Раннее

– Дело хорошее. Поздравляю. Только с шашлыком промашка выйдет. Завтра дождь будет весь день с утра до вечера. Так что лучше сегодня, пока распогодилось.

– А откуда вы знаете, что будет дождь? – спросила Анна.

– Знаю, – ответил дед Василий. – Пожили бы здесь с моё, тоже знали бы.

– Да, – сказал я. – Завтра будет дождь. И послезавтра тоже.

– А ты-то, Ёжик, что взялся погоду предсказывать?

– Чувствую.

– Ты всё, что чувствуешь, говоришь?

– Почти, – ответил я. Мне не хотелось говорить с Владиславом, потому что сидел он далеко, а у меня першило в горле.

Остров уже поворачивался к нам нужной стороной. Медленно подплывали небольшие деревянные мостки. А на берегу, метрах в ста от воды, поднимался дом. Как только я осознал, что вижу, я не смог выдохнуть.

Это, в общем-то, трудно было назвать домом. Это было существо. По крайней мере, растение. Нечто причудливое, деревянное, вырастающее из земли подобно кряжистому, могучему пню. Десятки узких вертикальных окон-бойниц были рассыпаны по стенам беспорядочно, как черные пятна по берёзе. Невозможно было сказать, сколько в доме этажей. Я не мог даже понять, какого он размера. Крыша, состоящая из огромного числа граней, расположенных самым фантастическим образом, была крыта листами блестящего оцинкованного железа. Дом смотрел на нас настороженно и хотел что-то сказать, но не успел.

– Ёжик! – сказал Владислав. – Ты собираешься вылезать?

Я выпрыгнул из лодки на причал. За мной последовали остальные.

– Ладно, дед Василий, – сказал Егошин. – Счастливо. Не забудь – в воскресенье, в два. Ну, можно чуть позже.

– Само собой, ребята. Спасибо. С Богом.

Он начал грести, разворачивая лодку, и поплыл за изгиб берега, поросшего плотным, высоким кустарником. А мы поднимались по тропинке, выложенной красным кирпичом.

– А тут ухожено, – удивилась Анна.

– Слежу, – отозвался Егошин. – Крышу покрыл, доски гнилые заменил, дорожку сделал. На прошлой неделе тоже приезжал – всё привёз, приготовил.

– Молодец, – сказал Владислав. – Купи медальку.

– Не понимаю, – сказала Анна. – Кто мог придумать такой проект?

Егошин пожал плечами.

– Сам точно не знаю. Конечно, это необычно, тем более в России.

Он вставил в скважину ключ, дважды повернул и открыл двустворчатую дверь, потом ещё одну. Мы оказались в огромном помещении, по стенам которого шла восходящей спиралью галерея, начинающаяся с лестницы в дальнем углу зала.

Внутри не было никакой специальной отделки – только лакированное дерево и медные подсвечники на четырёх бронзовых тумбах по углам. Слева, справа и впереди – проходы в соседние комнаты. Ещё несколько дверей на галерее.

– А душ здесь есть? – спросила Анна.

– Есть, – сказал Егошин. – Правда, холодный. Справа по коридору. Сначала крутите ручку минуты три, чтобы воду из скважины поднять, а потом всё, как обычно. Комнаты можете занимать какие хотите. Я, пожалуй, буду внизу. Постельное бельё там есть, на кроватях сложено. Можете пока отдыхать. Через пару часов займёмся костром.

– Сегодня? – удивился Владислав.

– Завтра дождь. Дед Василий не ошибается.

– Вроде нехорошо заранее праздновать, – сказала Анна.

– Ерунда это всё. Начнём сегодня, продолжим завтра. Пить-есть хватит.

Призыв отдохнуть был воспринят с полным пониманием, поэтому все решили для начала разбрестись по комнатам. Я пошёл вслед за Анной и Владиславом на галерею. Владислав остановился у первой же двери, Анна – у следующей, а я решил подняться повыше. Сделав виток вокруг зала, я оказался на высоте метров пяти, как раз над комнатой Анны. Открыл дверь и вошёл.

