Туман Луизианы

Галина Милоградская

Туман Луизианы

Пролог

1794 г. Плантация «Санрайз», Южная Америка.

Вот уже третьи сутки беглецы продирались сквозь непроходимые леса, спасаясь от неумолимой погони. Иногда преследователи подбирались так близко, что мужчины могли расслышать отдалённый лай собак. Он подстёгивал, заставлял бежать дальше, бежать как можно быстрее, не обращая внимания на стёртые в кровь ноги и руки, на жажду и дикую усталость. Сейчас они сидели в корнях огромного мангрового дерева, то и дело оглядываясь, прислушиваясь к звукам погони.

– Кажется, оторвались. – Один из путников хлопнул себя по щеке, убивая очередного москита. Лицо распухло от укусов, губы растрескались от жажды.

– Думаешь, не догонят? – Второй, морщась, отдирал грязную ткань от груди, пытаясь взглянуть на тело. Том вовремя это заметил и накрыл его руку своей:

– Оставь. Если сейчас откроешь, она точно загноится.

– Мне кажется, она уже воняет, – усмехнулся блондин и устало откинулся на ствол. По лбу его непрерывно стекали струйки пота. Его спутник озабоченно нахмурился, отмечая, что руки у друга мокрые и ледяные. Только лихорадки им не хватало.

– Потерпи, Джонатан, – привстал он, прислушиваясь. – До границы плантации осталось немного. Там, впереди, река. За ней уже ничья территория. Если сумеем уйти, дальше люди Кинга не пойдут.

– Том, мне кажется, мы никогда не выберемся из этих чёртовых джунглей, – простонал Джон, прикрывая глаза. Губы его чуть заметно подрагивали. Начинался озноб. Томас бросил быстрый взгляд на друга, покачал головой – если так пойдёт и дальше, они действительно останутся здесь навсегда… По крайней мере, Джона он здесь точно не бросит.

– Слушай, расскажи мне о своей семье, – попросил Том, пытаясь отвлечь друга, не дать ему провалиться в беспамятство. Кажется, в этот раз получилось – Джон расслабился, мягкая улыбка тронула его губы.

– София – самая красивая женщина на свете. Я даже сейчас вижу её, сидящую за клавесином. На ней светло-зелёное платье, в волосах ленты. Она улыбается мне. – Джон открыл глаза, посмотрел на притихшего Тома. – Луиза ещё совсем маленькая. Когда я уплывал, ей едва минуло два года. Сейчас уже четыре. У неё светлые, почти белые волосы и огромные глаза. Она…

– Вся в тебя, – сказал Том.

– Ты ещё помнишь, какого цвета мои волосы? – Улыбка Джона вышла натянутой. – Мне кажется, от этой въевшейся грязи я никогда не отмоюсь. И от вшей.

– Вши уходят с первым же купанием с уксусом, – махнул рукой Том. Джон пристально посмотрел на сидящего перед ним молодого мужчину. Уже в который раз он задавался вопросом: что заставило того бежать с плантации, на которой он жил в неге и богатстве? Спросить об этом всё было не ко времени.

– Джон, Джон! – Сознание медленно ускользало, не желая возвращаться в измученное тело. – Ах ты, Святая Магдалена! – Голос Тома то приближался, то исчезал. Джон почувствовал, как его подхватили под руку и медленно потащили сквозь заросли. Хотелось промычать что-то вроде: «Пусти, я могу идти сам», но силы покинули его, оставив взамен невыносимую слабость во всём теле. Когда он в следующий раз открыл глаза, на джунгли опустилась ночь. В кустах что-то трещало и чавкало, воздух наполнила звенящая голодная мошкара.

– Джон, просыпайся! – В мужском голосе слышалось отчаяние. – Мы пришли. Я не смогу перетащить тебя на тот берег. Ты должен плыть сам. Ты слышишь меня? Они опять напали на наш след. Джон, ну же! – Том тряс его за плечи, заставляя открыть налитые свинцом глаза. Река действительно была рядом, плескалась у ног. А где-то вдалеке слышался лай собак.

