Детство с нами навсегда

– Малыш абсолютно здоров, вы свободны, приходите через месяц.

– Но… Но, доктор… – шепчу я в недоумении. – А малыш – это кто? Мальчик или девочка?..

– Мальчик у вас, – бесцветным голосом объявляет доктор. – Пригласите следующую по очереди.

Я закрываю дверь в кабинет УЗИ и в старую жизнь. Мальчик! У нас будет мальчик!

Привет, декрет!

Декрет удивил меня свалившейся как снег на голову свободой. Раньше мой день был расписан по минутам, даже на личный телефонный звонок приходилось выкраивать время. А тут хочешь – весь день гуляй. Хочешь – отправляйся бродить по магазинам, умиляться малюсеньким вещичкам, покупать ползунки и пинеточки. Хочешь – встречайся с друзьями, которых из-за плотного графика работы и командировок видела только по праздникам. Хочешь – спи до полудня (но у меня это ни разу не получилось, т. к. с пяти утра сна не было ни в одном глазу). В общем, ни в чём себе не отказывай!

Как ни смешно прозвучит, я вспомнила и заново полюбила свой дом, в котором появлялась в основном набегами и успевала только переночевать. Сделала ремонт в детской, купила новую мебель, освободила пространство от старых и ненужных вещей. Дом и все мы, его жители, с нетерпением готовились принять нового члена семьи в свои объятия.

Время текло непривычно медленно. В отличие от стремительного беличьего колеса с мелькающими друг за другом неделями и месяцами, в котором я привыкла вращаться, в декрете был отчётливо ощутим каждый день с его рассветом и закатом, ароматом трав и цветов, радугой после дождя и чириканьем птиц. Уж не знаю, было ли это вызвано гормональной сентиментальностью или фокус внимания так удачно сместился, но мне это всё определённо нравилось.

И вот наступила дата последнего приёма врача перед родами. Живот мой был таких внушительных размеров, что сама доктор с порога округлила глаза: «У вас двойня?!» «Вроде вы говорили про одного», – слегка растерялась я. С недоверием она перепроверила карту и констатировала: «Да… Один…» Затем сверилась с календарём и вынесла вердикт: «В понедельник вам нужно рожать!» И, наткнувшись на мой вопросительный взгляд, популярно разъяснила: «Да-да, ребёнок у вас большой, тянуть с родами опасно. Если не родите до понедельника, прибегнем к кесареву сечению». В задумчивости я вышла из кабинета и побрела домой. Дело было в пятницу, а предпосылок к родам не ощущалось никаких. До дня икс оставалось два дня…

Встреча

В понедельник я проснулась в привычные пять утра и почувствовала что-то необычное. «Схватки!» – сверкнула первая мысль. Я позавтракала, побродила по дому, зачем-то включила телевизор, который никогда не смотрю. На экране бодрая корреспондентка вела репортаж из коровника, где только что родился телёнок, и поздравляла маму-корову с этим событием. «Чего только не увидишь», – подумала я и переключила кнопку. Вторым оказался канал о животных, и, по счастливой случайности, прямо в эту минуту свинка разродилась шестерыми розовыми поросятами. Нужно ли говорить, что на третьем канале мама-кошка вылизывала новорождённых котят, а репортёр рапортовал о её самочувствии. Такая концентрация рожениц и их детей привела меня в замешательство, и я выключила телевизор.

Тем временем схватки усиливались, и около двух часов дня я позвонила в скорую. Через несколько минут приехал врач, и на машине с мигалками мы помчались в выбранный мной заранее роддом. Меня передали с рук на руки бригаде акушеров, сделали УЗИ, переодели в одноразовую ночнушку и проводили в отдельный белоснежный родблок. Все врачи и медсёстры были со мной так милы и учтивы, словно я прибыла не в больницу, а в пятизвёздочный отель.

