Полная версия
Фантом «Киевской Руси»
Это привело к тому, что сильный языческий славянский союз (фактически королевство) раздробили на отдельные мелкие княжества, которые постепенно поглотили союзники Карла І Великого.
А вынужденные беженцы и переселенцы с общим самоназванием венеды стали покидать свои земли и оседать среди смешанных поселений по рекам Нева и Волхов. Постепенно концентрируясь в Старой Ладоге и Словенске20. А также по реке Великой – с центром в Изборске21, а позднее и в Полоцке.
И для этого у них были вполне определённые основания.
Там были «свободные» земли вокруг весьма своеобразных бирж труда22!
Фактически в тех местах очень активно расширялся «плацдарм» для конкуренции с давно поделёнными «старыми» маршрутами торговых путей по Висле и Дунаю из Балтийского в Чёрное море или восточнее (через систему волоков) в Каспийское море – до Персии.
Но неразрешимые проблемы с кочевыми племенами, заставили торговцев искать пути «в обход». Через территории (ныне современной России), которые в ту пору были слабо заселены (в основном) племенами собирателей.
С 780-х годов «новые» места стали активно использоваться как перевалочные базы (вначале конечные, а затем транзитные) на торговых путях из Балтийского моря через Финский залив и далее по рекам до Каспийского моря и обратно.
Изначально этот «окружной» торговый путь удовлетворял, в основном, внутренние потребности23 и служил «явно чрезмерному» обогащению «новых» местных (на завистливый взгляд заморских соседей). Что достаточно быстро вызвало всё более настойчивое давление «безбашенных» скандинавских купцов и наёмников, желающих самим оказаться на «старте» нового водного пути в Византию и Персию. Минуя «подлый» Аварский каганат24, полностью заблокировавший прежнее торговое судоходство по Дунаю.
Вспомните Пушкина: «Мимо острова Буяна, к царству славного Салтана…» – это и есть краткий путеводитель от отсрова Рюген-Руян25 до богатых исламских земель.
Под новый торговый путь стали срочно возводиться поселения вдоль судоходных водоёмов. Они были крайне небольшими и представляли собой, по сути, родовые усадьбы на сотню-другую жителей.
Так население той самой Старой Ладоги редко превышало 200 жителей: 10-20 мужчин, 30-50 женщин и 100-150 детей. При этом Старая Ладога являлась важным стратегическим опорным пунктом. Именно тем местом, где безопасно могли встать на стоянку морские суда, не способные пройти дальше по порогам Волхова. Это был основной пересадочно-перегрузочный транспортный узел нового торгового центра «цивилизованного» северо-востока. С необходимым набором услуг, да к тому же удачно расположеный.
Несмотря на постоянно прибывающий люд, в таких поселениях прироста постоянных жителей, как такового, не происходило или было незначительно. Так и оставаясь в пределах 50-200 человек. Как в появляющихся рядом норманских26 и венедские поселениях, так и в «исконых» финно-угорских селищах.
Тем более, что венеды, что норманы-скандинавы, и те и те жили простым родоплеменным строем. Они во многом были очень схожи – воинственные язычники в обособленных поселениях-родах.
Также, с середины VIII века устойчивые поселения сначала норманов, а потом и венедов-словен стали появляться на северо-восточных территориях (будущие Ростовское/Владимирское/Московское княжества), которые были отделены от своих северо-западных соседей водоразделами. Там центром колонизации стало Белоозеро, откуда поселения распространялись всё дальше по волжскому бассейну. Именно при их непосредственном участии стали формироваться смешанные племена меря, мещера и мурома27.
Так сформировались четыре изолированных по водоразделам, но объединенные единой целью (торговым путем) территории: Новгород, Ростов, Полоцк и Смоленск (современные названия).
Очередным «понаехавшим» были не особо рады и «постоянной прописки» практически не давали, заставляя занимать и осваивать свободные земли. Интенсификации хозяйств также не было заметно и оно, по сути, оставалось таким же, каким было за столетия до этого при прежних финно-угорских племенах.