– Надо плыть. – Том облегчённо вздохнул, увидев, что друг открыл глаза. – Ты как, сможешь?

Джон кивнул, шатаясь и поднимаясь на ноги. Река приятно холодила разгорячённую кожу. Коричневая мутная вода так и манила погрузиться в неё целиком. Соседний берег медленно, но верно приближался, когда лай стал громким, из джунглей выскочили люди, рассыпались по берегу. Свет факелов заплясал на чёрной воде.

– Быстрее, они сейчас будут стрелять! – раздался отчаянный вскрик Тома. Рядом с головой взметнулся фонтанчик воды, затем ещё один. Берег приближался, ноги уже погружались в мягкое илистое дно. Боль прошила спину внезапно, взорвалась яркой вспышкой в голове. Последнее, что помнил Джон, были мутные воды реки, смыкающиеся над головой.

***

1807 г. Англия, Лондон.

Огромный зал сиял – весь аристократический свет Англии находился сегодня в доме герцогов Клеймор Майский бал, один из последних перед закрытием сезона, традиционно собирал все сливки общества. На этом балу заключались помолвки, любовники договаривались о том, где лучше провести лето, матроны делились опытом и хвастались, чья дочь в этом сезоне заполучила завидного жениха.

Лёгкий флёр сплетен и вседозволенности витал в воздухе, заставляя молодых девушек привставать на носочки и вытягивать шеи, выглядывая кавалеров. До танцев было достаточно времени, чтобы успеть поделиться новостями и обсудить гостей. Юные леди собирались в группки, шепча и сдавленно смеясь, прикрываясь веерами. Джентльмены прохаживали меж них со столь напыщенным видом, что создавалось впечатление, будто они оказались здесь совершенно случайно, проезжая мимо. Хотя всему Лондону было известно: попасть на бал Клейморов удавалось не каждому, и приглашение некоторые семьи ждали не один сезон.

Бесшумно скользили слуги, едва успевая наполнять бокалы игристым вином. Из распахнутых настежь французских окон в зал залетала ночная прохлада, остужая пылающие щёки, плечи и некоторые горячие головы. У одного из таких окон, на изящной козетке, обитой алым плюшем, сидели две девушки, что-то увлеченно обсуждая. Поглощённые разговором, они, казалось, не замечали никого вокруг. Тёмная и светлая головы склонились друг к другу, прячась за веером из страусовых перьев.

– Ты видела? – яркая брюнетка в платье глубокого лилового цвета закатила глаза. – Он два раза посмотрел на меня. Два раза!

– Думаешь, сегодня он сделает тебе предложение, Британи? – Вторая, невысокая блондинка в бледно-голубом, старательно изучала бальную книжечку, пытаясь отыскать хотя бы одно окошко – она обещала танец отцу и совсем об этом позабыла.

– Ну, не знаю насчёт предложения, Луиза, – смутилась Британи, – но вальс и кадриль я танцую с ним!

– Я надеюсь услышать о вашей помолвке в ближайшее время! – Луиза улыбнулась, отыскав, наконец, тур вальса в заполненной до отказа книжке.

– О, смотри, Барбидж! —Британи спряталась за веером и зашептала:– Видишь того красавца рядом с ним? Это лорд Норидж, говорят, он в родстве с Клейморами.

– Иногда мне кажется, что с ними пол-Англии в родстве,– фыркнула Луиза, незаметно разглядывая указанного лорда. Обходительный, учтивый и невероятно обаятельный, лорд Норидж, едва появившись, стал самым главным событием сезона.

– Нет, этот именно в родстве,– многозначительно проговорила Британи. —Я слышала, как леди Кавендиш говорила моей матери, что лорд Норидж– внебрачный сын герцога…

– Что ж, это объясняет его успех,– протянула Луиза. Ей Норидж не казался занимательным настолько, чтобы обсуждать его целых пять минут. – Барбидж решил нам его представить, смотри, они идут прямо к нам!

