Я – Саша!

2

Открыв в очередной раз глаза я не увидел слепящего глаза солнца, я не увидел рядом лежащую женщину или девочку с тоненьким шепелявым голоском, я лишь увидел висящий пластом надо мной белый потолок, который я так не хотел больше видеть. На соседней койке в судорогах бился Великих Л.В., изо рта его струилась зеленоватая пена. Над врачом склонился мой отец, держа его руки и крича: «Леонид Васильевич, Леонид Васильевич, очнитесь!» Но последней судорогой тело врача было искажено: его руки превратились в сморщенные куриные лапки, а лицо замерло в гримасе умственно отсталого человека, глаза закатились, сердце больше не издало ни звука. Отец в полном недоумении от происходящего попятился назад от мертвого врача, периодически бросая взгляд то на меня, то на мертвеца; в итоге прижавшись к стене, так и остался там стоять. Он выглядел таким потерянным, таким испуганным, как маленький ребенок.

Мои глаза совсем не хотели видеть то, что происходило в этой комнате, во мне до сих пор жил образ того дома, той женщины и девочки. Я сидел на этой жесткой койке, смотрел на отца, и желание узнать у него, кто приходил ко мне в том сне, было настолько велико, что смерть врача меня совсем не печалила сейчас.

3

Через несколько минут мы с отцом пришли в себя: он от увиденного в реальности, я от увиденного под гипнозом и направились на поиски главного врача или хотя бы кого-нибудь из медицинского персонала, кто мог бы нам помочь. Искать долго не пришлось. Выйдя из кабинета, в коридоре мы встретили медсестру, очень приятную женщину лет 40, полного телосложения, с темными волосами, собранными в коротенький хвост, с указанным на бейдже именем Василькова Н.К. Захлебываясь в словах, и бурно размахивая руками отец объяснил, что мы пациенты Великих Л.В., что проходили курс лечения, и чем всё закончилось. К нашему удивлению, после услышанного, на лице медсестры не было ни капли беспокойства и сожаления. С холодным взглядом, будто даже не нам, а самой себе, она тихо сказала монотонным голосом: «Ему нельзя было проводить еще один гипнотический сеанс. Вот смерть и пришла за ним. Он знал, что скоро это случится. Вы можете отправляться домой, я позабочусь о теле. Всего доброго». После своих слов медсестра пошла в кабинет Л.В. и закрыла дверь на ключ. Мы с отцом еще находясь в состоянии недоумения и абсолютного удивления не стали больше никого искать, чтобы получить ответы на свои вопросы, касающиеся смерти врача, а направились домой, как нам и посоветовала медсестра.

Я настолько был измотан, что у меня не было сил расспрашивать у отца про мои видения под гипнозом. Я решил оставить этот разговор на завтра. Придя домой, мы с отцом разошлись по своим комнатам и уснули крепким сном до самого утра.

4

Проснувшись, я не спешил покидать свою теплую и удобную постель, я еще долго лежал с открытыми глазами, смотря в потолок и вспоминая вчерашний день. И на какое-то короткое время мне даже показалось, что этого всего не было на самом деле, что это все принесла с собой темнота, которая меня время от времени погружала в себя. К сожалению, смерть врача и все мои видения были реальны, доказательством этому послужил звонок, в котором мне та медсестра из клиники сообщила, что через 2 дня состоятся похороны Великих Л.В., и мы с отцом можем присутствовать на них. После разговора я пошел на кухню, сделал себе горячего, крепкого чая и плюхнулся на диван в гостиной смотреть телевизор. В голове суетились мысли, выворачивая мое сознание изнутри, словно колония муравьев, поедающих жучка. Вопросы, догадки проникали в самую глубь моей души, оставляя неприятный след и неприятные эмоции. По телевизору показывали какую-то передачу, которая не вызывала у меня никакого интереса, я застыл на диване с чашкой чая, размышляя о настоящем, о прошлом, о реальности. Чуть позже, не проронив ни слова, ко мне подсел отец так же с чашкой горячего чая. Его лицо было напуганным и потерянным, я никогда его таким не видел. Всегда он меня защищал, ограждал от плохого, но теперь казалось, что ему самому нужна была защита. Глаза, ранее наполненные теплом и радостью, опустели и поблекли; всегда аккуратно уложенная челка, была растрепана и торчала в разные стороны. Желание расспросить отца о моих видениях сменилось желанием успокоить его и узнать, почему он, статный, красивый мужчина стал выглядеть, как бездомный алкаш. Что так повлияло на его моральное и физическое состояние? Врят ли одна лишь смерть врача могла так изменить моего отца. Пока я застревал в своих эмоциях и мыслях, отец заговорил:

