bannerbanner
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
9 из 12

– О, я смотрю, что из вас уже песок просыпается, тетенька, – хохотнул паренек. – Тебе сколько лет-то?

– Сколько надо, тебе знать не надо.

– Ясно, – сразу погрустнел он. – Ты тоже предпочитаешь взрослых дядечек при тачках и бабках.

Слова Семена неожиданно вызвали такое отчетливое воспоминание о Рамзине, будто он сидел напротив и яростно сверкал на меня своими темно-карими зенками. У меня аж мороз по коже прошелся, который в следующую секунду обратился влажным жаром. А тело вдруг отозвалось таким острым спазмом внизу живота, что я даже зубы стиснула.

– Эй, ты чего зависла? – тронул меня за плечо Семен, и я вздрогнула.

– Слушай, мне неудобно просить… – я закусила губу. – Можно мне тут пожить пару дней?

Парень удивленно моргнул. Ясно, на фиг я тут ему упиралась.

– Извини, – пробормотала я. – Найду гостиницу.

Ну да, а в гостинице нужен паспорт, и это наверняка очень облегчит поиски Рамзину.

– Какую, нах, гостиницу? – тут же взвился Семен. – Я просто не ожидал, что ты захочешь. Я руками и ногами «за»! Тем более бабка сказала, что комната та твоя всегда, когда захочешь.

– Спасибо. – Вот теперь я ощущала себя смущенной, но не собиралась это показывать. – Только ты смотри, Сема, будешь приставать, я тебя лишу самого ценного.

– Эй, я, по-твоему, кто, придурок озабоченный со спермотоксикозом? У меня, если хочешь знать, девчонок полно. Вон на той неделе даже две подрались из-за меня, – обиженно поджал он губы.

Если честно, я могла побожиться, что Сема – девственник, и по поводу спермотоксикоза тоже стопроцентное попадание, но решила придержать при себе эту бесценную инфу.

– Сем, я пойду посплю.

– Что, тяжелая ночка? Располагайся, конечно!

Я уже почти ушла, но остановилась в дверях.

– Ты знаешь что… Если меня кто-то искать будет, не важно кто, ты не говори, что я здесь, о’кей?

Семен пожевал губу, озадаченно на меня глядя.

– Надеюсь, ты не в федеральном розыске за убийство?

– Ага. А еще за изнасилование в извращенной форме, – фыркнула я. – Нет, конечно. Это личное.

– Типа, сбежала от мужика, а он теперь, бедный, вешается и тебя ищет?

– Ну как-то так.

Глаза парня хитро прищурились.

– Вот чисто из мужской солидарности я должен тебе отказать… Но делать этого не стану. Успокойся, от меня никто ничего не узнает.

– Спасибо еще раз. – И я наконец оправилась спать.

– Ян? – Семен появился в коридоре позади меня.

– Этот твой мужик… Он это… бил тебя? – опустив глаза, спросил он.

– Что? Нет! Думаешь, я бы терпеть такое стала? – возмутилась я.

– Ну мало ли. Может, у тебя выбора не было. Извини, что спросил.

– Забудь. Никто меня не бил. Тут другое.

– Расскажешь? – в голубых глазах любопытство.

– Только если напьюсь, – усмехнулась я, входя в комнату.

– Ну, с этим-то никаких проблем! У меня знаешь, сколько пойла еще осталось? Так что ты спи давай, отдыхай, а я, чур, ужином озадачусь попозже. Так что с меня еда и выпивка, а с тебя интересные рассказы за жизнь!

Я, улыбнувшись, закрыла дверь перед любопытным носом Семена и забралась в постель. Несмотря на усталость и массу потраченных сегодня нервов, я еще долго не могла уснуть. Переводила сонные глаза с одной маминой картины на другую и вспоминала то время, когда она писала каждую, ее слова, иногда чудные и малопонятные о том, что же она пишет. Семен явно убирался в квартире, потому что до меня доносился иногда звон стекла и бряцанье банок. Под эти звуки и собственные воспоминания я и уснула.