Девушки повернулись в сторону джентльменов и почти синхронно улыбнулись, изобразив на лице вежливую заинтересованность.

– Британи, вы позволите представить вам Стивена Грэхема, графа Нориджа? – Ведущий за собой приятно улыбающегося мужчину молодой человек с короткими бакенбардами в чёрном смокинге элегантно поклонился леди, сдержанно поведя рукою в сторону незнакомца

– О, Барбидж, – жеманно закатила глаза Британи, принимаясь усиленно обмахиваться веером. – Ну что ж, знакомьте, если вы уверены, что нас это развлечёт.

– Непременно развлечет, дамы. – Граф Норидж склонился над протянутыми руками. – Прелестные английские розы не должны скучать. Особенно в такой вечер.

– Я не слышала о вас ранее. – Луиза с интересом рассматривала высокого лорда в бархатном тёмно-синем смокинге. Вопреки моде, волосы его не были напудрены, вызывающе выделяясь среди бледных голов чёрным цветом. Кремовую пену кружевного шейного платка держал огромный сапфир, мягко сияющий в свете свечей.

– Зато я наслышан о вас немало, – склонил голову граф Норидж. – Вы ведь Луиза Клиффорд, графиня Грейсток, верно

– Верно. – В голосе Луизы звучало лёгкое удивление.

– Вы, вероятно, гадаете, откуда я вас знаю, – мягко рассмеялся Норидж. – Но тут не о чем и гадать – я видел ваши картины в доме Бошанов вчера. А сегодня баронесса Бошан показала мне и саму художницу. Я настоял, чтобы Барбидж познакомил нас.

– Так вот оно что, – улыбнулась Луиза. – Право же, я всё никак не могу привыкнуть к тому, что люди узнают тебя по картинам.

– И очень хорошим картинам, смею заметить, – серьёзно проговорил Норидж. – Могу я надеяться на портрет вашей кисти? – Он лукаво подмигнул, и Луиза вздрогнула – взгляд графа при всей его весёлости оставался холодным и безжизненным.

– Отец! – Девушка поспешила окликнуть графа Грейстока, проходящего мимо с хозяином дома. – Отец, позволь тебе представить графа Нориджа. Мой отец – граф Грейсток.

Светская улыбка застыла на лице Джонатана Грейстока, стоило ему встретиться взглядом с чёрными омутами глаз Нориджа.

– Очень приятно. – Джонатан пожал протянутую руку и, извинившись, взял дочь за локоть, отводя в сторону. – Мы уезжаем, Луиза. Попрощайся от меня с герцогиней.

– Но, отец, бал ещё толком не начался, быть может…

– Мы уезжаем, – с нажимом произнёс граф Грейсток. Поклонившись Нориджу, Луиза поспешила к хозяйке дома, с трудом сдерживая жгучие слёзы, готовые вот-вот хлынуть из глаз. Это было несправедливо! Последний бал сезона, а они едут домой! И почему?!

***

Дорога домой проходила в молчании. Луиза дулась на отца, скрестив руки на груди и забившись в дальний угол кареты. Граф, казалось, совершенно не обращал на дочь внимания, погрузившись в размышления. Он даже не заметил, что та поднялась к себе, демонстративно не пожелав отцу спокойной ночи.

– Вы так быстро вернулись. – Горничная Мэри прикрыла рот, широко зевнув. – Я не ждала вас раньше утра.

– Отец забрал меня с бала, едва он успел начаться, – со слезами в голосе ответила Луиза, держась за столбик кровати, пока Мэри не спеша расшнуровывала корсет. – Я не знаю, что на него нашло, но я даже полонез не успела станцевать! Завтра придётся объясняться перед всеми, кому я обещала танец! Как он мог так со мной поступить?!