«Саша, сынок, ты прости меня, что я раньше тебе ничего не рассказал, я хотел уберечь тебя. Ты был очень слаб, сильно болел, эти приступы к тому же потихоньку убивали тебя. Но вчера ты сам все увидел. Дом, в котором ты находился в гипнотическом сне – это твой дом, ты в нем жил с мамой, сестренкой и отчимом. Я хотел, как лучше, я не знал, что все так будет. Сынок, прости…» После этих слов глаза отца начали мокнуть, и по щекам потекли слезы. А во мне бешено разрасталось еще большее количество вопросов, ответы на которые я хотел знать немедленно. Отец, будто прочитал мои мысли и продолжил говорить дрожащим голосом, а из глаз его не прекращали течь слёзы. Казалось, будто он запирал в себе эти эмоции, эти воспоминания, а сейчас они вырвались наружу. Он говорил, говорил, не переставая. Сидеть от таких эмоций отец больше не мог, он встал с дивана и ходил по гостиной, энергично жестикулируя руками. Мне тяжело передать всё сказанное моим отцом, выделю, пожалуй, самое основное из услышанного мной:

Когда мне было 2 годика, моя мама ушла от отца к другому мужчине. Имя мамы было Наташа. Отец еле пережил это расставание, и чтобы придти в себя, решил полностью сменить свое окружение и жизнь, переехав в другой город. Спустя год после свадьбы моей мамы с отчимом у них родилась дочь, моя сестренка Анютка. Все это время отец поднимался с колен в новом городе, открыл свой бизнес. Но не забывал и обо мне, старался навещать, как только выдавалась такая возможность. Когда мне исполнилось 5 лет, мой отец пригласил нас всех к себе на новоселье. В тот день он нас с нетерпением ждал, украсил дом шариками, накупил нам с сестрой игрушек, сам испек пирог, но мы так и не приехали. Это был тот самый день, который стал последним для моей мамы, сестры и отчима. Михаилу, так звали нового мужа мамы, резко стало плохо за рулем. Как выяснила потом медицинская экспертиза, у него поднялось сильно давление, возможно, он внезапно потерял сознание. Отцу позвонили из больницы, в которую меня увезли, сообщили о случившемся. Отец сказал, что еле пережил это горе. Винил себя во всем, но ради меня взял себя в руки. После того, как я был выписан из больницы, отец забрал меня к себе. И начали мы жить вдвоем.

Сам он первым никогда тему трагедии не поднимал, боялся лишний раз травмировать, да и я молчал. А спустя какое-то время мое молчание становилось уже пугающим, потому что я стал уж слишком замкнутым в себе, как раз тогда и начались эти приступы. Я не помнил свою жизнь до того, как переехал жить к отцу. Он хотел рассказать мне обо всем, но Великих Л.В. строго настрого запретил этого делать, иначе гипноз бы не подействовал, а вылечить меня можно было только под его действием. Отец очень много мне рассказал про самого Л.В., про его нелёгкую жизнь, поведал о множестве спасенных врачом жизней, о десятке проведенных гипнозах, вылечивающих от поглощения темнотой; ведь оказалось, что не я один переживал такие приступы. Со слов врача после сильного стресса организм может выстроить защиту, создавая некую черную дыру, в которой хранится вредоносная для психики информация. Далее никакого вреда здоровью человека не причиняется, вылечивается обычными препаратами в стационаре при наблюдении врачей, НО в некоторых случаях эта чёрная дыра начинает расти, поглощая постепенно все клетки, вызывая нервные расстройства, провоцируя приступы неосознанного причинения вреда своему организму. Такая вот дыра и росла в моем сознании. Больше ничего Л.В. не рассказал моему отцу про эту болезнь. Видимо не считал это нужным или хотел рассказать уже лично мне, но не успел…

5

В ночь, перед похоронами Л.В., я лег в постель с абсолютной легкостью и ничем не обеспокоенной головой. Удалось достаточно быстро уснуть, но ни смотря на моё спокойное ровное внутреннее состояние, я погрузился в очень странное и пугающее сновидение:

Я очутился посередине некого круглого помещения размером примерно 100 квадратных метров. Куда бы я ни посмотрел, везде меня окружали позолоченные стены, блеск которых был схож со сверкающим солнцем. Я оборачивался, резко переводил взгляд вправо, влево, но комната оставалась неизменной. Золото начинало давить, становилось тяжело смотреть на него. Просыпалось дикое желание найти выход, убежать. Однообразие начинало вселять страх. Но тут я почувствовал чуть слышный сладкий аромат ванили с оттенком жженого сахара. Я сделал несколько шагов вперед, и запах стал более насыщенным. Он медленно проникал в мою дыхательную систему, наполнял мои бронхи, мои легкие. Я вдыхал эту сладость, она манила меня, и я шел за ней, шаг за шагом, метр за метром. Я уже был буквально в пару метров от стены, на которой увидел висевшую небольшую картину. Зеленая полянка и ровненько посаженные в ряды деревья – всё, что было изображено на ней. Но этот запах, он стал еще сильнее, будто это сама картина пахла ванилью и жженым сахаром. Я поднес голову вплотную к картине, начал даже обнюхивать ее. Всё ближе и ближе. От сладкого ароматного опьянения мои веки стремились сомкнуться, они стали неподъемными. Я уже не мог их открыть. Я стоял с закрытыми глазами, наслаждался состоянием необычайного удовольствия. Состоянием абсолютного транса. Казалось, будто я возвышаюсь над землей, над этим миром. Все проблемы исчезли, они растворились в этой сладости. Но сделав один резкий сильный вдох, я открыл глаза. Золотые стены не окружали меня больше. Да, подо мной мягким ковром простиралась поляна зеленой травы, а стены сменились теми самыми деревьями. Но запах не растворился, он звал меня до сих пор, и я покорно продолжил следовать за ним. Немного впереди я еле разглядел лежавший на высокой, метра полтора в высоту скамье темный продолговатый предмет. И этот запах явно исходил от него. Подойдя ближе, я уже четко смог увидеть, что это за предмет впереди меня, и от увиденного мне стало не по себе. Это был гроб. Большой деревянный гроб. Он звал меня, притягивая нежным и волшебным ароматом. Я подошел к нему, и в открытом гробу я увидел своего мертвого врача, такого спокойного, умиротворенного, но словно живого, просто спящего. На его лице мягким штрихом выделялась нежная улыбка. На мгновение мне даже показалось, что он дышит. Показалось, что манящим ванильным ароматом окутано ничто иное, как его дыхание. Но он же умер? Или нет?

Я стал наклоняться над лицом Леонида Васильевича, чтобы убедиться, что его дыхание – это всего лишь игра моего воображения. Но чем ближе мое лицо становилось к его лицу, тем сильнее ощущалось дыхание мертвеца. Меня постепенно начало затягивать в чернейшую воронку чужого сознания. В моей памяти всплывали новые фрагменты, но не из моей жизни. Клиника, пациенты, палаты. Видел, плачущую девочку, совсем она маленькая, лет 5 ей; сказала, что маму сбила машина, что мамы больше нет. Девочка исчезла. Теперь появился передо мной мужчина в заляпанной жиром серой футболке; кричал не своим голосом, что он покончил с этой сукой, что ей так и надо, не будет шляться по мужикам. Столько разных эмоций я переживал в эти моменты: грусть, боль, разочарование, сожаление, гнев, отчаяние, обида… Меня разрывало от всего этого, откуда это взялось? Это не мои воспоминания. Это могут быть только воспоминания … ах да.. это Леонид Васильевич….

Я открыл глаза…

Часть третья

1

Голова раскалывалась и гудела. Тошнота подступала к самой глотке. Кости ломило, как при температуре под 40. Всё тело скручивало от сводящей боли. Стены в комнате расплывались. Щурившись, я старался рассмотреть, сколько времени на мобильном телефоне. Показывало 9:40. Похороны. Мне уже пора было вставать и собираться на похороны. Но я не мог. Я камнем лежал на кровати, не в силах от нее оторваться.

Моё "Я" соизволило вернуть мой разум к жизни только ближе к вечеру. Окоченение тела прошло, голова больше не болела; даже наоборот, я чувствовал себя очень хорошо… слишком хорошо: я был полон сил и энергии, настроение – эйфорическое. Что же произошло со мной!? Утром я думал, что покидаю этот мир, а сейчас будто в меня вселили ещё одну жизнь. Если сравнивать меня с компьютером, то можно предположить, что у меня "полетел" процессор, и всю систему "прокачали" по полной, поставив новые и мощные детали.