Поселения меняли хозяев либо по естественным причинам (голод, болезни, когда все поголовно вымирали), либо по внутренним – в результате родовых стычек. Тем более, что союзы «против кого дружиним?»28 заключались достаточно произвольно.
Сами поселения, в своей основе, являлись ремесленными и/или земледельческими центрами. Несмотря на свою малочисленность, они были способны изготавливать достаточно сложные изделия – от деревянной ладьи до качественного оружия и ювелирных украшений.
Так в той же Старой Ладоге по арабской низкотемпературной технологии с 780-х варились стеклянные бусы, которые обменивались на пушнину и рабов (одна бусина = один раб). Эти украшения были чрезвычайно популярны у ранних славян пражской культуры (территория современной Польши) на рубеже VI-VII веков.
Судя по имеющимся данным о многообразии и размахе связей, Старая Ладога была одним из важнейших ремесленных центров Скандобалтии, наравне с Биркой (крупнейшим скандинавским торговым центром) и Хедебю (расположенном на севере современной земли Шлезвиг-Гольштейн в Германии).
Но основную прибыль поселениям приносило обслуживание разномастной «сезонной» публики, именуемой рус или русь. Те привозили и принимали товары, чинили ладьи/корабли, брали пополнения в свои корабельные команды, занимались формированием боевых дружин.
По сути, новые поселения венедов, что словен29, что кривичей30 создавались как вспомогательные базы для отдыха и пополнения команд русов.
Причина достаточно мирных отношений местных с чужаками крылась в исключительной надежности славян (в общем) и венедов (в частности). А сотрудничество также гарантировало местным жителям эффективные социальные лифты для «достойных» (самых сильных и ловких).
Из-за постоянной малонаселенности, фактически любой мог стать русом. От верности и подготовленности каждого зависело само существование команды. Не даром же сила корабельной цепи всегда определялась надёжностью её самого слабого звена. А потому продвигала людей именно компетентность (умение, ловкость, сила), а не имеющаяся родовитость.
Из записок путешественника Абу Хамид Аль-Гарнати (1150): «А у славян строгие порядки. Если кто-нибудь нанесет ущерб невольнице другого, или его сыну, или его скоту, или нарушит законность каким-нибудь образом, то берут с нарушителя некоторую сумму денег. А если у него их нет, то продают его сыновей и дочерей, и его жену за это преступление. А если нет у него семьи и детей, то продают его. И остается он рабом, служа тому, у кого он находится, пока не умрет или не отдаст то, что заплатили за него. И совсем не засчитывают ему в его цену ничего за служение господину… А страна их надежная. Когда мусульманин имеет дело с кем-нибудь из них и славянин обанкротился, то продает он и детей своих, и дом свой, и отдает этому купцу долг. Славяне храбры. Они придерживаются византийского толка несторианского христианства».
А вот из кого смешивалось новое северное «вавилонское столпотворение»31 будет позднее весьма замысловато изложено в «Повести временных лет»: «По потопе трое сыновей Ноя разделили землю – Сим, Xaм, Иaфeт… Иафету же достались северные страны и западные.... В Иафетовой же части сидят русские, чудь и всякие народы: меря, мурома, весь, мордва, заволочская чудь, пермь, печера, ямь, угра, литва, зимигола, корсь, летгола, ливы. Ляхи же и пруссы, чудь сидят близ моря Варяжского. По этому морю сидят варяги… Потомство Иафета также: варяги, шведы, норманны, готы, русь, англы, галичане, волохи, римляне, немцы, корлязи, венецианцы, фряги и прочие.... Иафетовы же сыновья приняли запад и северные страны. От этих же семидесяти и двух народов произошел и народ славянский, от племени Иафета – так называемые норики32, которые и есть славяне.»
Тут, как говорится, понимай как хочешь. Кого занесло, тот и мог стать русом.
