Близкая даль. Мистический роман

В летнее время танцевальные вечера в Доме отдыха проводились в лесопарке. Вот и в этот раз в ожидании начала вечера вокруг вымощенной досками площадки собрались любители потанцевать, а чуть поодаль, на деревянных лавках, устроились отдыхающие преклонного возраста и свободный от работы персонал здравницы. Закончив краткую вступительную речь, массовик-затейник объявил первый танец. Патефон скользнул иглой по пластинке и издал первые звуки, по которым легко было узнать мелодию хорошо всем известного вальса. Мужчины засуетились и двинулись в направлении ожидавших приглашения женщин. Среди парней выделялся механик местной МТС Иван Варенков, который вопреки запретам руководства Дома отдыха регулярно посещал вечера отдыха. С ним были трое его друзей: Леонид Баренцев, а также Федор и Антон Кругловы. Ловкие и быстрые в работе, они столь же хорошо преуспевали на любовном фронте. Вслед за известными в округе кавалерами поспешили сделать приглашение на танец другие мужчины. Манерно отвесив поклоны своим избранницам, кавалеры проводили дам на площадку и закружили их в вальсе. Легкие женские юбки и платья заколыхались в такт звучащей музыки. В этот момент к забору Дома отдыха, запыхавшись, подбежали Тамара и Анастасия. Одноклассницы, заждавшись подруг, недовольно заметили:

– Наконец-то! Мы уж думали – вы не придете… Опять Настькиных родителей упрашивали? Предлагали ведь зайти за вами…

– А чего не зашли? Думаете, мне приятно каждый раз штурмовать этот бастион? – буркнула Тамара.

– Из-за вас чуть самое интересное не пропустили, – с укором бросила Фаина.

Подруги прильнули к забору и стали наблюдать за происходящим на танцплощадке.

– Будь мы там – весь расклад мог быть другим… – прошептала Фаина.

– Что толку от твоих мечтаний? – хмыкнула Коржакова. – Если бы, да кабы – айда на танцплощадку! Вон как там светло и весело – это вам не сельский клуб, где из-за темноты ни зги не видно.

– Брось, Томка, опять ты за свое, – попыталась образумить подругу Зинаида, – знаешь ведь, что нам нагорит, если мы тебя послушаем…

– А может, и вправду махнем?.. – поддержала Коржакову Фаина. – Вон как пары красиво кружатся – так и пишут, так и пишут! А музыка… не то, что наш деревенский гармонист пилюкает…

– Бросьте, девчонки! – попыталась образумить подруг Анастасия. – Знаете же, что нам туда нельзя… – девушка неодобрительно глянула на одноклассниц, но по выражению их лиц поняла, что остановить их будет трудно.

Пытаясь воспрепятствовать проникновению подруг на территорию Дома отдыха, Настя закрыла спиной дыру в заборе. Тамара властным движением руки оттолкнула ее, схватила девушку за руку и потащила к танцплощадке, за ними на территорию лесопарка проникли Роза, Фаина и Зинаида. Пробравшись сквозь густые заросли акации, обрамлявшей деревянный настил, девушки остановились под раскидистой кроной вяза и с нескрываемым интересом стали наблюдать за происходящим.

– Гляньте, Варенков опять с той же кралей танцует – похоже, всерьез на нее глаз положил… – заметила Зинаида. – Смотрите, как он на нее смотрит…

– А она ничего… Прическа, как у артистки, и кофточка модная… Красивая! – рассматривая зазнобу земляка, произнесла Фаина. – Только, что толку – все равно уедет.

– Жаль Ваньку, – вздохнула Зинаида, – такая красавица не скоро забудется…

– Ты за него не беспокойся – еще посмотрим, кто по ком сохнуть будет, – переживая за брата, ответила Роза.

– А Ленька Баренцев… Только посмотрите, сколько галантности – никогда б не подумала… – удивилась Тамара.

– Да ну вас, девчонки, до всего вам дело, будто поговорить больше не о чем… – фыркнула Настя.

