Сны

Она спросила:

– Вот тот мужчина, – она указала рукой. – Это не ваш приятель?

– Нет, – ответили они.

– Он зачем-то приковал себя к рельсам.

Ребята переглянулись, но тут же пожав плечами, развернулись и убежали в лес.

Девушка прошла дальше.

Начинало темнеть и на небе начали проявляться звёзды. Внизу праздник уже был в самом разгаре.

Василий был настороже. Он ждал поезд. Вдруг он опять совсем близко услышал шаги. И тот же женский голос сказал:

– Смотрите как уже темно. Вас не увидят с поезда! Он Вас может раздавить! Вы не понимаете? – у неё был наставнический тон.

Василий хмурился и начинал раздражаться.

Как Вас зовут? – спросила девушка?

– Василий.

– Очень приятно Василий, а меня Алиса. Василий, Вы понимаете, что я Вам говорю?!

Он ничего не ответил. В этот момент, в том месте, где возились с хворостом молодые люди, на железнодорожном полотне вспыхнул костёр. Он быстро разгорался и через минуту уже полыхал высотой в несколько метров. Ребята веселились и кричали.

Алиса подумала, что когда машинист поезда увидит такой костёр, и если не остановится, то хотя бы замедлит движение и увидит прикованного к рельсам человека. Она посмотрела на Василия. Тот, развернувшись, тоже смотрел на костёр.

– Василий, а где ключи от наручников?

– Не знаю. Я их выбросил.

– А куда?

Василий молчал. Она тоже села не рельсы. Они сидели почти рядом и смотрели на звёзды.

Время шло. Ребята уже сожгли заготовленные ветки, и костёр начинал затухать. Поезда не было. Ребята бегали в лес за ветками и приносили новые, но их было недостаточно и костёр уже почти не было видно.

– Костёр почти погас, – сказала Алиса.

Василий не ответил, он обернулся и покачал головой.

Алиса побежала помогать парням, собирать ветки. Она и Марк искали хворост, а Игорь работал топором, рубя сухие ветки и небольшие деревья. Но в темноте невозможно было разобрать какие ветки сухие, а какие свежие, и поэтому, как казалось Алисе, костёр горел слабо. Она остановилась и посмотрела на парковку.

– Я скоро вернусь, – крикнула она ребятам и покинула их.

Через некоторое время она вернулась с двумя бутылками бензина. Она показала Марку, где она оставила ещё несколько таких, а сама с Игорем принялась собирать новый костёр. Когда показался поезд, костёр запалили. Он взвился высоко в небо. Поезд загудел и остановился.

Василий, увидев, что дело было практически сделано, выбросил пистолет в озеро.

Откуда-то сразу появилась полиция. Марка и Игоря скрутили. Алису с лабрадором тоже попросили проехать в отделение. Вызванные путевые обходчики установили, что на месте, где горел костёр, сильно выгорели шпалы, и поездам двигаться по рельсам опасно. Они сильно испугались, когда, выполняя внеочередной обход, увидели на путях Василия, этакого Иисуса Христа, прикованного к рельсам.

Василия тоже отвезли в отделение. Там, в клетке, его ждали ребята и Алиса.

Марк попросил телефон, чтобы сделать звонок. Он был в хорошем настроении.

– Дружище, привет! Выручай! Меня в полицию забрали за хулиганство. Я в отделении. … Да. А? … Не-е-ет. За хулиганство! Мы рельсы подожгли. … Да, рельсы. … Да. … Когда? … Хорошо! Только я здесь не один, – он засмеялся. – Здесь ещё мои друзья. Игорь, Василий и Алиса. … Да. И ещё собака! … Да, и собаку тоже! … Собаку как зовут? Её Дин зовут. … Да, Дин. … Нет, кобель. … Ага. Выручай. Спасибо! – Марк включил громкую связь и на том конце трубки ответили.

