Князь Серебряный (сборник)

* * *1Порой веселой маяПо лугу вертограда,Среди цветов гуляя,Сам-друг идут два лада.2Он в мурмолке червленой,Каменьем корзно шито,Тесьмою золоченойВкрест голени обвиты;3Она же, молодая,Вся в ткани серебристой;Звенят на ней, сверкая,Граненые мониста,4Блестит венец наборный,А хвост ее понявы,Шурша фатой узорной,Метет за нею травы.5Ей весело, невесте,«О милый! – молвит другу, —Не лепо ли нам вместеВ цветах идти по лугу?»6И взор ее он встретил,И стан ей обнял гибкий.«О милая! – ответилСо страстною улыбкой, —7Здесь рай с тобою сущий!Воистину все лепо!Но этот сад цветущийЗасеют скоро репой!»8«Как быть такой невзгоде! —Воскликнула невеста, —Ужели в огородеДля репы нету места?»9А он: «Моя ты лада!Есть место репе, точно,Но сад испортить надоЗатем, что он цветочный!»10Она ж к нему: «Что ж будетС кустами медвежины,Где каждым утром будитНас рокот соловьиный?»11«Кусты те вырвать надоСо всеми их корнями,Индеек здесь, о лада,Хотят кормить червями!»12Подняв свои ресницы,Спросила тут невеста:«Ужель для этой птицыВ курятнике нет места?»13«Как месту-то не быти!Но соловьев, о лада,Скорее истребитиЗа бесполезность надо!»14«А роща, где в тени мыСкрываемся от жара,Ее, надеюсь, мимоПройдет такая кара?»15«Ее порубят, лада,На здание такое,Где б жирные говядаКормились на жаркое;16Иль даже выйдет проще,О жизнь моя, о лада,И будет в этой рощеСвиней пастися стадо».17«О друг ты мой единый! —Спросила тут невеста, —Ужель для той скотиныИного нету места?»18«Есть много места, лада,Но наш приют тенистыйЗатем изгадить надо,Что в нем свежо и чисто!»19«Но кто же люди эти, —Воскликнула невеста, —Хотящие, как дети,Чужое гадить место?»20«Чужим они, о лада,Не многое считают:Когда чего им надо,То тащут и хватают».21«Иль то матерьялисты, —Невеста вновь спросила, —У коих трубочистыСуть выше Рафаила?»22«Им имена суть многи,Мой ангел серебристый,Они ж и демагоги,Они ж и анархисты.23Толпы их все грызутся,Лишь свой откроют форум,И порознь все клянутсяIn verba вожакорум.24В одном согласны все лишь:Коль у других именьеОтымешь и разделишь,Начнется вожделенье.25Весь мир желают сгладитьИ тем внести равенство,Что всё хотят загадитьДля общего блаженства!»26«Поведай, шуток кроме, —Спросила тут невеста, —Им в сумасшедшем домеУжели нету места?»27«О свет ты мой желанный!Душа моя ты, лада!Уж очень им пространныйПостроить дом бы надо!28Вопрос: каким манеромТакой им дом построить?Дозволить инженерам —Премного будет стоить;29А земству предоставитьНа их же иждивенье,То значило б оставитьПостройку без движенья!»30«О друг, что ж делать надо,Чтоб не погибнуть краю?»«Такое средство, лада,Мне кажется, я знаю:31Чтоб русская державаСпаслась от их затеи,Повесить СтаниславаВсем вожакам на шеи!32Тогда пойдет все гладкоИ станет все на место!»«Но это средство гадко!» —Воскликнула невеста.33«Ничуть не гадко, лада,Напротив, превосходно:Народу без наклада,Казне ж весьма доходно».34«Но это средство скверно!» —Сказала дева в гневе.«Но это средство верно!» —Жених ответил деве.35«Как ты безнравствен, право! —В сердцах сказала дева, —Ступай себе направо,А я пойду налево!»36И оба, вздевши длани,Расстались рассержёны,Она в сребристой ткани,Он в мурмолке червленой.37«К чему ж твоя баллада?» —Иная спросит дева.– О жизнь моя, о лада,Ей-ей, не для припева!38Нет, полн иного чувства,Я верю реалистам:Искусство для искусстваРавняю с птичьим свистом:39Я, новому ученьюОтдавшись без раздела,Хочу, чтоб в песнопеньеВсегда сквозило дело.40Служите ж делу, струны!Уймите праздный ропот!Российская коммуна,Прими мой первый опыт!