Но, как бы то ни было, в 810-840 годы через эти земли успешно наладилась сезонная, но чрезвычайно выгодная торговля между Балтийский регионом и Персией (Халифатом Аббасидов).
Постоянно прибывающие норманы, частью более известные нам как варяги33 (в отличие от норманов-русов), всё больше стали объединяться с земледельцами и мастеровыми из местных славян и пришлых беженцев венедов (которые быстро стали становиться большинством) и немногочисленными охотниками финно-уграми, формируя самостоятельное сообщество34. И уже к 840-му году это сообщество прочно «оседлало» сначала сверхвыгодный Волжский торговый путь, включая «из варяг в арабы», а затем, значительно позднее, и более короткий, но не менее трудоёмкий Варяжский путь35, более известный как путь «из варяг в греки»36.
Забегая немного вперёд, просто необходимо зрительно представить оперативность и масштабы реализации норманами и венедами (составившими костяк) только одной «восточной части» столь откровенно наглой, но действительно грандиозной экспансии37 по малозаселённым землям.
Которая подтвердила избитую истину: «Торговля – двигатель прогресса».
Так вот. Торговля приносила просто неслыханную прибыль. А потому прошло совсем немного времени и назрел вполне естественный «передел собственности».
Основную причину уже не узнать. То ли новые норманы возжелали отодвинуть старых и самим «покрышевать» столь «лакомый кусок». То ли беженцы-венеды, постепенно ставшие большинством населения этих земель, сами решили подвинуть норманнов, которые (в свою очередь) попытались вернуть себе главенство своих бывших факториях.
Вариантов много.
Но только вот с 840 года на Северо-Запад, достаточно разбогатевший на Волжском торговом пути, по рекам Невы и Волхова стало прибывать большое количество новых норманов (как приглашённых, так и в поисках поживы) из перенаселенной и откровенно бедствующей Скандинавии, наиболее пострадавшей от климатического пессимума (общего похолодания климата в Европе). Они грабили и сжигали форпосты. Попытались навязать полный контроль над столь доходной торговой территорией.
Такая участь не миновала и Старую Ладогу.
Норманы-старожилы русы и [пока ещё] варяги, совместно с венедами и финно-уграми ответили встречными акциями устрашения, что полностью парализовало всю торговлю между странами Балтики и богатым побережьем Каспийского моря. Это привело к тому, что уже к 860 году полностью иссякло поступление серебра в Скандинавию.
И, предположительно, в том же 860 году враждующие стороны посчитали потери, убытки и упущенную выгоду. Ужаснулись и «забили стрелку» (провели переговоры на высшем уровне). Договорились облагать данью (грабить) исключительно третьи стороны.
Это стало символичным жестом объединения.
Был избран (будущий новгородский князь) Рюрик, как общий князь-воевода. Согласованы ряды (соглашения о взаимоотношениях княжеской дружины и племён). Именно тогда и последовал знаменитый «объединённый» поход руси на Царьград38.
А далее племенная верхушка кривичей-псковичей, венедов-новгородских и венедов-ростовских посредством замысловатых «династических» браков породнилась с верхушкой скандинавских норманов и «своих» варягов и русов. Тем самым было сформировано и документально оформлено сословие39 «князей40», подтвердивших свои «права» на участки торговых путей. А заодно за ними были закреплены «свои» территории (земли) «окормления».
После этого норманы (скандинавы), венеды (словене) и финно-угры стали активно взаимодействовать, что подтверждено археологическими находками ІХ-Х веков. В 862 году (по Нестору) или в 865 году (по археологическим данным), началось восстановление Старой Ладоги.
Так начиналась история государства Руси.