– Уверена, у лорда Джонатана были причины так поступить, – мудро заметила Мэри, осторожно стягивая с хозяйки атласное верхнее платье. Та переступила ногами, оставаясь в нижнем платье, и отошла к туалетному столику, падая в кресло.

– Я потребую у него объяснений завтра же, – продолжила бурчать девушка, пока служанка выбирала из густых светло-русых волос многочисленные жемчужные заколки.

– Уверена, ваш отец и сам вам всё объяснит. – Мэри осторожно помассировала голову Луизы. – Вам принести тёплого молока?

– Было бы неплохо, – блаженно пробормотала Луиза, прикрыв глаза. От непролитых слёз разболелась голова, и теперь боль медленно отступала под нежными пальцами Мэри.

Луиза ворочалась без сна в своей постели, пытаясь устроиться поудобнее. Часы внизу давно пробили два часа ночи – самый разгар бала! Она отвернулась к стене, пытаясь не смотреть на переливающееся в темноте платье. А ведь этот бал должен был стать последним перед её поездкой в Италию. Луиза тяжело вздохнула – иногда ей особенно не хватало мамы.

Прекрасная и скандальная история любви в своё время всполошила весь лондонский свет: молодой (кое-кто говорил, что чересчур молодой) виконт Грейсток сбежал во Францию вслед за не менее юной баронессой Буршье. Родители виконта грозились лишить единственного сына наследства, если тот не одумается и не вернётся. А он взял да и женился на Софии Буршье, наплевав на негодование родных и отлучение от семьи. Несколько лет влюбленные счастливо жили во Франции, в живописном замке на берегу Луары, но революция уже стояла на пороге, и супруги решили переехать в Италию. Родители Софии на уговоры молодых не поддались и спустя несколько лет сложили свои головы под лезвием гильотины.

В Милане Джонатан Грейсток удачно распорядился наследством жены, купив несколько торговых кораблей и снарядив первую экспедицию в Южную Америку. Спустя три года после его возвращения граф Грейсток заболел, и виконт с семьей вернулся в Англию. Нежной Софии так и не подошёл климат Туманного Альбиона, но она мужественно скрывала свою болезнь, глядя, как счастлив муж, вернувшийся домой. Она угасла тихо и неслышно от чахотки, когда Луизе исполнилось десять. С тех пор безутешный вдовец не женился, целиком и полностью посвятив себя воспитанию дочери. Он потакал всем её прихотям, позволил учиться дома, а не в закрытом пансионе, как на том настаивала графиня, бабушка Луизы. И даже нанял учителя из Франции, учившего дочь живописи.

Поведение отца сегодня на балу не укладывалось ни в какие рамки, и оттого Луизе было особенно обидно. Ведь она совершенно ни в чём не виновата! За что отец лишил её праздника? Быть может, он узнал о её поездке в госпиталь Магдалины вчера днём? Едва узнав, что в приюте живут падшие женщины и их маленькие дети, она твёрдо решила, что именно там непременно нуждаются в её помощи. Саркастические улыбки, которыми провожали юную леди бывшие проститутки, до сих пор стояли перед глазами. Что она сделала не так? Всего лишь хотела предложить свою помощь, предложив по пятницам читать им романы Джейн Остин. Тяжело вздохнув, Луиза покачала головой: возможно, эти женщины просто не смогли бы оценить всю красоту романтических историй?

Внезапно внизу что-то грохнуло, затем ещё раз и ещё. Девушка резко села в кровати, напряжённо вслушиваясь в темноту. Слуги давно спали. Отец отправился в кабинет, едва они вернулись. Шум повторился, что-то упало, кажется, послышался короткий вскрик. Луиза спрыгнула с кровати, натягивая халат, путаясь в рукавах. Над головой раздались шаги – вероятно, Сеймур, дворецкий, услышал наконец шум и решил узнать, что случилось. Луиза выглянула в коридор, но там пока было пусто. На полу плясали квадраты лунного света – на улице поднимался ветер. Ветки высоких клёнов царапали стёкла. Девушка замерла в нерешительности, идти дальше одной было страшно. Дверь, ведущая на этаж слуг, отворилась, пропуская Сеймура, держащего в руках свечу.

