320 +

– Люблю тебя!

Девушка, улыбаясь, открыла футляр и заглянула внутрь, а затем прошептала:

– Миша, какая прелесть!

Синявский купил бы еще сто колец, лишь бы снова увидеть такой восторг в ее глазах. Какое счастье, что она тогда перепутала педали!

***

В понедельник Михаил собрал небольшую летучку, уделив больше всего внимания нюансам работы отдела эккаунтинга. Проблем как таковых пока не наблюдалось, но Синявскому хотелось понять в деталях тот процесс взаимодействия с клиентом, который сложился в агентстве за последнее время. Неожиданно всплыл острый момент: эккаунты, а затем и подавший голос директор по развитию бизнеса, оказались недовольны работой BTL-отдела. Как оказалось, причиной этого стал недавний отказ BTL-директора брать в работу новый бриф клиента. Михаил спросил Анжелу:

– В чем причина отказа?

За нее ответила директор по развитию:

– Просто BTL-отделом больше не рассматриваются проекты с бюджетом менее пяти миллионов рублей. А где сегодня можно найти такие жирные проекты? Их не так и много, за них бьются насмерть. При этом уже три проекта на два-три «лимона» они отказались делать!

– У нас не так много ресурсов, чтобы распыляться на мелочь, – парировала, наконец, Анжела.

Директор по развитию вспылила:

– А не пробовали напрячься хоть немного?

В ходе перепалки выяснилось, что вполне лояльные до недавнего момента клиенты не хотят продолжать сотрудничество с агентством в BTL-сфере. «Мне клиент так и сказал прямым текстом, что после того мероприятия он с нами работать просто не сможет!», – эмоционально заявила директор по развитию. Синявский, перехватив гневный взгляд, брошенный ей Анжелой, поинтересовался:

– Коллеги, о чем речь? Поясните, пожалуйста!

Все замолчали. Анжела, поняв, что объяснения ждут именно от нее, проговорила:

– У нас не очень удачно прошло мероприятие четыре месяца назад, и…

«Отдел развития» насмешливо хмыкнула в ответ, а «эккаунтинг» ехидно заметила:

– Не очень удачно? Анжела, да вы просто завалили ивент! Кейтеринг опоздал, экран завис, ведущий был вообще отстойный!

Игнорируя ее замечание, Анжела обратилась к Михаилу:

– Этого человека мы уволили, и теперь как раз ищем нового.

Синявский попытался примирить спорящих:

– Коллеги, это уже дело прошлое! Прежде всего давайте успокоимся. Я услышал все стороны, и ясно, что есть проблема. Будем разбираться.

Он попросил задержаться Ингу, руководителя HR-отдела, которая, с озабоченным выражением на лице, села напротив. Синявский обратился к девушке:

– Инга, как идет процесс поиска нового ивентника? Есть что-нибудь стоящее?

– Да, сегодня до обеда я пришлю резюме нескольких кандидатов.

– Отлично! У меня к вам просьба – найдите, пожалуйста, резюме предыдущего ивент-менеджера и пришлите мне. Очень любопытно взглянуть.

Инга сухо отреагировала:

– Конечно.

Вернувшись в кабинет, Михаил снова прокрутил в памяти совещание, вспоминая слова и лица его участников. Да, похоже, что проблема с подбором персонала, как ни закрывай на нее глаза, дает о себе знать. Того и гляди, начнется открытая война между отделами, а это беда!

Через полчаса Инга прислала резюме кандидатов и уволенного ивент-менеджера, некоего Виталия Жиркова. С этого документа Михаил и начал. Хватило двадцати секунд, чтобы понять суть проблемы: как он и предполагал, Виталий Жирков просто не был компетентен в той мере, которая требовалась для проведения большого корпоративного мероприятия. За плечами имелся некоторый опыт работы в агентстве, специализировавшемся на организации свадеб. Синявский зашёл на страничку этого агентства и в разделе «Наша команда» с удивлением узнал в руководителе Анжелу – директора своего BTL-отдела. Вот это поворот! Ну, теперь все понятно: скорее всего, Анжела, пользуясь хорошими отношениями с Ингой, перетащила в «Атлантис» своего сотрудника, который мог быть ее братом, племянником, любовником или просто хорошим знакомым. А тот не справился с задачей, и начался скандал, закончившийся увольнением Жиркова. Отсюда и подозрительное молчание директоров относительно провального мероприятия. Синявский подумал, что вопрос персонала надо брать на отдельный контроль, а ситуацию с Анжелой и Ингой он рассмотрит немного позже. Торопиться не стоит, но делать с этим что-то нужно. Он распечатал присланные Ингой резюме и взял бумаги с принтера. Внимательно вчитываясь в каждое, из пятнадцати резюме Михаил отложил только три, из которых сначала выбрал одно: Сергей Колесников, сорок четыре года, BTL-специалист, заявленный опыт большой, долго занимал позицию BTL-директора в международном рекламном агентстве, за плечами крупные проекты, говорит на английском, несколько лет работал на себя. Синявский представил, какой шум поднимут Инга и Анжела из-за возраста кандидата и задумался: ну да, не мальчик, но опыт-то хороший.