Из «Повести временных лет»: «В год 6370 (862). И изгнали варягов за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали: «Поищем сами себе князя, который бы владел нами и рядил по ряду и по закону». Пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные – норманны и англы, а еще иные готы – вот так и эти. Сказали руси чудь, славяне, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю русь, и пришли прежде всего к славянам. И поставили город Ладогу. И сел старший, Рюрик, в Ладоге, а другой – Синеус, – на Белом озере, а третий, Трувор, – в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля. Через два года умерли Синеус и брат его Трувор. И принял всю власть один Рюрик и пришел к Ильменю, и поставил город над Волховом, и назвал его Новгород, и сел тут княжить, и стал раздавать мужам своим волости и города ставить – тому Полоцк, этому Ростов, другому Белоозеро. Варяги в этих городах – находники, а коренные жители в Новгороде – славяне, в Полоцке – кривичи, в Ростове – меря, в Белоозере – весь, в Муроме – мурома, и над теми всеми властвовал Рюрик.»
К 870 году поступление серебра в Скандинавию восстановилось в полном объеме. В обратном направлении потянулись наемники.
Это сподвигло князей, водоошевлённые «царьградским походом», на «расширение», сиречь откровенный захват территорий, по которым пролегали (или могли пролегать) наиболее прибыльные торговые маршруты.
Забегая вперёд, стоит сообщить, что в 870-890-х были покорены сначала кривичи Полотска (с варяжским и литовским субстратом41), которые недальновидно «самоустранились» от участия в имевших место кровавых «разборках», а затем и земли дулепского племенного союза42 (включая Киев), до того находившихся в полном подчинении Хазарского каганата43.
Только что образовавшаяся Русь моментально расправила плечи и сразу начала осматриваться вокруг себя в поисках «против кого дружить».
Да, мы такие.
Но пока поподробней осветим некоторые другие важные детали.
Немного о венедах и норманах
Скандинавские племена (даны, готы, свеи) в то время были отчаянными мореплавателями-пиратами-торговцами (нужное выделить, но зачастую как фишка в пути ляжет), не имевшими недостатка в металлах и оружии44.
Славянские племена из венедов, являлись выходцами из междуречья Одры и Вислы (современного Поморья/Померании). Они были обособлены от основного славянского массива и более близки к балтийским пруссам культурно и генетически.
Все эти скандинавские и венедские племена, зачастую без разбора, назывались норманами или «людьми севера». Скандинавы и венеды действительно долгое время являлись соседями и достаточно активно взаимодействовали.
Венеды были свободными крестьянами в бедном регионе (зоне рискованного земледелия), и, начиная с эпохи Рима, активно нанимались на вспомогательную военную-торговую-морскую службу (ауксилиарии45) к технически более продвинутым (развитым) соседям. Самые удачливые вербовались и в римские легионы (о чём свидетельствует большое количество найденных в Поморье фибул46); в русы – речных торговцев-пиратов; и в викинги – морских торговцев-пиратов.
Их деятельность весьма прозаично описывается в «Саге о Магнусе Слепом и Харальде Гилли»: «Затем Хакон-конунг поплыл на восток вдоль берегов Сканей и разорял страну, брал выкупы и подати, и убивал викингов, где он их только находил, как датчан, так и вендов».
Венеды Поморья (как самостоятельное королевство) были разгромлены армиями империи франков в начале VIII века, что и являлось основной причиной их миграции. С последующим становления самым массововым племенем северо-запада будущей Руси.
Другие славянские племенные союзы были почти полностью истреблены объединенной армией Карла І Великого в ходе Вендского крестового похода (Крестового похода против славян) 1147 года, а их остатки постепенно растворились47 в восточно-германском и датском этносах.
Не удивительно, что, к примеру, до 1540 года титул короля Дании и до 1973 года титул короля Швеции звучал как Svears, Götes och Wendes Konung, или на латыни Suecorum, Gothorum, Vandalorum Reх. (Царь шведов, готов, вандалов).
В латинском варианте венеды/венды = вандалы. Не надо морщиться, многие из нас являются чуть ли не прямыми их потомками.