Игла патефона соскользнула с пластинки, вальсирующие пары остановились и с досадой посмотрели на массовика, ожидая, что он исправит ситуацию.

– Извините, маленькая неувязочка… – смутился мужчина и попробовал завести патефон, однако у него ничего не вышло. – Приносим извинения, сейчас все исправим… – засуетился ведущий.

Кавалеры поблагодарили дам за танец, откланялись и, отойдя в сторонку, завели оживленный разговор. То тут, то там на фоне зелени лесопарка вспыхивали и медленно гасли огоньки их папирос, народ отдыхал в ожидании следующего танца…

– А теперь – кадриль! – торжественно провозгласил массовик-затейник. – Прошу желающих на площадку…

Фаина и Тамара переглянулись, в глазах девушек загорелись озорные огоньки.

– Девчонки, покажем приезжим, как надо танцевать! – подзадорила подруг Рудакова.

– Пошли! – поддержала подругу Зинаида.

На дощатый помост устремились танцоры, в этот момент из зарослей акации вышли деревенские мальчишки.

– Одноклассники… – шепнула девчатам Тамара. – Что сейчас будет…

– Уймись! – приструнила подругу Анастасия.

– Добрый вечер! – проходя мимо девчат, поздоровались парни.

– Добрый, коли не шутите… – ответила Фаина.

Зазвучала музыка, танцующие парами двинулись по кругу… Легкой поступью, в такт зажигательной мелодии танцевали женщины и девушки. Слегка чопорно, расправив плечи, притопывали ногами о деревянный настил мужчины и парни. По мере продолжения танца все озорнее и смелее поглядывали друг на друга партнеры, пары менялись местами, кавалеры засыпали дам комплиментами. Настя с завистью смотрела на танцующих и с трудом сдерживала себя, чтобы не пуститься в пляс. «Счастливые… – думала девушка, – как бы я хотела быть на их месте!» Она любила танцевать, в такие моменты в ее бездонных глазах будто загорались таинственные огни. В минуты вдохновения и радости девушка словно светилась изнутри, её глаза, как зеркала, отражали внутренний настрой. Настя обладала удивительной способностью настраивать на возвышенную волну окружающих, вот и сейчас, сама того не сознавая, она привлекла к себе всеобщее внимание. Пышное модное платье и гибкий стан подчеркивали ее природную статность и очарование. Женщины, сидевшие на лавочках по периметру танцплощадки, c нескрываемым любопытством рассматривали присутствующих и мирно вели беседу.

– Гляньте, как повзрослела старшая Пелагеи… Настоящая красавица, – заметила повариха Дома отдыха Акулина.

– Есть в кого – Пелагея в молодости тоже писаной красавицей была, если б не ее недуг, она бы и сегодня многим фору дала, уж дюже прыткая была – оттого, видать, силенки и надорвала… – поддержала разговор прачка Надежда Быстрова. – Настена дивчина ладная, послушная и в учебе, говорят, смышленая. По окончании семилетки хочет в педагогический техникум поступить – на учительницу выучиться…

– А что – это дело! Из нее хорошая учительница выйдет! Что в этом деле главное? Чтоб педагог хорошим человеком был, предмет свой досконально знал, мог детей к себе расположить, дарования в них разглядеть и по нужному пути направить… – высказалась Акулина.

– Что и говорить… – вздохнула уборщица Дома отдыха Ольга Игнатьева. – От учителя, и впрямь, многое зависит. Взять, к примеру, нашего физика – Георгия Константиновича Рогозина – редкий человек: культурный, интеллигентный, ученый… Мой Санька его предмет страсть как любит, книжку по физике от корки до корки прочитал, а имя учителя с языка не спускает, только и слышу: «Георгий Константинович сказал… Георгий Константинович сделал…» После уроков в школьной мастерской подолгу задерживается, все какие-то опыты по физике ставит, что-то мастерит… – женщина поправила на голове платок и стала рассматривать девушку, с которой танцевал Варенков.