Глава 18

Рамзин сидел, вальяжно развалившись за столом в библиотеке. Я бы, может, и купилась на обманчивую расслабленность его позы, если бы не тлеющий бешенством взгляд, которым он буквально резал меня на куски. Я стояла около его стола, как чертова облажавшаяся школьница перед директором.

– Не хочешь мне сказать, где ты? – зарокотал его голос, отдаваясь во всех чувствительных уголках моего тела как эхо.

– С чего бы мне этого хотеть? – нагло вздернула я подбородок.

– С того, что если ты вернешься сама или скажешь, где тебя забрать прямо сейчас, то я, так и быть, не стану тебя наказывать, – уголок красивого рта вздернулся, будто он сдерживал желание оскалиться.

– Ну, допустим, пока ты меня не нашел, мне никакое наказание вообще не светит, – довольно пожала плечами я.

– Найти тебя – для меня просто дело времени, – тон Рамзина уже откровенно угрожающий.

– Ну что же, тогда постараюсь провести это время с максимальным удовольствием.

Мгновенно лицо Рамзина оказалось прямо передо мной, и глядеть на него сейчас было по-настоящему страшно.

– Только посмей позволить хоть кому-то коснуться тебя! – рявкнул он, уже привычно вцепляясь пальцами в волосы на моем затылке и притискивая за талию к себе.

И мое конченое тело тут же прильнуло к нему, послав в долгий путь все истеричные вопли мозга. Похоже, оно заключило с этим долбаным мужиком какой-то сепаратный договор за моей спиной. Боже, ну и чушь же лезет в голову!

– А люди в общественном транспорте считаются прикоснувшимися? – съехидничала я, хватаясь за ускользающую способность соображать связно.

– Яна! – прям последнее предупреждение.

Рот Рамзина властно прижался к моей шее и медленно прошелся по коже вдоль бьющегося пульса, слегка царапая зубами. Словно искал самое уязвимое место, собираясь пустить мне кровь. Но так близко к нему от одного только касания горячей влажности его зубов и языка я вся превращалась в одно уязвимое и сплошь чувствительное существо. Мои руки, как металл к мощному магниту, притянулись к его волосам и запутались в них, прижимая его голову ближе. Мужчина застонал, и его губы стали стремительно покрывать короткими жесткими касаниями линию моего подбородка, скулы, уголки рта. Я потянулась сама за его ртом, желая снова ощутить один из этих его выносящих мозг поцелуев. Выгнулась, прижимаясь к его твердеющей плоти животом. Рамзин же, свирепо рыкнув, потянул меня за волосы, отстраняясь.

– Возвращайся, – повелительно прохрипел. – Погуляла и хватит. Ты нужна мне. Прямо сейчас.

Очевидно, именно этот приказной тон его и вернул часть моего размякшего мозга к рабочему состоянию. Ту самую часть, которую так бесили эти его хреновы повеления. Я быстро огляделась. Все вокруг выглядело, как я и запомнила, но в тоже время и как-то по-другому. Так, как будто острые углы и яркие краски были слегка растушеваны, придавая всему некий налет незавершенности. Так, как бывает только во сне, когда все вроде воспринимается общим образом, но нет конкретных деталей.

– Рамзин, сука, ты что, в мой сон залез?! – в возмущении заорала я, с силой пихая его в грудь.

Как ни странно, в отличие от реальности, в своем сне я, похоже, обладала суперсилой, и в следующую секунду увидела Рамзина в нескольких метрах от себя. Его лицо – маска чистейшей ярости, глаза буквально полыхают, обещая мне адское пламя, а руки сжаты в кулаки.

– Где ты? – его голос низкий, измененный, от такого хочется описаться.

– Пошел ты! Вали на хрен из моего сна! – завопила я на него.