Комната была небольшой. Стены обиты рейками, покрыты лаком. В углу – деревянная кровать. В другом углу – ведро с песком. Рядом – то ли тумбочка, то ли комод с двустворчатой дверкой и выдвижным ящиком. На нём – подсвечник с тремя свечами. И всё, если не считать узкого высокого окна.

На кровати лежало стопкой постельное бельё, одеяла и полотенце. Я тут же занялся заправкой постели. Когда процесс был окончен, я разулся и лёг сверху, на покрывало. Я хотел просто немного поваляться, но скоро понял, что засыпаю.

Проснулся я от лёгкого стука в дверь. Вошла Анна.

– Ты что, спишь? – удивилась она.

– Уже нет.

– Извини. Курить до смерти хочется. Дай сигаретку, пожалуйста. Или две.

Я протянул ей новую пачку.

– Бери. У меня много.

– Значит, до завтрашнего утра к тебе не пристану.

Я сел на кровати. Анна была в белых шортах и футболке.

– Ты так много куришь? – спросил я.

– Пачки две в день.

Я покачал головой:

– Это плохо. Бросить не хочешь?

– Хочу. Поэтому и сигареты с собой не взяла. Терпения не хватает. Ну ладно. Спасибо, – она собиралась уйти.

– Постой, – сказал я. – Я хотел у тебя спросить…

– Что? Спрашивай.

– Это очень плохо, что у меня нет волос?

– Да нет. Мне, например, как-то всё равно. Конечно, без бровей лицо странно выглядит, но, в общем, дело привычки. Это всё, что ты хотел спросить?

– В шахматы не хочешь сыграть?

– Сейчас нет. Потом как-нибудь. А что ты тут валяешься? Сходил бы в душ.

– А, понятно. А то я смотрю – у тебя волосы мокрые.

– А ты что подумал?

– Не знаю. Я что-то здесь совсем плохо соображать стал.

– Это зря, – Анна вышла и закрыла дверь.

Я встал, подошёл к окну и открыл его. на улице было солнечно и тепло. Метрах в тридцати от дома горел костёр, около которого стояли Люся и Егошин.

– Обстановка ясна, – сказал я себе и решил, по совету Анны, пойти в душ. Взяв полотенце, мыло и сменную одежду, вышел из комнаты, спустился по лестнице вниз.

Слева от лестницы был вход в ещё одну комнату, где стоял стол, ещё несколько тумб с подсвечниками и ведро с песком. В углу находилась дверь в кладовку, которая была приоткрыта. Я пересёк комнату, прошёл небольшой Г-образный коридорчик и оказался у входа в душевую. Деревянная дверь, за ней – небольшая комната, из стены которой торчал металлический рычаг, похожий на ручку колодца, а рядом на стене – вешалка для одежды. Напротив – обычная кабинка душа, в потолке которой – большое матовое стекло.

Я зажёг свечу, покрутил рычаг – он вращался без особых усилий, разделся и вошёл в кабинку. Открыл кран.

Из душа потекла ледяная вода. Я выдержал под ней секунд десять, потом отпрыгнул, намылился и вошёл под душ ещё раз.

Несколько таких прыжков – и я оказался чистым и бодрым. Я оделся, потушил свечку и вернулся в свою комнату. Убрал старую одежду, полотенце повесил на спинку кровати и отправился гулять по дому.