– Да, Марк, я к тебе сам приеду. Давно не виделись.

– Окей.

Он положил трубку.

– Ну вот, – радостно сказал он. – Скоро мы будем на свободе.*

Через два часа вся компания в сопровождении своего покровителя и его юриста выходили из отделения полиции. Покровитель был человеком лет тридцати пяти. Он был хорошо одет. Он отпустил своего юриста и отозвал Марка в сторону. Они шли пешком и разговаривали.

– Как твои? Как отец? Служит?

– Да, проповедует.

– Как мать?

– Работает всё так же. Всё хорошо. Как твои дети?

– Хорошо. Спасибо.

Они ещё о чём-то поболтали. Вдруг человек замолчал, и они некоторое время шли молча. А потом он спросил:

– Марк, вот у тебя отец священник. Он тебя учит? Ну, как что устроено?

– Да. Конечно учит, – Марк улыбнулся. – Деваться некуда от его нравоучений. – А что тебе интересно?

– В чём смысл жизни?

Марк секунду подумал и ответил:

– Смысл жизни в самой жизни. Бог нам дал её, чтобы мы жили. Больше ни для чего. Чтобы мы строили счастье на этой планете. Мы должны радоваться и стараться дарить радость друг другу. Мы должны постараться построить рай на Земле. В этом смысл жизни. Нельзя грустить. Нужно верить, что у тебя всё получится. Нужно верить, что Бог вдохнул в тебя свой замысел. Он дал нам всё, чтобы мы смогли ВСЁ. И это зависит только от тебя. От твоей веры.

– Я хочу построить реабилитационный центр для больных детей. Скажи … Некоторые дети рождаются больными. Почему они такими рождаются? Это наказание? Наказание за что?

– Нет, это не наказание. Бог не наказывает. Это что-то другое. У Бога есть свои планы, но мы их не знаем. – Он немного подумал, посмотрел на него и продолжил: – Только никому об этом не говори. Тебе никто не поверит. – И он рассказал ему о том, как устроен этот мир.

Он рассказал такое, о чём не стоит писать на этих страницах, так как всё равно никто не поверит.

После разговора они попрощались.

– Ладно, спасибо Марк. До встречи.

– Тебе спасибо! Пока )

Человек в английском костюме сел в автомобиль и уехал.

А Марк, Игорь, Василий и Алиса отправились отмечать своё освобождение. Они сдружились, и уже на следующий день, они, новой компанией, проводили досуг.

С отдаляющегося от Земли астероида, на них внимательно смотрела Земфира.

*

Утром следующего дня Земфира, как только Аркадий и Жаннет увидели друг друга, запустила в них стрелу. Стрела поразила их обоих. Задание было выполнено и астероид нужно было покидать.

Земфира ждала Шерлока. Должна была состояться их последняя прощальная планёрка. Шерлок задерживался уже минут на пятнадцать. Наконец он появился в аппаратной. Шерлок был смущён и взволнован. Он ещё ничего не сказал, а Земфира уже вопросительно смотрела на него.

– Звонили из Центра.

Земфира продолжала молчать и не отводила с Шерлока внимательного взгляда.

– В следующей жизни он станет человеком.

Земфира посмотрела Шерлоку в глаза. Возникла недолгая пауза. Потом, предвосхищая продолжение, она с удивлением подняла правую бровь.

Наконец Шерлок, запинаясь, ответил:

– Вы – моё следующее задание.

В этой части, я рассказал тебе, как устроен этот мир. И теперь, когда ты так много знаешь, Он смотрит на тебя, и как минимум одна стрела направлена в тебя.

Часть 3 «Ребёнок солнца»

Особо впечатлительным лицам и беременным женщинам к прочтению не рекомендуется.