С необычайной лёгкостью в теле я встал с кровати, надел домашние спортивные штаны и футболку. Я настолько сильно был увлечен мыслями о произошедшем со мной, что и не сразу задумался, где мой отец, и почему он не разбудил меня; или будил, но я находился в полной отключке и не реагировал на внешние звуки и прикосновения?!

Выйдя из комнаты, я почувствовал мягкий сладкий запах, чуть слышный. Будто где-то рядом свежевыпеченные булочки. Может быть отец купил? Я пошел на этот запах, который вел меня на кухню. Представляя себе, как отец уже наливает горячий, вкусный чай, а на столе ожидают теплые, румяные рогалики. Как же захотелось есть. Но ни отца, ни булок, ни чая мной на кухне обнаружено не было. Я прошелся по квартире… пусто. Только этот аромат стоял повсюду. Запах ванили с оттенком жженого сахара. Запах из сна. От этих мыслей волнение расплылось по моему телу. Стук сердца стал громче и быстрее, в голове помутнело. Состояние напоминало начало приступа. Я замер, ожидая темноту, но она не пришла ко мне. Это был обычный страх, пусть сильный, но просто страх. Выдох… глубокий вдох медленно… в-ы-д-о-о-х. Хоть осознание того, что приступа не будет, мне и помогло немного побороть страх, но аромат ванили мне не почудился, он действительно присутствовал. Но так как в квартире не было ничего, что могло подобно пахнуть, я решил, что запах мог проникать с улицы через приоткрытое окно.

Наш микрорайон состоял из 5-ти этажных многоквартирных домов, окруженных с северо-запада лесопарковой зоной, а через юго-восток протягивалось шоссе, огибая микрорайон. Перед домом, где жили мы с отцом красовался небольшой сквер с фонтаном и лавочками; Как-то раз, это была зима, 3 – 4 года назад, я вышел в магазин за молоком. Было раннее утро, темно. На одной из лавочек лежал мужчина. Он не был похож на бездомного, но при этом выглядел все же не совсем опрятно: пуховая куртка синего цвета была в каких-то пятнах и разводах, черного цвета джинсы были сильно помяты, ботинки все в грязи. Запах от этого мужчины исходил странный, одеколон в перемешку с алкоголем. Я прошел мимо, но еще какое-то время оглядывался на него. Я думал, что может быть нужно подойти, разбудить его или позвать кого-нибудь, но улица была пустая. Я решил, что когда вернусь из магазина домой, скажу отцу, и он поможет, ведь я ребенок, чем я могу помочь незнакомцу?! На обратном пути из магазина я увидел у этой лавочки девочку лет 7-ми, она плача пыталась разбудить мужчину со словами: «Папа, папочка, просыпайся!» Толкая в бок мужчину своими маленькими ладошками, девочка постоянно повторяла эти слова, но ее папа не просыпался. Когда я поровнялся с лавочкой, девочка повернулась и посмотрела на меня. Ее глаза были красные и мокрые от слез. Не отрывая взгляда и не останавливаясь, я тоже смотрел на девочку. Она вытерла слезы рукавом своей куртки, отвернулась от меня и продолжила толкать мужчину в бок своими маленькими ручками. Тот взгляд девочки я до сих пор чувствую на себе…

Посмотрев в окно, чтобы понять с улицы ли тянется манящий и столь вкусный запах, я остановил свой взгляд на той самой лавочке, где несколько лет назад маленькая девочка пыталась разбудить своего мертвого отца. И снова лавка не была пуста, на ней снова, как и тогда, лежал мужчина; но только на этот раз это был МОЙ отец! В этот момент словно пеленой окутало мой разум, Я – будто не Я вовсе! Как вышел из квартиры, как оказался у той самой лавочки – не помню. Перед глазами лишь кадрами отпечатались события того утра; Вижу, как стоял перед лежащим телом отца. Страх, словно оковы, парализовал все мои движения. Слезы заслонили глаза. Потом вижу, как грудная клетка отца поднимается вверх и опускается вниз. Пусть еле заметно, но дышит же. Стало легче. Я вызвал скорую помощь. Дрожащим голосом еле смог объяснить, что случилось и куда нужно приехать… Звук сирены, врачи, дорога, больница, врачи, диагноз – инсульт…

