Кто служил в армии, в цирке не смеётся. Сборник рассказов

– Да…, «широка страна моя родная…», – с презрением в голосе проговорил Панкратов, глядя на веселящихся Харченко и Глазырева, а потом злым голосом стал просвещать безлошадных командиров батарей – что такое солдат, особенно такой, какой придёт завтра. А я, под его ворчливо-осуждающий голос, неслышно погрузился в прошлое и перед моим мысленным взглядом как бы строем прошли все бойцы, которыми когда-либо командовал здесь, в Союзе и уже потом, в Вооружённых Силах России. Были они разные и всякие. И хорошие, с которыми легко было служить, и плохие, которых нужно было заставлять служить. Толковые и бестолковые. Холерики и сангвиники. Добросовестные и хитрожопые. Умные и чересчур «вумные», которым «ум» мешал правильно смотреть на жизнь и на службу в армии. Всякие. И все оставили в душе свой след: кто хороший, а кто не очень….

– Борис Геннадьевич, – прервал мои мысли разгорячённый Игорь Панкратов, – расскажите им про своих солдат. Какие они бывают. Про «голубого», который служил у вас, про первого своего солдата здесь в противотанковой батареи, а то они нюх совершенно потеряли. Видели тут и имели дело только с Серёгой Лихачёвым и Серёгой Колчановым, с этими толковыми и преданными бойцами…

Я выслушал горячечную речь капитана, поглядел на растерявшихся комбатов первого дивизиона, которых надо учить и учить…

– Хорошо, расскажу…. Только про этих потом, а вот мне чего-то вспомнился один солдат, из советского времени. Правда, сейчас уже не помню – еврей он был или не еврей, но фамилия у него была – Пыц. А солдаты переиначивали на Поц, что по-еврейски вроде бы член.

* * *

На следующий день, на сборах молодых солдат я появился в двенадцатом часу.

– Что, Борис Геннадьевич, за «подарком» пришёл? – Засмеялся подполковник Докторевич, который был начальником сборов.

– За ним, за ним…, Сергей Юрьевич… Где это чудо природы?

Через пять минут передо мной стоял отпрыск знаменитой актёрской семьи, который меня совсем не впечатлил. Невысокого росточка, худенький, а судя по глазам – ещё и «московский ботаник»… Блин… И это чадо я должен опекать. Мы должны, всем полком и от него должна зависеть не только моя военная судьба, но и других.

Задав ему несколько простеньких вопросов, мы с начальником артиллерии только убедились в предстоящей непростой службе – у него не было ничего, за что можно было зацепиться и сделать из него нормального солдата.

– Мда…., – это мы оба и одновременно произнесли с начартом и вариант, что он сразу будет дальше работать в нашей канцелярии – отпал сразу. Рано.

Я достал из полевой сумки, чистые будущие блокноты Дальномерщика и Разведчика, ручку с чёрной пастой, линейку МПЛ-50. Всё это разложил на столе.

– Иди сюда, до обеда, вместо строевой подготовки, будешь разлиновывать эти блокноты. Видишь…, рамки на каждой странице уже выполнены и тебе осталось только разлиновать строки по одному сантиметру. Вот линейка, вот ручка с чёрной пастой. А вот блокноты. После обеда я приду и посмотрю. Задача ясна.

Солдат покрутил в руках линейку – Чего тут не понять?

– Понятно, товарищ подполковник….

После обеда я долго и удручённо крутил в руках готовые разлинованные блокноты и, помня, что в таких творческих семьях, рождаются дети с тонкой и нежной психикой, думал – как бы мне культурно высказать своё неудовольствие качеством выполнения простенькой задачи. Но на ум почему-то лезли народные выражения, которые с культурой не имели ничего общего. Очень хотелось слегка, только реально слегка, стукнуть в лоб и спросить – Ты случайно не учился в школе для супер одарённых детей, которых сейчас модно называют дети «Индиго»? А на мой примитивный взгляд так называемые дети «Индиго» неврастеничные, психопатичные, не развитые личности, а по простому, по-русски – ДЕБИЛЫ и нечего тут правду скрывать за красивыми названиями.

– Товарищ солдат, вот это вы считаете, что линии проведены через один сантиметр? – Осторожно спросил своего подчинённого.

Солдат сам посмотрел на меня как на человека, страдающего последней стадией Аутизма, полистал блокнот и недоумённо пожал плечами: – Как сказали про сантиметр, так я и прочертил….