Жизнь – это величайшая цепочка случайностей. Звенья этой цепи, нанизываемые на внутренний стержень человека, формируют его личность. Человек сам выбирает, из каких звеньев она будет состоять. Кто-то торопится и нанизывает звенья из золота и дорогих материалов. Кто-то относится небрежно и не выбирает, цепляя всё подряд. Почти никто не выбирает радость и счастье, думая, что они приложатся сами. Кто-то выбирает любовь. Но звенья этой материи так непрочны, что разрушаются под весом нанизываемых поверх неё материальных ценностей и обязательств.

И вот, сгибаясь под тяжестью собственного жизненного опыта, человек оглядывается назад и понимает, что нужно что-то менять. Но невероятно трудно найти в себе силы сбросить с себя цепи. И, даже сбросив с плеч груз, оказывается, так сложно найти то, самое ценное, первое звено цепочки, с которого всё начиналось.

*

Они только что посетили больного отца. Было темно и тихо. Транспорт уже не ходил, а такси стоило дорого. Она держала сына под руку, и они шли по пустым улицам домой.

Отец мальчика и его родной дядя, этой ночью подверглись нападению бандитов. К счастью все остались живы. Отец отделался небольшим сотрясением. Дяде досталось больше, но и его жизни уже ничего не угрожало.

Поздно ночью, мужчина в английском костюме вышел из офиса спортклуба. Он не сел в машину, а, махнув рукой, показал охране, что пойдёт пешком.

Он только что купил футбольный клуб. После заключённой сделки он захотел прогуляться. Только что прошедший дождь разогнал прохожих, и на улице было пусто.

Он любил здесь гулять. Здесь он провёл своё детство. Он шёл и думал. Какое-то особенное чувство посетило его. Или только коснулось. Или показалось. И он начал размышлять вслух:

– Скажи, если ты меня слышишь … Я хочу знать ради чего я должен жить и работать. Нет, вот работать! Конечно, семья, дети – это всё понятно, спасибо, и я не ропщу. Но мне нужен стимул. Кому я должен помочь? Кого выбрать? Ради кого я должен работать? Дай знак прямо сейчас.

Прошло какое-то время. Ничего не происходило. Он добавил:

– Мне он очень нужен!

Но рядом никого не было. Пустая улица шла ему навстречу. А он шёл и крутил головой, искал знак.

Рекламные щиты. Слева решётка забора гаражного общества. Справа автомобильная дорога. По ней едет пара авто. И больше ничего.

Но вот впереди, вдоль забора кто-то идёт. Две фигуры. Как он их не заметил? Когда они приблизились, он, наконец, смог их рассмотреть. Женщина вела молодого человека, почти ребёнка. Он шёл и улыбался.

«Почему он улыбается? Он явно улыбается мне. Одновременно такой пустой взгляд и такая радостная и уверенная улыбка!» Люди прошли мимо, а он, обернувшись, посмотрел им вслед.

Он шёл дальше и думал: «Есть больные люди. Это их крест. Это я понимаю! Но может быть нужно сосредоточиться на чём-то другом? Наверное, это должны быть животные, но не люди! Они беззащитны перед человеком. И уж точно не грешны. Помогать людям – это какое-то неблагодарное мероприятие. Ты ведь меня понимаешь?! Да и вообще, хочется сделать что-то такое … Настолько значимое, как полёт в космос! Чтобы у всех на Земле перехватило дыхание! Пусть больными детьми занимаются их родители».

Он уже свернул с безлюдной улицы на более оживлённую, и прохожих стало больше. Он шёл и думал, как истолковать знак. Навстречу шли две женщины. Они о чём-то оживлённо разговаривали. Человек в английском костюме шёл им навстречу. Проходя мимо него, одна из женщин сказала:

– Но они ведь живые. Они ведь не виноваты!

Это фраза … Она была вырвана из контекста какого-то другого разговора, но она была сказана так отчётливо, как будто лично ему. Он сначала замер, а потом развернулся на месте, глядя вслед женщинам. По коже побежали мурашки. Больше вопросов он не задавал.