Это интересно ещё и потому, что к ХІХ веку в России появились две конкурирующие теории происхождения русских (норманская и славянская), которые искусственно отделили норманов от славян. Обоснование – в связи с полным отсутствием соединявшего их звена. Ведь славяне междуречье Одры и Вислы, ранее известные под собирательным именем венеды, были уничтоженны ещё в эпоху Древней Руси и не могли оказать никакого влияния. А ни о каких славянских вандалах48 никто и слыхом не слыхивал.
Именно так под «требованиями времени» обычно и конструируется очередная «правильная» история.
Теперь немного о русах
Корабельные команды, сформированные из скандинавов и венедов, называли русами – «плавающими по лесным пустошам».
Русы – изначально не этнос49, а сословие свободных речных торговцев, произошедшее от скандинавского слова Róþskarlar или Róþsmenn. Слово róþs, в свою очередь, восходит к латинским rus/ruris и означает невозделанную чащу (которая потом превращается в ruralis – возделанный сельский край), а skarlar – корабельная команда или menn – отряд.
Потому Пруссия и Боруссия50 означают не родственность пруссов русам – их объединяет лишь одно – все эти территории были когда-то расположены в местах с непроходимыми чащами (лесами).
В условиях племенного строя люди межплеменных профессиональных навыков обычно теряли свою связь с племенем и предпочитали объединяться «по профессиям». Есть очень большое подозрение, что варяги (как наёмники) изначально лишь временно набирались в состав корабельных команд русов.
Яркое описание поведения русов дано арабскими путешественниками Ибн Фадлана в 922 году и аль-Масуди в 940-х: «Я видел русов, когда они прибыли по своим торговым делам и расположились у реки Атиль. Я никого не видал более совершенного телом. Они стройны, белокуры, краснолицы и белотелы. Не носят курток и кафтанов, но их мужчины носят кису, которой охватывают один бок, так что одна рука остаётся снаружи. Каждый из них имеет топор, меч и нож, и со всем этим он не расстаётся. Мечи их плоские, бороздчатые, франкские. Иные из них изрисованы от края ногтей и до шеи деревьями и всякими изображениями…
Дирхемы русов [деньги] – серая белка без шерсти, хвоста, передних и задних лап и головы, [а также] соболи… Ими они совершают меновые сделки, и оттуда их нельзя вывезти, так что их отдают за товар, весов там не имеют, а только стандартные бруски металла…
Собирается их в одном доме десять или двадцать, меньше или больше. У каждого скамья, на которой он сидит, и с ним девушки-красавицы для купцов. И вот один совокупляется со своей девушкой, а товарищ его смотрит на него. И иногда собирается группа из них в таком положении один против другого, и входит купец, чтобы купить у кого-либо из них девушку, и наталкивается на него, сочетающегося с ней. Он же не оставляет её, пока не удовлетворит своего желания…
В обычае царя русов, что вместе с ним в его высоком замке всегда находятся четыреста мужей из его витязей, к нему приближённых… С каждым из них девушка, которая служит ему, моет ему голову и приготовляет ему то, что он ест и пьёт, и другая девушка, которой он пользуется как наложницей в присутствии царя. Эти четыреста сидят, а ночью спят у подножья его ложа…
Если двое ссорятся и спорят, и их царь не может их примирить, он решает, чтобы они сражались друг с другом на мечах, и тот, кто победит, тот и прав».
«Что касается язычников в [хазарском] государстве, то среди них есть сакалиба и русы, которые живут на одном конце этого города [Итиля]. Они сжигают своих мертвецов вместе с их конями [букв.: животными], утварью и украшениями. Когда умирает мужчина, его жену заживо сжигают вместе с ним, но если умирает женщина, то мужа не сжигают. Если кто-нибудь умирает холостым, его женят посмертно, и женщины горячо желают быть сожжёнными, чтобы с душами мужей войти в рай. […] Русы и саклабы, которые, как мы уже говорили, язычники, [также] служат в войске царя [хазар] и являются его слугами. […] Русы – громадное племя; они не подчиняются никакому царю и никакому закону. […] Русы состоят из многочисленных племён разного рода. Среди них находятся ал-лудзгана, которые наиболее многочисленны и с торговыми целями постоянно посещают страны Андалус, Рим, Константинополь и страну хазар».
