Високосная. Огонь желаний. Две пьесы

Високосная. Огонь желаний

Две пьесы

Игорь Галеев

© Игорь Галеев, 2019

ISBN 978-5-4496-4183-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Високосная

(история любви)

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

– Он.

– Она.

– Оно.

Эта история началась в однокомнатной квартире, обстановка которой настолько интимна, что может вызвать у зрителя чувство умиротворения, а то и сладострастия. Очевидно, что хозяин специально добивался раскрепощающего эффекта. Здесь и замысловатое освещение, полутона, светомузыка с электронной аппаратурой, покойные кресла, ширма в восточном стиле, заметен бар, а в глубине под хитроумными зеркалами, словно корабль, плывет, отражаясь отовсюду, великолепная кровать. На стене на видном месте портреты множества женщин – все образы разные – в основном обычные любительские фото, они как бы играют роль иконостаса, и смотрят, как святые, десятки глаз…

Действие начинается в ванной комнате, и ее обстановка столь же интимно продуманна, сейчас в ней яркий свет, тихонечко бормочет музыка, в зеркале на стене отображается виновник этой истории. Он моется, вернее просто лежит в ванне в безмятежной позе, курит и придирчиво рассматривает свое отображение.

1 акт

Явление первое

Звонит телефон. Он берет трубку

Он. Привет. Да нет, почему же, ожидал. Всегда рад тебя слышать… И видеть, конечно… Нормальный голос, просто немного не здоровиться – горло. Вот отлежусь пару дней и позвоню тебе, хо, кей?.. Обязательно еще раз сходим… Да ничего я не кислый, просто вялость во всем теле… Обязательно покажусь… Умер? Ну и царство ему небесное… А что они демонстрируют, чего хотят?.. Я смотрю ты стала политизированной… Да по мне хоть папа Карло! Пусть они хоть все передохнут… У меня – сумочку? Что-то не видел. Хорошо, поищу и тебе звякну… Обязательно позвоню… Обязательно покажусь… Позвоню. Да, завтра. Целую… Я тоже.

Вешает трубку.

Ага, забыла она. Она забудет! Знаем мы эти приёмчики!

Вновь звонит телефон

Алло! Ну слушай, где ты пропадал? Тебе целый день звоню. Старик, свершилось! Сработало!.. Ну!.. Ну конечно же ты придумал!.. Да я тебе ящик поставлю, если всё получится… Говорит – … Проверю обязательно… Нет, сколько лет не сказала, сам знаешь, женщине такие вопросы. Но по голосу дал бы лет двадцать пять. Ты же знаешь, как я умею определять возраст по телефону. И хорошенькая наверняка, милосердненькая и гумманенькая. Меня целый день трясет от ожидания. А тебе-то чего?.. Заразил своей идеей фикс? Нет, старик, не советую… Да нет, рожа у тебя подходящая, просто тебе нужно для начала развестись, а потом положить на этот подвиг остаток жизни… А почему бы и не гордиться?.. Либо заработать хочет, либо спасти калеку, либо и то и другое… Конечно, ты молодец. В общем, через два часа придет. Я ей по телефону говорю: если вы чего-то опасаетесь, мы можем встретиться хоть в здании прокуратуры. А она: по вашему объявлению сразу видно, что вы отчаявшийся человек и не из тех, кто пьет из женщин кровь. Не без юмора, видишь? Старик, неужели это все?! Да подожди поздравлять, сплюнь и постучи. Давай я тебе перезвоню, а то сижу в ванне, нужно еще марафет навести Ну, он-то меня подвести не должен, у него тренаж – будь здоров! – всякие марафоны выдерживал. Сейчас перезвоню. двадцать девятого (смеется).

Выходит из воды, облачается в длинный халат и начинает производить над лицом всяческие облагораживающие процедуры, используя щипчики, кремы, лосьоны и прочее – всё делается очень тщательно, профессионально. Одеколонится везде, где нужно, и, похлопывая ладонями по чистовыбритым щекам, идет в комнату походкой человека, не скрывающего радостного предвкушения.