Он пришёл домой, сел за компьютер и набрал в поисковике: «дети солнца». Он решил построить для них реабилитационный центр.

Кунсткамера

Этот ребёнок смотрел на мир сквозь стекло банки. Приходили люди и смотрели на него. Приходили дети и взрослые, мальчики и девочки, взрослые высокие мужчины и красиво одетые женщины. Они приходили каждый день. В основном они приходили посмотреть на уродов. Они смеялись и показывали на них пальцем. Но иногда, проходя мимо него, кто-то останавливался и смотрел ему прямо в глаза.

Его банка стояла рядом с входом. Он с нетерпением ждал каждого нового дня. Он ждал, когда откроется большая дверь, и войдут люди. И они его увидят, а он увидит их.

Его часто убирали на склад, и он стоял там в темноте. И тогда время шло медленно. Но потом его доставали, и снова он мог видеть этот мир. Он смотрел на мир большими красивыми глазами. Он – экспонат номер восемьдесят восемь.

Но последнее время с ним стало что-то происходить. Он не знал что это. Постепенно, не сразу, но постепенно он начал ненавидеть тех, кто к нему приходил. Поперёк лба прорезалась глубокая злая морщинка. Он смотрел на людей и злился. Ему стало тесно в банке. Он не желал больше здесь сидеть, не желал, чтобы на него смотрели. Он стал завидовать людям и ненавидеть их. И память начала ему возвращать давно позабытое.

Он не умирал, и его не убивали. Двести лет назад, как только он родился, как только он чуть-чуть подышал, его взяли какие-то руки и опустили в банку со спиртом. Он так и замер с широко раскрытыми глазами.

Его душа не покинула его. Она не выполнила своего предназначения, и она осталась с ним. И теперь на протяжении двухсот лет он смотрел на мир через стекло банки.

И он очень захотел выйти. И вдруг в его голове появилась мысль – вопрос:

– Ты хочешь выйти?

Ненавязчивый, этот вопрос появился сам и некоторое время его не беспокоил. Потом он захотел ответить на этот вопрос. Он подумал: «А хочу ли я выйти? – Да! Хочу!»

И появился новый вопрос:

– Я дам тебе силу, но ты должен служить мне. Ты согласен?

– Согласен, – подумал он.

И снова вопрос:

– Договор?

– Да, – ответил он уже в надежде.

И однажды он проснулся. Была глубокая ночь.

Он, накопив силу двухсотлетнего заключения, ударом невероятной силы разбил банку. Он упал.

Оказалось, не так просто – передвигаться вне банки. Сначала он лежал и тихо копошился. Потом он закашлял, и лёгкие освободились от жидкости. Он облокотился на руки и кое-как приподнялся. Наконец он смог сесть и осмотреться. Он вдохнул полной грудью и его проспиртованный организм начал работать. Его мышцы налились силой. Захрустели суставы, и конечности удлинились. Он сразу стал выглядеть как годовалый, но невероятно крепкий ребёнок. Нужно было выбираться из этого музея.

Он соскочил с полки и подошёл к двери, через которую входили посетители. Дверь была заперта. Он огляделся. В окно светила луна. Он подбежал к окну и в один прыжок запрыгнул на подоконник. Он надавил на стекло, и стекло лопнуло. Эхом по комнате обернулся звон. Он надавил на второе, и оно так же легко треснуло и посыпалось. Он в последний раз оглянулся на комнату музея, в которой ему пришлось простоять так долго. Он впервые смотрел на мир не из банки, а снаружи, как другие люди. Он осмотрел комнату. Экспонаты, всё такие же мёртвые, распиханные по своим банкам, были безразличны к происходящему. Но где же ОНА?

Больше всего ему нравилась голова с синими глазами. Из всех экспонатов только у неё глаза были открыты. Взгляд, как у куклы. Нельзя было понять, куда они смотрят, но было совершенно понятно, что хоть взгляд и мёртвый, но кругозор у этого взгляда очень широкий. Глядя на неё, ему всегда казалось, что она его видит.

