Эмансипантки

– Надо будет поговорить с мамой, – прочитав мои мысли, сказала Ди. – По- моему ей завтра на дижурство. Денис останется с Иваном Алексеевичем, а вот послезавтра я смогу пойти куда надо.

– А мне надо будет спровадить Ирку на дачу. Отец сегодня обещал приехать с дачи, так я ему и подсуну Ирку. Пусть посидит на даче. Она сейчас ходит в школьный пионерлагерь, но я позвоню училке и скажу, что она на даче, чтоб не волновалась.

– Ну так с чего начнём? – спросила рациональная Линка.

– Я думаю с домашнего адреса. Давайте завтра сходим домой, отдадим деньги и вообще посмотрим какая там обстановка. Ну если не завтра, так послезатра.

– Скорее всего послезавтра подойдет всем. У меня на завтра после работы намечено мероприятие, поэтому никак не могу, – вдруг огорошила Линка.

«Ну вот, начинается, а я только подумала о ней, как о золотом человеке. Опять, наверное, рандеву с Дядей. Причем такое, что нельзя отложить. Ну и хорошо, хоть постираю, а то уже гора белья, тем более, что в субботу-воскресенье надо будет ехать к детям. А сейчас погода стоит замечательная, на моей продуваемой лоджии всё посохнет, а в субботу вечерком переглажу. Что то я ещë хотела сделать после работы? Ах да, выбрать сахар по талонам и масло. Вообще то надо бы сходить на базар, да и в магазине может чего найду, надо ж что-то привезти детям в лагерь. Печенье, фрукты, чистые майки и шорты и ещë что-нибудь. В пятницу надо будеть подскочить в заводской буфет. Там по разумной цене можно купить что-нибудь сладкое и что-то на бутерброды».

Первое время заводской буфет не впечатлил, потому что я приехала из Ленинграда, где в магазинах было всё или почти всё. Потом немного пожив во Львове, походив по магазинам, стало понятно, что с питанием будут проблемы. Постепенно из магазинов исчезало самое необходимое. На сахар и масло ввели талоны, которые все получали по месту жительства, в ЖЭКе. Привыкнув к нищенскому ассортименту магазинов, я очень даже оценила заводскую столовку и буфет. В буфете, в порядке живой очереди, можно было купить многое, чего в магазинах уже давно не было. Периодически я покупала: буженину, курей- гриль, пирожные. Кроме того можно было записаться на продуктовые наборы, которые давали раз в месяц. В комплект входило: килограмм гречки, банка кофе, банка сгущенки, банка мясных консервов и что-нибудь такое, что никогда не использовалось. Давали в нагрузку продукт, который затоваривал склады. В основном это были ржавые жестяные банки с просроченной кабачковой икрой или морской капустой. Меня, городского жителя, радовала любая возможность облегчить себе жизнь, что-то принести в дом, лишний раз до изнемождения не стоять в очереди. А стоять надо было за всем: за курицей по 0,75 копеек за килограмм, которая в народе называлась «синяя птица счастья», за мясными суповыми наборами, сплошные кости, за мокрыми небольшими пачками с говяжим или свиным фаршем. Если зациклеваться на проблемах с продуктами, то можно было застрелиться, но так было у всех. В лучшем положении были разве что те, у кого были дачи или родственники в селе. Поскольку у нас не было ни того, ни другого, оставалось уповать на помощь родителей Олега да на себя. Родители поддерживали связь с родственниками из села, за счет того, что мать Олега обшивала их и за это перепадало и им, и нам.

Решив вопрос, чем занятся завтра после работы, я поняла, что пропустила разговор.

– Ну так что решаем, будем кратки и конструктивны, как говорит наш начальник Дмитрий Сергеевич, – сказала я в отместку за то, что Линка опять идёт к Дяде.

Линка просекла ход моих мыслей и мило проговорила:

– Жанчик, так как и договорились. Всё на послезавтра, раньше никак. Завтрашнее мероприятие отменить не могу пусть хоть «пеньки падают».

Это у них, местных, как пароль. Мой Олег тоже любит подчеркнуть категоричность своего решения этой фразой.