– Этот Рогозин – чудаковатый… – хихикнула Надежда. – Сама не раз видела, как он по школе какие-то блестящие шары на палках таскает, а давеча в актовом зале что-то похожее на тарелку повесил, говорят – радио, ученики старших классов под руководством физика его из разных деталей собрали, теперь на большой перемене Москву слушают…

– Вот и получается, что ученье – свет!.. Эх, если б я была моложе – обязательно бы на библиотекаршу выучилась… – высказала вслух свою давнюю мечту Ольга. – Страсть как люблю книжки читать, только времени на это не хватает…

– Что и говорить – бабья доля нелегкая, некогда нам было, соседушки, учиться… Время такое на наш век выпало, может, хоть нашим детям повезет – выучатся, в город уедут, иную жизнь узнают… – вздохнула Акулина.

За беседой женщины не заметили, как закончилась кадриль, и массовик-затейник объявил «Барыню». Баянист Дома отдыха достал из чехла инструмент, сел на табурет, поставил баян на колени и занес ладони над рядами глянцевых кнопочек. Сделав небольшой проигрыш, мужчина стал наигрывать мелодию. На помост, игриво поглядывая на кавалеров, вышли три молодые женщины и, грациозно взмахнув платочками, пустились в пляс, гармонист оживился и прибавил темп, его черный завитый чуб то опадал на широкие изломленные брови, то прикрывал прихваченный сединой висок. «Барыня ты моя, сударыня барыня…» – хлопая в ладоши, подпевали отдыхающие, исполнительницы вовлекали в танец все новых и новых участниц, и вскоре «Барыню» лихо выплясывали почти все присутствующие.

– Активнее, товарищи, активнее!.. – подзадоривал отдыхающих массовик-затейник.

Дух веселья охватил всех присутствующих, казалось, даже вечерняя прохлада отступила. Анастасия, словно завороженная, смотрела на танцплощадку…

– Эх, была – не была! – решительно произнесла Коржакова.

– Ты, что, Томка, не дури… – схватила ее за руку Фаина.

– Отвяжись! И потанцевать нельзя…

– Танцуй сколько угодно, только не здесь, знаешь, что будет, если Гольдман узнает…

Тамара насупилась и гневно глянула на подругу:

– Отпусти! – пригрозила она девушке.

– А то что?

– Сейчас узнаешь, – Тамара толкнула одноклассницу в грудь и с силой дернула за косу.

– Ай! – вскрикнула Фаина и ударила обидчицу по руке.

– Ну, держись! – сквозь зубы процедила Коржакова и вцепилась руками в волосы подруги.

– Девчонки, вы что?.. – опешила Настя и бросилась разнимать одноклассниц, Роза и Зинаида присоединились к ней.

Раззадоренный весельем ведущий объявил «Польку», затем «Подыспань» и под занавес вечера – «Краковяк», однако все это осталось для девчат за кадром. Одноклассники с ухмылкой посматривали на кусты акации, где под пологом сгустившейся ночи подруги пытались урезонить разбушевавшуюся Тамару.

– Коржакова в своем репертуаре, – заметил Седельский, – видно, ей сегодня не хватило…

– Да ну ее… Давно можно было разобраться – не хочется связываться с девчонкой, – махнул рукой Юрий Стригунов, которого в деревне за его живой непоседливый нрав звали Стригунком.

– Пацаны, сторож идет! – шепнул Рыжик и скрылся в кустах сирени.

Парни пригнули спины, юркнули в кусты, добежали до забора и, крикнув одноклассницам «Атас!», бросились врассыпную. Анастасия и Зинаида растащили подруг и, увидев приближающегося сторожа, последовали за одноклассниками.

Девчата покидали территорию Дома отдыха без настроения, ссора, затеянная Коржаковой, испортила впечатление от вечера.

– Отдохнули… – приглаживая растрепанные волосы и недовольно поглядывая на Тамару, буркнула Фаина. – Устроила вечеринку – нечего сказать… Что ты все оглядываешься?