Он. Бог ты мой! Я сегодня как мальчишка, так свежо всё, так обострены чувства – словно первое свидание, словно она одна – единственная!

Останавливается перед фотографиями женщин

Ну что, милые мои, пожелайте мне удачи, благословите на последний подвиг. Все вы во мне, а я в вас. Ах ты, Анюта , не смотри на меня так укоряюще, я никогда не забывал тебя, я и сейчас люблю тебя и помню запах твоих волос. И ты, Татьяна, любительница шампанского, апрельская ты моя умница, где ты теперь? Как нам было хорошо вместе! Светочка, солнышко мое, ранняя пташечка, ты помнишь, как я пробудил в тебе женщину? Сегодня я грущу обо всех вас – пятьдесят семь Леночек, тридцать одна Ольга, двенадцать Ирин… Всем вам и я обязан, и тебе, Пенелопочка Бесстыдница моя, единственная… Ну девочки, сегодня праздник в вашу честь!.. Вот чёрт, а цветы-то забыл! Первый раз такое! Как же без цветов-то? Уже не успею. Где-то у меня были перья павлина. Вот я их сейчас в вазу, и все хо, кей! А что – очень даже ничего! (грозит пальцем) (гладит фото). (Бежит на кухню и выкатывает сервированный столик.)

Набирает номер по телефону

Васька, это я. Слушай, что-то волнуюсь и дрожу как пацан. Никогда не было такого… Да перестань, я же не циник. Это всё ради познания природы женщины… Ну как тебе сказать, я их, конечно, знаю, ведь я не просто с ними спал, я с ними общался, ты же знаешь о моей картотеке… Они все разные, сексуально тоже, но… Вот подожди, выводы я сделаю, когда последний материал соберу… Понятно, что тебе страшно интересно… Прямо в лоб объявить ей о своей идее? Ты думаешь?.. Не устоит? Да, бывали такие. Одна узнала о моей картотеке от Мишки, сама прямо и предложилась и еще притащила мне две тетради о своих сексуальных ощущениях. Правда, ее данные у меня уже были, но я не посмел ее отвергнуть… Слушай, очень похожи – именно в постели! Как те близняшки, что у меня были… Да нет, что я – извращенец что ли?С ними я по отдельности. Первая с сестрой поделилась, а та не хотела отставать, да и ради эксперимента… Да, ты прав, все сейчас только и экспериментируют. Я вот что еще хотел: пошли, пожалуйста, своего Вовку за цветами, пусть хороший букет купит и ко мне принесет, ну, там розы или гладиолусы. Только не белые, я белые не люблю. Потом рассчитаемся, хо кей? Это все-таки и мой праздник, личный, персональный… Фаллический – да, да!.. Я ее полгода искал, ждал… Ну конечно – ты молодец, не текст объявления я придумал… Благодарен очень! Вот гад! Ну ладно, жду Вовку. Хорошо, звони. (Громко смеется.) (В сторону.)

Кладет трубку, потирает руки

Пять грамм не помешало бы для раскрепощения. Ну, девочки, за вас! (Наливает.)

Становится перед «иконостасом» фотографий на колени и совершает некий обряд моления – очень серьезно, с поклонами. Bcтает.

Так, всё, вроде, готово. Главное – не перевозбудиться. Я о-очень хоро-о-ший мужчина! Кра-а-си-и-вый мужчина! Ла-а-сковый, внима-а-тельный джентльмен, за мной, как за каменной cтеночкой – уютненько, тёпленько, надёжненько, я весь – выражение мужского начала, я – «янь», сейчас появится славненькая «инь» и будет маленький дзинь… (Уговаривая)

Звонит телефон.

Ну? Я. А кто это? По объявлению? Двадцать девятого? А сколько вам лет?.. Нет, вы сначала скажите, сколько вам лет, а потом я вам отвечу – нужно ставить клизмы или нет… С сорокового? Тогда нужно и клизмы ставить и обмывать два раза в день. Он же без ноги, без руки, слепой и плохо слышит… Ни за какие деньги? Ну тогда извините . Выискалась еще одна старушенция. (кладет трубку)

Звонит телефон.