Он еще раз просмотрел отложенные в сторону резюме. Первый – Вячеслав Анисимов, 32 года, в BTL около десяти лет, масштабные проекты, просит высокую зарплату. Второй – 44-летний Сергей Колесников с опытом в восемнадцать лет, выдвигает довольно средние требования для своей квалификации. Третий – Дмитрий Прокофьев, 28 лет, в бизнесе всего пять лет, хочет огромную зарплату. Михаил попросил зайти к нему Ингу. Когда она села в кресло, он заметил:

– Я просмотрел отобранные резюме. Должен сказать, что они довольно разноплановые.

Инга, стараясь скрыть недовольную мину, спросила:

– Почему?

Михаил, делая вид, что не заметил ее гримасу, дружелюбно ответил:

– На мой взгляд, у кандидатов разный опыт. Один провел много промо-проектов, у другого за плечами ивенты и руководящая работа.

– А третий?

Синявский улыбнулся:

– А третий – выражаясь вашим языком, является возрастным кандидатом, с которым Анжеле будет сложно работать. Правильно?

Инга, осознав, что ее доводы все-таки услышаны руководством, немного расслабилась:

– Да. Именно так. Мы добавили его, чтобы картина была более-менее объективной. И на ком же вы остановились?

Михаил снова улыбнулся:

– Ни на ком конкретно. Я предлагаю посмотреть всех. Согласуйте, пожалуйста, с Мариной мое расписание по встречам с кандидатами на этой неделе. Вопрос срочный, и не хочется терять время.

Инга поднялась:

– Хорошо.

Уже у двери Михаил спросил

– Инга, скажите, а вас не смущает, что кандидат с самым маленьким опытом просит самую высокую зарплату?

Девушка обернулась и ответила, будто давно ждала этот вопрос:

– Не смущает. Это очень хороший показатель.

– Показатель чего? Жадности?

От Синявского и на этот раз не укрылось презрительное выражение, мелькнувшее на ее лице:

– Нет, конечно. Просто кандидат амбициозен, все дело в этом. Нам нужны именно такие – молодые и амбициозные.

– А как же опыт?

– У него опыта поменьше, но он не менее ценен. И повторю, он молод и амбициозен. Соответственно, такой человек хорошо вольется в команду Анжелы.

Михаил с улыбкой кивнул, давая понять, что принял ее доводы, и Инга вышла.

Глава 6

Вечером того же дня Синявский по дороге домой, чертыхаясь в пробках на Садовом, набрал дяде:

– Привет, выезжаешь?

– Привет, дорогой! Да, уже скоро поеду. Я тебе позже позвоню, из машины. Ладно?

– Конечно!

Видимо, самолет уже подали, раз дядя так торопится, хотя с мигалками ему никакие пробки не страшны.

Позвонила Алина:

– Привет, любимый!

– Привет!

– У меня встреча нарисовалась с одним олигархом, так что буду позже. Где-то через два часа.

– Заехать за тобой?

– Не нужно, я на машине. Ужин в холодильнике – отличное жаркое. Все, целую!

Синявский, погруженный в размышления относительно текущих дел в агентстве, подъехал к дому через час. Он едва успел пройти в прихожую, как его мобильный негромко затренькал. По мелодии Михаил понял, что это кто-то из дядиного окружения. Звонил Кочетков, телохранитель Кудасова:

– Михаил, у нас ЧП! Срочно приезжайте на квартиру Александра Борисовича!

Михаил выкрикнул:

– Что случилось?

– Не могу говорить по телефону. Срочно приезжайте!

Зазвучали короткие гудки, и Синявский бросился к лифту. От волнения дрожали руки – что могло произойти с дядей? Они же совсем недавно разговаривали! Слава Богу, ехать недалеко! Однако, спустившись в паркинг, Михаил захлопнул уже приоткрытую дверцу «Мерседеса», и побежал назад к лифту. Крутиться по пробкам сейчас будет значительно дольше. Лучше пешком, здесь недалеко, минут десять.