ГЛАВА 16

Линка спешила на свидание. Проницательная Жанка правильно предположила, что на свидание с Дядей. Хотя, если честно, то и не совсем точно. О встрече договорился Дядя, но встреча будет с Викентием Борисовичем. Квартирный вопрос надо было решать. Каким то образом ВБ (Викентий Борисович) узнал, что начинают сворачивать строительство. Все заводские, городские объекты, которые были на стадии завершения – достроят, а вот новое начинать не будут, разве что кооперативы. Происходит какая-то возня на Олимпе, т. е. среди властных богов. ВБ этот сибарит и адвокат, в квартире которого она и Дядя провели столько приятного времени, вернулся из Москвы очень встревоженный. В столице он вхож в какие-то высшие круги, о которых Дядя рассказывает закатив глаза. Вот там ему кто-то проговорился, а может это его собственные наблюдения, о грядущих переменах.

Линка проела плешь, как говорит Дядя, на его и без того плешивой голове, с этой квартирой. Он, видно, поделился этим с ВБ и тот решил о чём-то с ней поговорить. Как бы там ни было, таким человеком пренебрегать никак нельзя, потому что вопрос с квартирой надо решать сейчас. Чует её сердце, что не стоит откладывать в долгий ящик, можно остаться при своих интересах.

Вот и наш шикарный дом. Как-то она уже привыкла к нему, к этому дому. Считает его почти своим, но привыкнуть к его капитальности, нарядности никак не может. Всегда лезут в голову одни и те же тривиальные слова: умеют жить люди. Перед дверью в квартиру она приосанилась. Смахнула платочком несуществующую пыль с туфлей, одернула юбку. Залезла в сумочку, вытащила пудреницу. Посмотрелась, облизала губы, поправила челку. Почувствовав себя во всеоружии, смело нажала на звонок. В глубине квартиры послышался мелодичный корильон на мелодию «Подмосковные вечера». По коридору простучали энергичные шаги и без всяких вопросов дверь широко открылась. На пороге стоял мужчина лет пятидесяти. Высокий плотный, но ешё в форме. Лицо интеллигентное, внимательный взгляд. Густые, начинающие седеть, чёрные волосы. Одет в божурку, темные брюки и туфли. Сделав широкий жест рукой сказал: «Прошу». Ничего не спросил и её это смутило.

– Я Лина, – прошептала она.

– Я вас узнал. Дмитрий Сергеевич вас мне показал, – невозмутимо ответил ВБ.

– Это как показал, фото или живьем? – сразу переходя в атаку удивилась она.

– И фото, и живьём.

Она удивилась ещë больше. Такое внимание к её скромной персоне? И почему она об этом не знает? Показывают её без её ведома, как какую-то зверюшку, чёрт побери! Она так вознегодовала, что это заметил даже ВБ.

– Да вы не серчайте, – сказал он очень по-русски. – Я пошутил, уж очень у вас было напряженное лицо. Ничего мне никто не показывал. Просто у нас когда-то с Дмитрием Сергеевичем была общая знакомая и вы на неё чем-то похожи. Вот он мне это и сказал. А когда я открыл двери, то увидел, что он прав, вы действительно похожи на нашу общую подругу, поэтому ничего и не спросил.

Ей так захотелось залепить что-то на предмет «общей подруги», но она как-то опять оробела и промолчала. В комнате был открыт балкон, ветер переодически играл занавеской и заносил в комнату запах левкоев, которые цвели на балконе. Она сама весной их посеяла в ящички, которые стояли на балконе. Там же стояли плетеных два кресла и столик.

– Мы сейчас с вами поговорим здесь, в комнате, а потом я вас приглашаю на балкон. Спасибо, что вы посадили цветы. Вы угадали, что посадили левкои, я люблю их запах. Эти цветы любила моя мама.

«Какие мы нежные, маму вспомнил. Уже сам дедушка, а маму вспоминает. Хотя чего я злюсь? Маму все помнят, во всяком случае нормальные люди. Слава богу, что моя мама жива, да она не намного старше, чем ВБ».

– Ну в общем вам ситуация на рынке жилья известна. Сворачивается строительство и надо сейчас решать ваш вопрос. У меня есть возможность вам помочь, но только с кооперативной квартирой и надо за это заплатить, т.е. заплатить за квартиру первый взнос – это само собой разумеётся, но надо ещë и дать взятку в дирекцию. Я знаю, что вы работаете на заводе 4 года.

– Четыре с половиной, если учесть работу в филиале, – сказала она.

– Это не имеет значения. Вернее значение имеет, иначе никто бы с вами и говорить не стал, если бы вы не работали на заводе. Очередь на кооперативные квартиры на заводе 300 человек, если по очереди, вы будете 301, а если дадим денег, то удастся попасть в первую десятку. В конце этого года начнется строительство вашего кооператива. Сейчас надо решить согласны вы или нет. Если нет, то нет. Если да, то взятку надо дать до конца лета, строительтво начнется в конце года или ближе к весне, квартира через год. Ну так что?