Василий? Слышь, сейчас еще одна спасительница звонила… Ага, двадцать девятого февраля, но с сорокового года… Отфутболил, конечно… Нет, почему, звонили раз десять за три дня. Почему-то четыре мужика, а остальные старухи. И придурки всякие. Кому нужен такой калека? Тем более, что я сразу такую смехотворную цену называл, что одна бабка даже меня обматерила, а остальные бросали трубки. Вовка пошел за цветами?.. Ну, Василий, пни его побыстрее, а то он протелится… Стол готов, а как же… Hy, само собой! И икорка есть… Да знаю, что ты обжора – потому у тебя и нет масштабных интересов… Ну не обижайся, придешь завтра, я тебя вкуснятинкой побалую… Почему объедки?.. Да пошел ты!..

Бросает трубку.

Только бы жрать, да с…

Звонят в дверь. Он бросается в прихожую, потом назад, снимает на ходу халат и быстро облачается в брюки и рубашку, но забывает расчесаться и с взъерошенными волосами мчится открывать дверь.

Явление второе

Вначале слышны голоса

Он. Проходите смелее, можете не разуваться.Она. Я натопчу.Он. Вот вам тапочки. Это я сам повешу. Смелее, смелее!

Появляется она. Следом он.

Он. Садитесь, пожалуйста, располагайтесь – безо всякого стеснения, прошу вас. Можете даже закричать, чтобы исчезла неловкость. Эге-ге-e-й! Я так всегда делаю. (Кричит.)

Она . А вы кто? (садится)

Он. А сегодня какое число?

Она. Пятнадцатое. Это вы давали объявление?

Он. Вы извините, я только тут закончу одно дело, всего минута.

Подходит к письменному столу и что-то пишет в тетрадь. Она осматривается.

Он. Ну вот, теперь можно и поболтать. Давайте на «ты»?

Она. А вы кто?

Он . Ты. Мы же договорились. (поправляет)

Она. Мы не договорились. А где больной?

Он. А, больной! Больной сейчас будет, он на прогулке.

Она. Один?

Он. Не один… с другом. И я друг. Уполномочен вести переговоры. Давайте знакомиться, меня зовут…

Она. Что-то не похоже, что здесь живет калека. Я вот по этому объявлению, все правильно? (Достает газету.)

Он. Конечно! Я тебе сейчас всё объясню. Дело в следующем: это объявление я написал для того, чтобы пришла именно ты. Я такой тебя и представлял, поэтому язык у меня не поворачивается говорить тебе «вы». Прошу, говори мне тоже «ты».

Она. Ты.

Он. Отлично! Мнe кажется, что мы знакомы много лет и я о тебе знаю кучу дров. Можно взглянуть на твой паспорт?

Она. Пожалуйста.

Он «Двадцать девятого февраля»! За это нужно срочно выпить, Марина! Вот так – «девятая»! Я буду звать тебя Марина Великая и Девятая! (берёт паспорт, читает.) (Целует паспорт.) (Бежит к письменному столу, достает записную книжку.)

Она. Вы астролог?

Он. Ты!

Она. Ты.

Он. Конечно же – я астролог. А ты – звезда сверхновая!

Она. А почему вы… ты считаешь, что я ему помогу? Вы… ты так высчитал?

Он. Я всё объясню, но не сразу. Давай, для начала подзакусим. А звезды!.. Закусывай, Марина, не стесняйся. Хочешь, музыку? (Он наливает) (Они выпивают.)

Она. Постой. Так кто больной?

Он. А если и я? Ты же решилась помочь человеку – уроду, калеке – пришла спасти его, поверила, что двадцать девятое февраля сделает чудо – больной прозреет и станет ходить!