Александр Борисович жил в доме, примыкающем к парку Дворца молодежи на Воробьевых горах. Три башни, верхушки которых едва видны с Ленинского проспекта, утоплены среди зелени и крыш соседних домов. Когда листвы нет, они более заметны. Синявский пробежал по «зебре» наземного перехода, не отводя глаз от красных сигнальных огней, установленных на крышах этих башен.

Первое, на что он обратил внимание, это были полицейский «Лендкрузер» и «скорая» с включенными «мигалками», стоящие во дворе дома, в котором жил дядя. Кочетков ждал его наверху – в огромном пентхаусе Кудасова. Михаил с порога крикнул:

– Что произошло?

Кочетков и генерал полиции, сидящие в креслах, молча поднялись ему навстречу. Синявский был знаком с генералом Валерием Климовым – тот дружил с дядей и иногда заезжал в гости. Телохранитель негромко сказал;

– Михаил, Александр Борисович мертв.

Синявский изумленно уставился на него:

– Что?! Что ты сказал?

– Ваш дядя мертв.

Генерал наблюдал за сценой, не сказав ни слова.

Михаил спросил:

– Где он?

Кочетков мотнул головой в сторону кабинета. Синявский распахнул двери комнаты и увидел в кресле дядю. Голова, которую прежде никому не удавалось склонить, безвольно упала на плечо. У Михаила пересохло в горле. Обернувшись к вошедшим следом за ним телохранителю и генералу, он прохрипел:

– Твою мать, кто-нибудь скажет мне, что здесь случилось?

Кочетков ответил:

– Михаил, давайте вернемся в гостиную.

Генерал Климов двинулся обратно первым. Синявский, так и не сняв пальто, сел в кресло и закрыл лицо ладонями. От тяжести потери стучало в висках. Он с трудом разжал веки и посмотрел на сидящих напротив мужчин. Кочетков произнес:

– Все было как обычно перед отъездом – я отнёс вниз чемоданы, водитель Серёга завел машину, джип охраны тоже был готов к началу движения. Александр Борисович и я вместе спустились на лифте и сели в «Мерседес». Едва мы тронулись, ваш дядя попросил сдать назад – он что-то забыл, кажется, какие-то бумаги. Александр Борисович ушел наверх и пропал. Я поднялся за ним через пятнадцать минут и нашел его в этом кресле.

Михаил выслушал Кочеткова, но ничего не сказал. Генерал откашлялся и произнес:

– Михаил, дело серьезное. Похоже, Сашу убили. Именно поэтому я здесь. Хорошо, что Владимир сразу вызвал меня.

Синявский перевел глаза на Кочеткова:

– Убили? Почему?

Генерал ответил:

– Скорее всего ограбление, в кабинете что-то искали, но…

Михаил набрал в легкие побольше воздуха и закричал на телохранителя:

– Как это «убили»? А ты, скотина, где был, когда его убивали? Сидел, гнида, в теплой машине, а моего дядьку убивали в это время?

Синявский рванулся вперед с такой силой, что едва не опрокинул массивное кресло. Он кинулся к Кочеткову и, схватив его за пиджак, начал трясти.

– Отвечай, почему ты не пошел с ним? Ты же телохранитель, ты должен был его охранять все время!

Генерал с трудом оттащил Синявского назад в кресло, а Кочетков спокойно, как будто не его сейчас хватали за грудки, ответил:

– Я собирался подняться вместе с Александром Борисовичем, но он отказался, сказав, что идет всего на пять минут. Иногда ваш дядя так делал.

Он замолчал на секунду и добавил:

– Я не хотел говорить этого сейчас, Михаил… в этом состоянии трудно услышать что-то… я понимаю… но я без колебаний отдал бы жизнь за Александра Борисовича… для меня это не меньшая потеря, чем для вас…

Синявский безмолвно выслушал Кочеткова и почувствовал, как сошла на нет агрессия, оставив место жуткой слабости. Задрожали руки. Он поискал в кармане сигареты и, затянувшись, тихо спросил:

– Почему вы решили, что это убийство?