– Что-то случилось, миледи? – он вопросительно посмотрел на Луизу.

– Я слышала шум внизу. Но там кроме отца никого нет, я… – Зазвенело стекло, кажется, в комнатах внизу разбилось окно. Переглянувшись, дворецкий и Луиза бросились вниз. Дверь в кабинет была плотно закрыта, из-под неё лился ровный жёлтый свет.

– Милорд? – Сеймур подошёл к двери и прислушался. В кабинете было тихо.

– Ломай дверь, – решительно сказала Луиза, забирая у него свечу. Сеймур разбежался и ударил плечом по двери. Дерево скрипнуло, но не поддалось. Переглянувшись с девушкой, дворецкий снова отошёл и с разбегу приложился об дверь. Раздался треск – замок вылетел, с грохотом падая на пол. Луиза бросилась было вперёд, оттолкнув потирающего плечо Сеймура, но открывшаяся картина заставила ее замереть на пороге. Дворецкий аккуратно отодвинул молодую графиню в сторону и прошёл в кабинет, склоняясь над безжизненным телом хозяина.

– Отец! – Луиза дёрнулась было к нему, но Сеймур предостерегающе поднял руку, заставляя остановиться. – Что с ним?

В кабинете всё было перевёрнуто вверх дном. Шторы надувались огромными парусами – из разбитого окна в комнату порывами залетал ветер. Луиза потрясённо смотрела на погром, пытаясь понять, кому понадобилось нападать на её отца. Разбросанные по всей комнате бумаги слабо шевелились на сквозняке. Здесь явно что-то искали, но что?

– Миледи, он жив! – взволнованно проговорил Сеймур, поднимая глаза на девушку. Она, опомнившись, опустилась на колени рядом с Джонатаном, стараясь не смотреть на кровь, залившую белоснежную рубашку

– Луиза… – голос графа был тих и слаб. – Найди Тома. Я прошу тебя, найди Тома. – Он пытался сфокусировать свой взгляд на дочери.

– Какого Тома, отец? – Луиза сама не заметила, как начала всхлипывать. – Какого Тома?

– Найди… Тома… – Последний вздох слетел с губ, стеклянный взгляд ярко-голубых глаз остановился на лице дочери.

Первая глава

Первый день лета четыре человека, застывшие сейчас неподвижно над могилой, встретили на кладбище Блумсбери. Луиза пряталась за густой чёрной вуалью, стараясь держать спину прямо и не показывать, как ей на самом деле больно. Рядом стоял молчаливый Сеймур, неловко крутивший в руках котелок. Поверенный семьи Вудвилл время от времени поглядывал на часы. Четвёртым был могильщик, ждавший приказа, чтобы начать засыпать могилу. Лакированный гроб красного дерева покрывал огромный букет жёлтых лилий – любимых цветов Джонатана. Все речи уже отзвучали, и те, кто хотел проститься с последним графом Грейсток, уже шли к экипажам, осторожно переступая лужи и обсуждая ужасную ночную грозу. Судорожно вздохнув, Луиза кивнула наконец могильщику. Первые комья земли с глухим стуком упали на крышку, и девушка прижала кулак ко рту, удерживая рвущийся наружу крик. Поверенный скорбно склонил голову и отправился по дорожке к карете.

– Пойдёмте, миледи. – Сеймур неловко дотронулся до локтя Луизы. – Всё уже.

Девушка очнулась, глядя на холмик земли, который старательно ровнял могильщик. Она так глубоко погрузилась в своё горе, что не заметила, как всё закончилось.

Городской дом был пуст – поминальный обед организовала вдовствующая графиня Грейсток, бабушка Луизы. Ехать туда девушка категорически отказалась, и именно по этой причине мистер Вудвилл терпеливо ждал в голубой гостиной, тоскливо поглядывая на часы и мечтая о том, чтобы оглашение завещания поскорее завершилось и он смог наконец отправиться к Стаффордам, где его ждал обед и прехорошенькая невеста.