– Хорошо, отставим пока размеры. Ну а здесь… Вы же видите, что тут всё испачкано пастой…., – я разговаривал с ним, как с больным – тихо и спокойно.

Солдат опять посмотрел на меня и в его чистом взгляде проскальзывало не только удивление, типа – Чего вы до меня пристали? Я же всё расчертил…. Там же было и сожаление – Ну и тупой командир у меня….

– Так паста пачкается… Что я сделаю?

Я закрыл глаза и досчитал до десяти.

– Хорошо, товарищ солдат, – голос мой, хоть я и сдерживался, приобрёл гулкость и медность, которые для обычного солдата, как правило, не обещало ни чего хорошего и мне пришлось ещё раз досчитать уже до двадцати. Начальник артиллерии, присутствующий при этом, потом мне рассказывал, – Борис Геннадьевич, я думал что тебя либо сейчас «Кондратий» хватит, такой вид у тебя был, либо канцелярия сгорит от искр, сыпавшихся из твоих глаз. Но, молодец, уважаю – ты сдержался и даже не стукнул его в лоб. Правда, голос у тебя был очень нехороший. Успокаивало одно – квартира у тебя есть, пенсия тоже. Стукнешь…, ну и уйдёшь… на пенсию… Тем более контуженный.

– Хорошо. А почему тогда линии кривые и через линию я вижу ваши пальцы?

– Так получилось, – был безмятежный ответ и я себя почувствовал подпоручиком Дубом перед солдатом Швейком.

– Хорошо, – это было произнесено трубным голосом Ангела оповещающего мир об КОНЦЕ СВЕТА и так громко, что мухи заснувшие на зиму, проснулись и полетели умирать на улицу, – покажите мне на линейке один сантиметр.

Я больше не сомневался. Семья, знаменитой династии отдыхала на этом отпрыске, а если откровенно говорить – она на нём кончалась. Солдат ни секунды не колеблясь, показал вторую половину линейки с делениями масштаба 1:50 000, где каждой большой деление равнялось двумя сантиметрам.

– А это что? – Я повернул линейку другой стороной и показал обычные сантиметровые деления и теперь солдат смотрел на них «как баран на новые ворота». Чтобы не натворить чего-нибудь непотребное, мигом выскочил из канцелярии и умотал к себе в полк. Успокоившись, с бутылкой коньяка, стараясь быть незаметным, только бы не столкнуться с навязанным мне дебилом, я пробрался в канцелярию сборов молодых солдат, где застал хорошо поддатого и очень весёлого Сергея Юрьевича.

– Борис Геннадьевич, садись. Есть повод нажраться, – Докторевич откуда то из-под стола достал ополовиненную бутылку коньяка и плеснул мне в кружку, а я с надеждой спросил.

– Убило что ли бойца или заболел тифом? Нет…. Нет, Сергей Юрьевич, это слишком жестоко… Может, приехала эта артистка и забрала его служить в Москву? Во…, вот это как раз для него…, пусть там Москву и министерство обороны разваливает…

На мои умственные изыски Докторевич щурился загадочно и по доброму: – Всё-то ты, Борис Геннадьевич, понимаешь правильно. Пусть живёт и живут другие. Слава те Господи, ты только ушёл, как за ним приехал целый полковник и увёз его служить в батальон охраны округа. Так что Министерству обороны повезло, а вот командиру батальона охраны – не очень. – Под такой оптимистический мажор я выставил на стол ещё одну бутылку коньяка. А с этих сборов мы подобрали хорошего солдата Селедкова, который был отличной заменой Лихачёву и Колчанову.

Рядовой Пыц

Рядовому Владимиру Пыц, повезло трижды: призвали его в армию последней партией, под самый Новый год. Избежал сборов молодого пополнения с бесконечно суматохой, зубрёжкой Уставов и нудными строевыми занятиями. Я уж не говорю про физические нагрузки, которые могли обрушиться на его неокрепший организм. И сразу попал к нам в батарею, где навечно был зачислен Герой Советского Союза старший лейтенант Борщик и куда специально отбирали личный состав. 90% рядового состава были тоже молодые солдаты, призванные с родной деревни Героя и где их тщательно отбирали на общем собрании всем совхозом миллионером. И молодые сержанты, пришедшие с учебок, тоже показали себя добросовестными и порядочными. А ведь мог попасть в другие батареи, где наоборот до 70% рядового состава были безмозглые азера, которые своим поведением чуть ли с гордостью подчёркивали – Мы спустились с гор за керосином, а нас забрали в армию….