Но Рамзин опять очутился прямо передо мной и, схватив за плечи, толкнул на свой стол, тут же наваливаясь, вжимая в твердую поверхность всем телом. Мощным движением бедер раздвинул мне ноги и вдавил в меня свой каменный член, так что у меня искры из глаз начали сыпаться, потому что от одного этого я оказалась балансирующей на краю оргазма.

– Ты принадлежишь мне! Я буду находить тебя везде! Буду приходить и во сне, и наяву и брать все, что захочу и как захочу!

– Отвали! Отвали! – я колотила его по чему только попадала, крепко зажмуривая глаза и желая проснуться немедленно.

Но мерзавец был не намерен отступать. Длинным, тягучим движением он толкался между моих беспомощно раскрытых перед ним ног, и я кричала и тряслась уже не от одной только злости.

– Отвали-и-и! – я уже умоляла, только совсем уже о другом.

Рот Рамзина сомкнулся на соске прямо через ткань, а бедра продолжали истязать меня давлением и раскаленным скольжением прямо по моему пульсирующему клитору.

Я извивалась, взбрыкивая навстречу, уже охотно и бесстыдно гонясь за наслаждением.

– Тебе никуда от меня не деться! – самодовольно ухмыльнулся мне в лицо Рамзин и впился в мой рот, вжимая мой затылок в твердую поверхность стола.

Оргазм врезался в меня, ослепляя и оглушая, опора подо мной исчезла, и я провалилась в бездну… и тут же вскочила, тяжело дыша и дико озираясь. Пытаясь понять, где я нахожусь. Тело потное, и в нем тряслась каждая даже мельчайшая мышца. Горло пересохло, а в глазах как песка насыпано. Только спустя минуту мне удалось убедить свой мозг, что я по-прежнему нахожусь в квартире бабы Нины, и никакого Рамзина и близко нет, и все это было не больше чем гребаный сон. Мое же тело это упорно отказывалось признавать. Кожа горела там, где ее во сне касался и грубо целовал Рамзин. Внутри распространялось странное ощущение, будто оно наполнено невесомой мягкой ватой, ясно говоря, что только что я кончила прямо от того, что в моем видении делал со мной этот проклятый инопланетянин. Интересно, это и правда он смог до меня добраться таким образом, или это уже дебильные шуточки моего подсознания? В любом случае лечь опять спать, чтобы проверить это, я больше не была готова. Ну что же, пойду ближе знакомиться с временным соседом.

Глава 19

С кухни по квартире разносился умопомрачительный запах жаренной картошки, а из комнаты были слышны взрывы и стрельба. Явно Сема вел какую-то эпичную битву на он-лайн просторах.

Я вошла на кухню и помешала шкворчащую картошку с колбасой, и мой желудок зашелся в радостном урчании.

– Эй, не переживай, у меня все под контролем! – услышала я позади голос Семена.

На его лице уже совершенно не наблюдалось следов вчерашней попойки, крашеные волосы походили на стоп-кадр взрыва, как, видимо, и было задумано, а одет он был в черную футболку с какой-то наводящей дрожь образиной и черные джинсы, поддерживаемые массивным ремнем.

– Да я и не переживаю. Просто пытаюсь поучаствовать, – отозвалась я, продолжая его рассматривать.

– Что, тебе больше прилизанные парни в костюмчиках нравятся? – усмехнулся Сема, поймав меня за изучением его внешнего вида.

– Вот уж поверь, я ценю в мужчине совсем не прикид.

– А что? Размер? – он ехидно подвигал бровями.

Я закатила глаза. Вот же возраст круглосуточной озабоченности и перманентного стояка! Чувствую себя умудренной опытом теткой.

– Ага. Причем мозга!

– А я-то думал, что мозги – это последнее, что нужно в постели, – продолжал в том же духе Семен.

– Хамишь? – фыркнула я, доставая тарелки.

– Провожу опрос в познавательных целях, – в руках Семена появились вино и коньяк, и он приподнял бровь, спрашивая о моих предпочтениях.