– Седельского ищу… – ответила Коржакова и внимательно осмотрелась по сторонам.

– Дался тебе этот Колька… Зачем он тебе? – поинтересовалась Зинаида.

– Должок отдать…

– Уймись, тебя в деревне за девчонку не считают… – укорила подругу Анастасия.

– Что вы ко мне привязались?.. – огрызнулась Тамара. – Бабка с утра до ночи воспитывает, учителя в школе – теперь вы! Что я такого сделала? Подумаешь – подралась с мальчишками… Ну и что, за дело досталось, чтоб не лезли, куда не след… Я за вас – в огонь и в воду, синяк вон на ноге посадила… – девушка подняла подол платья и показала одноклассницам свое боевое ранение.

На правой ноге девушки чуть выше колена красовался синяк размером с кулак – следствие драки с Седельским и Рыжаковым.

– Ничего себе! – ахнула Фаина. – Бабе Дуне что скажешь?

– Ничего.

– Больно?.. – поинтересовалась Зинаида. – Нужно лист подорожника приложить – мне бабушка советовала.

– Знаем мы твою бабку! Не зря ее знахаркой зовут, – одернув платье, произнесла Коржакова.

– Нечего сплетни разносить! – приструнила ее Анастасия.

– А это не сплетни… – возразила Тамара. – Я сама видела, как кузнец свою жену к ней на телеге привез, спрыгнул с воза и как закричит: «Спасай, Федосья! Помирает Клавдия, змея ужалила в руку…» Гляжу – а в телеге жена кузнеца лежит, лицо испариной покрылось, рука и губы посинели, опухли, думала, впрямь помирает… Баба Федосья выбежала из дома, пальцы к ее шее приложила и говорит: «Еле поспел ты… Если б чуть позже привез – ей бы уже никто не помог, а так – не переживай, выходим мы твою Клавдию, не голоси по живой, как по покойнице, не к добру это…» А потом увидела меня и давай со двора гнать, а я любопытная… За калитку выбежала и за куст калины спряталась. Вижу – бабка Федосья над Клавдией склонилась и безымянным пальцем вокруг укуса змеи круг чертит, а сама что-то тихонько нашептывает, потом плюнула трижды через левое плечо и пошла в дом, принесла бутылку с черной жидкостью и рану Клавдии ею намазала, а поверху льняной тряпицей повязала. Кликнула она кузнеца и говорит: «Я свое дело сделала, теперь пусть природа свою работу выполнит… Будь с ней рядом и наблюдай, если глаза до заката солнца не откроет – пошли за мной, а сейчас ступай, мне отдохнуть надо – стара я стала, силы уже не те…» С тем Иван и уехал, а о том, что дальше произошло, я от своей бабушки узнала. Она в тот вечер трижды к кузнецу наведывалась – все о здоровье Клавдии справлялась, так вот, моя бабушка рассказывала, что как только солнце стало садиться, Клавдии стало лучше, а ты говоришь – сплетни…

– И я об этом слышала, – кивнула Роза.

– Мама говорила, что бабушка Федосья многим в деревне помогла, даже жизнь спасла… – добавила Фая.

– Тоже мне, защитницы… – хмыкнула Анастасия. – А еще заявление о приеме в комсомол писать хотите, комсомольцы должны быть убежденными ленинцами и разъяснять политику партии, а она, как вам известно, против суеверий. Эх, вы… Мне за вас стыдно! Несете всякий вздор…

– Зря ты так, Настя! Я со своей бабкой с самого рождения под одной крышей живу, потому лучше тебя знаю – сказки это или нет, – вступилась за родственницу Зинаида. – Вот скажи, кто лучше ее в колхозе знает, что пришла пора сеять в землю зерна различных сельскохозяйственных культур? Даже агроном с ней советуется! И ветеринар наш частенько к ней захаживает, а когда у наших женщин роды с осложнениями бывают – к кому за помощью спешат? К моей бабке…

– Не знаю… – покачала головой Анастасия.