А так пришёл, в течение трёх дней изучил в тепличных условиях основные положения Уставов, отстрелял из автомата контрольное упражнение, Присяга у Боевого Знамени части и покатилась рутинная служба. Парнишка вроде бы толковый, не дурак и ничего не предполагало, что у нас и у него могут возникнуть сложности и странности.

Как только он принял Присягу, так сразу же обратился с просьбой отпустить его в увольнение, чтобы позвонить маме и сообщить о данном факте. Ничего в этом особенного мы не видели и солдат в ближайшее воскресенье ушёл в город и вовремя вернулся. Прошло две недели, в течение которых Пыц добросовестно выполнял все свои обязанности и не имел нареканий со стороны сержантского состава, да и нашего. Но ровно через две недели после увольнения, солдат наотрез отказался идти в парк на занятия.

– Товарищ капитан, – бесстрашно заявил он в канцелярии командиру батареи капитану Беденко, – сейчас должны позвонить из строевой части и вызывать меня для оформления документов на досрочное увольнение из Армии.

– Какого увольнения? – Удивился не только комбат, но и мы присутствующие в канцелярии, – солдат, ты только призвался и тебе ещё трубить и трубить….

– Ни как нет, товарищ капитан, – безбашенно перебил комбата рядовой, – я у матери единственный кормилец. Сразу же, после Присяги, сообщил матери о её принятии и вот-вот из военкомата придут необходимые документы на увольнение.

В канцелярии повисла удивлённая тишина. Комбат крякнул, покрутил могучей шеей в тесном вороте рубашки и выдал решение: – Ладно, разберёмся, а сейчас идёшь в парк на занятия. Позвонят, тебя оттуда вызовут…

Но не тут то было, солдат упёрся и наотрез отказался, твердя – что вот сейчас… Сейчас, в течение трёх минут позвонят… Чего он будет бегать из парка в казарму… Сразу оформится и на вокзал. Домой.

Был бы это солдат, прослуживший хотя бы год, да покрепче, Беденко особо бы не рассуждал. И солдат, потирая рукой либо задницу, либо челюсть с радостью, что ничего не сломано, убежал бы впереди подразделения в парк. Но перед нами стоял молоденький солдат, худенький, которого запросто можно было «перешибить соплёй».

– Шиза какая-то, – недовольно пробурчал комбат и пошёл звонить в строевую часть, а вернувшись удовлетворённо объявил, – рядовой Пыц, давай все эти мысли выкидывайте из головы и идите на занятие. В строевой части ничего не знают о тебе. Бред какой-то….

Но солдат залился слезами, сквозь которые всё твердил и твердил – Что если сейчас нету, то через десять минут документы придут.

– Пффффф…, – комбат беспомощно пустил воздух через губу и откинулся на спинку стула, после чего кивнув головой на рядового Пыц, распорядился, – Боря, бери его, садись с ним и побеседуй – что там и к чему. Потом доложишь.

История рядового Пыц была простенькая. Призвался из Днепродзержинска и действительно отца не было и воспитывала его одна мать. Когда пришла повестка в армию, мать сказала: – Сынок, идёшь в армию. Как только ты принимаешь Присягу, сообщаешь мне и я иду в военкомат и ставлю их в известность, что я инвалид такой-то группы и ты являешься единственным кормильцем. А согласно Закона о всеобщей воинской обязанности, где сказано про единственного кормильца – тебя должны уволить. Вот тебе 50 рублей. Смотри, никуда не трать – на них и поедешь домой.

Володя Пыц солидно достал новенькую зелёную банкноту в 50 рублей и с благоговением продемонстрировал её мне

– Вот так, товарищ прапорщик, – солдат сидел напротив меня и смотрел чистыми, незамутнёнными, детскими глазами, свято веря в рассказанное и в то – что так и будет.

– Хм…, а чего мать сразу не пошла в военкомат? Тебя бы просто не призвали.