И он ещё раз оглянулся, взглядом нашёл её, посмотрел, как бы прощаясь, и спрыгнул вниз.

Он упал на асфальт, приземлившись на все четыре конечности одновременно. Упал, поднялся и изо всех сил побежал. Он бежал, постоянно спотыкаясь и падая, спотыкаясь и падая. Больше всего его сейчас беспокоило, не бросились ли за ним в погоню, не поймают ли его снова?! Он выбежал на дорогу.

«Бежать. Бежать. Бежать как можно дальше от музея».

Была зима, но ему не было холодно. Всю ночь голый, он бегал по улицам. Шарахался от людей, убегал от бродячих собак, прятался. И куда бы он ни направлялся, везде дорога заканчивалась или рекой или ещё хуже – бескрайней водной гладью. Ребёнок панически боялся воды. В ней когда-то умер он сам, и умерли все экспонаты выставки. Два раза он пересекал реки по мостам. Он понял, что по ним можно ходить, и шёл дальше, пытаясь выбраться с острова.

Ребёнок не знал, что ночью с острова выхода нет – все мосты разведены. К утру он выбился из сил. Он уже не бежал, шёл, когда понял, что снова оказался перед музеем. На втором этаже здания работник музея забивал разбитое окно.

И он снова побежал. Дома, заборы, заборы … Он старался не приближаться к домам.

«Люди!». Увидев людей, он перебежал через дорогу, кубарем скатился по лестнице на набережную, к причалу. Пробежал по причалу, вбежал обратно по лестнице наверх. Вдоль поребрика ещё несколько десятков метров, потом снова вниз. И снова кубарем по ступеням. Упал в воду. «Так же мокро, как в банке!» Он в панике вбежал по лестнице обратно наверх. Бросился на дорогу. Близко проезжавшая машина громко засигналила, объезжая его. Он метнулся назад, ударился о припаркованный автомобиль. Включилась автомобильная сигнализация. Он упал, закрыл глаза и накрыл их ладошками. «Страшно! Страшно! Страшно!»

Страшный автомобиль, горя красными огнями габаритов, уехал. Сигнализация через некоторое время замолкла, и стало тихо.

Из окна музея он видел, автомобили, но они были очень далеко и казались маленькими. Они передвигались по ту сторону огромной, жидкой массы, которую люди называли река Нева. Она ещё не успела замёрзнуть. Но именно там ему казалось и есть жизнь. На той стороне. Нужно как-то попасть именно туда, на ТУ сторону!

Он поднялся на ноги и пошёл вдоль дороги, удаляясь от музея. Он дошёл до моста. Ещё полчаса назад он ходил по этому мосту, но не смог попасть на ту сторону. Теперь что-то изменилось. Проход был открыт. Ребенок, сильно прижимаясь к покрытию пешеходной дорожки, помогая себе руками, бежал то гуськом, то на четвереньках. Перебравшись на ту сторону, он пересёк ещё несколько улиц. Двигаясь вдоль какого-то дома, он обнаружил тёмную подворотню, закрытую решётчатой дверью. Малыш легко пролез между прутьями решётки и пробрался внутрь двора. Там он нашёл мусорный бак и спрятался в нём. Наконец-то, он мог отдохнуть.

Отдышавшись, он, высунувшись из бака, приступил к изучению двора. Потом он вылез из бака. Исследовал двор и обнаружил незапертой дверь в подвал. Он спустился вниз. Кошки, обжившие этот подвал, в спешке его покинули.

Утром во дворе началось движение. Какие-то люди о чём-то разговаривали. Приезжали и уезжали автомобили. Кто-то ходил.