– То-то! Мы на жизнь глаза не закрываем и тебе не советуем, а то знаешь, как бывает – кто от чего зарекается, тот с тем и сталкивается. Мне бабушка об этом неоднократно говорила…

– Что вы взялись меня агитировать? Не знаю, чему вы там были свидетелями, только в моем доме я таких разговоров не слыхала! Ну вас… – махнула рукой Анастасия и поспешила домой.

Девушки растерялись, они не ожидали, что так выйдет.

– Нехорошо как-то… Настька по-своему права. Не дело нам подобные слухи распространять… Что, коли до директора школы дойдет? Из пионерской организации исключить могут и в комсомол рекомендации не дадут, а без комсомола сейчас никуда… – забеспокоилась Фаина.

– А кто хотел, чтоб так получилось? Просто моя бабушка на самом деле много знает…

– А правда, что она в Бога верит? – поинтересовалась Тамара.

– Верит или нет – точно не скажу, мне она об этом не докладывает, а травы различные и много чего другого – знает… «Природа, – говорит бабушка, – хранит в себе много тайн. Только открывает она их самым пытливым и добрым. Надо, – говорит, – жизнью заслужить доверие Природы, потому что она читает сердца человеческие, как мы – книги…»

– Тебя послушать, так твоя бабка умнее профессора, – ухмыльнулась Коржакова.

– Она, конечно, не профессор, но толк в жизни знает… – ответила Зинаида.

Разговаривая, девушки не заметили, как дошли до перекрестка. Полная луна, словно зажженный фонарь, горела на усеянном звездами небе и заливала округу серебристо-голубым светом, придавая природе торжественную таинственность. Где-то за рекой тихо играла гармонь, ветер доносил до слуха девчат женские и мужские голоса, весело исполнявшие частушки. Порой усиливающиеся порывы ветра и шум листвы вековых дубов, росших вдоль дороги, прерывали звуки, отчего создавалось впечатление, что гармонист играет, а певцы поют с перебоями.

– Ну что – прощаемся? – зевнув, спросила Фаина.

– А может, махнем в Заречье – там вечеринка только начинается… – предложила Тамара.

– Угомонись! – попыталась образумить подругу Зинаида. – Сейчас ты готова до утра плясать, а завтра будешь носом на уроках клевать…

– Ну их, Розка, пойдем вдвоем! Сами потом будут завидовать… – продолжала провоцировать Коржакова. – А поют-то как, поют…

– Поют на самом деле хорошо, – вздохнула Роза, – только я – домой, не хватало еще утром проспать – тогда точно неприятностей не оберешься…

– Тебе, Томка, не мешало бы вспомнить, как ты заснула на уроке географии и, падая, опрокинула чернильницу на спину Розе, – напомнила Фая. – Из-за того, что ты всю ночь гуляла – пришлось потом краснеть перед всем классом, так что ты – как хочешь, а я – домой.

~~◊~~

Девушка попрощалась с подругами и свернула в свой переулок, она сердилась на Зинаиду из-за того, что ей пришлось одной идти по темному переулку. Фая с опаской посматривала по сторонам и уговаривала себя сохранять спокойствие. Деревья и кустарники, росшие вдоль дорожки, отбрасывали на землю извилистые тени, которые в лучах ночной странницы казались враждебными. Тяжелые кучевые облака, словно потерявшие гавань корабли, медленно проплывали по небу, время от времени закрывая диск ночного светила, Фая прибавила шагу и постаралась побороть страх. «Чего мне бояться? Я не в лесу… – успокаивала себя девушка. – Еще немного – и буду дома…» В этот момент в памяти Фаины всплыл рассказ Стригунка о кладбищенских привидениях, девушка съежилась и побежала по переулку. Когда до дома оставалось метров пятьдесят, из-за пышного куста жасмина, росшего у плетня, выскочил всклокоченный черный кот и с диким воплем бросился ей под ноги. «Ай!» – вскрикнула девушка и, зажмурив глаза, отскочила в сторону, шерсть на животном встала дыбом, кот зашипел, словно змей, и замер. В этот момент из темноты выскочил серый кот, прыгнул на спину сородичу и стал кусать и безжалостно рвать его когтями, издавая душераздирающие звуки, отнюдь не похожие на кошачье мяуканье.