Она. Ну здесь же так и написано : « (читает) Умоляю, слепому и парализованному человеку может помочь родившаяся двадцать девятого февраля…»

Он. Ты редкая альтруистка, Мариночка. Или тебе просто любопытны астрологические тайны?

Она. Так это розыгрыш?

Он. Какой там розыгрыш! Я и есть – слепой и парализованный.

Она. А я как-то сразу и не заметила… Ну ладно, я пойду.

Он. Ты отказываешься совершить чудо?

Она. Этим не шутят. (Встает.)

Он. Постой! Да, я не слепой и ходячий, но это ничего не меняет! Я болен! И помочь мне можешь только ты. Подумай, я дал такое объявление от отчаянья, ты сама это говорила по телефону. Ты не можешь меня оставить, не выслушав.

Она. Хорошо , я выслушаю. (садится)

Он. Сегодня у меня такой праздник!

Она. Хорошее начало для больного.

Он. Я немного возбужден. Ты знаешь, в других ситуациях я бываю иным, а сегодня – моя мечта – так близка, совсем рядом… что я, как мальчишка, волнуюсь… Ты мне кажешься такой родной…

Она Это что у тебя такой способ женщин охмурять? Заманиваешь сердобольных и считаешь их дурочками? (смеется.)

Он. Да. А потом убиваю и поджариваю их на сковородке.

Она. Это мы уже проходили. Что еще умненького?

Он. Расскажи мне о себе.

Она. Ну нет уж, я лучше тебя – послушаю и поем. Ведь этот стол готовился в мою честь?

Он. В твою, в твою, Великая Марина-Девятая!

Она. Ну вот и развлекай меня, пока я буду пробовать, угощения. Сам готовил? Ничего, пойдет.

Звонит телефон.

Он. Ну, я. Да… Да… Да… Нет… Потом поговорим… Вовки не было… Ну потом, сказал! (Бросает трубку.)

Она. Еще один тяжело больной?»

Он. Да так, любитель праздники портить. Мариночка, ты, главное не бойся, я вреда тебе не сделаю, напротив, я готов исполнить все твои желания.

Она. Неужели все?

Он. В пределах возможного.

Она. Машину и квартиру не подаришь?

Он. Это твое желание?

Она. Хотя бы.

Он. Квартира у меня одна, а машину месяц назад угнали.

Она. Так чего же ты поёшь, что исполнишь все желания?

Он. Да, это я перегнул раздулся от чувств. Я в смысле – ты ничего не бойся – я бережно и со всем вниманием. (смеется),

Она . Дальше? Ты развлекай меня, рассказывай – зачем тебе понадобилась дурочка, рожденная И дай салфетку, и куда косточки бросать? (аппетитно кушая) двадцать девятого февраля?

Он. Сейчас. Мне нравится твое настроение. (Подал салфетку и тарелку.)

Она. Итак?

Он. Нy, во-первых, не дурочка, а красивая женщина, во-вторых, я пока не определился, что тебе можно сказать.

Она. Правду и ничего кроме правды.

Он. А если я скажу правду, и ты обидишься… Нет, мне нельзя рисковать. Считай, что я все придумал, чтобы просто пообщаться с той, которая родилась . Пообщаться – это же так прекрасно! Я не жлоб, умён, начитан, могу поддержать интересный разговор, могу развлечь, у меня есть кое-какие деньги… двадцать девятого февраля

Она. Деньги – это хорошо. А можно я икру ложкой пoeм?

Он. Я сейчас ещепринесу.

Она. И в туалет яхочу.

Он. Ты меня радуешь. Вот сюда, пожалуйста.

Она . Надо же, шла ухаживать за больным, а тут готовы за мной горшки выносить, и все бескорыстно! (уходя)

Он Не глупа. Решила поиграть со мной. Чудесно! Нужно записать первые впечатления, пока не забылись. (один).

Садится и записывает.

Явление третье

Она . У тебя не уборная, а просто храм какой-то! Что-то мне в голову ударило. Хочу еще выпить! И ты за мое здоровье выпей. (появляясь) (Наливает.)