Выше моей по галерее была только одна комната – такая же, как моя, но никем не занятая. Галерея заканчивалась небольшим балкончиком, нависавшим над холлом. Постояв на нем и не найдя ничего интересного, я спустился вниз. В зале справа оказалось всё то же самое, что и слева – то есть почти ничего, не считая прохода в кухню с большой печью. Поэтому я направился в центральный проход напротив входной двери. За ним оказалась лестница наверх. Она привела в зал, похожий на первые два – стол и четыре тумбы со свечами. За ним, однако, оказалась ещё одна комната – со стулом и письменным столом. Я выдвинул верхний ящик, но нашёл только несколько листов старой пожелтевшей бумаги. Справа от стола – дубовая дверь, в замке которой торчал ключ. Я отпёр замок и вошёл в комнату, заполненную от пола до потолка стеллажами книг. Я снял с полки одну из них – молитвенник. Другую – Библия. Странновато для защитника идей диалектического материализма. Вернув книги на место, я вышел из библиотеки в кабинет. Осталась всего одна дверь – по другую сторону стола. Я открыл её и оказался на балконе. Здесь, снаружи, дул приятный ветерок. Внизу раскинулась лужайка зелёной травы, за ней – группа деревьев, а чуть правее – вода. "Если зайти по воде за угол, – подумалось мне, – то можно увидеть домик деда Василия". В этот момент я услышал внизу голоса.

– Так-так, – говорила Анна. – И чем же ты это объяснишь?

– Ха-ха, – отвечал Владислав, – погодными условиями.

Где-то я уже встречал эту реплику. Скорее всего, Владислав книжек начитался.

– А теперь ты намного внимательнее и заботливее, – говорила Анна.

– А что, незаметно?

– Ой, Влад… – сказала Анна. – Как ты меня достал…

– В каком смысле?

– В каком хочешь.

Я вдруг безумно захотел туда, вниз. Сам не знаю, зачем. Я перебрался через точёные перила и, уцепившись за них, повис. А потом спрыгнул.

Анна и Владислав резко обернулись. Анна схватилась за сердце.

– Ой… Как ты меня напугал. Откуда ты взялся?

– Я это… упал, – соврал я.

– Откуда?

– Из би…блиотеки.

– Зачем?

– Не знаю.

– Все понятно. Влад, пошли.

И они двинулись вдоль стены дома, а я сел на корточки и смотрел им вслед. Я чувствовал себя полным идиотом. Посидев так минут пять, я немного пришёл в себя и отправился к костру. Около костра стоял стол, на котором лежали тарелки, помидоры и ещё что-то. Люся сидела у стола и нанизывала шашлык на шампуры. Егошин с лопатой выгребал угли из костра и ссыпал в мангал.

– Помощь нужна? – спросил я.

– Порежь помидоры. И хлеб тоже.

– Как?

– Ножом.

– Нет, я в смысле… кубиками или соломкой?

Егошин посмотрел на меня озадаченно.

– Нет, этими… ломтиками.

Я послушно взял ножик, присел на чурбачок возле стола и стал резать помидоры. Запах костра и вид спелых, сочных помидоров возбудил у меня аппетит. Я вспомнил, что не ел ничего с самого утра – как, впрочем, и остальные, так что пару долек я отправил себе в рот.

– Люсь, – сказал Егошин. – Ты крупные куски лучше разрезай. Не прожарится.

– Ага, – отозвалась Люся. – Я догадалась. Бери первые, – и она подала Егошину первую партию шампуров.

От домика в нашу сторону шли Анна и Владислав.

– Ну что? – спросил Владислав. – Жрать подано?

– Если хочешь, можешь брать сырой, – ответил Егошин. – Но лучше подождать минут двадцать. Принеси лучше из дома вино. Оно на комоде в моей комнате.

– Почему я? – спросил Владислав.

– Я принесу, – сказала Анна. – Что ещё надо?

– Рюмки.

– Хорошо, – она пошла к дому.

Владислав же присел возле мангала и стал нюхать дым:

– Ух… Пахнет-то как. А что, водки не будет?

– Почему? – удивился Егошин. – Будет.

– Эй! – крикнул Владислав вдогонку Анне. – И водку неси.

– Она в ведре с водой, – добавил Егошин. – У кровати.

Кусочки мяса, розовые и душистые от дыма и уксуса, постепенно сушились и подрумянивались на мангале. Я всё порезал и пересел поближе к шашлыку. Анна принесла три бутылки вина и две – водки, а также пять огромных рюмок, похожих скорее на стаканы. Егошин пошёл в дом за скамеечками, попросив меня махать, брызгать и переворачивать. Анна хлопнула себя по лбу и тоже направилась к дому.