– Если ты совсем тупой, то с нормальной девушкой у тебя до постели никогда и не дойдет, – я кивнула на вино, разумно рассуждая, что совсем уж напиваться, находясь в квартире наедине с малознакомым парнем, не готова. Хотя хотелось. Очень.

– Так, по-твоему получается, если я хочу найти себе девушку такую, как ты, то мне надо стать занудным заучкой, чтобы сражать ее наповал силой интеллекта? – Семен достал штопор и бокалы.

– По-моему получается, что такая, как я, тебе вообще на фиг не упиралась. – Сковорода была водружена на середину стола, и я чуть слюной не захлебнулась.

Когда я последний раз ела обыкновенную домашнюю жареную картошку? Даже так и не вспомню. Везде и всюду все так стали заморочены на здоровой пище, что такой примитивный праздник желудка стал дурным тоном.

– Ты опять о разнице в возрасте? – скривился Семен. – Кто в наше время смотрит на то, что парень младше?

– Ты прав, на это сейчас всем плевать. Но я не об этом.

Семен разлил вино.

– А о чем? – он поднял бокал: – За знакомство!

Мы выпили, и я даже зажмурилась, жуя. Хотелось просто молча сидеть и наслаждаться. Этим дешевым вином, этой картошкой, отсутствием необходимости надевать какую-то маску. Но потом увидела, что Семен не сводит с меня глаз в ожидании ответа. Вот же упрямый юноша.

– Вот скажи, когда ты смотришь на меня, что видишь?

Семен покраснел и уткнулся в свою тарелку.

– Вижу, что ты красивая. Очень. Что же еще, – пробурчал он.

– И что же ты бы хотел с такой, как я? – настаивала я.

Семен поперхнулся и стал совсем пунцовый. Он допил залпом свое вино.

– Что ты имеешь виду, что бы я хотел? Это что, не очевидно? – наконец выдавил он.

– Не-а. Не для меня. Поэтому и спрашиваю. Когда ты смотришь на такую, как я, чего ты хочешь? Разового секса или серьезных отношений?

Парень с трудом сглотнул.

– Знаешь, на самом деле я бы не отказался от любого варианта, который мне бы перепал. Но если бы был выбор, то да, отношения были бы лучше. Поиметь красивую девушку – это, конечно, удовольствие. Но встречаться каждый день, обнимать, знать, что она твоя, ждет тебя, любит… это вообще другое. Это было бы супер.

Семен снова наполнил бокалы. У меня в голове уже слегка зашумело. Судя по тому, как заблестели его глаза, ему тоже на старые дрожжи моментально врезало.

– А то, что красивые девушки прекрасно осведомлены о своей внешности и часто стервозны, тебя не смущает? – помахала я вилкой.

– Ну знаешь… Если девушка выглядит как ты, то ей можно многое простить, – усмехнулся Семен.

– Ну и дурак же ты! Нельзя выбирать красивое тело и смазливое лицо вместо души. Всегда прогадаешь и окажешься тем, в чье сердце нагадят.

Наверное, я выглядела чересчур раздраженной, и у парня поджались губы, как у капризного мальчишки.

– Ой, ты прямо как бабуля моя! – заныл Семен так, словно у него зубы разболелись. – Еще начни мне лекции читать о том, что нельзя беспорядочным сексом заниматься, и надо себя для своей единственной хранить.

– Ну, по поводу последнего ничего сказать не могу. Но то, что если ты из тех парней, кто выбирает отношения, а не множество разовых перепихонов, то девушку тебе нужно выбирать не по принципу «если все ее хотят – и я хочу», а нормальную, я точно знаю. С которой будет тепло, уютно.

– А ты себе мужчину тоже по такому принципу выбираешь?

– Нет. Но мой пример не то, чему стоит подражать.

– И почему это?

– Потому что я только беру, олух! Беру и ничего не желаю давать в ответ. Я абсолютная, рафинированная эгоистка!

Семен насупился, и мы какое-то время ели и пили в тишине. Мне даже стало неудобно.