– Тьфу, окаянные! – выругалась Фаина. – Прочь с дороги!.. – девушка подняла с земли сухую ветку жасмина и хлестнула котов по всклокоченным спинам, ошарашенные животные прекратили драться, испуганно посмотрели на обидчицу и, прижав уши, побежали прочь, наполняя гулкий ночной воздух диким воплем.

Расчистив себе путь, Фаина побежала к дому, однако не успела она прийти в себя, как услышала впереди рык.

– Что это?.. – съежилась девушка и отпрянула назад.

– Чего кричишь?.. – услышала она голос Стригунка.

Увидев вышедшего из-за дерева одноклассника, Фаина с облегчением вздохнула.

– Ну и напугал же ты меня… – покачала головой девушка. – Шляешься по ночам, словно привидение…

– Прости, не думал, что ты так испугаешься, – виновато произнес парень.

– Что мне от твоих извинений…

– Я просто хотел пошутить… – стал оправдываться Юрка.

– Ничего себе – шуточки, я чуть не умерла от страха…

– Ну, не умерла же.

– Думай, что говоришь… – пристыдила одноклассника Фая.

Юрка расстроился, что ему не удалось произвести должного впечатления на соседку.

– Лучше б я с тобой не связывался! – насупился парень. – Думал, дождусь – посидим, поговорим…

– Вот еще!.. – фыркнула девушка. – Дня мало? А ну, выкладывай, что тебе нужно…

– Что, что… Ничего! – насупился Юрка.

– Твое дело, не хочешь говорить – не говори, в следующий раз, прежде чем приставать с разговорами, приведи себя в порядок – стоишь передо мной с пиджаком на голове, будто пугало в огороде!.. – высказав юноше все, что она о нем думала, Фаина гордо прошла мимо и направилась к калитке своего дома.

– Дуреха! – донеслось до ее слуха.

– Сам такой! – бросила на прощанье Фаина и вошла в дом.

ГЛАВА 3

ЮРКА ПРОВОДИЛ ДЕВУШКУ взглядом и побрел к реке, настроение у парня было испорчено. Погрузившись в думы, он не заметил, как дошел до моста. Выползшая из-за туч луна бросила ленивый взгляд на сонную землю и снова скрылась в облачной выси. Стригунок присмотрелся и заметил на середине моста два силуэта. «Кто бы это мог быть?..» – задумался юноша и, присмотревшись, узнал Виктора Рыжакова и Николая Седельского. Парни сидели на мосту, свесив ноги вниз, и тихо о чем-то беседовали. Увидев друга, Рыжик поинтересовался:

– Что – не спится?

– Угу, – кивнул Юрка.

– Понимаем… – заметил Колька.

– Хватит язвить, лучше выкладывайте, что замышляете…

– Какой ты сообразительный, – ухмыльнулся Рыжик.

– Ну так что?..

Парни перестали махать босыми ногами, переглянулись, и Колька заговорщицки произнес:

– Проучить кое-кого думаем…

– Это вы о Коржаковой? – уточнил Юрка.

– Догадливый… – улыбнулся Виктор.

– Зачем вам сдалась эта малохольная? Подумаешь, надавала тумаков… Делов-то… Не первый год ее знаете…

– Ну уж нет! – покачал головой Колька. – У нас с ней давние счеты! Надо ее как следует проучить… Ты с нами?

– Смотря что вы задумали… – уклончиво ответил Юрка.

– Хочешь знать наш план?

– Конечно.

– Тогда – садись…

Юрка сел рядом с одноклассниками и стал внимательно слушать, что они придумали. Изложив в подробных деталях план, Колька поинтересовался:

– Ну, как?

– Класс!!! – улыбнулся Стригунок.