– Я готова выслушать вас, мистер Вудвилл. – Луиза расположилась в обитом голубым шёлком кресле, расправив складки на платье.

Поверенный невольно залюбовался бледной девушкой, казавшейся сошедшей с картин Гейнсборо. Солнце играло в аккуратно уложенных волосах цвета спелой пшеницы. Траур чрезвычайно шёл ей, оттеняя фарфоровую кожу и пухлые губки. «Всё-таки француженки – красивые женщины, и леди Грейсток явно пошла в мать», – мелькнуло в голове Вудвилла, пока он раскладывал бумаги на столе.

– Итак, начнём. – Поверенный набрал больше воздуха в лёгкие и начал перечисление движимого и недвижимого имущества покойного графа Грейстока. Луиза была богата и прекрасно об этом знала: вернувшись в Англию, отец не бросил вкладывать деньги в товары из колоний, приносившие немалую прибыль. Дела шли удачно, а титул и имя лишь способствовали заключению крупных договоров. Список поместий, предметов искусства, племенных лошадей, драгоценностей занял час. Шея у девушки, сидевшей в позе умеренного любопытства, давно затекла. Она бы с удовольствием расшнуровала тугой корсет и легла – в голове после слёз на кладбище медленно и методично пульсировала боль.

– А теперь переходим к самому интересному. – Вудвилл хитро улыбнулся, но, встретив строгий взгляд, стушевался и пробормотал: – Извините. В конце завещания сделана приписка. Лорд Грейсток внёс её недавно, всего два месяца назад.

Луиза заинтересованно посмотрела на поверенного. Она и не знала, что отец менял что-то в завещании… О том, что всё после его смерти перейдёт к ней, девушка знала давно. Но зачем ему понадобилось вносить изменения? Он что-то предчувствовал? Или ему что-то угрожало?

– Моя дочь, леди Луиза-София Клиффорд, графиня Грейсток является единовластной владелицей всего имущества, оглашённого выше. В права наследования она вступит не ранее чем по достижении двадцати одного года. До достижения этого срока опекуном леди Грейсток является сэр Томас Уоррингтон. Он же является единственным распорядителем её имущества вплоть до обозначенного в данном документе срока. В случае моей преждевременной кончины опека над Луизой переходит сэру Уоррингтону.

– Томас Уоррингтон? – Луиза нахмурилась, пытаясь вспомнить этого джентльмена среди знакомых отца. Тому, что он нашёл для неё опекуна, она не удивлялась – отец часто со смехом говорил, что дочь совершенно не умеет распоряжаться деньгами и, дай ей волю, растратит всё состояние на помощь обездоленным и мошенникам, что непременно наводнят её дом. Но делать опекуном совершенно незнакомого ей человека? – Но кто это? – помимо воли вырвалось у неё. Оказалось, мистера Вудвилла это интересовало не меньше Луизы.

– Сведений о Томасе Уоррингтоне у нас нет. Но его адрес прилагался к завещанию. Лорд Грейсток обо всём позаботился. – Он протянул листок, на котором ровным каллиграфическим почерком было написано: Томас Уоррингтон, Соединённые Штаты Америки, штат Луизиана, поместье «Магдалена».

– Америка?! – Луиза потрясённо посмотрела на поверенного. – Но как же… я ведь ни разу…

– Я полагаю, вам следует написать мистеру Уоррингтону и поставить его в известность о кончине лорда Грейстока.

– Д-да, я так и поступлю… – Луиза растерянно смотрела на записку. Убийство отца, теперь таинственный опекун …

– Леди Грейсток, я вам больше не нужен? – Мистер Вудвилл счёл нужным напомнить о себе.