2

Буквально через полгода после выписки из больницы, у отца случился второй инсульт, после которого отнялась левая рука. Соответственно, по состоянию здоровья ему пришлось уйти с работы и оформить инвалидность. Отец не представлял свою жизнь без работы, ведь он с 16 лет начал зарабатывать деньги. Сложившаяся ситуация сильно надломила его, но отец конечно держался ради меня. Какое-то время мы жили на пенсию и сбережения папы, но накопленных средств становилось все меньше, а одной пенсии нам не хватало, тогда я принял решение устроиться на работу, ведь мне удалось в то время сдать все экзамены и получить диплом о полном среднем образовании. Хоть папа и хотел, чтоб я продолжил учебу и поступил в институт, но я понимал, что трудоустроиться было важнее. Болезнь моя себя больше не проявляла, но внутри что-то еще беспокоило меня и терзало. «А вдруг приступ начнется прям на работе?» – думал я – «Или вовремя собеседования, в дороге…» ужасные мысли. Но приступы не начинались, но и работу найти я не мог. Работодатели все кривили лицом, мол без опыта, 11 классов образования. Прямо никто об этом не говорил, но и так все было ясно. Я и звонил по объявлениям в газетах, и искал на сайтах в интернете, и что уж говорить, я начал заходить в магазины, кафе, спрашивать, есть ли вакансии, но после информации о том, сколько мне лет, я получал только отказы.

3

В очередной раз, возвращаясь с собеседования, я проходил мимо той клиники, где проводил гипноз доктор Л.В.. Я остановился напротив входа и просто смотрел на эти стены. Буквально несколько лет назад в этом месте изменили всю мою жизнь. А что было бы, если этого бы не произошло? Возможно, доктор был бы до сих пор жив, а отец был бы здоров. Вот она плата за мое исцеление. Эти величественные стены теперь будто жалели меня, но в то же время посмеивались над моим одиночеством. Листва деревьев так шелестела под силой ветра, словно перешептывалась между собой. Как бы я хотел раствориться в этих стенах, в этой листве. Они беззаботны. Рождаются весной, купаются в дожде, загорают на солнце, а осенью их забирает холод. Нет ни боли, ни страха, ни разочарования. В эту минуту меня посетила мысль, что здесь недалеко похоронен Л.В., а ведь я так ни разу не приходил к нему с момента его смерти. Ни теряя ни минуты, я чуть ли не бегом отправился на могилу своего доктора. Кладбище находилось позади территории больницы, немного в глубине леса. Я не знал, сколько времени у меня уйдет на поиски могилы, но на тот момент для меня это было неважно, я горел желанием поговорить со своим другом.

Я оказался на территории кладбища. Тихо. Слишком тихо. Дорожка вперед, уводящая в лес, а справа и слева могильные плиты, памятники, кресты. Но я должен найти именно ту могилу, к которой шел. Пекарня? В носу проступил аромат выпечки. Да нет… это точно не пекарня, это он зовет меня, как звал во сне, как звал на помощь моему отцу. И я пошел на этот зов. Я проходил участок за участком, смерть за смертью. Мне не было страшно. Я был не один, я был с другом. Павлов Артем Викторович, 1917-1985; Маркина Антонина Сергеевна, 1953-1998; Светина Екатерина Викторовна, 1989-1995; Володина Мария Александровна, 1991-1995; Сердце сжималось, многие ушли из жизни совсем молодыми, некоторые ушли, когда и жизнь то ещё не успела начаться. Ведь я тоже потерял сестру, когда она была совсем малышкой и маму я потерял. Как я мог забыть об этом? Почему я их совсем не помню? Было бы нормальным, если слезы начали бы сдавливать глотку; боль, сожаление накрыли бы меня с головой, но нет. Я почти ничего не чувствовал. Просто родились эти мысли о существовании моей семьи и больше ничего. Сладость аромата усиливалась, значит я движусь в верном направлении. Я уже видел край кладбища, и он был совсем близко. Но нужной мне фамилии пока что я не нашел. Немного правее от моего пути, я заметил молодого парня, сидевшего на лавочке возле могилки. Такой знакомый образ. Эти лохматые кудряшки на голове, эта болотного цвета куртка… я решил подойти поближе. Этот человек точно мне знаком. В моей памяти мелькали картинками люди, среди которых мог оказаться «посетитель могилки», но я не мог вспомнить ни места нашего знакомства, ни его имени. Я не мог понять, мой ли это знакомый или приятель моего врача. Я застыл примерно в пару метрах от могильного участка. Знакомый незнакомец сидел, склоня голову; я оставался незамеченным.