Генерал снова откашлялся и, тоже закурив, пояснил:

– Медики обнаружили на груди место укола. Вероятно, это был яд. Мы, естественно, выясним детали и…

Михаил перебил Климова:

– Каким образом кто-то мог проникнуть в пентхаус, расположенный в доме, который напичкан видеокамерами? Как охрана могла его пропустить? Я знаю, что на лестничной площадке перед дверью в эту квартиру тоже установлены камеры. Кто-нибудь смотрел записи с них?

Он оглядел собеседников, а Кочетков ответил:

– Это было первое, что я сделал после того, как позвонил Валерию Николаевичу.

– И что там?

– Ничего. Александр Борисович и я выходим из квартиры, садимся в лифт, спустя десять минут ваш дядя возвращается и входит в квартиру. Через пятнадцать минут поднимаюсь я. Ни в десятиминутную паузу, ни в промежутке до моего появления на площадке ничего не происходило.

Синявский решительно поднялся:

– Покажи! С какого сервера ты смотрел запись?

– С сервера квартиры.

Кочетков и генерал тоже встали. Телохранитель провел мужчин в небольшую комнату, в которой стоял стол с монитором и клавиатурой. Он сел за компьютер и, введя пароль, включил видеозапись. Синявский, едва сдерживая слезы, смотрел как еще живой Кудасов выходит из квартиры вместе с Кочетковым. Дядя вошёл в лифт. Следующие десять минут трое мужчин напряженно всматривались в монитор, стараясь разглядеть хотя бы намек на тень преступника. Изображение на экране мигнуло, застыло на несколько секунд, но потом восстановилось. Через пару минут двери лифта раскрылись, и Кудасов снова появился на площадке, открыл квартиру и вошёл. Еще пятнадцать минут Михаил, Кочетков и генерал молча вглядывались в экран, дожидаясь появления телохранителя.

Владимир, вздохнув, хотел выключить запись, но Синявский остановил его. Он просмотрел запись до момента прихода генерала. Кочетков, уже не пытаясь скрывать обиду, взглянул на него с укором. Михаил без обиняков резко проговорил:

– Я и не скрываю, что подозреваю тебя. Понятно? Ты его охранять должен был, но остался в машине. А его убили! Совпадение?

Кочетков медленно встал со стула и посмотрел в глаза Михаилу:

– Совпадение. Я повторяю, что ваш дядя велел остаться мне в автомобиле. И тому есть свидетели.

Синявский зло отмахнулся от него и вернулся в гостиную, откуда прошел в кабинет. Он устало сел в кресло напротив мертвого дяди и горько прошептал:

– Вот и ты ушёл, мой дорогой… Один я остался…

Он смотрел на до боли знакомую комнату, в которой Кудасов ругался на него за прогулы в университете, хвалил за успехи, дарил подарки. Воспоминания нахлынули потоком, и Синявский просидел, смотря в одну точку, минут десять. На пороге возник генерал:

– Михаил, можно? Я все понимаю – тяжелая потеря, но есть неотложные вопросы, которые необходимо решить прямо сейчас.

Синявский посмотрел на него отсутствующим взглядом, и, согласно кивнув, тихо ответил:

– Пару минут дайте мне.

Генерал развернулся и вышел. Михаил вдруг вспомнил, как однажды Кудасов сказал:

– Человек на Земле – гость.

Он подошел к дяде и, погладив его по мертвой руке, прошептал:

– Вот и закончилось твое путешествие, мой дорогой гость…

Слезы сами полились из глаз. Он давно позабыл, насколько они соленые. Синявский вытирал их ладонью, но они текли без остановки еще несколько минут. Наконец, Михаил стал понемногу приходить в себя. Машинально он взял, повертел в руках и вернул на стол серебряный «Монблан». Любимая ручка Кудасова лежала на настольной записной книжке. Синявский взглянул на открытую страницу: вперемешку бытовые и деловые записи типа «Витя – напомнить про каталог!», «Самойлов – перенести совещание на сл. неделю». Отдельно стояла пометка «позвонить Мишке по дороге». Синявский почувствовал, как глаза снова становятся влажными. Внизу страницы крупно, будто Кудасов торопился записать это во время телефонного разговора, было написано:

7200 * 0,0044=31,68~31,7

10С*31,7=317

~320+!!!

Число ~317+ было выведено крупнее и заключено в кружок, а три восклицательных знака явно указывали на важность этого значения для дяди.