– Так, товарищ прапорщик, если бы меня не призвали – это одно дело. Как будто я больной и неполноценный какой-то. А так принял Присягу и уволен из армии по Закону. То есть я в армии служил…

Хм…, ситуация сложилась дурацко-патовая. Солдат отказывался отходить от телефона, стоявшего на тумбочке дневального, дальше пятнадцати метров. Я уж не говорю про занятия и работы. Его можно было только вывести силой или же вынести. Единственно, что он позволял себе – это приём пищи и баня. Всё остальное время блуждание по казарме, причём так, чтобы телефон всегда был в пределах видимости и слышимости. И если звонил телефон, то Пыц срывался с места и оглашено летел на телефонную трель.

– Не подымай трубку… Я сам её возьму… Это мне звонят…., – орал он перепуганному дневальному, такому же молодому солдату. Хватал её и представлялся, – рядовой Пыц слушает…

И разочарованно передавал её дневальному. И ничего мы поделать не могли – Молодой солдат.

– Чего вы там? – Ворчал замполит полка, когда к нему за советом пришёл комбат, – не можете с молодым солдатом справиться? Доведите до него каждую статью Закона о всеобщей воинской обязанности под роспись. Да он заколебается подписывать и сам выбросит эту блажь из головы. Короче, идите, товарищ капитан, и работайте. У меня другие проблемы и более глобальные, чем ваш солдат.

Водили его и к строевику, где капитан шаркал ногами по щербатому паркету и, ёрничая, с серьёзным выражением лица, толковал рядовому: – Товарищ солдат, вот поверьте…. Как только придут документы, вот прямо тут же бросаю все дела, звоню вам и в течение пятнадцати минут уволю вас. Не секунды позже. Даже ночью, прибегу в строевую и через пятнадцать минут вы будете уволены…

Беседовали, доходчиво рассказывали, обещали – но всё было бестолку. Солдат ждал своего дембеля. Быстрого дембеля и в любую минуту, я уж не говорю секунду.

И мы махнули рукой: – Пусть идёт вечным дневальным и стоит на тумбочке, а ты Боря, срочно письмо в военкомат – пусть проверят его семейное положение и дадут официальный ответ, – вынес решение командир батареи.

Такое временное решение устраивало всех: и рядового Пыц и нас. Теперь он на законных основаниях находился у телефона, предаваясь мечтаниям, как он…. Вот сейчас зазвонит телефон и его вызовут в строевую часть, а через пятнадцать минут, как обещал капитан-строевик, он с независимым видом зайдёт в казарму уже свободным человеком, на зависть всем…. И как он поедет на эти пятьдесят рублей домой, к маме.

Ходил он через сутки и был рад, что его никуда не дёргают, а в перерыве между нарядами помогал старшине в казарме.

Через три недели пришёл официальный ответ от военкома, в кратком содержании извещающий нас, что по нашей просьбе работник военкомата ходил к матери рядового Пыц с проверкой семейного положение. Действительно Мария Ивановна Пыц, воспитывала сына одна. Действительно является инвалидом такой-то группы и по поводу увольнения сына по этому поводу обращалась в районный военкомат, где ей был дан отказ.

В соответствии с Законом о всеобщей воинской обязанности рядовой Пыц имеет право на досрочное увольнение при таких семейных обстоятельствах только при достижении матерью солдата возраста 55 лет. Сейчас же Марии Ивановне Пыц 53 года и 55 лет она достигнет в июле следующего года. Тогда и будет уволен рядовой. Подпись военкома, печать.

Мы собрались в канцелярии и стали совещаться – Как быть? Отказ от увольнения может запросто «убить» солдата или же подвигнуть его на необдуманный поступок. Скрывать письмо до бесконечности мы не можем. Ну, пару дней, ну…, неделя…

Не говорили рядовому о письме сутки, а за эти сутки подготовили пятерых надёжных солдат-сержантов, которые ни на минуту не должны были выпускать из своего поля зрения Пыц, чтобы он не наделал глупостей. Пригласили его в канцелярию и дали прочитать ответ военкома.

Для него это был страшный удар, когда в один момент, беззвучно разрушились все хрустальные замки, а жизнь повернулась своей неприглядной изнаночной правдой. Рядовой Пыц, прямо на месте, грянул в обморок. Три недели солдат был в депрессии и желал только одного – умереть. Он не хотел жить и служить. Хотел либо сразу умереть, либо заснуть и проснуться через год и столько-то месяцев, чтобы прямо с кровати – встать, взять в руки чемодан и уйти на вокзал. Так все эти три недели не зарастала «народная тропа» к кровати, где он лежал безучастный ко всему. Кто только не сидел у этой кровати в попытке разговорить, расшевелить и заставить его жить. Приходил даже командир дивизии – постоял в сторонке, похмыкал и удалился.