– Конечно, мистер Вудвилл, спасибо вам за всё. – Луиза поднялась, чтобы проводить поверенного. А оставшись одна, снова уставилась на записку, вглядываясь в ровные буквы, пытаясь понять, почему отец указал именно этого человека? От кого же лорд Грейсток пытался спрятать дочь на другом конце света?

***

– Где она, где Луиза? – Властный голос вдовствующей графини разносился по комнатам. Луиза тяжело вздохнула и закатила глаза – благо её сейчас никто не видел. Появления бабушки она ждала и боялась.

Леди Виктория пеклась о благополучии семьи, не обращая внимания на слабые попытки её членов сопротивляться своему счастью. Она свято верила в незыблемость семейных устоев и традиций, а доброе имя Грейстоков значило для гордой дамы больше, чем счастье собственных детей. Старший разбил сердце матери, сбежав с француженкой. Младший давно был вычеркнут из домовой книги, присоединившись к революционерам в той же Франции. Да, эта страна смогла отнять обоих детей леди Виктории. Но одного она всё-таки вернула, да ещё и с маленькой внучкой. Любви между невесткой и свекровью не было никогда, к тому же Стефани, по мнению графини, была настолько невоспитана, что не желала прятать свою неприязнь под маской учтивой любезности. После её смерти отношения с внучкой лучше не стали – сын, нахватавшись от жены свободолюбивых идей по воспитанию детей, не позволил отдать девочку в приличный пансионат, чем окончательно разбил нежное материнское сердце. Обычно общение внучки с бабушкой проходило в кругу гостей и ограничивалось несколькими дежурными фразами о погоде и здоровье. Но Луиза была уверена, что она вот-вот появится, чтобы напомнить, кто является главой семьи Грейсток и кому теперь принадлежит её, Луизы, душа. Сейчас она готова была расцеловать отца за внезапное опекунство.

– Моя дорогая, леди не положено принимать гостей в кабинете! – Графиня величественно вплыла в комнату и, уперев в пол трость, замерла посредине. – Впрочем, не удивительно, что ты не знаешь этих тонкостей, с твоим-то воспитанием…

– Рада вас видеть, бабушка. – Луиза приглашающее кивнула на диван. Поняв, что её выпад никак не задел внучку, леди Виктория присела, поставив перед собой трость.

– Ты не была на поминальном обеде. – Графиня неодобрительно смотрела на Луизу. – Там было несколько молодых людей, с которыми ты за весь сезон наверняка успела познакомиться. Каждый из них имел со мной беседу по поводу твоего будущего. Я сказала, что решать тебе. Но сама настоятельно рекомендую тебе обратить внимание на графа Нориджа. Чрезвычайно перспективный джентльмен.

– Графа Нориджа? – Луиза и предположить не могла, что на обеде, устроенном в память об её отце, бабушка могла её сватать! – Но он мне в отцы годится!

– Тридцать восемь – не срок для мужчины, – наставительно произнесла леди Грейсток. – К тому же с его происхождением ты вполне можешь стать герцогиней со временем.

– Его сомнительным происхождением, вы хотели сказать? – нахмурилась Луиза. Само обсуждение будущей женитьбы сейчас, когда не прошло и пяти дней со смерти отца, казалось абсурдным.

– Я знаю, что в ближайшее время Клеймор официально признает его своим сыном, – отмахнулась леди Виктория. – Ты должна быть рада, что он обратил внимание на дочь француженки!

– То есть он просил моей руки у вас? – на всякий случай уточнила Луиза.

– Нет, не просил, – пожала плечами леди Грейсток. – Но интересовался тобой и твоим здоровьем. Я же говорю – очень интересный джентльмен. Думаю на следующей неделе пригласить его на ужин, там и познакомитесь поближе. Свадьбу лучше играть в апреле. Останется меньше года, но я уверена, все поймут причину спешки: одинокая юная леди, оставшаяся без присмотра – твоя поспешная свадьба никого не удивит. Леди Саффолк уже намекала мне, то, что ты живёшь одна в доме, совершенно неподобающе.