– Баба Нина же вроде всегда говорила, что не хочет переезжать, – решила я найти хоть какую-то тему для разговора.

– Так инсульт же у нее был. Сама больше не справляется, – пробухтел Семен, а у меня кусок застрял в горле.

Стало бесконечно стыдно. Баба Нина оставалась, пожалуй, последним человеком в мире, кто относился ко мне с бесконечной добротой, несмотря на мои закидоны. И что самое важное, я спокойно могла от нее эту доброту принимать, потому что верила, что это искренне. И вот оказалось, что с ней случилась беда, и что же я? Ведь у меня был ее телефон, но разве я звонила? Вечно занята только собой. Что же, я ни словом не соврала Семену. Я именно такая.

Живая натура Семы, как и выпитое, видимо, недолго могли вынести молчание.

– Ты не против, если я закурю? – спросил он.

– Нет. Если и меня угостишь. – И тут я поняла, что с момента, как покинула рамзинский дом, первый раз вспомнила о сигаретах, да и то только потому, что парень напомнил.

Семен открыл окно, и мы задымили.

– Слушай, ну если ты говоришь, что ты такая прямо эгоистка, то почему это от мужика ты ушла, а не он от тебя. Он что, типа, недостаточно богат? Или в постели не того?

Я едва сдержала резкий выдох, вспомнив, насколько Рамзин был «того».

– Нет, дело не в том.

– А в чем?

– Слушай, Сема, тебе никто не говорил, что любопытство приводит к травмам?

– Не-а. Только что оно является источником новых знаний.

– Умник.

– Ну скажи-и-и! – заныл он.

– Вот приколебался! Просто он такой же, как я, понятно? Только он сильнее меня. Он тоже желает только брать все, что захочется, но при этом у него есть власть заставить меня отдавать. Понятно?

– Ничего мне не понятно. Не можешь, что ли, нормально сказать?

Я зарычала и закатила глаза. Нет, ну вот что ты ему объяснишь, когда у него и обычных-то отношений не было, а тут такая хрень, как у нас с Рамзиным.

– Семен, отвали! Лучше подскажи, где можно работу найти, хотя бы временную, но так, чтобы официально не устраиваться.

– На трассе! – выдал этот мелкий гаденыш.

– Дебил ты, Сема. С моим характером туда нельзя. Там или я кого-то убью, или меня.

– Да я же пошутил! – извиняясь, сказал парень.

– А я абсолютно серьезно.

– Вообще-то, я могу поговорить о тебе с Риммой. Она хозяйка бара, где я по вечерам подрабатываю, и еще три дня в неделю мы там с парнями живой музыкой народ балуем. Римма – нормальная тетка, с понятиями, может, и возьмет тебя.

В этот вечер мы засиделись с Семой почти до рассвета, обсуждая схожесть взглядов на одни аспекты жизни и их полное расхождение в других. Количество пустых бутылок росло прямо пропорционально серьезности обсуждаемых тем. А когда я доползла до постели и уснула, то никакой Рамзин ко мне не явился.

Спустя два дня я стояла в главном зале пивного бара перед одетой в кожу худощавой женщиной средних лет. На голове у нее была бандана с черепами, а на руках, не скрытых рукавами футболки, красовались всевозможные тату, а так же множество фенек и браслетов. Женщина была маленького роста, почти на голову ниже меня, но в ее манере держаться и позе отчетливо ощущалась уверенность в себе и твердый характер. Она внимательно рассматривала меня, окидывая придирчивым взглядом.

– Семка сказал, ты его сестра двоюродная? – спросила она чуть хрипловатым голосом.

Я молча кивнула.

– Еще сказал, что ты от мужика своего прячешься. – Ох и Сема, трепло. Но я опять кивнула. – Долго думаешь задержаться? – продолжала она разбирать меня взглядом.

– Понятия не имею.

– Ладно, – кивнула она. – Тебе повезло, что я решила взять еще одну официантку. Только придется носить униформу.

