщин слезы обычно всегда весят на кончиках ресниц, поэтому она твердила, что ни один мужчина не достоин ни капли ее слез. Но почему-то сегодня правило не сработало. Потоки слез заструились по ее лицу, и она даже всхлипнула. Это дало ей возможность полностью расслабиться и чуть не зарыдать в голос. Безнадега. Закрыв лицо руками, и теперь уже не сдерживая себя, Алена заплакала. Тихо по-бабьи. Этого она себе не позволяла даже в самый трудный момент, ночью в подушку. А тут среди бела дня. Поплакав минут пять, она села на корточки, чтобы подобрать крупные осколки разбитой банки. Аккуратно складывая их в одну стопку, Алена шмыгнула носом и усмехнулась про себя, что в ее жизни и таких осколков не подобрать. Семейная жизнь Алены с самого начала пошла коту под хвост, потому что не было любви. Чего она тянет эту лямку? Одно сплошное мучение. Теперь ее муж стал безнадежным пьяницей. Но это она поняла, только когда родила Элину. Отмечая ее рождение, Миша умудрился даже корову пропить. А ведь до этого целых два года не брал в рот ни капли, поэтому она и решилась родить ребенка. Простота. Чего-чего, а этого ей было не занимать. Она по жизни видно такая, начиная с 18 лет. Но сожаление из-за проступка в молодости, как накатило, так и ушло. Семкой она гордилась, он не в Михаила. На собрание в школу Алена всегда ходила с гордостью и радостью. Это было единственной светлой стороной в ее жизни. Алена тяжело и громко вздохнула. Существование. Вот, что можно сказать про ее жизнь.

– И чего тяну! – воскликнула она в сердцах с досадой.

– Алена, Алена! – крик с улицы, заставил ее вздрогнуть. В этом голосе был оттенок несчастья, беды. Она привстала, чтобы посмотреть в окно на человека зовущего ее.

Но перед домом никого не было. Чувство неотвратимой беды заставило Алену выскочить на крыльцо. На встречу ей поднималась запыхавшаяся Татьяна, подруга со школьной скамьи. Она схватила ее за руку и, не говоря ни слова, поволокла на улицу.

– Куда ты меня тащишь? – закричала Алена. – Я босиком, дай обуться.

Татьяна остановилась, наклонилась, чтобы подобрать, то, что ей попало под руку, а это были галоши сына Алены, размера на три больше ее ног. Сунув их Алене в руки, она с обезумевшим взглядом потащила ее дальше. На ходу, обув галоши, Алена побежала рядом с ней. По улице в спешке шли и другие односельчане.

– Пожар, что ли?

– Сама увидишь, – посмотрев на нее странным взглядом, ответила подружка.

Они бежали, не останавливаясь, до озера находившегося на краю села. Посреди него Алена увидела знакомую темную крышу трактора.

– О, боже! – только и смогла она воскликнуть, переводя дух от долгого бега. – А сама-то эта сволочь где? – спросила, имея в виду мужа.

– Там, – мотнула головой Татьяна.

Посмотрев в указанном направлении, Алена увидела несколько человек, склонившихся и чем-то активно занимающихся. Она направилась туда, чувствуя, как приходит в неистовое бешенство. Она была сейчас готова убить мужа голыми руками. До того он допек ее, что нервы были ни к черту.

– Ты только не психуй, – подхватив ее под руки, попросила Таня.

– Все, безнадежно, – услышали они, когда подошли, к суетящейся толпе.

– Нет, вы видели, как он сиганул в реку?

– А он ведь еще песню какую-то орал! – возбужденно переговаривались между собой пацаны.

– А я как чувствовал что, что-то случится, даже бежал за ним, – заявил Ромка одноклассник сына Алены.

Заметив ее, один толкнул другого, и толпа незаметно расступилась перед ней. На примятой траве лежал ее муж, посиневший и без дыхания. Все нелестные эпитеты, которые она хотела сказать своему непутевому мужу, застряли в горле. Такого конца она не желала ему. Алена смотрела на него и удивлялась своему спокойствию в этой ситуации. Да, когда-то он ей нравился, поэтому она вышла за него замуж. Но теперь у нее к нему не было никаких теплых чувств. Одна злость. Она ненавидела его всеми фибрами своей души. Стоя перед его телом, Алена не могла заплакать, потому что остатки слез, имевшихся у нее, она выплакала еще сегодня. Подружка стиснула ей крепко локоть, видимо проявляя сочувствие. Но оно ей не требовалось. В голове засела крепко одна кощунственная мысль: «Наконец-то я избавилась от него».

Алена оглядела стоявших рядом с ней людей. В глазах некоторых она увидела сожаление, но некоторые взирали на происшедшее, так же равнодушно, как и она сама. Время очерствевших душ? А может, человек был такой, что не вызывал никаких эмоций?

Глава 3. Антон

Ночью он проснулся от стона. Стонал не он, а Лина. Антон притронулся к ней, чтобы разбудить ее, думая, что ей приснился страшный сон. Но кожа на ощупь оказалась такой горячей, что он невольно отдернул руку. Его прикосновение нисколько не потревожило Лину, и он стал трясти ее за плечо. Но она, открыв на мгновение глаза, тут же закрыла их, прошептав:

– Мне так плохо и холодно.