– Ты куда? – спросил Владислав.

– Подарок надо принести.

– А, да.

– Аня, – сказал я, махая фанеркой над шашлыком и жмурясь от дыма, – ты не могла бы и мой принести?

– А где он?

– В моей комнате, в сумке. Сверху лежит.

– О'кей.

Вернувшись, Егошин взглянул на шашлыки и сделал вывод, что их можно употреблять в пищу.

– Ну так давайте начинать, – сказал Владислав.

– Сейчас, – ответил Егошин. – Анна подойдёт, и начнём.

Он расставил скамеечки вокруг стола, поменял шампуры на мангале на новые, а меня попросил открыть по одной бутылке вина и водки. Тем временем появилась Анна с большим пакетом, в контурах которого угадывались магнитола и что-то ещё.

– Ну что? – спросила Анна. – Кто будет речь держать?

– Вовка, – ответил Владислав.

– Почему?

– Как самый маленький.

С моей стороны возразить было нечего – я действительно был ниже всех присутствующих, включая даже Анну – у неё метр шестьдесят пять, а я на пару сантиметров ниже. Зато, правда, я весил сорок пять килограммов, а она, по её словам, сорок.

– Ну что же, – я кашлянул. – Мы все очень хотим тебя поздравить. Мы доказали это хотя бы тем, что терпеливо вынесли долгую дорогу сюда в соответствующих погодных условиях. Ты, Константин, очень хороший человек. Поэтому мы тебе желаем счастья, долгих лет жизни, достойного продолжения рода и.... чего ещё? Короче, с днём рождения! Вот тебе от Анны с Владиславом, – Анна достала из пакета магнитолу, – от меня, – я достал из того же пакета толстый альбом с картинами Сальвадора Дали, – и от Люси, – Люся вручила Константину кожаный бумажник. – Ну и, конечно, за это надо выпить.

– То есть за тебя, Константин, – уточнила Анна.

Разлили по первой. Чокнулись и выпили, а потом принялись за шашлык. Константин и Люся пили вино, Анна и я – водку, Владислав – тоже водку, но запивал водой, что, по моему мнению, было пижонством.

– А ничего шашлычок, – сказала Анна, вгрызаясь ослепительными зубами в поджаристое, сочное мясо.

– Берите то, что на столе, – сказал Константин. – Не стесняйтесь. Вот вилки.

На столе было много чего – красная рыба, бекон, помидоры, яблоки, лук. Впрочем, кроме помидоров, лука и шашлыка никто ничего не брал. Я обильно полил свой шампур кетчупом и больше ничего не хотел. Анна закусывала луком. Люся налегла на помидоры.

– Между первой и второй, – сказал я.

– Промежуток небольшой, – закончила Анна и пододвинула ко мне свою рюмку.

Я разлил и провозгласил традиционный тост за здоровье именинника. Все выпили и начали молча есть. Егошин вздохнул и попросил:

– Люся! Спой что-нибудь.

Люся вытащила откуда-то позади себя гитару и спросила:

– Что спеть?

– Что-нибудь романтическое, – сказал Егошин.

– И погромче, – сказал Владислав.

Анна пхнула его локтем в живот. Он закашлялся. Люся начала петь что-то про вечные снега. Владислав от скуки полез к Анне целоваться. Та вежливо отстранила его вилкой. Люся закончила первую песню и начала вторую – про геологов или что-то в этом роде. Я подумал и налил себе водки. Егошин смотрел Люсе в рот томными глазами. А может, так сквозь очки казалось. Люся допела. Егошин засуетился по поводу шампуров, лежащих на мангале. Анна посмотрела в небо и сказала:

– Странное место. Дом тоже странный. И тишина.

– Почему странное? – спросил Егошин. – По-моему, красивое.

– Да, – сказала Анна. – Хотя я в этом не очень разбираюсь. Но странное – точно. Видишь, как вода блестит?

– Нормально блестит, – сказал Егошин. – Как везде.