Римма кивнула на девушку в другом углу бара, что протирала столы перед открытием. Та почему-то зыркала на меня недобрым взглядом. Одета она была в очень короткие кожаные шорты и весьма мало скрывающий топ.

– Ты не переживай, – вернула к себе мое внимание Римма. – У меня правила жесткие. Официанток лапать против воли я не позволяю. Если кто руки будет тянуть – бей по морде чем придется, а охрана сразу поддержит.

Я удивленно подняла бровь. Что это за бар такой, где позволено бить морды клиентам? Обвела все вокруг взглядом. Крепкие столы из массивной натуральной древесины, такие же добротные лавки и стулья. На стенах какие-то железяки и реклама разного пива.

– У нас контингент собирается особенный, так что никто не обижается.

– Как скажете, – пожала плечами я.

– Давай на «ты». И предупреждаю сразу: если начнешь с кем-нибудь из этих мудаков трахаться в туалете или минет делать за углами – уволю на хрен. У меня не бордель, а пивбар.

– Я что, похожа на ту, кто может кому-то отсосать по-быстрому в сортире? – фыркнув, подняла бровь я.

– Нет. Ты скорее похожа на стерву, которая заставит мужиков между собой сцепиться за право ублажить тебя хотя бы ртом. Но мне в любом случае не нужны дополнительные напряги. Тут их и так хватает. Мы поняли друг друга?

– Более чем.

– Тогда можешь прямо сегодня и приступать. Если что не понятно, спрашивай у Ленки и у меня, не стесняйся.

Я пошла переодеваться в подсобку и, выйдя в зал, огляделась. Вот ведь ирония судьбы. Отец еще несколько дней назад орал с пеной у рта, что лишит меня всех денег, и пойду я работать уборщицей или официанткой. И в тот момент мне казалось, что это пипец. Худшее, до чего я могла бы опуститься. Но вот она я – стою себе в баре и не испытываю особого дискомфорта от того, что собираюсь как раз официанткой и работать. Нигде в организме не ощущается уколов оскорбленного самолюбия, не слышно визгов ущемленной гордости. В любом случае лучше так, чем мною будет помыкать Рамзин.

Глава 20

Только когда бар открылся и стал наполняться посетителями, я поняла, что имела в виду Римма, говоря о правилах поведения и особом контингенте.

Подавляющее большинство гостей бара было брутальными, затянутыми в кожу байкерами. Многие уже были далеко не мальчишки, слегонца пузатые и реально бородатые, густо украшенные устрашающими тату, но все достаточно вежливые, как ни странно. Пока трезвые. В процессе вечера, когда они уже изрядно заливались, начинались не совсем пристойные шутки, и даже были желающие пощупать мою задницу. Но в силу того, что они уже были поддатые, а я трезвая, скорость реакции и внимание позволяли мне ускользнуть от столь тесного знакомства их лап с частями моего тела. Так было до того времени, пока в бар не ввалилась компания байкеров явно более молодого разлива. Я как раз отнесла заказ и шла по проходу между столиками к стойке. В этот момент мою бедную ягодицу будто отсушило от немилосердного удара.

– Классная задница, новенькая! – рявкнул кто-то над ухом под грубое ржание.

Даже не раздумывая, я с разворота вмазала деревянным подносом по наглой роже стоявшего сзади. Мужчина издал сдавленное хрюканье и согнулся пополам, прижимая руки к носу.

– Остап, сука похотливая! – раздался самый настоящий рев взбешенной тигрицы, перекрывающий даже орущий из колонок тяжелый рок. – Я тебе, сученыш, сколько раз говорила, чтобы ты моих девочек не трогал?

Я чуть поднос не уронила от этой звуковой атаки. Никогда бы не заподозрила, что в столь мелком и довольно хрупком теле Риммы скрыты такие резервы.

Тот самый Остап, что шлепнул меня, мгновенно выпрямился и, вытерев кровь рукавом, состроил несчастное лицо.

– Извини, Римм! Это я машинально! Клянусь, больше не повторится! – заискивающе прижал он руку предположительно к сердцу, но я бы сказала, что, скорее уж, к желудку.