– Ваша информация меня просто ошарашила. Всё так просто. Нет, ну не просто… Я должна подумать. Сами понимаете, что всё это как снег летом, неожиданно. Я должна подумать, ещë можно?

– Да, конечно, обязательно надо подумать, вопрос в том как долго?

– Неделю, две? Что вы на это? И как скоро надо отнести деньги?

– Если решитесь, то позвоните мне и скажете одно слово «да». Тогда я назначу вам встречу. Самое главное я сейчас скажу сколько надо. Он взял листочек бумаги, поискал ручку и написал «3000». Что скажете?

У неё было такое выражение лица, когда она увидела эту цифру, что ВБ подошел ближе и положил ей руку на плечо.

«Я сейчас просто упаду в обморок, – чуть не закричала она. – Ну и какого чёрта я кувыркаюсь с этим старым козлом? Платить вот такие деньги? Нет, конечно, их можно собрать. Мама с отцом помогут, можно что-то занять, но всё равно, купа грошей!»

– А сколько стоит квартира? – спросила она севшим голосом.

– Ну вас интересует конечно три комнаты, Дмитрий Сергеевич сказал, что у вас два мальчика.

Она хотела сказать, что и две хватит, но хватило ума промолчать. Три комнаты… Это просто мечта. На балконе тоже высажу цветы, поставлю кресло…

– Ну так что?

– Да, да, конечно три и не меньше, – нахально сказала она.

– Понятно, – ВБ улыбнулся, как будто бы понял о чём она думала. – Три комнаты стоят девять тысяч рублей. Выплачивать придется двадцать лет, раз в квартал, по-моему по 120 или 130 рублей. Первый взнос две семьсот.

«Ничерта себе, во кабала! А я думала, что Дядя поможет мне получить государственную квартиру. Тогда бы я прижала Степана с его пьянством. Думала пригрозила бы, что выгоню. А теперь придётся с ним сосуществовать, а иначе как буду выплачивать?»

У неё даже спина вспотела, так было всё неожиданно и обременительно. Просто голова пошла кругом. «Как это собрать в кучу? Как решиться, с кем посоветоваться? Со Степаном, с Дядей, с мамой, с отцом, со свекровью??? Ну Степан пойдёт куда скажу. Мама с отцом и свекровь помогут, интересно сколько смогут дать? А вот Дядя, интересно, что он скажет. Наверное имеет какое-то решение, ведь ВБ наверное ему обо всем сказал раньше чем мне?»

– Да не паникуйте вы так, на вас больно смотреть. Давайте пойдём посидим на балконе, так хорошо, нежарко, тихо, левкои пахнут. Я припас хорошего вина, привёз из Москвы, крымское. Есть клубника. Любите клубнику?

– Я всё люблю.

– Ну и замечательно. Посидим. Вы переварите информацию, вижу, что для вас это шок, но думаю вы понимаете, что по другому вопрос не решить.

«Да уж! Нет, надо собраться и успокоиться. В конце концов ничего не произошло, захочу откажусь. Только спокойно, только спокойно…»

– Ну что, за удачное решение ваших проблем? – спросил ВБ и поднял бокал с рубиновым вином.

– Да, да, за удачное…, – рассеянно сказала она и залпом выпила фужер вина, не почувствовав его вкуса.

Через минуту вино растеклось теплом по телу, добралось до головы, сделало тепло в желудке и облегчило проблему. «Действительно чего я паникую? Всё образуется, всё образуется.» Как-то легче стало не то от вина, не то от этой мысли.

– Налейте мне ещë, – попросила она. – Очень хорошее вино.

– Да, крымские вина хорошие, – задумчиво сказал ВБ и налил ей ещë.

После второго бокала стало совсем хорошо. Она с интересом посмотрела на ВБ в свете дня. «Интересный мужчина. Внимательный. Может притворяется, что внимательный. А зачем это ему? Я для него источник дохода, думаю ему что-то перепадет из этих 3000. Не буду об этом думать.»

– Расскажите что-нибудь, – вдруг смело попросила она.

– Ой, даже и не знаю, что вас интересует, – как-то просто сказал ВБ.

– Ну что-нибудь, например о Москве или о какой-нибудь стране. Вы бывали за границей?