– Ну да, – сказала Анна. – Везде так не блестит.

Я взглянул сквозь ветви ближайшего куста на воду. Блеск был слегка матовым, как у алюминия. Никогда такого не видел.

– Чего тормозишь? – спросил Владислав. – Разливай.

Я разлил. Егошин взял свою рюмку и встал.

– Я хочу сказать. Люся! Я уже говорил тебе, что ты – самое ценное, что есть у меня в жизни, – Люся стала медленно, но верно краснеть. – Может быть, тебе покажется это слишком… ну…

– Не томи, – сказал Владислав. – Давай быстрей.

– Ну, то есть, может неожиданно и резко как-то, и не очень удобно при всех, но, если честно, я ради этого всё и затеял. Вот, – и он протянул Люсе небольшую красную коробочку.

Люся открыла крышку. Там лежали два золотых кольца.

– Ой, – сказала она почему-то, – и правда.

– Люся, – сказал Егошин дрожащим голосом. – Выходи за меня замуж.

– Ладно, – просто сказала Люся.

Это её "ладно" всех рассмешило, даже Константина.

– Ты согласна? – спросил он.

– Ну да.

Мы выпили.

– Горько! – заорал Владислав.

– Ты что кричишь? – отшатнулась от него Анна. – Не свадьба ведь.

– А мне горько, – сказал Владислав. – Горько!

Нам с Анной пришлось присоединиться. Люся и Егошин встали и от души поцеловались. Я жадно следил за их губами и ловил себя на мысли, что тоже хочу. Я тоже хочу предложить кому-то выйти замуж. Я тоже хочу кольца подарить. Я тоже хочу целоваться. Когда я вообще целовался последний раз? Не помню. Наверно, года четыре прошло…

– Что-то наш разливальщик уснул, – слегка недовольно сказала Анна. – За такое дело один раз мало выпить.

Я привычно взял в руки бутылку, но она оказалась пустой. Открыл вторую и разлил по рюмкам. Константин выложил на стол новые шампуры.

– Ну, – сказала Анна, – за вас с Люсей.

Произнося это, она почему-то покосилась на меня, и я, поскольку уже немного опьянел, стал думать, почему она пьёт за нас с Люсей. Потом до меня дошло, что имеется в виду Константин.

– А ты что всё молчишь? – спросил он. – Сидишь какой-то хмурый.

Тут меня понесло.

– А что? – спросил я. – Чего это мне быть весёлым? Вот у тебя, Костя, есть Люся. А у тебя, Люся, есть Костя. А у тебя, Анна, есть Владислав, а у Владислава – ты. Только у меня никого нет.

– Даже собаки, – добавил Владислав. – Ты выпей за Люсю-то.

Я выпил.

– А, – сказал я, – хоть пей, хоть не пей…

Вдруг до меня дошло, что это день рождения Константина.

– Извините, – сказал я. – Я не хотел. Просто вдруг накатило.

– Слушай, Вовка, – сказал Владислав. – А может, ты девушка?

– В каком смысле?

– Замаскированная. И волосы у тебя на ногах не растут, и вес… Чем докажешь, что ты не девушка?

– Влад, прекрати, – сказала Анна.

– Чем? – я задумался. – Голосом. Не бывает у девушек такого голоса.

– Голос, – сказал Владислав. – Это да. Это у тебя совсем. Скрипучий, как телега.

– Влад! – возмутилась Анна. – Иди спать.

– Не, – сказал Владислав. – Спать ещё рано. Мы ещё не все с тобой сделали.

– Что? – переспросила Анна. – Что ты хочешь сказать?

– Я к тебе приду вечером. Увидишь, что.

– Ой… – сказала Анна. – Только попробуй. Ну надо же так ужраться с пары рюмок…

Владислав и правда выглядел жутко пьяным.

– Извините, – сказал я. – Я на минутку. Сейчас вернусь.