Июнь 1871

…Особенной любовью Есенина пользовался А. К. Толстой, даже во всех своих оперных, костюмерных балладах на былинные русские темы. Помнится, однажды завязался у нас по этому поводу дружеский спор.

– Нет! – кричал Есенин. – Не прав Чехов, когда говорит, что Толстой как надел боярскую шубу на маскараде, так и забыл ее снять, выйдя на улицу. Это не шуба, это душа у него боярская. Он своей Руси не выдумывал. Была, должно быть, такая.

Широкого он сердца человек! Ему бы тройку, да вожжи в руки, да в лунную ночь с откоса, по Волге, – так, чтобы только колокольчики да снежная пыль кругом!

Есть такая штучка у Толстого, «Сватовство»:

По вешнему по складуМы песню завели,Ой ладо, диди-ладо!Ой ладо, лель-люли!

– так я за эту штучку сердце отдам! А «Алеша Попович»! А «Садко»! Помнишь, там на дне, у царя водяного, готов Садко от всех сокровищ отказаться

…за крик перепелки во ржи,За скрып новгородской телеги!

А то, что он был выдумщик и мечтатель, это совсем не плохо. Поэту надо тосковать по несбыточному. Без этого он не поэт.

Вс. Рождественский

СВАТОВСТВО1По вешнему по складуМы песню завели,Ой ладо, диди-ладо!Ой ладо, лель-люли!2Поведай, песня наша,На весь на русский край,Что месяцев всех крашеВеселый месяц май!3В лесах, в полях отрада,Все вербы расцвели —Ой ладо, диди-ладо!Ой ладо, лель-люли!4Затем так бодр и веселВладимир, старый князь,На подлокотни креселСидит облокотясь.5И с ним, блестя нарядом,В красе седых кудрей,Сидит княгиня рядомЗа пряжей за своей;6Кружась, жужжит и пляшетЕе веретено,Черемухою пашетВ открытое окно;7И тут же молодые,Потупившие взгляд,Две дочери княжиеЗа пяльцами сидят;8Сидят они так тихо,И взоры в ткань ушли,В груди ж поется лихо:Ой ладо, лель-люли!9И вовсе им не шьется,Хоть иглы изломай!Так сильно сердце бьетсяВ веселый месяц май!10Когда ж берет из мочкиКнягиня волокно,Украдкой обе дочкиКосятся на окно.11Но вот, забыв о пряже,Княгиня молвит вдруг:«Смотри, два гостя, княже,Подъехали сам-друг!12С коней спрыгнули смелоУ самого крыльца,Узнать я не успелаНи платья, ни лица!»13А князь смеется: «Знаю!Пусть входят молодцы,Не дальнего, чай, краюЗалетные птенцы!»14И вот их входит двое,В лохмотьях и тряпьях,С пеньковой бородою,В пеньковых волосах;15Вошедши, на иконуКрестятся в красный кут,А после по поклонуХозяевам кладут.16Князь просит их садиться,Он хитрость их проник,Заране веселитсяОбману их старик.17Но он обычай знаетИ речь заводит сам:«Отколе, – вопрошает, —Пожаловали к нам?»18«Мы, княже-господине,Мы с моря рыбаки,Сейчас завязли в тинеСреди Днепра-реки!19Двух рыбок златоперыхХотели мы поймать,Да спрятались в кокорах,Пришлося подождать!»20Но князь на это: «Братья,Неправда, ей-же-ей!Не мокры ваши платья,И с вами нет сетей!21Днепра ж светлы стремнины,Чиста его вода,Не видано в нем тиныОт веку никогда!»22На это гости: «Княже,Коль мы не рыбаки,Пожалуй, скажем глаже:Мы брыньские стрелки!23Стреляем зверь да птицыПо дебрям по лесным,А ноне две куницыПушистые следим;24Трущобой шли да дромом,Досель удачи нет,Но нас к твоим хоромамДвойной приводит след!»25А князь на это: «Что вы!