Сквозь щель двери, ребёнок с любопытством разглядывал только что подъехавший автомобиль. Из подъезда вышла молодая мама с полугодовалым малышом. Она уложила его в люльку на заднее сиденье автомобиля. Пристегнула карапуза и села рядом. Положила бутылочку с водой в люльку.

Он сразу догадался: она везёт этого ребёнка в музей! В Кунсткамеру! Нет, он, экспонат номер восемь, не позволит этой взрослой женщине издеваться над беззащитным малышом!

И он, выскочил из подвала и, разбежавшись, запрыгнул на багажник автомобиля. Он ударил в заднее стекло, но почему-то стекло не разбилось, выдержало, а он поскользнулся и упал рядом с автомобилем.

«Закрыл глаза. Закрыл глаза. Закрыл, закрыл, закрыл …. Меня нет! Нет! Я спрятался, спрятался, спрятался. Меня никто не видит!»

Малыш услышал звуки открывающихся автомобильных дверей. «Нужно накрыть глаза руками. Теперь точно не видно! Совсем!»

Из передней двери выскочил водитель, но молодая мама опередила своего мужа. Пока он обходил автомобиль, она рывком открыла дверь и, через мгновение, склонившись над ребёнком, ощупывала его. Первое слово, которое она сказала, после того как увидела ребёнка, было слово «Клещ!» Она смахнула рукой сонное насекомое с шеи ребёнка. Сзади подошёл муж.

– Какой грязный! – сказал он. – Я вызову полицию.

– Подожди с полицией. Нужно срочно отнести его в дом. – Она взяла ребёнка на руки. – Господи, какой холодный!

– Давай отвезём его в полицию. Пусть там разбираются. Или в поликлинику. Нам по пути. Там и оставим.

Она достала какую-то пеленку и завернула в неё ребёнка. Потом, в другую руку она взяла своего карапуза. Подошла к подъездной двери и скомандовала мужу:

– Открой дверь.

Муж открыл. Он ещё о чём-то её спросил. Она что-то ответила.

С детьми на руках мамаша поднялась на верхний этаж.

«Она сказала: Клещ. Значит я Клещ. У меня есть своё имя!» – думал малыш.

Открыла дверь и зашла в квартиру. Положила своего малыша в кроватку, а со вторым пошла в ванную. Там она сунула ребёнка под кран и начала проводить какие-то манипуляции с ребёнком. Это было так неожиданно! У него захватило дыхание. Он испуганно кряхтел, но терпел. Когда вода набралась в ванночку, она посадила в неё ребёнка. Она взяла мягкую губку и натёрла тельце малыша. Потом помыла ему голову. Ещё минут десять подержала его в ванной, потом вынула и обернула в тёплое полотенце. Перенесла его в комнату, и там одела. Сунула в руку малыша свой указательный палец. Малыш рефлекторно сжал руку в кулак, схватив палец, и с удивлением сам уставился на него.

– Хватательный рефлекс хороший, – сказала она улыбнувшись.

На всякий случай или по привычке она запеленала ребёнка с руками. Укутала его в одеяло. Сходила на кухню, принесла какую-то жидкость и насильно влила ребёнку в рот. Взяла его на руки и крепко прижала к себе. Сходила проведать своего малыша, пошипела на него. Найдёныша положила в кроватку, рядом. Ушла на кухню.

Клещ осмотрел комнату. Детская комната была оформлена в голубые тона. Осмотрел малыша – малыш спал.

Вернулась мама. В руках у неё была бутылочка с соской и белой жидкостью внутри. Она взяла Клеща на руки и сунула ему соску в рот. Он есть не хотел, но жидкость стекала ему в рот, и делать было нечего, приходилось глотать. Неожиданно для себя Клещ присосался. Когда он доел, она укрыла его тёплым одеялом. И хотя он не знал ни тепла, ни холода, он почувствовал себя так комфортно и так уютно, что незаметно для самого себя он уснул. Впервые этот ребёнок спал.