Мне захотелось чуть-чуть размяться. Видимо, чтобы не стать таким, как Владислав. Я встал и пошёл по дорожке вдоль берега. Вода блестела странно. Как воробушек. Я подойду и посмотрю на своё отражение… Я вошёл в воду по колено, забыв, что я в одежде и в ботинках. Ругнулся по этому поводу, но не вышел. Отражалась в воде совершенно красная лысая рожа с большими ушами.

– Нет, ну какая же я девушка? – бормотал я. – Вы что, с ума сошли?

Я не удержался и упал в воду, лицом вниз. Вокруг меня опускался на дно встревоженный песок. Мне стало хорошо. "Вот, – думал я. – Не зря рыбы плавают в реке. Сверху свет падает мягче, нежнее, чем снаружи. Всё колышется, и вода обнимает, как родная…"

Меня схватили сзади за шею и воротник рубашки, а потом дёрнули вверх. Я встал на ноги, потряс головой и обернулся. Это была Анна.

– Блин, – сказала она. – Из-за тебя тоже вся вымокла. Ты что, топишься?

– Нет, – ответил я. – Я лежал просто. Там хорошо.

– Тьфу, – только и сказала Анна, а потом, махнув рукой, побрела к столу.

Я вышел из воды, стащил с себя рубашку и выжал.

– Володь! – позвал Константин. – Давай выпьем по последней и пойдём спать.

– Я не хочу спать, – отозвался я, надевая рубашку. – Я спал недавно.

– Ну, как хочешь.

Я взял ещё одну рюмку водки, залпом выпил и вдруг спросил:

– А почему это у тебя книжки все какие-то церковные? Больше нет ничего?

– Почему? – удивился Константин. – Не только церковные. Всякие есть.

Я сел на скамейку.

– Фу! – сказала Анна. С тебя же течёт всё.

– Ничего, – сказал Владислав. – Главное, чтоб песок не сыпался.

– Там исторического много есть, – продолжал Константин. – Дед всякие легенды собирал, предания. А под конец жизни, да, похоже, немного съехал и стал Библию читать. Собственно, только таким я его и помню. Придёт, говорит, час зверя. и свернётся небо, как свиток, и железная саранча разверзнется… Или не разверзнется? Не помню, как он говорил.

– Сейчас всё разверзнется, – сказал Владислав. – Водка кончилась.

– Почему кончилась? – удивился Константин. – ещё три бутылки. Сейчас принесу.

– Ему хватит, – показала Анна на Владислава.

– Ну, мы с Володей ещё выпьем, – сказал Егошин.

– И я, – добавила Анна.

Владислав попёрся с Люсей и Егошиным в дом, что-то доказывая по поводу своей трезвости.

– Спасибо, – сказал я Анне. – Я сегодня плохо соображаю. Мог бы и утонуть.

– Перепил, что ли? – спросила Анна.

– Вроде нет. Я только начал пьянеть, а тут ещё вода… Не знаю. На меня плохо действует это место.

– Здесь красиво.

– Да, ты говорила.

– Нет, это Костя. Я говорила – странно.

– Ты не сердишься?

– За что?

– Что я такой… беспомощный.

– Это твои проблемы. В принципе, со стороны это даже забавно.

Я вздохнул.

– Не обижайся, – сказала Анна. – Я люблю говорить всё, что думаю. Не придавай значения.

Она была совсем рядом. Я дотронулся до её спины ладонью.

– Не надо, – сказала она. – Мне сейчас хорошо. Я не хочу ощущение терять.

Я отнял руку.

– Что, интересно, завтра будем делать? – спросил я.

– Возможно, в шахматы играть, – ответила Анна. – Ты же говорил, завтра будет дождь.

Я кивнул. Подошли остальные. Егошин открыл принесённую бутылку водки и разлил себе, мне, Люсе, Анне и чуть-чуть Владиславу в ответ на его настойчивое "я трезвый".

– Ладно, – сказал Константин. – Давайте за нашу работу. За всех нас: за программистов, – он чокнулся со мной, – художников, – с Люсей, – сетевых администраторов, – он чокнулся с Анной, – и трезвое начальство, – Владислав, чокаясь, половину пролил, и издал нечто неприличное.