Спустя три недели солдат смирился с участью и встал с кровати, ещё через месяц вроде бы втянулся в жизнь подразделения, но выполнял все свои обязанности солдата, приказы чисто механически и с равнодушием, уйдя глубоко в себя. Но жизнь – есть жизнь и она потихоньку подчиняет себе всё. И летом Володя Пыц наконец то зажил полноценной жизнью.

Зная о том, что у него есть 50 рублей, многие подкатывали к нему, просили взаймы, а азера вообще решили отобрать у него силой и тут Пыц впервые проявил мужскую сущность и насмерть дрался за эту банкноту, превратившийся для него в икону и символ ДЕМОБИЛИЗАЦИИ и СВОБОДЫ.

Но банкноту банально украли. Украли ночью. А утром на разводе он вышел из строя и громко сказал: – Если завтра…, к утру…. Не вернёте. Я всё равно узнаю, кто это сделал и убью того…, – это было сказано очень сильно и очень убедительно, а на следующее утро эту самую банкноту он обнаружил на своём месте, в военном билете.

Полтора года службы для рядового Пыц прошли благотворно. Из худенького, зажатого юноши, Володя превратился в рослого, красивого и возмужавшего парня, на которого с женским любопытством заглядывались девушки, когда он гулял в увольнении или нёс службу в патруле.

За неделю до 55летия матери, заматеревший рядовой Пыц пришёл в строевую часть и потребовал от строевика заранее подготовить документы на дембель. Капитан долгим взглядом смотрел на борзого военнослужащего, флегматично решая про себя – либо послать бойца подальше, либо подготовить документы. Рассудив здраво, что этот солдат его всё равно задолбает своим дембелем, отрывая от других задач, со вздохом сказал: – Хорошо, приходи вечером – покажу.

Конечно, многие офицеры с других частей, особенно с пехотных, осуждали нашу, как они говорили – «мягкотелость» в отношение данного солдата.

– Чего вы там? – Бурчали они, сидя за столом в совместной компашке, – дали бы в рыло и пусть служит. Вот ещё… А то ходит и требует… Придёт время – уволят же…

Но мы только посмеивались. Артиллерийский полк и офицеры-артиллеристы в работе с личным составом несколько отличались от пехотных, где было всё просто и ясно. А неординарная история с рядовым Пыц стала добрым полковым анекдотом, за ходом которого с интересом следил весь полк.

Документы были готовы, как и обещал строевик и Пыц был удовлетворён их видом, особенно содержанием. Но он выдвинул новое условие.

– Товарищ капитан, я должен буду уволен в 00:01 часов 10 июля – в день рождение моей матери.

Тёртый и матёрый строевик не ожидал такого поворота и даже на секунду растерялся, но тут же пришёл в себя.

– А не много ли ты на себя берёшь, товарищ солдат?

– А что я такого сказал, товарищ капитан? – Пыц был уже дембелем, поэтому мог себе позволить некоторые вольности и даже слегка настоять, – вы вечером у командира полка подписываете документы, ставите печати и в 00:01 10 июля я должен быть уволен. Всё по закону. В это время моей матери стукнет 55 лет. Я ведь ничего лишнего не прошу. Если вы хотите спать в это время, то можете документы отдать дежурному по полку, а он мне их вручит в назначенное время.

Пыц был уверен в своих непробиваемых аргументах, но строевик пришёл в себя и вновь превратился во въедливого военного чинушу, каким он по сути и был: – Солдат! Если ты тут и мне будешь ставить условия, то я тебя имею право уволить в 23 часа 59 минут 10 июля и формально не нарушу Закона. Даже сам тебе вручу документы. А так ты получишь документы на увольнение в 10 часов утра после развода. Я считаю это нормальным, хотя по распорядку работы строевой части могу уволить с 17:30 до 18:00. Так что выбирай.

Здравомыслия у Пыц хватило не спорить с капитаном и он согласно мотнул головой и 10 июля в 10:01 минуту рядовому Пыц вручили документы на увольнение. Строевик поздравил его и хотел произнести напутственную речь, но был беспардонно остановлен.