– Да, бывал. Недавно приехал из Праги. Очень красивый город. Старинный. Центр города очень впечатляет. Там есть старинный мост короля Карла, чехи говорят Карлов мост. Если на нём загадать желание, то исполнится. Центр Праги готический. Есть такой стиль в архитектуре. Но в центре есть ещë свой центр, как бы центр центра – Градчаны. Это совсем красота. В центре Градчан стоит собор Святого Витта. В нём похоронены чешские короли, сейчас этот собор как музей.

Потом оказалось, что ВБ был и в Париже, и в Варшаве, и в Кракове, и в Вене. Рассказывал он хорошо. Простым языком, без рисовки, со своими какими-то наблюдениями. Время прошло незаметно, Линка глянула на часы и обомлела, восьмой час.

– Я пойду, – без предисловий и вежливых прилюдий вдруг сказала она. – О своём решении сообщу как договорились. Спасибо за рассказы и за вино. Вы гостеприимный хозяин и хороший рассказчик.

– Это вы хорошо слушаете, поэтому я так распустил хвост, вы заметили, что не многие люди умеют слушать.

– Да, это правда. А есть такие, что даже зевать начинают.

При этих словах они дружно рассмеялись и это как-то натурально закончило их встречу.

Она вышла из подъезда и оглянулась на окна. ВБ стоял у окна и на её взгляд приветливо поднял руку.

«Сейчас же позвоню этому, с позволения сказать, ухажеру. Это ж надо такое мне приделать? Три тысячи и сразу. Это две хорошие импортные стенки или даже три. Боже мой! Дай мне силы прийти к какому-то правильному решению.»

Она зашла в кабину телефона-автомата и позвонила Дяде на работу. Трубку не брали. « Наверное уже дома, хотя говорил, чтобы после встречи перезвонила именно на работу. Крутну ещë раз.» В этот раз трубку взял сразу. Без всяких риверансов она начала громко орать в трубку. Ума хватило не сообщать подробностей, но все остальные чувства были высказаны в полном объёме.

– Ну что выпустила пар? – сказал Дядя усталым голосом. – Я примерно такой реакции и ожидал. Ты пойми, сейчас такое время, что все обозлены как черти. За любым телодвижением следят. Я тебе скажу больше. Наши люди просто дураки, что не очень следят за кооперативной очередью, всем подавай всё бесплатно. А мы возьмем платно, воспользуемся их глупостью, потому что это разумная цена и разумные условия. Поверь мне, скоро обвалится рынок недвижемости и такие квартиры будут рвать из рук, но тогда это будет стоить на-а-а-много больше. Я настоятельно рекомендую прекратить истерику и подготовить домашних. Всё образуется. А сейчас мне надо идти, я итак засиделся. До встречи.

«Да, умеет быть убедительным, – подумала она. – Ведь он давно в строительстве и, если так говорит, значит так и есть.»

Сразу стало как-то легче. Линка относилась к тем людям, на которых надо наорать, чтобы привести в чувства. Дяде это удалось. Она выскочила из телефонной будки, игриво подмигнула проходящему парню, и чуть не в припрыжку помчалась на трамвай, который ехал на вокзал.

ГЛАВА 17

Динка вполне ориентировалась в расположении корпусов мединститута. Её отчим Иван Алексеёвич часто лежал в кардиологии и ей приходилось здесь бывать. Соломия здесь тоже ориентировалась и бывала здесь не раз и не два. Здесь, в мединституте, в отделении онкологии умерал, 10 лет тому, Максим. Какой это был человек! Прошло столько времени, она уже побывала замужем, имела несколько связяй, две даже длились по году, но никого похожего на Максима, даже отдаленно, не удалось встретить.

Их познакомили общие друзья. Школьная подруга Лиля с десятого класса встречалась с Олесем Куликом. Он был старше Лили на три года и уже учился в Университете им. Франка на мехмате. У Олеся была команда друзей со школы, в которую входил и Максим. Он учился тоже в университете Франка, но на химическом. Лиля привела Соломию в компанию на Рождество, которое в украинских семьях праздновалось, несмотря ни на какие советские запреты. Как можно было не праздновать этот совершенно домашний уютный праздник, который здесь «святкувалы» из покон веков. Празднование Рождества, по своей мягкости и домашности, никак не походило на новогодние попойки, которые длились по несколько дней в государственных учреждениях и квартирах советских граждан. На Рождество никогда не попадали каникулы ни в школах, ни в институтах. Но местная школьная и институтская молодежь праздновала Рождество. У многих в селах остались родственники, к которым ехалось в эти дни, минуя все запреты. У Лили под Львовом жила бабушка и Соломия, с разрешения родителей, поехала с ней. Олесь с компанией был тоже приглашен Лилиной бабушкой, чтобы парни не болтались бесхозными и повеселили молодых паненок. Олесь приехал с Максимом и Павлом. Максим сразу же, без всяких разговоров, после двух слов знакомства, сел около Соломии, взял её за руку и не выпускал целые праздники. В другой раз Соломия думала, что если бы они не влюбились так сильно друг в друга, всё было по другому.