Анна вздохнула и залпом выпила. Она, бесспорно, оказалась самой стойкой. Она подумала и налила себе ещё… Люся сосредоточенно, медленно жевала жилистый кусок шашлыка, невидящими глазами глядя в стол. Егошин залил из кружки остатки костра. Анна закурила.

– Небо и правда серое, – сказала она. – Завтра, похоже, дождь. – Эй, ты, – она толкнула Владислава, который начал дремать, уронив голову на колени. – Тебя довести до койки или сам дойдёшь?

– Угу, – сказал Владислав.

– Значит, дойдёшь. Ну ладно, – она встала. – Спасибо, Костя. Я пойду спать. Всё было классно.

Она направилась к дому. Я помог Егошину с Люсей убрать со стола остатки еды и посуду, а потом тоже пошёл спать. Опьянение тянуло в постель. Я лёг, натянул одеяло, но понял, что не засну. Куча впечатлений плюс дневной сон плюс непривычная кровать. Лежал, глядя в темнеющий потолок. Лежал долго и почти ни о чём не думал. Представлялась Анна. Иногда мелькала ленивая мысль, что я и мечтать никогда не мог о том, чтобы вот так, как сегодня, сидеть с ней рядом и даже тонуть перед ней… Мысль была вялой, и заканчивать её было лень. По крыше, похоже, застучал дождь. Да, точно, теперь уже сильней. Хорошо, что я не открыл окно. По стеклу бегут косые следы капель. Темнеет.

Где-то внизу слышны шаги. Скрипнула дверь. Слышу голоса. Анна и Владислав. Слов разобрать не могу, но Анна говорит громче и резче… И вдруг – сильный хлопок. Я вскочил с кровати и выбежал в коридор. Перегнувшись через перила галереи, увидел, как Владислав быстрым шагом идёт из комнаты Анны к себе. Анна в ночной рубашке и с пистолетом в руке стоит на пороге.

– Что случилось? – крикнул снизу Егошин.

Он тоже вышел из комнаты и, стоя посреди холла, смотрел вверх.

– Приставал, – сказала Анна. – Я защищалась.

– Он цел? – спросил Егошин.

– Я в воздух стреляла. Для первого раза.

– Брось мне пистолет, – сказал Егошин.

– А если он ещё придёт?

– Крикни погромче, и мы с Вовкой дадим ему по морде. Дадим, Вовка?

– С удовольствием, – ответил я.

– Ладно, крикну, – сказала Анна. – А пистолет не дам. Он мне дорог. Мне его подарили.

– Ладно. Только не стреляй.

– Это от него зависит, – Анна зевнула. – Ну, спокойной ночи. Извините.

– Спокойной ночи.

И мы пошли спать. Остаток ночи прошёл без происшествий. Во всяком случае, я заснул и не просыпался до самого утра. А утром, едва я открыл глаза, я увидел в окне серое, почти чёрное, небо и беспросветную завесу дождя. Вода лилась по земле даже не ручьями, а сплошным потоком. Я встал, взглянул на часы, и, увидев, что уже около одиннадцати, решил зайти к Анне. Я постучался. Она сказала: "Да". Я вошёл и увидел её сидящей на стуле у раскрытого окна. Она курила.

– Доброе утро, – сказал я.

– Уже почти день, – сказала она. – Ты только встал?

– Да.

– Можешь позавтракать – там Егошин в печке сварил какую-то непотребную лапшу.

– Что-то не хочется, – сказал я. – Подожду обеда.

– Твоё дело.

Она снова была в джинсах и белой кофте.

– Ну как ты после вчерашнего? – спросил я.

– Сегодняшнего, – сказала Анна. – Он сейчас приходил извиняться.

– А ты?

– Хотела извинить. Но он начал хамить и договорился до того, что у него на меня есть какие-то права.

– Почему?

– Потому что он вроде как мужчина.

Я сел на край кровати:

– И что ты собираешься делать?