Он. Да это же почти стакан!

Она. Я хочу! Исполняй желание, раз машины нет. Или между нами все кончено!

Он. Подчиняюсь, чтобы продемонстрировать тебе свою покорность и преданность. (Пьет.)

Она. А теперь рассказывай – кто ты будешь такой, говори поскорей, не задерживай… Почему ? Это ничего, что я икру без хлеба? двадцать девятое февраля

Он. Больше влезет.

Она. Говори.

Он. Я просто не мог представить, что появишься ты, такая…

Она. Про меня не нужно. Я хотела больному человеку помочь, откликнулась на крик о помощи, а тут сидит здоровый, сытый и охмуряет. Паук ты. Ты что, зациклен на сострадательных женщинах?

Он Нет, это в первый раз. Я и не надеялся, что кто-то среагирует – так, от скуки… (смеясь).

Она. Не ври. Тебе ли не знать, что мир не без добрых! Ну-ка, ну-ка… Что это за выставка? Это что, все, кого ты заманил в свою паутину? (Встаёт.)

Она подходит и разглядывает фото

Он. Хочешь, начистоту?

Она. Это как?

Он подходит и пытается ее обнять.

Она. Только без рук! Мы же ради душевного общения здесь собрались, «от отчаянья». Говори, в чём отчаялся и что это за иконостас?

Он. Так я стакан водки выпил, сама виновата – заставила.

Она. Иди и ешь. И говори.

Он. Ноя тебе хоть немного нравлюсь?

Она. А если и немного, то что – сразу и кувыркаться ?

Он. Извини.

Она. Ты такой покладистый, хитрый и скользкий.

Он. Всё-таки я тебе интересен.

Она. Ешь, больной. У тебя явно с головой проблемы, ия хочу тебе помочь – раз ты внутри себя калека.

Он. Как это точно!

Она. Ешь. Побольше картошки и капусты, запей всё это соком.

Он. В меня не влезет.

Она. Ешь, ешь. Ешь и смотри. (Включает музыку, танцует.)

Он . Откуда ты такая?! (искренне)

Она . Вот видишь, тебе захотелось узнать обо мне, а это самое главное. А то привык, небось, хлоп по рюмке – и в постель. Не выйдет, паучок-невеличек! (танцуя)

Он. Ты классно танцуешь! А что ты имеешь против секса?

Она . Ничего не имею. Я же ем, сплю, хожу, я как все – имею тело, попку и ножки, сиськи и письку, и ручки, и головку… (танцуя)

Он Не своди меня с ума! (мотая головой).

Она. До чего ты примитивно устроен! Стоило мне произнести детские словечки, и тебе уже общение побоку. Уф, тяжело после икорки! Ну, рассказывай! (Выключает музыку.)

Он. Я уже боюсь.

Она. Чего?

Он. Что ты неправильно поймешь одну мою страсть…

Она. О господи, у него еще и страсть! Ты что, мазохист или ковырялка?

Он. Какой ковырялка?

Она. Ну, мало ли бывает извращений.

Он. Да нет, я… Черт побери, тыкак-то меня спутала. Ты кто? В смысле, чем занимаешься?

Она. Вопросы задаю я. Значит, ты астролог, здесь у тебя уютно, и ты сюда заманиваешь бедных глупых женщин. Ты бабник?

Он. Не знаю… Янаверное, экспериментатор,практик, так сказать. ,

Она вновь рассматривает фото

Она. А это подопытное кролики?

Он. Это астрологический календарь, ну, такой… особого рода.

Она. Ах, да они тут у тебя все под циферками! Ну-ка, ну-ка… Ну конечно, вот в чем дело! Триста… шестьдесят… шестая пустая клетка! Ты что, со всеми спал?! Неужели – со всеми? (Смеется, не может остановиться.)

Он . А чего смешного? Я не спал, я общался, изучал женщин. Это чисто научная работа. (недовольно)

Она. Нет, ты спал или как? Сидели, ты спрашивал, беседовали о жизни, ты записывал, просил фото, и всё?