Врач гостиницы появился у них только через полчаса. Осмотрев ее, он остался недовольным, и буркнул:

– Срочно госпитализировать. Я не могу на слух определить, чем вызвано ее заболевание.

В больнице Антону тоже не смогли сразу сказать, в чем причина ее болезни, заявляя, что только по результатам анализа смогут поставить точный диагноз. Он знал, что Лина в детстве очень часто болела, об этом прожужжала ему все уши теща, прося оберегать ее Алиночку. Сама же Лина не хотела об этом и вспоминать, поэтому даже просила себя называть по-другому, и говорила, что сейчас нет никаких причин вспоминать прошлые болячки. Теперь он сидел в больничном покое, как на иголках, размышляя, что делать и отчего поднялась так неожиданно температура у Лины.

– Звонарев! – наконец то он дождался обращения к себе.

Высокий худощавый мужчина в белом халате, лет сорока, встретился с его взглядом и подошел к нему.

– Кожин Виталий Валерьевич, – представился он. – У Вашей жены подозрение на мышиную лихорадку.

У Антона в удивлении вытянулось лицо.

– Понимаю, что это Вас шокирует, – продолжил он. – Но это только подозрение. А пока мы видим, что у Вашей жены воспаление почек. Мы назначим курс антибиотиков. Будем вводить внутривенные препараты, чтобы снять токсичность.

– Боже! – воскликнул он. Хотя редко поддавался эмоциям. Но жена теперь для него была самое святое, и переживания были обостренны. – Что же будет с ребенком? – бросил Антон на врача тревожный взгляд.

– Вот как? – с интересом тот посмотрел на него. – А какой срок у нее? – Услышав ответ, сухо проговорил, – боюсь, сохранить ребенка в вашем случае не удастся. Антибиотики вредны на раннем сроке беременности.

– Что же, теперь придется делать аборт? Но это ее первая беременность. Ведь это опасно для нее, – прошептал он.

Одна мысль ужаснее другой, проскакивали у него в голове. Видимо и внешний вид у него был не лучше, потому что доктор похлопал его по плечу.

– Давайте пока справимся с одной задачей, потом будем бороться с другой. А сейчас идите домой. Поспите. После обеда придете с минеральной водой, с фруктами. Кормят у нас неплохо, так что горячее носить незачем.

Во время вечернего визита Антону разрешили пройти к Лине. Ее вид поразил его. На лице живыми были только большие голубые глаза, безмерно страдающие.

– Антон, что же будет с нашим ребенком? – задала она в первую очередь вопрос.

Он обнял ее.

– Не думай сейчас об этом, – попросил Антон, прижимаясь губами к ее волосам. – Самое главное на сегодняшний момент твое здоровье. Как только выздоровеешь, мы будем думать о детках. Ты согласна со мной?

Ее глаза были полны слез, когда она слегка кивнула головой. Она не хотела с ним соглашаться, потому что давно мечтала о ребенке. Ей было 29 лет, и зов материнства давал о себе знать в полную силу. Но в данный момент, она ничего не могла сделать, чтобы спасти ребенка. Ее хрупкое тело до сих пор горело от температуры.

– Но почему я обижена жизнью, – прошептала она и заплакала. – Но почему? Я только начала жить полной жизнью. У меня появился ты, у нас должен был быть ребенок. А теперь? Но зачем она так ко мне жестока?

Антон не мешал ей плакать, успокаивая лишь своим объятием и легкими поцелуями. Несколько раз у нее прорвалось истеричное рыдание, но постепенно она затихла и уснула у него на руках.

Лина росла единственной дочерью у довольно состоятельных в советское время родителей. Отец профессор математики, мать доктор тех же наук. Мешало им радоваться полноте жизни хрупкость их дочери, она постоянно болела. Из-за этого Лине, в свое время, пришлось объездить весь Советский Союз, посещая знаменитые курорты. Получив среднее образование на дому, Лина настояла, чтобы ей разрешили поступить в Университет Искусства и культуры на библиотечный факультет. Она выбрала профессию библиотекаря, потому что очень любила читать, и, работая в библиотеке, она могла всегда иметь под рукой интересные книжки.

В библиотеке с ней и познакомился Антон. В первое же знакомство она очаровала его своей внимательностью и доброжелательностью к читателям. Она могла найти не только необходимую литературу, но и рассказать о новинках в разных отраслях. Обширность ее знаний поразила Антона, и один раз побеседовав с ней, он стал нуждаться в ее обществе. Потом он решил ее пригласить на свидание. Но она поблагодарила его за приглашение, и отказалась, отговорившись фразой: как-нибудь в другой раз. Этот другой раз представился Антону только через десять попыток с условием, что свидание пройдет у нее дома и на виду родителей. После знакомства с ними Антон сделал вывод, что не совсем был правильным у них выбор в изучении наук. Вот биология была бы для них тем самым предметом, которое полностью удовлетворяло бы их интересы и в жизни. Расспросы: чем он зарабатывает себе на жизнь, чем занимается в свободное время, где живет, что имеет существенного материального с пристальным разглядыванием его самого, очень утомили Антона. И это был только односторонний вечер вопросов. Попробуй, прояви он в первый же день знакомства инициативу со своей стороны, скорее всего он больше не увидел бы Лину. Антон заметил, что ей это тоже не нравилось, но ради нее он был готов выдержать эту пытку. На удивление после досконального разбора его личности по окончании ужина ей разрешили прогуляться с ним, и тогда он понял, что судьба все же благосклонно относится к нему. Когда они вышли на улицу, Лина первым делом извинилась перед Антоном за своих родителей.