– Значит, одобряешь?..

– Конечно.

Близилась полночь… Звуки гармони за рекой стали отчетливей, по витиеватым переборам музыкального инструмента можно было догадаться, что в Заречье начались танцы. Деревня разделилась на два лагеря: одна часть ее жителей мирно спала, восстанавливая силы после трудового дня, другая – бодрствовала и веселилась. Глядя на мирно текущие воды Болотянки, ребята словно выпали из времени, сколько длилось это состояние – они не знали, очнувшись, они вспомнили о своем плане и приступили к его реализации. Перейдя через мост, заговорщики отправились к дому Коржаковых, настроение у парней было боевое. «Наконец я сочтусь с Томкой, – радовался Колька, – посмотрю – будет ли у нее после этого желание докучать мне…» Было за полночь, время от времени ночную тишину нарушали лай деревенских собак и звук гармони за рекой. Рыжик шлепал босыми ногами по прохладному дорожному песку и тихо насвистывал мелодию популярного танго. Дойдя до нужного переулка, Колька остановился и предусмотрительно заметил:

– Здесь у Пантюшиных собака… Не кобель, а настоящий зверь, так что давайте тише… Витька, прекрати свистеть, всех собак в округе раздразнил…

– Все, могила! – заверил друга Рыжик.

– В целях конспирации действуем без лишних слов… – предупредил Колька.

Парни проскользнули в переулок, но не успели сделать и нескольких шагов, как из-за высокого забора усадьбы Пантюшиных раздался оглушительный собачий лай. Пес неистово бросался на забор, и казалось, вот-вот разорвет цепь, которой был привязан к будке. При каждом очередном рывке цепь с грохотом ударялась о деревянную стену собачьего жилища, гремя о погнутую железную миску.

– Елки зеленые… – растерялся Рыжик, – так он всех на ноги поставит…

– А то! – ухмыльнулся Юрка. – Это же Гром, его потому так и зовут – за его грозный нрав.

– Зверюга… – с опаской поглядывая на забор, прошептал Колька. – Этот и мыши мимо не пропустит. Говорил вам – не дышите…

В этот момент дверь дома Пантюшиных открылась, и на крыльцо в исподнем вышел хозяин усадьбы.

– Кто тут? – спросил старый охотник. – Тише, Гром! Всю деревню разбудишь…

При виде хозяина пес радостно заскулил, завилял хвостом и снова поднял лай. Старик спустился с крыльца, обошел с винтовкой подворье, проверил замок на хлеву и подошел к Грому.

– Чего поднял переполох? – недовольно произнес мужчина. – А ну – тихо!

Однако пес не унимался…

Парни пригнули спины и, осторожно ступая, хотели прошмыгнуть мимо плетня, но в самый неподходящий момент под ногой Виктора предательски хрустнула ветка, хозяин дома насторожился и подумал, что зря упрекнул своего охранника.

– А ведь ты, Гром, прав, есть за забором кто-то… – заметил старый охотник. – Посмотрим, кто не дает спать по ночам добрым людям…

Парни переполошились, выпрямились во весь рост и что было прыти бросились бежать по переулку. Пантюшин открыл калитку и увидел мелькающие в темноте тени.

– Вот сорванцы… – покачал головой старик, – дознаться б, кто это был…

Добежав до дома Анастасии, ребята отдышались и пошли шагом – до дома Тамары было рукой подать. Усадьба Коржаковых располагалась в конце переулка, на живописном берегу Болотянки, сразу за избой река делала крутой поворот, что делало ее местоположение немного обособленным. Дом был построен мастеровыми руками Ивана Коржакова, деда Тамары, на месте сгоревшей в революцию картонной фабрики. Подойдя к калитке дома, парни остановились. Достав из кармана брюк увесистую картофелину, Виктор обвязал ее длинной шерстяной ниткой и сунул в карман брюк, затем отломал сучок от дерева и сделал рогатину. Николай Седельский и Юрий Стригунов с любопытством наблюдали за действиями друга.