– Смотри у меня! Еще раз – и больше не войдешь сюда! – авторитетно заявила Римма.

Байкер посмотрел на меня, потом на поднос в моих руках.

– Хорошо, что не сломался, а то бы Римка совсем взбесилась, – негромко сказал он и широко мне улыбнулся. – А удар у тебя ничего так. Взбодрил меня.

– Обращайся, – фыркнула я и развернулась уйти, но парень ухватил меня за локоть.

– Эй, это и правда чисто машинально вышло. Так что ты это… типа, извини меня.

– Типа, извиняю, – ответила я, невольно рассматривая его. – Это все?

– Ну да, все, – пожал он плечами и хитро подмигнул. – Могу только в качестве дополнительного извинения предложить приложить лед к твоей роскошной заднице. Можем даже сделать это у меня дома.

– Ты лучше к члену с яйцами лед приложи, авось хоть часть крови к мозгам вернется! – ответила я, и его приятели дружно заржали.

Парень был высокий, темноволосый, я бы сказала не урод, но точно пока не определялось из-за крови, размазанной по лицу, да и не люблю я растительность на этой части тела. А тут имела место быть самая настоящая борода, как, впрочем, и длинные, где-то до лопаток волосы. Так что никакие его ужимки на меня в принципе подействовать не могли.

В течение вечера Остап старательно перехватывал мой взгляд, глупо подмигивал и делал непристойные жесты. Но руки держал при себе, даже когда я приносила им пиво и закуску.

– Видать, ты этого осла-производителя хорошо так приложила, – смеялась Римма. – У него вон как шею перекособочило. Весь вечер в твою сторону косит.

Сказать, что я устала в первый день, это ни черта не сказать. К концу дня у меня уже до трясучки болели руки от подносов, ноги от бесконечного количества кругов по залу, и трещала голова от орущего рока и непрекращающегося гула голосов. Но при этом я чувствовало себя удивительно довольной. Никакого особого дискомфорта, что раньше это я всегда была в качестве посетителя, а не наоборот, у меня не возникало. Домой мы с Семкой добирались на его скутере. Тоже, кстати, новое для меня впечатление. Работать предстояло три через три дня. Семен работал в баре подсобником, а несколько дней в неделю по вечерам он с еще четырьмя парнями играл в группе, как собственные сочинения, так и старые рок-баллады.

Когда я через пару дней заикнулась о том, чтобы подыскивать себе жилье, Сема сначала наорал на меня, а потом дулся еще целые сутки. Но, если честно, мне и самой не хотелось уходить отсюда. Мы с ним как-то стремительно ужились, буквально сразу привыкнув проводить свободные вечера или за просмотром новых и не очень фильмов с активными комментариями, или за долгими разговорами за жизнь под пиво или вино. А еще мне нравилось просто сидеть и молча слушать, как Семен перебирает струны своей гитары, подыскивая нужные слова для новой песни. Это неожиданно напомнило мне наши вечера с мамой, пока все еще было хорошо. Отец почти все время был в отъезде, и я, вернувшись из школы, проскальзывала в мамину мастерскую и сидела, наблюдая за ней, гадая, что же в очередной раз рождается на холсте. А когда наступал вечер и свет уходил, мы сидели и болтали, как лучшие подруги. Мечтали, что когда я вырасту, то стану морским биологом и буду выходить в море на исследовательском судне. А родители купят домик у моря. Отец будет заниматься каким-нибудь бизнесом, а мама – писать свои картины на берегу в хорошую погоду. Ничему из этого не суждено было сбыться, и раньше мне воспоминания об этом времени всегда причиняли сильную боль, и я бежала от них как могла. Но рядом с Семкой, с его хитроватым и одновременно наивным взглядом на все в этой жизни, моя вечная боль трансформировалась в просто грусть, которая словно обретала голос в его пальцах, ласкающих струны.

На страницу:
9 из 12