Полная версия
Обманщики и оборотни
Когда они покинули Москву, уже упали сумерки. Пастор решил возвращаться окольными путями, где меньше пробок.
– Надя так к стоматологу и не попала, – сокрушалась проповедник Лиза. – Очень много народу.
– Так что же за один раз можно сделать у стоматолога? – простонала старая дева.
– Это всё мирские! – затрещала пасторша. – Всё им подавай на халяву!
Ха, а кто зазывал?
– В Москве нет протестантских церквей, только православные! – с ненавистью кричала пасторша. – Все миссии – в области!!!
Пастор как раз гнал по тёмному подмосковному лесу, где сверкали белые, страдальчески изогнутые стволы берёз.
Вику укачало уже почти до рвоты. Господи, ну когда они только приедут!
– А вот здесь живут наши Миша и Лариса! – объявил пастор.
– А что же они от нас уехали, они же раньше в Каустике жили? – заверещала пасторша.
– Они сочли, что там вредно, на них дул ветер с химзавода. Но они продали квартиру и уезжают в Геленджик. Они всегда хотели иметь дом на берегу моря.
– Вика сейчас выйдет? – вдруг спросила старая дева.
– Нет, Вика выйдет с нами! – гордо объявила проповедник Лиза.
– А я думала…
Пастор увидел «Магнит» и разразился проповедью:
– Его создал бедный человек и разбогател на нём!
Стали вспоминать свою среднеазиатскую молодость и промышленность. В Каустике продолжала действовать шелкоткацкая фабрика.
– На гербе Каустика – ножницы! – заявил пастор.
– Нет, это – нить! – взорвалась Вика. – Символ ткацкого производства. Я сама читала описание герба 1975 года!
– Нет, ножницы! – с азиатским превосходством над неполноценной женщиной заревел пастор.
Перешли к шёлковому делу. Пастор с женой всё также безапелляционно уверяли, что в цехах фабрики раньше выращивали шелковичных червей, как в их Средней Азии, хотя здесь просто использовали синтетическое волокно для парашютного шёлка. Было невозможно слушать весь этот бред, но и возразить не давали.
Так они доехали до особняка миссии. Вика отказалась от чая и вызвала такси.
Вечерняя молитва
– Эй, хозяин, а сколько ты платишь за это бунгало?
По-моему, его забыли достроить!
– А где здесь кондиционер?
– Три года здесь?!!
– Мой совет – меняй туроператора!
(Из рекламы;
Шоколадки в гостях у Робинзона Крузо).
После ныряний из жары в холод Вика простудилась. Нет, температуры не было, но от насморка всё распухло. Вика, как представитель нетрадиционной медицины, лечилась не дорогими лекарствами на парацетамоле, от которых может быть кома и апластическая анемия, а флакончиком эвкалиптового масла.
В четверг проводилась вечерняя молитва. Вику не интересовала церковь, но нравилась проповедник Лиза. Она позвонила и спросила:
– Тебе нужны кабачки для церкви? А то у меня много, и я их не люблю!
– Давай! – обрадовалась проповедник Лиза. – Только заверни их в газетку, чтобы они не замёрзли. Мы их с Зулей засолим, а в воскресенье приготовим!
Морозы держались со вторника, как они ездили во «Врата овец».
В Миссионерском центре гостила младшая сестра Лизы Аня, тоже проповедник, только в церкви на другом конце Москвы. Сейчас она торчала в гостевых комнатах всем семейством: с мужем, сыном, снохой и внуком.
В церкви у проповедницы Лизы был свой маленький бизнес. Она сдавала комнаты. В её распоряжении, как администратора, был весь второй этаж, цоколь и ветхий домик во дворе. Её старшие дочери-хабалки называли его «домиком для прислуги», а особняк церкви – «господским домом».
Зуля и Хамит из прославления занимали второй этаж с отдельным входом и платили десять тысяч в месяц. «Бунгало» Буркита стоило пятнадцать тысяч, но было поделено на три доли. У Буркита не всегда бывала даже такая сумма, и проповедник Лиза, обычно такая мягкая, всегда разговаривала с ним по этому поводу очень жёстко.
И с Оливии, своей «воспитанницы» с Северного Кавказа, которая приехала погостить в промежутке между вахтами на стройке, Лиза тоже ничего не брала.
Все обитатели церковных построек были служителями и имели регистрацию в особняке. Один Буркит давно потерял документы и находился в дойной корове России на нелегальном положении, как разведчик. О полученной арендной плате проповедник Лиза составляла отчёт в программе Excel.
Но денег за свет, газ и воду она не взимала, и поэтому по вечерам обходила особняк и выключала за всеми.
Увидев проповедницу Аню, Вика поморщилась. Та тут же решила её построить:
– Вот ты была на конференции. Скажи, что ты из неё вынесла?
Вике понравилась лекция о непрестанной молитве, но это оказалось очень личным, поэтому она сказала нагло:
– Барабаны. Я подумала, что каждый народ всегда добавляет в христианство своих чертей. Русские – Ивана Купалу, а наши – барабаны. Я думала, у меня голова треснет!
– Нет, ну причём здесь это?!! – заверещала проповедник Аня, и тут же сдулась.
Она всем хамила, но получив отпор, тут же скисала, как молоко в тепле.
Проповедница Лиза помолилась за предстоящее богослужение. Женщины спели несколько хвал. Лизавета Петровна выбрала стих из Библии для размышления.
– Мы прочтём его в один голос. Три, четыре!
Вика умирала от скуки.
И вдруг из коридора позвали проповедника Лизу, и Вика услышала:
– Здравствуйте, я тоже ваш брат, протестант! Я приехал…
Но Лизавета плотно прикрыла дверь, и больше никто ничего не узнал.
«Такого снегопада…»
В Корнуолле, «самом загадочном графстве Великобритании», что на юго-западе страны, зима бывает «чёрная» (бесснежная) и «белая» (со снегом).
Новый 2018 год жители Подмосковья встретили по-корнуольски, по-чёрному: капал дождь, хлюпала мерзкая серая грязь. Но уже через месяц город завалило по уши, и Хамит, вместо того, чтобы петь, расчищает завалы. За него отдувается пресвитер Миша: все стоя, без аккомпанемента, поют хвалы (Миша ответственен за гимны из красных сборников), которые Зуля проецирует на белый экран. И на молитве молчания, забывшись, продолжают стоять, и гимны из красной книжки поют на ногах. Ну, Символ веры, понятное дело. Наконец можно сесть.
Проповедница Лиза стоит за кафедрой в узком и прямом оливковом платье с чёрной полосой на спине, как на дорогом чулке со швом, а на ногах – голубые пластиковые тапочки. Она приготовила проповедь на 2-ое Послание к Коринфянам о верных и неверных, свете и тьме, чистых и нечистых. Но, как всегда, ушла в своих размышлениях далеко.
– Отношения с Богом – это не брак по расчёту, – говорит проповедница. – Мы часто можем видеть: идёт такой пожилой мужчина, а рядом с ним – прекрасная женщина лет тридцати, двадцати пяти, восемнадцати. И эту женщину можно назвать золотоискательницей, потому что она находится с ним не ради личности этого мужчины. И он, в свою очередь, не так уж влюблён в неё, ему нужно просто похвастаться перед друзьями. Их союз – взаимовыгоден. Вот в сказках принцы поступают мудро: они переодеваются в нищих и ищут на земле ту, которая их полюбит.
Как всегда ко второму часу богослужения приехали сыновья пастора с жёнами и детьми. Андрей с широким лицом, в очках и с национальной причёской – хвостиком и частично выбритой головой, – уселся с маленькой куклой-дочкой на коленях на последний ряд, а Валера с трогательной женой Наташей в очках в массивной чёрной оправе, с мальчиком, заняли своё место за третьей партой у окна. Пастор с пасторшей из-за снежных завалов тоже опоздали. Хорошо, что за проповедь сегодня отвечала администратор церкви.
– Тот, кто хочет иметь много друзей, – зудела проповедница, – может оказаться в положении Аарона, когда его попросили сделать золотого тельца. Так и многочисленные друзья могут склонить поклоняться идолу.
Внук пастора, видимо, из «солнечных детей». Его и зовут Самсон, что обозначает «солнце». Он вертится, как уж на сковородке, рвёт бумагу и истошно кричит:
– Ко-ко-ко-ко-ко! Ка-ка, ка-ка! Ку-ку, ку-ку! Пойдём гулять!!!
Внучка пастора, похожая на куколку, обычно совершенно беззвучная, тоже истошно кричит, и Андрей выносит её за дверь.
– Вы представляете, – продолжала тему исхода из Египта проповедница, – ведь Моисею с Аароном пришлось вести народ через пустыню, где нет магазинов, нет супермаркетов, где только какой-то странный хлеб – манна, и иногда перепела.
– Ка-ка-ка-ка-ка!!! Ка-ка-ка-ка-ка!!!
– А-а-а-а-а!!!
А Самсон (бабушка зовёт его Сэма) дёргает мать за руку:
– Кусать! Кусать!
Но на трапезу их семья никогда не остаётся.
Сегодня на богослужении – новые люди. Молодой ещё мужчина со сверкающей плешью в ярких чёрных волосах, и стройная крашеная блондинка в чёрном костюме, словно из прошлого десятилетия.
Проповедница закончила лекцию. Если пастор всегда молится в конце проповеди, то она – в начале. Спели несколько гимнов а капелла, собрали пожертвования. И вышел пастор для объявлений.
– 16 февраля будет восточный Новый год. Мы этого не придерживаемся, но для нашей церкви это прекрасный повод собрать людей. Поэтому 18-го приглашайте своих знакомых, будет угощение. Вот говорят, что это – китайский Новый год, а на самом деле он – восточный. Также хочу напомнить, что в феврале будет проходить конференция семейного служения, – огласил он своим скрипучим, но зато таким родным голосом. – Люди приедут, чтобы научить нас правильному отношению с Господом и в семье. Приглашайте своих знакомых.
Это было странно, потому что на таких семинарах проходили всякие причудливые вещи, после которых со всех присутствующих брали обет молчания. Только что кровью не расписывались.
– И особая благодарность Буркиту, – продолжал между тем пастор, – что он повёз нас на этой машине, это был очень большой риск для него. А потом он возил людей ещё и на лечение. Но Бог хранил до конца!
– Хранил!
– Аминь!!!
– Да, мы не смогли получить во вторник физическое исцеление, но всё равно получили благодать. Потому что там было столько людей из мира, – ну ладно, пусть они лечатся, а мы…
– … уже исцелены Кровью Иисуса Христа! – гаркнула жена пастора с первой парты.
– Аминь!
– Да, с нами была почти неверующая Надя и совсем неверующая Вика, – сказала проповедник Лиза. – У кого есть свидетельства?
Это была дополнительная рубрика в регламенте собрания: о свидетельствах и особых восхвалениях нужно было договариваться с администрацией заранее.
И перед залом вышла Зуля:
– Я хочу засвидетельствовать сейчас о Божьем исцелении. До Рождества, числа 13-го или 14-го, я пошла в подвал вешать бельё. И так как мне было лень, я взяла с собою два ведра. На лестнице я поскользнулась и ударилась о последнюю ступеньку. А ударилась я почкой и позвоночником. И когда человек выходит из привычного состояния, дьявол начинает нашёптывать: «Вот, ты будешь сидеть в инвалидном кресле!» Но я стала молиться на иных языках, кричать. Но меня бы всё равно никто не услышал, а мобильный я оставила дома. И дьявол опять стал шептать: «Вот, когда ты нужна своим родным и близким, ты к ним бежишь. А они…» Но тут пришла моя старшая дочь Армагуль и увидела, что всё разбросано. «Гуля, повесь бельё», – сказала я. И меня буквально внесли в комнату. Сутки я не вставала, и все молились за меня. А у нас есть зонт-тросточка, которая и стала мне подпоркой. А комната большая, она у нас молитвенной считается. И я сказала себе: «У меня тело – Иисуса Христа, значит, оно не может болеть!» И я исцелилась! Аминь!
– Аминь!
Накрыли стол для братской вечери. Подали очень вкусный овощной салат, куда положили Викины кабачки, корейскую морковь и винегрет без огурцов из гипермаркета, и пирожки, напечённые проповедником Лизой и Зулей.
Наташа с Самсоном сегодня тоже ненадолго осталась. Голос у неё низкий, неприятный, разбивающий образ нежной дальневосточной девушки. Как и у переводчицы Елены. Но серое стёганное пальто очень ей идёт, Наташа в нём очень трогательная.
Пастор с пасторшей жили в другом городе, поэтому на обед не остались, чтобы в сумерках не увязнуть в снегу. Лариса, жена пресвитера, глупая, как пробка, трещала без умолку:
– Я не понимаю, Вениамин Ынович, он совсем уже, что ли?! Праздновать восточный Новый год! Ну, это ладно. Но приглашать всех на семинар! Мирских! Они ведь не поймут!
Перед пастором же Лариса всегда ходила на задних лапках, и богословские вопросы задавала стоя!
– Лиз, а что это за люди? – верещала Лариса. – Почему они ушли? Я думала, что они теперь будут ходить в нашу церковь!
– Им нужно срочно уезжать. Они с Западной Украины, из церкви «Дом Петра».[13] Они попросились переночевать на несколько дней, потому что они тоже наши братья, протестанты…
Умеренно маразма… харизматическая церковь «Дом Петра» в течение десяти лет арендовала Большой зал у библейских христиан, пока не построила трёхэтажный терем в дальнем районе Каустика. Там были предусмотрены и комнаты для гостей. Однако, Олег Божков, ещё один брат из «Дома Петра», с осени снимал жильё здесь же, у конкурентов.
– Насть, а ты их не знаешь? – продолжала верещать Лариса.
Настя Юбкина перешла к библейским христианам из «Дома Петра» (обычно бывало наоборот), поэтому по всем вопросам, касающейся этой весёлой церкви, стрелки переводились на неё.
– Я что, всех обязана знать?!! Их там – триста человек перекати-поле! Сегодня здесь, завтра там!
– Ой, да ладно тебе, Насть! – добродушно сказала Лариса.
Когда все разъехались, и стало темнеть, пришли Вика, и Надя с маленьким Юрой. Надя принесла домашнюю баклажанную икру.
– Ой, а вы здесь? – удивилась она. – А то я думала, что из-за снегопада всё отменят…
Проповедник Лиза искренне страшно обрадовалась, и выставила на стол недоеденные пироги и острую морковь. Пришли Зуля, воспитанница Оливия. Сначала, конечно, обсудили конференцию.
– «Божье крыло», там такая самая настоящая восточная церковь! – визжала Надя. – Там обувь все оставляют в коридоре, в зал проходят в одних носках.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Настоящее название религиозной организации заменено.
2
Корё-сарам – самоназвание этнических корейцев на территории бывшего СССР и Российской Федерации. «Корё» – название Корейского государства в период с 918 по 1392 н. э., «сарам» – «человек», «народ».
3
Божья страна, Страна Царствия Небесного – самоназвание одного миссионерски активного государства, как Китай – Поднебесная, Япония – Страна Восходящего солнца, Корея – Страна утренней свежести.
4
Church – “церковь» по-английски; в данном контексте – эвфемизм, чтобы не вводить в заблуждение непросвещённых читателей.
5
Братская вечеря (вечеря любви) – чаепитие после богослужения в евангельских церквях.
6
Каустик – вымышленный подмосковный город.
7
Название миссии в целях безопасности изменено.
8
Аминь! (евр.) – «истинно так».
9
Септет – музыкальный коллектив из семи исполнителей.
10
Вифезда – два бассейна, вырытые в русле реки Бейт-Зейта около северной стены Иерусалима, у Овечьих ворот, через которые прогонялись к Храму жертвенные животные и где был рынок этих животных. Эта купель упоминается в Евангелии от Иоанна как место исцеления Иисусом Христом расслабленного (парализованного) (см. Ин. 5:1-16). Овечьи же врата впервые упоминаются в Библии в Книге Неемии (Неем. 12:39).
В таких церквях Вифездой называют служения исцеления, молитвы за болящих с возложением рук.
11
Кимчи, или кимчхи – засоленная пекинская капуста.
12
За этот клип в 1989 году певица, воспитывавшаяся в строгой католической семье, была проклята Ватиканом, и Папой Римским Иоанном Палом Вторым лично.
13
Название изменено.