Он. Но ты бы сначала выслушала идею.

Она. Так ты же не рассказываешь правду, вот я игадаю. Значит, в году триста шестьдесят пять дней. Раз в четыре года – високосный. У тебя полный набор, только пустует. Рассказывай, что ты с ними делал?   двадцать девятое февраля

Он. Изучал… астрологическое влияние на рождённых.

Она. А сколько у тебя на это ушло времени?

Он. Вся сознательная жизнь. Но идея возникла десять лет назад.

Она. Идея… Да ты просто подвижник какой-то. Ты кем работаешь?

Он. Я хирургом был, а последние восемь лет – где придется…

Она. Ну говори, говори.

Он. А что?

Она. Задавай вопросы, анкетируй меня. Я же тебе для этого понадобилась. Где у тебя картотека?

Она идет к столу, но он срывается с места и преграждает ей дорогу.

Он. Не нужно, Марина.

Она. Я хочу. Это мое желание: посмотреть, какие впечатления ты вынес из своих исследований.

Он . Не стоит. Это на самом деле очень серьезно. (твёрдо)

Она. Послушай, ты был женат?

Он. Был. Два раза. У меня двое детей.

Она. И десять лет теперь один?

Он. Один.

Она. Ну, всё понятно… поговорили, спасибо за угощение – наелась, наплясалась, насмеялась – я пошла. Я пришлю свое фото по почте, закроешь вот этот квадратик. Вот – рядом с этой рыжей и с этой курносой блондинкой. Ничего буду смотреться, в науку войду, чао!

Она намеривается уйти, но он задерживает ее, пытается поцеловать. Он теснит ее к кровати. Наконец она резко отталкивает его, он падает и ударяется о спинку кровати головой. Она бежит в прихожую, хлопает дверь. Сначала тишина. Затем он поднимается, потирая затылок, спешит в прихожую, постанывает.

Он. Смылась всё-таки, зараза!

Идет в комнату, наливает из бутылки, пьет

Он. Идиотка! И ты тоже хорош  – перевозбудился так, что все мозги поплыли! (грозит пальцем вниз)

Звонок в дверь.

Он. Вернулась! Ну держись, милая!

Явление четвёртое

Слышно, как открывает дверь и его голос

Он. Где тебя столько носило! Опоздал, брат! Ну давай, чего уж там. Я же просил белые не покупать!.. Это – розовые?Сам ты дальтоник! Ну-ка, чеши отсюда!

Появляется с белыми хризантемами, ворчит

Он. Во, идиоты! На кой мне теперь эти цветы? Нажралась, наплясалась и свалила.

Пытается засунуть цветы в вазу со страусиными перьями,

ваза падает и цепляет за собой на пол посуду.

Он. Черт! Черт! Всё ты виноват, всё ты, гад! Откуда она такая вылезла? Чувырла! Ничего, еще не вечер, их вон сколько бродит по свету сочненьких и без затей, и… (Пинает вазу и посуду.) (Бьет себя кулаком в пах.)

Звонит телефон.

Он. Да… Принёс какую-то белую гадость… Уже один… Ушла… Почему, почему… ушла и всё! Что ей здесь – жить что ли?.. Нормальный я… Ну трахнул, трахнул и разтрахнул! И теперь что, плясать от счастья? У меня было пятьсот баб, чего я должен радоваться пятьсот первой? Високосная, високосная – их миллионы високосных… Ну как тебе сказать, в постели очень энергичная, темпераментная, так что даже затылком о спинку кровати ударила, шишка вот… Да, старик, замотала, выпила все соки… Ну как уламывают… Слушай, Вась, ты что, мальчик что ли? У тебя Вовка больше твоего знает, у него и выспрашивай… Ну не в духе, устал… Икра осталась, да. И выпить есть. Завтра приходи… Хорошо, звони.