«Да, роды по контракту – это класс!» – думала я, расплываясь в блаженной улыбке, насколько позволяли участившиеся схватки. Поначалу они не доставляли особого дискомфорта, но чем дальше, тем более становились болезненными. Меня уложили на кровать, привязав к животу датчик измерения пульса ребёнка, но очень скоро я поняла, что находиться в положении лёжа – та ещё мука, попросила открепить от аппаратуры и дать мне возможность ходить. Медсестра вняла моей просьбе и, вставив в руку катетер (на всякий непредвиденный случай), позволила распоряжаться своим телом как угодно. С пяти вечера и вплоть до девяти в гордом одиночестве я ходила взад-вперёд по своему родблоку. Это позволяло хоть как-то заглушить нарастающую боль, отвлечься. За это время я досконально изучила каждую плиточку кафеля под ногами и на стенах, каждый проводок сложной аппаратуры, расположенной по периметру родблока, успела проследить за наступлением сумерек за окном и прослушать весь процесс появления на свет малыша в соседнем родблоке. Роды там были совместные (присутствовал отец), и гамма эмоций роженицы впечатляла яркостью и контрастами: от «Ааа! Ненавижу тебя! Как больно! Сейчас сдохну!» до «Ой, любимый, посмотри, да у него же твой носик! Я счастлива! Я тебя люблю!».

Между тем я сама уже была на финишной прямой и на вопрос изредка заглядывающей медсестры об обезболивании мужественно отвечала отказом (хотя последний час уже плохо соображала, кто я и где). Собралась бригада докторов, и главный врач возвестил: «Отлично! Рожает, как по учебнику! До полуночи точно разойдёмся спать!» Акушеры этой новости обрадовались, пригласили меня на родильное кресло, а сами сели вокруг поудобнее и завели непринуждённую беседу о посадке фиалок на даче. Мне тоже было интересно отвлечься от физиологии и послушать живой разговор, и между потугами я расширяла кругозор информацией о почвогрунте и фиалочных удобрениях.

В какой-то момент акушеры оживились: «О! А вот и он! Молодец, мамочка, готово!» И я увидела у них на руках Малыша! Он был такой голенький, такой беззащитный, кричал, махал ручками, дрыгал ножками. «Да он же настоящий!» – вдруг пронзило меня, словно стрелой! И срочно захотелось вскочить, подбежать, схватить его на руки, никогда не отпускать, никому не отдавать. Усталость как рукой сняло, изнурительного марафона длиною в десять часов словно не бывало. Главный врач оказался прав: мы чётко управились до полуночи, и бригада врачей ушла на заслуженный отдых, оставив меня с сопящим на груди свёртком.

А я в ту ночь не сомкнула глаз. Таинственный полумрак белоснежного родблока, благоухающая за окном весна, дыхание новой жизни у меня под боком, ворох мыслей, ураган чувств… Какой уж тут сон?! До самого рассвета я не могла насмотреться на малыша, надышаться его ароматом, наслушаться его сопением и причмокиванием. Мы будто только-только знакомились и будто знали друг друга всегда. Меня переполняла такая нежность, какой я не испытывала доныне. Она накрывала с головой, заставляя плакать и смеяться одновременно, напевать от счастья и любить весь мир. Положа руку на сердце, могу назвать эти мгновения прекраснейшими в жизни.

На следующий день нас с малышом навестили родные и близкие. Умилению и восторгам не было предела. Новоиспечённый папа не скрывал слёз радости и держал сыночка на руках, как сокровище всех миров. Малыш серьёзнейшим образом изучал этого сентиментального мужчину, хмурил лоб, вопросительно поднимал бровки и от интеллектуального напряжения вскоре уснул. А мы с Гевой сели рядом с люлькой и, обнявшись, долго смотрели на спящего ангелочка. И нам, наивным, казалось: «Ну вот всё и свершилось! Мы вместе, втроем! Блаженство! Идиллия!» Но все самое интересное, конечно, было ещё впереди…

Чудо – смех

Я очень люблю, когда люди смеются от души, заливистым искренним смехом. Люблю эти морщинки возле глаз и смешные сборки на носу. Люблю, когда смеются дружной компанией или в одиночку в метро над забавной книжкой. Люблю, когда, не успев закончить фразу «А помнишь…», уже покатываются со смеху. Люблю, когда умеют посмеяться над собой. Люблю и помню смех каждого из своих друзей – он неповторим, как отпечатки пальцев.

Смех – это мелодия души, это тёплая волна, которая обнимает с головы до ног. К искреннему смеху невозможно оставаться равнодушным. Смех превращает взрослого, серьёзного, важного человека в мальчишку или девчонку. Смех берётся из радости и порождает радость. Смех идёт от сердца к сердцу, минуя барьеры и недопонимания, чины и звания. Не говоря уже о продлении жизни и прочей пользе для здоровья.