Максим не был красивым. Да и зачем? Соломия красавица за двоих. Максим – небольшого роста и крепкого телосложения. Густые кудрявые волосы делали его голову несколько большой по отношению к туловищу и он поэтому был похож на большого ребенка. Сходство с ребенком становилось ещë больше, когда он смотрел на собеседника своими совершенно добрыми детскими слегка на выкате глазами. Соломия потом, когда они уже встречались, часто говорила Максиму, что ну нельзя быть таким добряком. Это понимала даже она, девочка, десятиклассница, а потом первокурсница. Ну нельзя среди ночи ехать на другой конец города, если позвонил не друг, а просто какой-то знакомый. Нельзя отдать почти всю стипендию в займы и никогда не потребовать отдачи. Люди просто нагло этим пользовались. Конечно он из хорошей обеспеченной семьи, конечно он не умрет без степендии, отец, главный инженер большого завода, но стипендия за отличную учебу. Максим, в конце концов, заработал её. Но в душе ей нравился, этот его альтруизм. Нравилось как он знакомится и говорит с людьми. Нравилось уважительное отношение ко всем, начиная от дворнички с его брамы до сокурсников и преподавателей. Нравилось, что он не признавался в любви каждые пять минут, не целовался на людях, чтобы показать принадлежность такой красивой девушки ему. В другой раз ей казалось, что он даже стесняется её, её красоты. Но она всегда понимала и чувствовала, что Максим её человек. Он пойдет за ней на край света, а она за ним.

Соломия поступила на архитектуру. Максим совсем ею загордился. Он дарил ей дорогие издания книг по искуссву, с удовольствием составлял компанию в поездках на плэнэр, старался побольше быть около неё, несмотря на то, что годы учебы окончились и он уже работал.

Максим пошёл работать на большое предприятие, хотя хотел продолжить учебу в аспирантуре. Благодаря своей башковитовитости, сделал пару рационализаций и получил повышение. Всё подкалывал, что вот ещë чуть-чуть и будут деньги на свадьбу. На самом деле понимал, что Соломии надо спокойно доучиться.

С ним было так уютно. Утром институт, вечером встречи, летом на месяц на море или в Карпаты, которые любили оба. Всегда вместе.

И вдруг как удар грома. Максим упал в обморок прямо на работе. Вызвали скорую, отвезли в мединститут. Отец всполошился, поднял на ноги светил медицины и через пару дней обследования оказалось, что лейкемия, последняя стадия.

Она ходила в больницу как на работу. Максим таял на глазах. Умер он, когда она шла к нему, чуть-чуть не дождался. Медсестра ей сказала об этом ещë в коридоре. Соломия вошла в палату, постояла над Максимом и, резко повернувшись, вышла.

Пришла домой, переоделась и легла на диванчик. На похороны не пошла. Лежала на диванчике, глядя в потолок или отвернувшись к стенке. Депрессия была такой длительной и сильной, что родители перепугались не на шутку. Её освободили от преддипломной практики. Если бы впереди не было двух летних месяцев, пришлось бы брать академку. К первому сентября она взяла себя в руки, а скорее всего победили молодость, хорошее здоровье и любовь к родителям. Соломия понимала, что родители тоже на грани нервного срыва и теперь она должна прийти им на помощь. Надо было доучиться на пятом курсе и выйти на диплом. Внешне Соломия мало изменилась. Единственно, что превратилась из шатенки в жгучую брюнетку, потому что за два месяца отросла совсем седая челка и пришлось перекраситься.

– Ты не помнишь, в какой палате лежит Лена, – некстати или кстати спросила Динка.

– По-моему в седьмой, – ответила Соломия.

Они заглянули в седьмую. Ленына кровать стояла у окна. Она смотрела в окно, а с другой стороны окна в палату смотрел тополь. Лена так была занята созерцанием, что даже не пошевелилась, когда Ди и Соля подошли к кровати.