– Не стоит, – широко улыбнувшись, ответил он ей. – Мне уже тридцать шесть лет, я сам мог бы уже быть отцом несколько раз, хоть и не сподобилось. Но твоих родителей могу понять. Они очень переживают за тебя, потому что сильно любят. Мне бы таких. – На миг, вспомнив свое детство, он задумался и замолчал.

– А знаете, Антон? Вы первый человек, с кем мои родители разрешили мне прогуляться, – извиняющейся улыбкой проговорила она. – Но боюсь, что и сейчас их доверие далеко не простирается и они, прильнув к окну, в этот момент наблюдают за нами.

Антон засмеялся. Лина изумленно посмотрела на него.

– Вам смешно? Но почему–то до Вас это никто не воспринимал с улыбкой. Первое свидание обычно было и последним для меня и для них.

После этого вечера за Антоном установился статус ее постоянного поклонника, а месяца через три изменился на жениха. Но чего это стоило для его нервной системы, знал только он. Потому что согласие девушки здесь не было преимущественным, пусть она и была на седьмом небе от его предложения. Главное слово было за ее родителями, и они после долгого разговора с Антоном все же дали свое согласие на этот брак. Как бы родители не желали отпускать от себя дочь, они должны были пойти на этот шаг под давлением большого обстоятельства, необходимости девушке выйти замуж. Это диктовало и общество, а к тому времени еще и возраст дочери.

Несмотря на то, что Лина любила своих родителей, при их предложении поселиться молодым у них, она шепнула Антону, чтобы он проявил твердость и ни за что не соглашался на это, мотивируя тем, что они семья и должны жить отдельно.

Спустя две недели совместного проживания с Линой, он заметил, что, лишившись чрезмерной опеки родителей, гасившей в ней все эмоциональны порывы, она стала более живой и энергичной. Через полгода друзья не узнавали ее. Внутренние психологические изменения привели и к внешним.

Сама Лина тоже замечала в себе перемены, она перестала оглядываться, боясь, что ее в любой момент за то или иное действие могут одернуть и укорить, выговаривая, что ей нельзя перетруждаться. Потому она не уставала каждый день благодарить Антона, за то, что он вырвал ее из того склепа, в котором она прожила 29 лет.

– Я лежала в стеклянном гробу, видела свет, но не слышала и не чувствовала его, а ты одним поцелуем подарил мне красочный яркий звонкий мир, – смеялась она, и ее глаза от счастья блестели аквамариновым цветом, – и я хочу и сама внести изменения в него.

– Каким образом? – улыбался Антон, – издашь приказ на президентском уровне?

– О, я думая, этого не осилю. Разрешишь начать с нашей квартиры?

Антон мгновенно согласился. Запрет был бы для Лины смерти подобен.

И Лина занялась ремонтом в квартире, потом ее обстановкой. На это ушло у нее месяца четыре. После этого она переключила свое внимание на новую сферу деятельности, она занялась кулинарией. Антон был дегустатором и ценителем ее творческих порывов, потому что в день Лина пробовала готовить по нескольким рецептам, и на удивление, для новичка, вкусно. Это моментально сказалось на ее внешности. Хрупкая девушка, которую при первом знакомстве с ним чуть не сносил ветер, набрала небольшой вес. Острота ее фигуры сгладилась. Она стала выглядеть более женственной, у нее появился шарм. Но виной тому были килограммы или изменение образа жизни, Антон не мог точно сказать. Теперь при посещении публичных мест, он видел, как на ней останавливались заинтересованные мужские взгляды. Но она не обращала на них внимания. Антон видел в ее глазах только себя, и, зная, что она безмерно его любит, отвечал ей тем же. А теперь с ними случилась беда. Полгода безоблачного счастья были перечеркнуты внезапно пришедшей болезнью. Ведь только вчера они в это время были безмерно довольны жизнью. Вернуть бы вчера!

Разговор с врачом не принес Антону ничего утешительного. Температура не думала спадать, повторный анализ не был обнадеживающим. Он стоял на перепутье, говорить родителям Лины о ее болезни или же не беспокоить их этим известием, надеясь, что она в ближайшее время выздоровеет. С родителями Лина общалась телефонных разговоров каждый день, и исключения из правил не могло быть. Звонок родителей Лины застал его в коридоре больницы. После слов приветствия, Антон замялся в разговоре с тещей Анастасией Павловной. Видимо, почувствовав неладное, она резким голосом попросила передать трубку Лине.