Пришла женщина-врач и осмотрела. Сказала, что внешне ребёнок здоров – не простужен, но лучше подстраховаться и проверить. Дала направление на обследование и анализы.

Приходил участковый. Обещал подключить органы опеки.

В этой семье Клещ прожил три дня. Мама кормила его своим молоком из бутылочки и ещё много чем … И всё было хорошо. Но потом пришла какая-то женщина и его отдали. Его привезли и оформили в детский дом. Следующей ночью Клещ сбежал.

Сначала он хотел поселиться на мусорке в баке. Потом как-то он увидел открытый канализационный люк. В нём работали люди. Вечером они закрыли люк и ушли.

Клещ без труда поднял тяжёлую крышку люка и спустился вниз. Теперь днём он сидел в колодце, а ночью выбирался наружу. Он бесцельно склонялся по улицам, а утром прятался в колодец и там болел. Он не был приспособлен к самостоятельной жизни и голодал.

Первую ночь, проведённую в колодце, он опять ничего не ел. Во вторую, обходя дворы, он нашёл в мисках для кошек немного недоеденной каши. Поел, но стало хуже.

Это был голод. Он ещё не знал что это. Свернувшись комочком, он лежал и болел. Невыразимая боль. Она была не то что осязаема. Она была ВСЕМ! В мозгу присутствовала только одна мысль: «Поесть». Нужно хоть что-то затащить в рот. И он грыз ветки и пробовал сухие листья.

После стресса связанного с голоданием мозг Клеща стремительно заработал. Заработало обоняние. По запаху он научился находить еду. На мусорке он собирал объедки, но этого было мало. По примеру животных он научился добывать корм. Ночью он приходил к кошачьей кормушке и, если корма не было, он начинал орать как кот и мяукать. Тогда бабушка, живущая на первом этаже, выходила на улицу и выносила корм.

Изучая окружающую местность, он нашёл на заднем дворе торгового центра мусорку продуктового магазина, а там много просроченных товаров (еды). Клещ не знал, что днём там собираются люди и разбирают бОльшую часть, но того, что оставалось ему вполне хватало. Его отравленный, но при этом быстро растущий организм мог переваривать любую пищу, и со временем Клещ научился даже запасать еду на несколько дней. Пил он из луж, или ел снег.

Иногда в ожидании ночи он засыпал, и в эти часы он получал уникальные навыки. Во сне отчётливо и навязчиво ему преподносились уроки. Он смотрел длинные цветные фильмы, глубоко врезавшиеся в его память. И однажды ночью, когда он в очередной раз подвергся нападению уличных собак, он схватил палку и разогнал их.

Уроки начали приносить свои плоды. В колодце он нашёл кусок арматуры и сделал из него пару острых заточек. На мусорке нашёл коробок спичек и сделал пугач от собак. Потом из сподручных средств, для самообороны, он собрал пневматический самострел. Лента, жгут, трубка, деревянный приклад и вот уже маленькая стрелка пробивает насквозь лист фанеры.

Иногда он получал, совершенно бесполезную информацию. Не всем навыкам он находил применение сразу, но, тем не менее, они оседали в его памяти до тех пор, пока они не потребуются.

Он научился пользоваться деньгами и воровать их. Научился разводить костёр и делать зажигательные смеси для поджогов. Научился пользоваться оружием, открывать замки и метать всё, чем можно было нанести вред живому. Он научился ориентироваться в маршрутах общественного транспорта. Позже он научился считать, читать и писать. Плохо, но всё же он научился.

Прошла зима. Кончилась осень. Наступило лето. Всё это время Клещ жил в колодце. Он освоился на местной мусорке. Там и одевался.

По внешнему виду Клещ стал сравним с пятилетним ребёнком. Он уже мог иногда днём ходить по улице, однако привлекал слишком много внимания, и поэтому выбирался чаще в сумерки, чем в светлое время.