Синявский вздохнул и, закрыв записную книжку, медленно пошёл в гостиную к ожидавшим его генералу и телохранителю. Он услышал, как зазвонил его мобильный. Это была Алина, но у Михаила не оставалось сил сейчас что-то объяснять, и он сбросил вызов. Снова усевшись в кресло, Синявский показал генералу, что готов к разговору. Климов сразу перешёл к делу:

– Михаил, ситация такая… Фигура твоего дяди довольно значительна для российского бизнеса, и внимание к его персоне всегда было большим. Если журналисты пронюхают, что это убийство, то поднимется громкий шум. А я так понимаю, это ведь никому не нужно? Собственно, я здесь именно для того, чтобы решить этот вопрос.

Он сделал паузу и, видя, что возражений не последовало, продолжил:

– Следователь Копылов, Дмитрий Владимирович, – мой человек. Он все сделает, закроет дело так, что комар носу не подточит. Если ты не против, то я сейчас всех приглашу— Копылов ждет в моей машине внизу, врачи «скорой» тоже мои. Что скажешь?

Генерал вопросительно взглянул на Синявского, безмолвно сидящего напротив. Михаил пошевелился в кресле и спросил:

– Как убийца мог проникнуть сюда? Не могу представить.

Генерал понимающе кивнул:

– Миша, мы закроем дело так, чтобы избежать огласки, но это не значит, что мы никого не будем искать. И уверяю, Копылов найдет. Я делаю это ради нашей многолетней дружбы с Сашей. Мы найдем этого урода. Мне сейчас нужно получить твое согласие по приоритетному вопросу, а немного позже следователи предпримут все необходимые действия. Не переживай, пожалуйста.

Синявский выслушал генерала и согласно кивнул. Климов тут же достал из кармана мобильный и позвонил. Через пять минут квартира наполнилась людьми в штатском и белых халатах. Они тихо переговаривались, стараясь не смотреть в сторону Синявского, Кочеткова и генерала. Какой-то полный мужчина руководил всем процессом, негромко отдавая приказания сотрудникам. Вероятно, это и был тот самый следователь Копылов, о котором говорил генерал. В момент, когда санитары пронесли мимо него на носилках мешок с телом дяди, Михаил почувствовал, что отключается, не имея сил дальше находиться внутри этой ситуации. Он проводил их взглядом и закрыл глаза. Очнулся он от того, что его за плечо тряс Кочетков:

– Михаил, вам звонят!

Синявский взглянул на экран смартфона – опять Алина. Он тихо проговорил:

– Алло!

Встревоженный голос в трубке:

– Миша, ты куда пропал? Что случилось?

Михаил ответил:

– Алина, я сейчас не могу говорить. Извини. Позже все расскажу.

– Где ты?

Синявский прервал разговор, наблюдая за снующими по квартире людьми. Генерал присел напротив и обратился к нему:

– Миша, мы все завершили. Очень сочувствую твоему горю. Прими мои соболезнования. Как придешь в себя, звони по этим номерам.

Он вложил в ладонь Синявскому две визитки, которые тот убрал в карман пиджака. Затем Климов встал и вышел, уведя за собой всех остальных. Остался только Кочетков, который молча сидел и смотрел перед собой в одну точку. Михаил вдруг осознал, что даже этот кошмарный день закончился: он сидит в пустом пентхаусе своего убитого дяди, которого уже увезли в морг. Синявский задумался: а что он делает здесь сейчас? Все ведь кончено! Какая-то тварь, единолично приняв решение, поставила точку в жизни самого близкого ему человека.

Синявский поднялся и попросил Кочеткова;

– Закройте квартиру и отвезите меня домой. Сил нет вообще. Я бегом сюда прибежал.

На машине охраны Михаила подвезли к его дому. Синявский, буркнув водителю «спасибо», понуро побрел к подъезду. В прихожей он постарался отгородиться от встревоженного взгляда Алины, но она сразу спросила:

– Миша, что случилось? Где ты был? Я места не нахожу – звонки сбрасываешь, толком ничего не говоришь…

Он не хотел ничего объяснять, да, собственно, и нечего было – одни подозрения и загадки. Поэтому, он молча прошел в гостиную, открыл бар и достал бутылку водки. По- прежнему не говоря ни слова, наполнил до краев рюмку и залпом выпил. Алина наблюдала за ним, широко раскрыв глаза. Ей еще ни разу не приходилось видеть его таким. Синявский, поморщившись, проглотил водку и, взглянув девушке в глаза, произнес:

– Дядя мой умер!

Глаза Алины расширились еще больше:

– Как? Что случилось? Ты же совсем недавно с ним виделся!