Трущобой вы не шли,Лохмотья ваши новыИ даже не в пыли!26Куниц же бьют зимою,А ноне месяц май,За зверью за иноюПришли ко мне вы, чай!»27«Ну, княже, – молвят гости, —Тебя не обмануть!Так скажем уж попрости,Кто мы такие суть:28Мы бедные калики,Мы старцы-гусляры,Но петь не горемыки,Где только есть пиры!29Мы скрозь от НоваградаСюда с припевом шли:Ой ладо, диди-ладо!Ой ладо, лель-люли!30И если бы две свадьбыЗатеял ты сыграть,Мы стали распевать быДа струны разбирать!»31«Вот это, – князь ответил, —Другой выходит стих,Но гуслей не заметилПри вас я никаких;32А что с припевом шли выСквозь целый русский край,Оно теперь не диво,В веселый месяц май!33Теперь в ветвях березыПоют и соловьи,В лугах поют стрекозы,В полях поют ручьи,34И много, в небе рея,Поет пернатых стай —Всех месяцев звончееВеселый месяц май!35Но строй гуслярный, други,Навряд ли вам знаком:Вы носите кольчуги,Вы рубитесь мечом!36В мешке не спрятать шила,Вас выдал речи звук:Пленкович ты Чурило,А ты Степаныч Дюк!»37Тут с них лохмотья спалиИ, светлы как заря,Два славные предсталиПред ним богатыря;38Их бороды упали,Смеются их уста,Подобная едва лиВстречалась красота;39Их кровь от сил избыткаИграет горячо,Корсунская накидкаНадета на плечо;40Коты из аксамитаС камением цветным,А бёрца вкрест обвитыОбором золотным;41Орлиным мечут окомНе взоры, но лучи;На поясе широкомКрыжатые мечи.42С притворным со смущеньемГлядят на них княжны,Как будто превращеньемИ впрямь удивлены;43И взоры тотчас тихоСклонили до земли,А сердце скачет лихо:Ой ладо, лель-люли!44Княгиня ж молвит: «ЗналаЯ это наперед,Недаром куковалаКукушка у ворот,45И снилось мне с полночи,Что, голову поднявИ в лес уставя очи,Наш лает волкодав!»46Но, вид приняв суровый,Пришельцам молвит князь:«Ответствуйте: почто выВернулись, не спросясь?47Указан был отселеВам путь на девять лет —Каким же делом смелиЗабыть вы мой запрет?»48«Не будь, о княже, гневен!Твой двор чтоб видеть вновь,Армянских двух царевенОтвергли мы любовь!49Зане твоих издавнаМы любим дочерей!Отдай же их, державный,За нас, богатырей!»50Но, вид храня суровый,А сам в душе смеясь:«Мне эта весть не нова, —Ответил старый князь. —51От русской я державыВелел вам быть вдали,А вы ко мне лукавоНа промысел пришли!52Но рыб чтоб вы не смелиЛовить в моем Днепру,Все глуби я и мелиОцепами запру!53Чтоб впредь вы не дерзалиСледить моих куниц,Ограду я из сталиПоставлю круг границ;54Ни неводом вам боле,Ни сетью не ловить —Но будет в вашей волеДобром их приманить!55Коль быть хотят за вами,Никто им не мешай!Пускай решают самиВ веселый месяц май!»56Услыша слово это,С Чурилой славный ДюкОт дочек ждут ответа,Сердец их слышен стук.57Что дочки им сказали —Кто может, отгадай!Мы слов их не слыхалиВ веселый месяц май!58Мы слов их не слыхали,Нам свист мешал дроздов,Нам иволги мешалиИ рокот соловьев!59И звонко так в болотеКричали журавли,Что мы, при всей охоте,Расслышать не могли!60Такая нам досада,Расслышать не могли!Ой ладо, диди-ладо!Ой ладо, лель-люли!