– «Сергей!?» – непроизвольно вскрикнул я. Молодой человек сразу распрямился и посмотрел в мою сторону. А я даже не понял, почему это имя вырвалось из моего рта.

– «Извините, а мы знакомы?» – с оттенком сомнения и подозрения спросил молодой человек. Я не знал, что ответить, потому что был уверен, что не мог нигде встречаться с ним. Мое окружение состояло всего из нескольких человек, а сейчас их стало еще меньше. А с другой стороны он мне казался таким знакомым, таким родным. Я не ответил на заданный мне вопрос. Не спеша подошел к нему и сел рядом. «Я – Саша. Я был пациентом Леонида Васильевича.» – тихо произнес я. После моих слов, я увидел боковым зрением, как мой собеседник отпрянул в сторону. Я не ожидал такой реакции, повернул голову, чтобы посмотреть в лицо Сергею. Оно было одновременно удивленным и радостным.

– «Я очень много про Вас слышал, но честно говоря совсем не ожидал встретить, тем более здесь. И все же откуда Вы знаете мое имя?» – в смятении спросил парень.

Стоило ли мне вести откровенные беседы с Сергеем?! Друг ли он мне или враг? Зачем Л.В. привел меня к нему? Но врят ли недоброжелатель стал бы приходить на могилу к покойнику. Рациональное мышление взяло вверх над моими опасениями, но в таком месте я не хотел делиться своей историей, поэтому предложил Сергею сменить обстановку, где бы я все смог рассказать. После чего Сергей предложил пойти к нему домой, так как он недалеко живет. Я согласился. Дорога у нас заняла совсем немного времени, может быть чуть больше 10-ти минут езды на машине. Мы остановились в новом микрорайоне города, не до конца достроенном. Здесь красовались крадущие небо высотки. Квартира, в которой проживал Сергей находилась на 16 этаже одного из этих домов. Какой же вид должно быть открывался на такой высоте.

Мы с Сергеем расположились у него на кухне, просто необыкновенным чаем он меня угостил, со вкусом меда и мяты, а для себя достал из холодильника бутылку пива. Сергей и мне предложил, но я отказался, так как побоялся действия алкоголя на свой не так давно вылеченный разум. Открывая бутылку пива, Сергей сказал, что у него дома всегда был алкоголь, его папа хоть немного, но каждый день выпивал, так как по-другому в его работе просто было нельзя.

– «А кем работал твой папа?» – спросил я.

– «Саш, Леонид Васильевич и есть мой отец». – ответил Сергей, делая глоток хмельного напитка. Я обалдел, услышав эти слова. Сидел молча и пил свой чай. Сергей проникся моим состоянием и начал сам мне все рассказывать, а я только слушал.

– «Мне 28 лет, переехал к отцу лет 5 назад, до этого я жил у бабушки, там же и учился. А после окончания института приехал к отцу, он и помог мне трудоустроиться в эту клинику, где и сам работал. Я был его помощником. Но папа был не просто врачом психиатром, гипнологом. Он обладал неким даром забирать человеческие недуги, беспокойства, тревоги. Поэтому лечение его пациентов давало такие результаты. Их больная сторона переселялась к нему. После каждого нового пациента, отцу начинали сниться всё новые и новые кошмары; эти паразиты сжирали его изнутри. Он становился все слабже и слабже. Лишь алкоголь периодически глушил эти голоса, эту боль, но и то, только на время. Я умолял его уйти из клиники, умолял уехать жить в деревню, где нет людей, но он считал, что это его призвание и отказаться от него он просто не имел права. Он и без погружения в гипноз чувствовал боль находящихся рядом людей, слышал их страдания, принимал их на себя. Откуда у него эта способность, никто не знает, даже он сам не знает. Она будто появилась из ниоткуда. Он знал, что возможно ты будешь его последним пациентом, он чувствовал, что его погибель совсем рядом, но и тогда не смог отказаться, потому что не мог допустить, что эта черная дыра поглотит твое сознание.»

Первая бутылка пива закончилась, Сергей открыл еще одну, продолжил выпивать и снова задал вопрос, откуда же я знаю его имя.