– Да, а сегодня вечером его не стало. Самому не верится… Я с ним по телефону разговаривал несколько часов назад. Он спешил в аэропорт и пообещал перезвонить из машины, а потом…

Михаил присел на подлокотник кресла и, будто подводя итог, добавил:

– Такая вот петрушка….

Алина обняла Синявского и тихо прошептала:

– Бедный ты, мой бедный…

Он молча обнял ее за талию, прижавшись головой к груди и почувствовал, что ужас и мрак этого вечера немного отступили, а вокруг стало чуть светлее.

Глава 7

Первая неделя после смерти дяди стала самой тяжелой в жизни Синявского за все долгие годы с тех пор, как умерла мама. Наступили темные дни. Ему было нелегко пережить потерю настолько близкого человека, но еще труднее пришлось позже.

На следующий день после того страшного вечера Михаил отправился в офис «Сигмы». Оставаясь действующим вице-президентом, но больше на правах наследника, он созвал экстренное заседание правления компании. Члены совета директоров, перешептываясь и гадая о причине, собрались в большой переговорной. Синявский ждал всех, сидя в том кресле, которое он обычно занимал на совещаниях. Место Кудасова так и осталось незанятым. Михаил поднялся и просто объявил, что дядя прошлым вечером скончался от сердечного приступа. В переговорной повисла долгая пауза. Придя в себя, коллеги стали задавать вопросы, но Синявский говорил то, что просил генерал, – врачи не сумели спасти дядю от внезапного сердечного приступа. Директорат, посокрушавшись, перешёл к текущим вопросам. Михаил слушал очень внимательно – он искал малейшую зацепку, которая могла бы привести его к разгадке убийства. Когда Синявский думал об этом, он физически ощущал, как его глаза наливаются кровью от ненависти к убийцам. Напряженно вслушиваясь в слова директоров, он с горечью осознавал, что здесь вряд ли удастся что-то сразу обнаружить – ни серьезных конкурентов, ни конфликтов. Дела у компании шли хорошо, людей подбирал сам Александр Борисович. Все сидят на своих местах – отлаженная работа эффективной команды. Видимо, чтобы обнаружить убийц, копать придется глубже.

После совещания Михаил позвонил Марине: появились срочные дела… да, сегодня его не будет… да, встречи перенести… пока непонятно на какой день, но он выйдет на связь. Затем пришло время самого трудного: сообщить дяде Вите о смерти его лучшего друга.

Оставив машину в переулке и мрачно порадовавшись найденному парковочному месту, Синявский вышел на Старый Арбат. Его всегда удивляла народная любовь к этой улице, так как ни сам Михаил, ни его друзья или знакомые Арбат не любили. Здесь всегда множество людей, шумно, а осенью-зимой-весной через арбатскую «трубу» дует пронизывающий до костей ледяной ветер. Вот и сейчас, едва Синявский вышел из переулка, поток холодного воздуха ударил ему в лицо. Зябко поежившись и подняв воротник пальто, он пошел в сторону антикварного салона «Пандора». Звонить Туманову Михаил не стал, так как знал, что тот всегда находится в офисе в первой половине дня. Синявский не часто заходил в «Пандору», но ему нравилась атмосфера салона – сам Туманов в шутку называл его «пещерой Али-Бабы». Оставив за дверью шум Арбата с его толпами людей, уличными музыкантами и сувенирными магазинами, посетитель попадал в странный мир, где, казалось, время остановилось. Его сразу окружали вещи из прошлого: старинные кресла с гобеленовой обивкой, на которой еще виднелся выцветший от времени рисунок; каминные часы с покрытыми паутиной мелких трещин эмалевыми циферблатами; альбомы с монетами и банкнотами; иконы со строгими ликами святых; большие бронзовые слоны и маленькие фарфоровые слоники; фигуры индийских богов и статуэтки Будды; картины в старых, но все еще отблескивающих золотом рамах; китайские и японские расписные ширмы и веера; бюсты Ленина и Сталина; декоративные настенные барельефы с головами композиторов и поэтов; театральные бинокли; шпаги, кортики и казацкие шашки, – словом, все, что может заинтересовать серьезного коллекционера, годами охотящегося за редкостями, или впечатлительного туриста, случайно оказавшегося внутри. Синявский вошёл, и навстречу ему сразу поднялся охранник – полностью лысый мужчина очень внушительных габаритов в короткой кожаной куртке. Он отложил в сторону планшет и вопросительно взглянул на вошедшего. Михаил его не знал, поэтому пояснил, что пришёл к Виктору Павловичу. Охранник басом ответил: