Воспоминания

Не сказать, что отчаянно смелый, но, когда касалось его веры, тут он становился несгибаемым. Однажды с одной из редких проверок приехал из района надзорный комендант. Вывел отца на улицу, приставил пистолет: «Будешь голосовать?! Застрелю твою…» Может, и испугался, я не видел, но на выборы так и не пошел. Часто приводил в пример библейскую легенду о принесении Авраамом своего сына Исаака в жертву Иегове. Теперь вспоминая это, я почти уверен: скажи ему приезжий эмиссар сделать такое со мной, отец повиновался бы.

Вот теперь говорят: Сталин изувер, кровавый палач… Между тем наша молдавская, как теперь говорят, диаспора, жила себе, не зная о запретах. Свободно собирались по вечерам на свои собрания, приезжали посыльные, привозили журнал «Сторожевая башня» и другую литературу. Ни разу никто не потревожил эти собрания. Водили и меня на эти собрания, посылали за литературой в другой конец деревни, к тем, кто уже прочитал.

Руководитель местной ячейки Тимофей Поплавский. Три сына у него: Иван старший вскоре женился, за ним Семен, оба от первой жены. Иван меньший на три года старше меня. Жена (вторая) Аграфена, от нее Ваня. Ранее упоминал: жили наверху яра, в землянке на две комнаты. Внутри чисто, оштукатурено, побелено. Зимой много теплее, меньше дров расходовать. Там три землянки было, перед ними площадка – дворики. У Поплавских со двора в речку спускается канатная дорога. По этому канату воротом из речки воду таскают: ведро отпустят свободно, оно с ходу погружается в воду, знай, ворот крути, ведро наверх тяни. Зимой приходилось спускаться, лед долбить. На берегу речки у них огород. На огороде выращивали даже арбузы. Было, и нас угощали. Приносил отец, правда, не полной спелости. Урожай наверх тоже по канатной.

У Поплавских все взрослые, естественно, жили получше нас. Может, поэтому, может, организация выделила деньги, скоро появился у них радиоприемник «Родина». По вечерам собирались слушать проповеди из Манилы, с Филиппин. Или приемник так далеко ловил, или ретранслятор был? Никто не глушил эти передачи. А говорят, что гнобил Сталин. Думается мне, не такая уж главная причина была эта вера. Думаю, причиной была и нехватка рабочих рук в Сибири. Ходили на эти проповеди не так долго: пришла депеша с директивой более не слушать их – не та организация.

Тимофей Поплавский работал на овцеферме. С ним Семен и Ваня. У старшего Ивана другая работа, не помню, какая. С Семеном и Ваней часто встречались летом на полях-лугах: они с овцами, я с телятами. Семен уже парень, так что с Ваней я больше общался. Когда получалось: и у меня, и у него строго в семье. Было, пошли мы на рыбалку, окуней на колоднике ловить. Он на велике, я пешком. Велик оставили недалеко под кустом. После рыбалки Ваня не мог вспомнить, где оставил. Искал, сильно переживал, плакал.

Дошло до овец, дошло до Рождественки. Не знаю, почему, в одно лето отправили нас с телятами в Рождественку. Там и пасти-то негде было – поля и тайга. Наверно, удобрять пары. Своих хватало, а еще и наших туда отогнали. Встречались с отарой овец и чабаны, тоже молдаване. Ох уж эта Рождественка. Поселили нас к одному одинокому мужику. Спать на полатях определил. А на полатях жарко, а и клопы накинулись, чуть, гады, не сожрали. Прямо как собаки, чужих кусают. Долго мы там не выдержали, стали ночевать в пустующей избушке подле загона с телятами. А комаров там, мошки… Жуть! Впрочем, и в Успенке в сезон гнуса несладко: с дымарями в руке, с накомарником на голове. А еще слепни и оводы.