Первый смех малыша был для меня абсолютной прелестью и полной неожиданностью: я не могла подумать, что можно так заливисто расхохотаться из-за… погремушки! Мы находились в комнате втроём: сынок (4 месяца), я и моя бабушка. Она вынула из комода с игрушками погремушку и просто потрясла у малыша над головой, чтобы заинтересовать. Реакция оказалась бурной: сын покатился со смеху и не останавливался пару минут! Мы с бабушкой растаяли от умиления: смех был таким чистым и звонким, будто смеялась сама его душа! Бабушка перестала трясти игрушку – и малыш затих, снова встряхнула её – и снова захохотал! Но уже в следующий раз эта игра не вызвала у него таких эмоций. И с тех пор для веселья он находил самые разные и неожиданные поводы…

А у меня теперь появилась новая любовь – детский смех. По-моему, это то, ради чего стоит жить!

Интересно наблюдать…

Удивительно интересно наблюдать, как ребёнок интегрируется в наш многогранный взрослый мир. И происходит это невероятно быстро.

Вот он был частью меня, и никто не проявлял особого интереса к его чувствам и желаниям, поведению и режиму дня. В этот период в центре внимания – мама с её токсикозами, гормонами, эмоциональным и физическим самочувствием, ну и «миленьким животиком».

Хотя однажды нас с животиком даже чуть не усыновили. Я ехала в метро с внушительным подтверждением своего интересного положения, и со мной заговорил мужчина. Хорошо одетый, с хорошим парфюмом и приятной улыбкой, лет на пятнадцать старше:

– Девушка, а давайте вместе встречать Новый год?

– …Чтооо?

Подумала, что в шуме транспорта и толпы явно услышала не то.

– Ну, Новый год – замечательный праздник, самый семейный! Отпразднуем вместе! Ведь как встретишь, так и проведёшь… И, вы знаете, я очень люблю детей!

– Извините, мне пора.

Выскочила на следующей же станции.

Потом малыш появился на свет. И сразу стал заметной частью общества. «Тише, ляля спит», – говорили мамы своим громогласным детям при виде нас с коляской. «Какой чудесный ангелок!» – говорили бабушки-соседки. «Носик папин, глазки мамины (и далее по списку, с вариациями на тему)», – говорили родные и друзья.

А теперь он уже не ляля и не ангелок, а озорник и затейник. Те же бабушки-соседки спрашивают: «Кто это мне вчера по голове скакал?»; и уже я при виде мам с колясками говорю ему: «Тише, ляля спит».

Раньше он лежал в своей колыбельке, такой беззащитный и ароматный, и я целовала его нежнейшие ладошки и пяточки. А теперь он бежит этими самыми пяточками по головокружительной солнечной весне, и хохочет, и падает на эти самые ладошки.

Раньше он улыбался только мне, папе, ну, и некоторым приближенным особам, а теперь сам, без моего участия, заводит знакомства со всеми подряд. В возрасте 1 г. 2 мес. на пляже в Ницце сын подсел к четырёхлетнему итальянскому мальчику. Они говорили друг с другом каждый на своём языке, но тем не менее умудрились построить вполне себе мощную крепость. И верь потом легенде о Вавилонской башне.

Раньше друзья приходили ко мне (ну, и поумиляться маленькому человечку), теперь 90% времени они играют с ним; я только подаю чай. А вечером он сидит над ящиком с игрушками и пятнадцать минут перечисляет, кто ему что подарил: «Надя – машину, Лёша – паровоз, Ариша – кису, Аня – овечку, Паша – конструктор…»

Раньше мы покупали ему одежду в отделе «Новорождённые» или хотя бы «Малыши», а теперь уверенно перешли в категорию «Мальчики». Весь гардероб, который остался от «тех времён», налезет разве что на его плюшевых мишек.

Мы встретили на улице мою первую учительницу, и сын благосклонно рассказал ей двустишие, а она спросила: «Ого, я смотрю, вы уже в школу собираетесь!» «Как в школу? Он же только что родился!» – восклицаю я в ответ.

И ведь не прошло ещё даже двух лет, а это «тогда» и «теперь» уже так ощутимо. И так быстро летит это волшебное неповторимое время. И так часто хочется сказать: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!»

С днём рождения, мама!

Сегодня я именинница, и с самого утра из всех телефонов и соцсетей сыплются поздравления. В приоритете стараюсь отвечать на звонки: телефоны-то не умолкают. Для мамы в декрете такое количество общения и внимания как порция свежего воздуха. Один разговор сменяет другой, и так уже полтора часа. Тем не менее не спускаю глаз с одиноко играющего ребёнка. За это время ребёнок уже сыт машинками, вертолётами, конструкторами и раскрасками. Ребёнку нужна мама. Он смотрит на меня с укором. Я смотрю извиняющимся взглядом и продолжаю болтать. Ребёнок пускается во все тяжкие. В мгновение ока он, как фокусник, вынимает откуда-то пачку майонеза и выдавливает её в папин ботинок. В ошеломлении я бегу за тряпками и пытаюсь устранить следы преступления. Тем временем в ход идёт катушка ниток: эмпирическим путём выясняется, что ниток хватает, чтобы опутать ножки всего, что есть в квартире. Жалобный вопль кота. Да, ножки кота тоже… Пока спасаю кота из паутины, слышу в другой комнате чавкающий звук. Бегу, но поздно. Мокрая швабра, которой я устраняла следы первого преступления, теперь отдыхает в родительской кровати, заботливо накрытая одеялом…

Я заканчиваю разговор, обнимаю ребёнка, мы идём играть вместе. Нас ждут великие дела.

Праздник, который всегда со мной

С тех пор, как себя помню, день рождения всегда был для меня поистине волшебным праздником. Даже волшебнее Нового года. Это чувство трепета и ожидания сформировалось благодаря хитрой маминой находке, которая делала праздник совершенно особенным. В ночь перед днём рождения она «на кошачьих лапках» пробиралась в детскую и оставляла у моей кровати подарок. Конечно, подарки всегда были чудесными и желанными, но остроту ощущениям придавал неразгаданный вопрос. Как ей удаётся делать это незаметно?!

Шли годы, и из несмышлёного ребёнка я превращалась в детектива. С присущей мне ответственностью я заводила будильник на середину ночи и со свойственным ребёнку желанием поспать отключала его при первом сигнале. Я раскладывала у порога комнаты целлофановые пакеты, чтобы наверняка услышать сквозь сон её шаги. Я договаривалась с младшим братом дежурить по очереди, но мы оба проваливали задание…

И что вы думаете? За 23 года ни одной осечки!

Уже несколько лет я просыпаюсь в этот день с чувством большой любви и светлой печали. Потому что Мамы нет. А, значит, не будет и шикарной коробки с огромным бантом, и воздушных шариков под потолком. Не будет её ласковых глаз и даже телефонного звонка…

Но… будет моя прекрасная семья и мои любимые друзья, будет хохот и веселье, будет жизнь!

Я испытываю величайшую благодарность за то, что Мама подарила мне этот мир и этот праздник. Праздник, который всегда со мной.

Мемуары молодой мамы

Про истоки

Лирическое отступление: про главных людей в моей жизни – тех, без кого я себя не представляю, тех, без кого не стала бы самой собой, тех, кто подарил мне самое счастливое детство, полное света, добра и любви.

Мама

Самая прекрасная женщина на Земле – моя мама. Сегодня день её рождения. И день памяти. Ей исполнилось бы чуть больше пятидесяти. И мне никогда не отделаться от вопроса: «Почему так рано?» Но она успела так много, что кому-то не успеть и за сто лет.

Она дала мне жизнь и наполнила её бескрайней любовью. Стала моим наставником и другом, самой главной поддержкой на космическом, телепатическом уровне: эту связь я ощущаю всегда. Она подарила мне крылья и веру в себя: в детстве я вообще думала, что меня зовут Красавица, Умница или Солнышко, и недоумевала, когда другие взрослые называли просто по имени.

Она была воплощением женственности и красоты, мудрости и тонкости, эстетики и грации, порядочности и достоинства: Леди Совершенство, на которую можно смотреть и смотреть в восхищении, но, будучи реалистом, не надеяться найти и половину всего этого в себе.

Каждая из её граней сверкала и искрилась по-новому на протяжении жизни, и, кажется, никто с уверенностью не мог бы сказать, что знает её до конца. Её талантов было не счесть: от фантастических костюмов, которые она шила в ночи на швейной машинке для моих ролей в школьных спектаклях, до умопомрачительных пирогов с чем угодно, один аромат которых кружил голову всему подъезду. От хлёсткой публицистики в «Огоньке» до глубокой научной работы со студентами. От выращивания десятка сортов роз до дизайна интерьеров.

Ей не было равных в душевности, чувстве юмора, умении вести хоть изысканный светский раут, хоть шумный детский праздник: наш дом вечно был полон гостей, больших и маленьких. А мои друзья прибегали к ней «на борщ» и «посекретничать», даже когда меня не было дома.

Она обладала какой-то удивительной женской магией, которую я, тогда ещё маленькая, не могла бы описать словами, но ощущала интуитивно. Мы отдыхали на пляже, и какой-то темпераментный «возрастной» мачо всё старался произвести на неё впечатление. Ей достаточно было просто строго приподнять бровь, чтобы пылкий ухажёр всё понял и исчез из поля зрения навсегда. Мужчины вообще преображались с её появлением: продавцы на рынке совали в подарок целые пакеты лучших овощей и фруктов, а рабочие, которые делали в доме ремонт, переходили на высокопарный слог.

Она была для меня одновременно звездой недосягаемой величины – МГУ, наука, журналистика, студенты – и самой близкой и родной, весёлой и простой подружкой, с которой можно болтать и смеяться обо всём на свете; не знаю больше мамы, которая бы любила ребёнка так чутко, так нежно. Я никогда не слышала от неё нудных назиданий, а кредит доверия ко всем моим решениям был огромным: «Доченька, ты такая умная, решай сама, у тебя всё получится». И получалось же. И меня в такие моменты распирало от гордости: «Это ж я сама!», а она улыбалась и гордилась вместе со мной хоть победой на соревнованиях, хоть поступлением в вуз.

Моя память хранит сотни крохотных и великих моментов счастья, которое я познала благодаря ей. Это то, что со мной навсегда. То, что греет в трудную минуту. То, что даёт силы идти вперёд и говорить самой себе: «Ты справишься». Это та самая бескрайняя любовь, заложенная, как фундамент, в детстве; она живёт во мне и от меня передаётся уже следующему поколению…

Спасибо тебе, Мама. Любимая. Неповторимая. Незабвенная.

Бабушка

Моя бабушка Клара Павловна Скопина всегда была для меня, да и для сотен других людей, человеком особым. Для кого – компасом, для кого – маяком, для кого – аккумулятором, когда свои силы иссякли, или батареей, у которой всегда можно погреться.

Жизнь ей досталась, мягко говоря, непростая. «Дитя войны», пережившее все тяготы военных лет, и тем не менее золотая медалистка, умница «по всем фронтам», гордость своего родного Свердловска.

Любовь к людям и жажда писать о них толкнули её на журфак. И журналистика захватила её душу и сердце.

Молодёжная газета «На смену!», оттуда – собкором в «Комсомольскую правду», сначала по Уралу, потом по Сибири, затем по Центрально-Чернозёмной зоне и впоследствии – в Москву. В городах и сёлах, на заводах и в «верхах» её ждали, чтобы рассказать, попросить, поделиться, потребовать. Люди приезжали домой в любое время дня и ночи: отдельного «офиса» для корпункта не было. А дома – четверо (!) детей, бесконечные борщи и бесконечные звонки из редакции: «Срочно! Где материал?!»

Ни тебе стиральной машины, ни памперсов, даже продукты зачастую достать неоткуда. Но была швейная машинка, и дети всегда были «с иголочки», была фанатичная любовь к профессии – и материал всегда сдавался в срок, неважно, какой ценой. Какой там сон, какие выходные и отпуска!

Один случай стал для неё полной неожиданностью – к такому нельзя быть готовым – и настоящей проверкой на журналистскую прочность. 1 мая 1960 года в небе над Свердловском советские силы ПВО сбили американский самолёт-шпион, нагло вторгшийся в наше пространство в мирный праздничный день, Первомай. Случай беспрецедентный, наделавший много шума и, конечно, вошедший в историю. От удара ракеты самолёт разлетелся на части, но лётчик (Френсис Гэри Пауэрс) успел выпрыгнуть с парашютом и остался жив. Потом было следствие, наш гуманный суд и даже обмен американца на советского шпиона Рудольфа Абеля, задержанного в США…

Это всё потом. Но первым человеком в СССР и в мире, рассказавшим на страницах газеты об этом событии, стала К. П. Скопина. Чего ей это стоило и как всё было на самом деле, она описывает в своей последней книге «История одной диверсии» (2015 г.), вышедшей в свет одновременно с фильмом С. Спилберга «Шпионский мост».

А до этого, помимо собкорства, десятки книг о замечательных людях, героях нашего времени, очерки и расследования, руководство кафедрой журналистики ВКШ, пресс-службами крупных компаний, множество наград и заслуг: «Знак Почёта», «За доблестный труд», «За верное служение отечественной литературе»; лауреат премии Ленинского комсомола, член Союза писателей, член Союза журналистов, «Золотое перо России» и др.

Сегодня она не только востребованный профессионал, но и бабушка шестерых внуков и прабабушка девяти правнуков. У нас дома по сей день собираются интереснейшие люди, и всех она встречает с неизменным радушием и гостеприимством.

Когда бывает трудно, такой жизненный пример мне очень помогает не раскиснуть, не опустить руки. Ведь я ни разу не слышала от неё: «Не смогу», «Не получится», «Как тяжко».

Пусть на нашу долю никогда не выпадут испытания того поколения, а со всем остальным мы справимся! Крепкого здоровья бабуле и долголетия!

Дедушка

Мой дедушка Сергей Васильевич Гуськов родился в 1923 году в подмосковной Коломне. С детства был жадным до книг и страстно любил спорт: преодолевал на простейших деревянных лыжах десятки километров по замёрзшей Оке, а летом легко её переплывал. В июне 1941 года с отличием окончил школу, но с мечтами о дальнейшем образовании суждено было как минимум повременить. Пришла война, и сразу после выпускного вечера дедушка ушёл защищать Родину.

В школьные годы он успел окончить аэроклуб, где научился управлять самолётом и первоклассно разбираться в его механизмах. На протяжении всей войны он нёс службу механика в авиации, готовил самолёты к бою, спасал их, когда немцы бомбили наши военные аэродромы, чудом остался жив. Только через два года после окончания войны был демобилизован.

Тогда, наконец, и дорвался до настоящей учёбы: с отличием окончил философский факультет МГУ им. Ломоносова. Одновременно работал комсоргом на Коломенском заводе, чтобы помогать большой семье.

Несмотря на ужасы войны, которая лишила дедушку юности и забрала друзей детства, его сердце не окаменело, не зачерствело. Он видел своё предназначение в том, чтобы служить людям, бороться за справедливость.

Сергей Васильевич стал известным журналистом и писателем. Работал в «Московском комсомольце», «Комсомольской правде», «Советской России», был собкором в Европе, спецкором в КНР, в Сибири; членом Союза писателей СССР и России. Несколько книг с любовью и благодарностью он посвятил своим школьным товарищам и учителям, воспитавшим в молодых ребятах мужество и ответственность. Вообще преданность дружбе – лейтмотив его жизни. Рано оставшись без матери, он даже «выдал» младшую сестру замуж за лучшего друга: они были счастливы, пока смерть не разлучила их, воспитали детей и внуков.

В разгар своей московской журналистской карьеры дедушка встретил бабушку (тоже звезду «Комсомолки») и «всё понял». Это была любовь с первого взгляда и на всю жизнь. Совершенно одержимые друг другом, они поставили на кон всё и махнули в Сибирь – строить новую жизнь. Верили, что справятся, и справились. И с суровой морозной Сибирью, и с бешеной профессией, и с четырьмя детьми. Они залезали на красноярские Столбы, сплавлялись по Енисею, ходили в глубокие леса. Они обогревали своей любовью и спасали силой правды сотни семей, сотни простых людей, от доярки до строителя. Для них не было чужих людей и чужих проблем.

Конечно, дедушка был эталоном мужчины. Сильный, бесстрашный, закалённый жизнью, проницательный, как рентген, – рядом с ним невозможно было сфальшивить. И при этом любящий до умопомрачения, надёжный, весёлый и лёгкий на подъём. До самого конца.

Мне выпало счастье близко знать его до десяти лет. Мы были настоящими друзьями и единомышленниками. Он очень одобрял моё плавание и любовь к литературе, а ещё недевчачью некапризность. Ему я обязана умением складно излагать: мы играли в «Эрудит» с трёх моих лет и сочиняли на ходу стихи (по очереди по строчке). Благодаря его образу я уже в детские годы твёрдо решила, что мужчина – это сила, ум и благородство (и до сих пор не разуверилась). От него унаследовала несколько простых и важных принципов: не изменять себе, дорожить любовью и дружбой, не иметь дело с подлецами и лицемерами, стараться быть полезной людям.