– Добрый день, – тихо сказала Соломия.

Лена повернула голову и удивленно посмотрела на вошедших. Было видно, что она не узнала их.

– Лена, я Соломия. Мы с вами и с Жанной были у гадалки. Помните?

– Помню, – тихо ответила Лена.

– А это Дина. Ну как вы тут?

– Уже лучше.

Соломия вкратце рассказала новости. Про посещение её родного цеха, про то что в отделе собрали деньги.

– И вот не знаем, кому отдать? Вашим соседям или подруге? Как вы хотите?

– Спасибо, – опять тихо сказала Лена. – Может отдайте Лесе?

Говорить в общем-то было не о чем. Они слишком мало знали друг друга и Лена не проявляла желания общаться, наверное потому что была очень слаба. Заглянула медсестра и совершенно естественно получилось попрощаться. Лена безынициативно ответила на слова прощания. Динка и Соломия тихонько вышли из палаты и двинулись к выходу. Медсестра посмотрела на них и спросила:

– Вы её подруги или родственницы?

– Подруги, – дружно ответили Ди и Соля. – У неё здесь нет родственников.

– Как же нет! К ней приходила сестра, разговаривала с доктором.

– А почему вы решили, что это сестра? – спросила Ди.

– Да она так сказала сама и мне показалось, что они похожи, – ответила медсестра.

– А как она выглядела, – не удержалась, чтобы не спросить, Соломия.

– Очень холеная дамочка, такая знаете ли вся из себя фря. Запах от неё просто замечательный. Наша врач Зоя Владимировна сразу определила, что это «Клема» такие модные сейчас французские духи. Да и одета по последнему слову, такое платье по-моему называется «сафари» и сумка очень красивая, красная. Так хорошо подкрашена и серьги в ушах – дорогие, брюлики. Это тоже Зоя Владимировна определила. Она у нас первая модница в отделении.

Как можно увидеть сходство двух женщин, когда одна лежит на кровате с бледным лицом в больничной ночной сорочке и дамочкой, которая по выражению медсестры «холеная фря»?

Соля и Динка переглянулись. Вот это да! Есть сестра, а Леся и не сказала, а может не знала, что есть сестра.

– И долго она пробыла у больной?

– Да нет. Она только вошла на минуту и тут же вышла и спросила, где можно найти врача. Потом говорила с доктором достаточно долго, – ответила медсестра. – Всë спрашивала серьëзно это или нет.

Ну со временем узнаем, решили Ди и Соломия и вышли во двор. Как всë-таки угнетает больница. Все понимают, что не обойтись в жизни без врачей, но какое счастье, когда удается без них обходиться. По дороге решили, что в следующий раз надо бы, чтобы пришла Леся, наверное Лене веселее будет, когда она увидит подругу.

ГЛАВА 18

В дверь позвонили. Я вышла в наш коридорчик и увидела женский силуэт, стекло было узорчатое. Силуэт был чёртовски похож на Линкин.

– Линка, это ты? – спросила я громко.

– А ты ждешь кого то? – вопросом на вопрос, по-еврейски, ответила Линка.

– Нельзя просто ответить «я»?

– А где интрига? – засмеялась Линка.

Я открыла. На пороге стояла Линка. Довольное лицо с оттенком озабоченности говорило о том, что приход это знак чего-то.

– Заходи, гостем будешь, как говорил мой отец, – сказала я, распахнув двери.

Линка полезла целоваться и я учуяла запах спиртного.

– Никак опять от Дяди? Или есть другие причины прихода, – спросила я, закрывая входные двери.

– Ох, Жанчик, от Дяди и другие причины тоже имеются, – по-пьяному глубоко вздохнула Линка.

Бесцеремонно прошла в комнату и плюхнулась в кресло. Было видно, что она настроена на беседу, но временно, пока не выветрится алкоголь, готова потрещать на общие темы.

– Жанчик, не угостишь гостью кавой, хочу прийти в норму, а то как-то перебор получился.

– Не вопрос, отдыхай, – сказала я и пошла на кухню.

– Жан, у тебя три комнаты? – заорала из комнаты Линка.

– Да— а— а! – заорала я в ответ.

Так мы орали минут пять пока я не сварила каву и не пришла в комнату. На журнальном столике стояла открытая початая бутылка шампанского и лежала развернутая надломленая шоколадка.