Он . Трахнул, не трахнул! Все, как собаки на привязи, только вокруг траханья и вертятся! Перетрахаться не могут! Во, шишка какая, черт! Ну, зараза, вообразила из себя недотрогу, свое значение, свою нужность почувствовала! А сама, небось, всяких ковырялок повидала. Это же надо – такой облом! Все сами в постель тянули, уже привык, а тут… (звонит телефон) Неужели опять этот придурок? Алло! Ну, я. А кто это? Ах, Алла! Ну конечно, узнал! Да ты что – помню, помню… Недалеко?.. Нет, я очень хочу!.. Ко мне нельзя, у меня тут родственники… Хорошо, сейчас буду, выхожу. Ну, Аллочка, ты у меня сегодня!.. Щас я тебя, ух! (сам себе) (Кладет трубку, заметно повеселев.) (Быстро собирается и уходит.)

В пустой квартире появляется Оно. Оно плавно движется и производит незначительную перестановку. Так, вместо стенда с фотографиями возникает таблица скакими-то цифрами и графиками, незаметно квартира становится другой, наполняется иным мироощущением – чувствуется, что здесь живет женщина. Оно вносит украшенную ёлку, ставит в угол, зажигает лампочки и свечи и исчезает.

2 акт

Явление первое

Появляется она

Она. Вот опять забыла потушить свечи!

Выставляет на стол пакеты, раздевается.

Она. Или опять ты шалишь? Ну, молчи, молчи, чудо-юдо. Но елку-то я точно не зажигала, или зажигала… Так, посмотрим . Ну вот семьсот тридцать первый Так, «возраст», «рост», «вес», «глаза», «волосы», «образование», «национальность», «время»», «место», «размер»… Явно прибавилпять сантиметров. Напишем «двенадцать», всё! Смотри-ка ты – опаздывает! Нужно помыться, что же я! (подходит к таблице, достает из кармана карточку) (переписывает из блокнота в карточку). (Смотрит на часы.)

Идет в ванну и начинает раздеваться. Звонок в дверь. Она открывает и

убегает в ванную, кричит оттуда.

Он проходит, уверенно прохаживается по комнате, садится, вытягивает ноги, говорит: «Закуска, свечи, интим, молодец баба, всматривается в таблицу, поднимается, достает карточку, читает.

Он. Что за дела? Она что, проститутка что ли? У меня и денег нет с собой. Причем здесь «? Тяжелый что ли? Что это, за размеры? Ну даёт, а! Да они тут пронумерованы! Кто-то решил надо мной пошутить! Ну, если это Васька! Не лучше ли смыться? График какой-то… «Семён Артурович Пискун. Сорок четыре года. Образование – водитель. Женат. Двое детей. Русский с примесями польских и татарских кровей. Сто семьдесят сантиметров. Семьдесят шесть килограммов. Глаза серые. Шатен. Размеры: сорок три – двенадцать – пятьдесят – пятьдесят шесть. Семнадцатого ноября. В машине у Савеловского вокзала. Со спины. Три минуты…» (Берет еще одну карточку.) «Мао Ван-дун. Двадцать шесть лет. Дипломат. Холост. Китаец. Сто шестьдесят три сантиметра. Шестьдесят три кг. Карие. Черные. Сорок – пятнадцать – сорок восемь – пятьдесят пять. Двадцать третьего октября. Двадцать три часа, на квартире у Светки. Два часа, шесть минут и утром с семи тридцати – двадцать пять минут…» (Читает.) «Леонид Васильевич Голубков. Тридцать восемь лет. Повар. Женат. Казак, но врёт. Сто восемьдесят шесть сантиметров. Сто три килограмма, двести грамм. Уф!.. " уф» «Глаза заплывшие, но говорит, что голубые. Лысый. Размеры: сорок шесть – двадцать восемь – шестьдесят два – пятьдесят пять…» «Кафе на Тверской, подсобка. Конфуз. Пятнадцать минут вручную. Великолепный обед.» (Садится и не может оторвать взгляда от таблицы.)