Июнь 1871

Земля наша богата, порядка в ней лишь нет…

БЛАГОРАЗУМИЕ

Поразмыслив аккуратно,Я избрал себе дорожкуИ иду по ней без шума,Понемножку, понемножку!Впрочем, я ведь не бесстрастен,Я не холоден душою,И во мне ведь закипаетРетивое, ретивое!Если кто меня обидит,Не спущу я, как же можно!Из себя как раз я выйду,Осторожно, осторожно!Без ума могу любить я,Но любить, конечно, с толком,Я готов и правду резать,Тихомолком, тихомолком!Если б брат мой захлебнулся,Я б не стал махать руками,Тотчас кинулся бы в воду,С пузырями, с пузырями!Рад за родину сразиться!Пусть услышу лишь картечь я,Грудью лягу в чистом поле,Без увечья, без увечья!Послужу я и в синклите,Так чтоб ведали потомки;Но уж если пасть придется —Так соломки, так соломки!Кто мне друг, тот друг мне вечно,Все родные сердцу близки,Всем союзникам служу я,По-австрийски, по-австрийски!

Конец 1853 или начало 1854

А. М. ЖЕМЧУЖНИКОВУ

Вхожу в твой кабинет,Ищу тебя, бездельник,Тебя же нет как нет,Знать, нынче понедельник.Пожалуй приезжайКо мне сегодня с братом:Со мной откушать чайИ утку с кресс-салатом.Венгерское виноВас ждет (в бутылке ль, в штофе ль —Не знаю), но давноЗаказан уж картофель.Я в городе один,А мать живет на даче,Из-за таких причинЖду ужину удачи.Армянский славный крайЛежит за Араратом,Пожалуй приезжайКо мне сегодня с братом!

1854

* * *Исполнен вечным идеалом,Я не служить рожден, а петь!Не дай мне, Феб, быть генералом,Не дай безвинно поглупеть!О Феб всесильный! на парадеУслышь мой голос свысока:Не дай постичь мне, бога ради,Святой поэзии носка!

5 октября 1856

ВЕСЕННИЕ ЧУВСТВА НЕОБУЗДАННОГО ДРЕВНЕГО

Дождусь ли той истории,Когда придет веснаИ молодой цикорииЗасветит желтизна!Уже любовной жаждоюВся грудь моя горит,И вспрыгнуть щепка каждаяНа щепку норовит.Земля цветами новымиПокрылася опять,Пошли быки с коровамиВ зеленый луг гулять,И, силой обаятельнойЗа стадом их влеком,Готов я бессознательноСам сделаться быком!