– Не надо, товарищ капитан, я сам всё знаю, как мне жить, – и спокойно вышел из строевой части, оставив капитана с открытым ртом и с уязвлённым самолюбием.

– Хоть бы спасибо сказал, Пыц, – крикнул в закрывающуюся дверь строевик.

Дверь вновь открылась и на пороге появился Уволенный: – За что спасибо, товарищ капитан? Вы выполнили положенные обязанности. Я тоже выполнил свои солдатские обязанности….

В канцелярии батареи рядовой Пыц, приложив руку к фуражке, браво доложил командиру батареи о самом факте увольнения и предложил сделать соответствующую запись в Штатно-должностной книге.

Дождавшись окончания записи, под нашими любопытными взглядами, обстоятельно сложил документы во внутренний карман парадного кителя, рядовой Пыц приложил руку к головному убору и рявкнул бравым голосом: – До свидания товарищи офицеры.

Развернулся и ушёл не только с канцелярии, но и из казармы, сухо попрощавшись с внутренним нарядом, оставив в наших душах осадок. Всё-таки пришлось очень много с ним повозиться… Да какой там повозиться? Понянчиться, чтобы он за эти полтора года стал нормальным парнем. Ну, бог с тобой Володя Пыц.

Рядовой Кобылов Кобыл Кобылович

Майора Шаталова, которого менял на противотанковой батарее после Кубы, немного знал и до Кубы. Он и тогда квасил, а сейчас пил «по чёрному», поэтому его и увольняли с армии. Накануне я его выловил в городке в более-менее нормальном состоянии и он клятвенно обещал прийти и сдать батарею. Но не пришёл. А забегая вперёд, скажу – больше его и не видел. По большому счёту принимать то и нечего было. Кадрированный полк, такая же батарея 85 мм противотанковых пушек и один солдат, прослуживший полтора года – Дембель. Семь новеньких ЗИЛ-131, прямо с завода и чтобы их не разграбили, стояли они на складе РАВ, за колючей проволокой, так как своего бокса в батарее не было. Вернее он был. Его построили, и даже завели под крышу, но не достроили. Отсутствовали четверо ворот, не было пола и что самое хреновое половина пола составляло банальное болота, где утонув по кузов насмерть, сидело ещё два батарейных ЗИЛа, древние как гавно мамонта.

Всю недостачу вбил в акты приёма. Пошёл он на хрен. Пришёл бы на сдачу – всё бы решили, а так….. Всё принял уже до обеда, а после него пошёл искать солдата Кобылова, который числился по штату.

Солдат в полку было человек шестьдесят. В основном это были танкисты, а остальные по одному, два человека на подразделения. Жили они в одном расположении, называемый танковый батальон. Зашёл и поинтересовался у внутреннего наряда, где тут рядовой Кобылов и его кровать.

Дежурный, вместе с нарядом сардонически посмеялись над наивностью нового командира батареи, но кровать показали. Обкоцанная, чуть ли не ржавая и погнутая. Наверно, самая херовая кровать дивизии, побывавшая под танком. Такое же рваное и замасленное одеяло, под которым не было простыней. Но для того чтобы постель не выделялась на общем фоне других кроватей, она была этим ветхим одеялом аккуратно заправлена и сверху лежала подушка в серой от грязи наволочке. Ну и такие же полотенца – лицевое и ножное. Разбитая тумбочка и облупленная табуретка, где на сколах запросто можно было посчитать многочисленные слои краски, за счёт которых она и стояла. Кровать была в самом дальнем углу, и поэтому, сливаясь с основным фоном, не выделялась.

– Понятно, а где сам солдат? Где мне его найти и как он выглядит? – Спросил сержанта, предполагая, что тот хотя бы временно к какому-то подразделению причислен и находится на работах. Дежурный снова глумливо ухмыльнулся, что меня здорово скребануло, но своё нарастающее раздражение задавил. Пока было не время ставить себя над этим сержантом. Ещё рано, а прекрасно зная реалия армейской жизни – думаю, что основная моя проверка «на вшивость» сегодня и произойдёт. Тем более, что я её ускорю. Инициативу надо брать в свои руки и напасть первым.

– Так всё же – Где рядовой Кобылов Кобыл Кобылович?

– Товарищ старший лейтенант, вы его не здесь ищите, а в парке. Он там уже три недели живёт? – Ядовито сообщил сержант, а я внимательно и многообещающе посмотрел на дежурного и также многообещающе сказал.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.