Был случай: только зашел во двор, пришел со школы, отец появился: «Ты почему не идешь менять меня?!» Какой там обед, бегом в лес за огород к телятам, там у нас пересменка была. Отец с телятами с утра, я после уроков. Прибежал, туда-сюда, стада нету. Вернулся домой, сказал отцу: «Стада нету». Тут пропуск, что было. Нашли телят аж в Ломовицке. От овода так рванули.

В Рождественке работали по неделе через неделю. Вместе с нами вместо Васи Ротаря работал местный по имени Алексей. Добирались туда на телеге. Однажды после смены возвращались домой с мамой вдвоем. Дорога лесная, страшновато было. Доехали до поворота на Куиндат, тут погоня: один мужик на велике другого догоняет, орет, ругается. А в деревне той жили чуваши, и почему-то считали, что злые они. Трухнули мы тогда здорово. Виду не подали, но, отъехав, газу поддали. Вскоре выехали на одну из полян, и вдруг первый раз в жизни чудо такое вижу: вышел на опушку рогатый красавец-марал. Нас увидел, постоял, да и пошел по своим маральим делам.

Шли дни, недели, года, мы выбирались из голодранцев. Отец купил себе часы «Победа» и лисапед. Начал я осваивать его, крутить педали через раму, потом на раме. Пока освоил, и штанину под звездочку затягивало, и ногу в спицы колеса совал, не один раз дорогу пузом пахал. Потом асом стал, как и другие: без руля, стоя на сидушке… Даже в Пышкино на велике ездил.

В 1955 году родился еще один брат Толя. Я уже почти совсем мужик: летом на телеге, зимой на санях по разным делам на деревне и на полях. Всех на деревне знаю, есть друг даже на самом дальнем краю, каждая собака меня знает в прямом смысле. Собак на деревне много, ходят сами по себе, никого не трогают. Я еще совсем малец ходил, так здоровенные псы за мной увязывались, до дома провожали. За что дома ругали меня, зачем привел? Есть одна твоя Роза, и хватит. Роза хоть и дворняжка, было, видать, охотничье прошлое. Со мной с телятами постоянно бурундуков на деревья загоняла, звонким лаем заливалась. Потом Роза исчезла. Однажды, как обычно, зашел к приятелям Сидунам. Зимой было. Уже не помню имен, один пацан спрашивает: «Хочешь, Розу твою покажу?» Повел меня на огород, показал… Оказалось, отец отдал ее на рукавицы. Наверно, мне в отместку. Непослушный я был.

Самое преступление мое: когда на деревню приезжал киномеханик, сбегал кино смотреть. Кинщик устанавливал свою аппаратуру, заводил генератор, запускал свое удивительное чудо. Денег у меня не было тогда совсем. После начала показа, когда кинщик был занят, самые смелые мальцы протискивались в клуб через окно. Наверно, специально было разбито одно маленькое стекло. Бывало, до начала прятались за экраном. Разумеется, об этом киномеханик знал, но не выгонял. Однажды, наверно, злой в тот день был кинщик, прогнал нас оттуда. Самое первое увиденное кино был фильм «Илья Муромец». Не помню, с кем прятался. Может, с братьями Шарабурко? Они были в друзьях у меня еще со времени постоя у Елены. А их отец и вовсе крестником своим меня называл.

Шли года, я подрастал, работал. Летом кормил комаров, любовался сибирскими жарками… Зимой, когда купил себе лыжи, ходил на охоту, ставил по лесу и в тальниках петли на зайцев. Не хотели они, эти зайцы, залезать в мои петли. Только один раз дядя Костя спросил: «Прошлой ночью в лесу заяц кричал, не ты петли ставил?» Сходили с Шуриком, зайца в петле нашли. Это была первая и последняя моя добыча зайца. Однажды перепугался здорово: прямо из-под лыж шумно рванул фонтан – косач ночевал, от мороза прятался. Этих косачей, в зимнюю пору можно было любоваться ими часто: за курьей на высоких деревьях сидели, наряжали собой. Рассказать всё за девять лет дело долгое. В 1958 году родился еще брат. В семье пятеро детей, вышел указ: многодетных отпустить домой.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

здесь и далее: Организация запрещена на территории РФ.