Вот и получается, что русский – это вообще никакая не прерогатива славян. Современными русами/русскими по праву являлись, являются и будут являться только те, предки которых последнюю тысячу лет «держали слово» и были верны Руси-России, а наше формальное приобщение к ним символизировал «серпасто-молоткастый» (до недавнего времени), а теперь вновь «орлово-двухголовый». Вне зависимости от того, какие гены им были получены по наследству.
И надо уже перестать воспринимать за «братские народы» тех, кто официально отвергает такую историческую связь.
Княжеское правление
Типичная схема княжеского правления была вполне схожа для всех европейских языческих [племенных] образований того времени. Свободные мужчины родового союза, от нескольких или даже от нескольких десятков поселений, выбирали князя-воеводу (как бы он не назывался), который руководил их защитой и военными походами.
Князя могли призвать, или он мог прийти сам и обложить «свободную» (неспособную защищаться) территорию данью51.
Князь и его личная дружина фактически являлись исполнительной властью. Они становились надплеменной нейтральной силой, которая взаимодействовала с поселениями-родами, давала им относительную безопасность и даже некоторое благосостояние. Собранные во время разорительных походов «трофеи» большей частью реализовывались, а полученное «от реализации» зачастую потреблялось или использовалось своей же общиной.
Мирные поселения являлись источником поживы и рабов для конкурирующих дружин (таких же откровенных банд) князей. Только вот в северных условиях разграбленное поселение неизбежно становилось мёртвым поселением.
Оттого и сформировался особый «северный» менталитет, где основой выживания было умение либо худо-бедно поладить с соседями, либо начинать боевые действия на полное истребление. Что вполне понятно и объяснимо.
Судебной и законодательной властью в общинах ведали жрецы-волхвы. Волхвы судили (правили) по рядам (договорам между племенами и сословиями), хранили традиции и передавали родовую память. Могли, по «мирскому», то бишь народному пожеланию (или даже по своему единоличному решению), казнить хоть раба, хоть князя. Была бы причина, а эти уж повод точно найдут и правильно разъяснят.
Влияние волхвов было чрезвычайно велико. Только через много-много лет именно христианство начнёт беспощадное наступление на волхвов и их языческие обряды. Чем окажет просто неоценимую помощь в последующем установлении княжеской (а затем и царской) судебной и административной ветвей власти, и новой схемы передачи правления [преимущественно] по наследству.
Вот так отзывался о русах Ибн Русте (930): «Они имеют царя, который зовётся хакан-Рус. Они производят набеги на славян, подъезжают к ним на кораблях, высаживаются, забирают их в плен, отвозят в Хазран и Булгар и продают там. Пашен они не имеют, а питаются лишь тем, что привозят из земли славян.
Когда у кого из них родится сын, то он берёт обнажённый меч, кладёт его пред новорождённым и говорит: «Не оставлю тебе в наследство никакого имущества, а будешь иметь только то, что приобретёшь себе этим мечом». Они не имеют ни оседлости, ни городов, ни пашен; единственный промысел их – торговля соболями, беличьими и другими мехами, которые и продают они желающим; плату же, получаемую деньгами, завязывают накрепко в пояса свои…
Есть у них знахари, из коих иные повелевают царю, как будто они начальники их [русов]. Случается, что приказывают они приносить в жертву их божеству, что ни вздумается им: женщин, мужчин и лошадей, а уж когда приказывают знахари, не исполнить их приказание нельзя никоим образом. Взяв человека или животное, знахарь накидывает ему петлю на шею, вешает жертву на бревно и ждёт, пока она не задохнётся, и говорит, что это жертва богу…