Февраль 1859

БУНТ В ВАТИКАНЕ

Взбунтовалися кастраты,Входят в папины палаты:«Отчего мы не женаты?Чем мы виноваты?»Говорит им папа строго:«Это что за синагога?Не боитеся вы бога?Прочь! Долой с порога!»Те к нему: «Тебе-то ладно,Ты живешь себе прохладно,А вот нам так безотрадно,Очень уж досадно!Ты живешь себе на воле,Чай, натер себе мозоли,А скажи-ка: таково лиВ наше горькой доле?»Говорит им папа: «Дети,Было прежде вам глядети,Потеряв же вещи эти,Надобно терпети!Жалко вашей мне утраты;Я, пожалуй, в виде платы,Прикажу из лучшей ватыВставить вам заплаты!»Те к нему: «На что нам вата?Это годно для халата!Не мягка, а жестковатаВещь, что нам нужна-то!»Папа к ним: «В раю дам место,Будет каждому невеста,В месяц по два пуда теста.Посудите: вес-то!»Те к нему: «Да что нам в тесте,Будь его пудов хоть двести,С ним не вылепишь невестеТо, чем жить с ней вместе!»«Эх, нелегкая пристала! —Молвил папа с пъедестала, —Уж коль с воза что упало,Так пиши, пропало!Эта вещь, – прибавил папа, —Пропади хоть у Приапа,Нет на это эскулапа,Эта вещь – не шляпа!Да и что вы в самом деле?Жили б вы в моей капелле,Под начальством Антонелли,Да кантаты пели!»«Нет, – ответствуют кастраты, —Пий ты этакий девятый,Мы уж стали сиповаты,Поючи кантаты!А не хочешь ли для диваСам пропеть нам «Castа diva»?Да не грубо, а пискливо,Тонко особливо?»Испугался папа: «Дети,Для чего ж мне тонко пети?Да и как мне разуметиПредложенья эти?»Те к нему: «Проста наука,В этом мы тебе порука,Чикнул раз, и вся тут штука —Вот и бритва! Ну-ка!»Папа ж думает: «Оно-деБыло б даже не по модеЩеголять мне в среднем роде!»Шлет за Де-Мероде.Де-Мероде ж той порою,С королем готовясь к бою,Занимался под гороюПапской пехтурою:Все в подрясниках шелковых,Ранцы их из шкурок новых,Шишек полные еловых,Сам в чулках лиловых.Подбегает Венерати:«Вам, – кричит, – уж не до рати!Там хотят, совсем некстати,Папу холощати!»Искушенный в ратном строе,Де-Мерод согнулся втрое,Видит, дело-то плохое,Молвит: «Что такое?»Повторяет Венерати:«Вам теперь уж не до рати,Там хотят, совсем не кстати,Папу холощати!»Вновь услышав эту фразу,Де-Мероде понял сразу,Говорит: «Оно-де с глазу;Слушаться приказу!»Затрубили тотчас трубы,В войске вспыхнул жар сугубый,Так и смотрят все, кому быДать прикладом в зубы?Де-Мероде, в треуголке,В рясе только что с иголки,Всех везет их в одноколкеК папиной светелке.Лишь вошли в нее солдаты,Испугались кастраты,Говорят: «Мы виноваты!Будем петь без платы!»Добрый папа на свободеВновь печется о народе,А кастратам Де-МеродеМолвит в этом роде:«Погодите вы, злодеи!Всех повешу за… я!»Папа ж рек, слегка краснея:«Надо быть умнее!» (Вариант для дам:)…А кастратам Де-МеродеМолвит в этом роде:«Всяк, кто в этот бунт замешан,Заслужил бы быть повешен!»Папа ж рек, совсем утешен:«Я один безгрешен!»И конец настал всем спорам;Прежний при дворе декорум,И пищат кастраты хоромВплоть ad finem seculorum!..[38]

Февраль – март 1864

ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА РОССИЙСКОГО ОТ ГОСТОМЫСЛА ДО ТИМАШЕВА

Вся земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет.

Нестор, Летопись, стр. 8

1Послушайте, ребята,Что вам расскажет дед.Земля наша богата,Порядка в ней лишь нет.2А эту правду, детки,За тысячу уж летСмекнули наши предки:Порядка-де, вишь, нет.3И стали все под стягом,И молвят: «Как нам быть?Давай пошлем к варягам:Пускай придут княжить.4Ведь немцы тороваты,Им ведом мрак и свет,Земля ж у нас богата,Порядка в ней лишь нет».5Посланцы скорым шагомОтправились тудаИ говорят варягам:«Придите, господа!6Мы вам отсыплем злата,Что киевских конфет;Земля у нас богата,Порядка в ней лишь нет».7Варягам стало жутко,Но думают: «что ж тут?Попытка ведь не шутка —Пойдем, коли зовут!»8И вот пришли три брата,Варяги средних лет,Глядят – земля богата,Порядка ж вовсе нет.9«Ну, – думают, – команда!Здесь ногу сломит черт,Es ist ja cine Schande,Wir mssen wieder fort» [39]10Но братец старший Рюрик«Постой, – сказал другим, —Fortgeh'n wer'ungeberlich,Vielleicht ist's nicht so schlimm [40]11Хоть вшивая команда,Почти одна лишь шваль;Wir bringen's schon zustande,Versuchen wir einmal» [41]12И стал княжить он сильно,Княжил семнадцать лет,Земля была обильна,Порядка ж нет как нет!13За ним княжил князь Игорь,А правил им Олег,Das war ein grober Krieger [42]И умный человек.14Потом княжила ОльгаА после Святослав;So ging die Reihenfolge [43]Языческих держав.15Когда ж вступил ВладимирНа свой отцовский трон,Da endigte fer immerDie alte Religion [44]16Он вдруг сказал народу:«Ведь наши боги дрянь,Пойдем креститься в воду!»И сделал нам Иордань.17«Перун уж очень гадок!Когда его спихнем,Увидите, порядокКакой мы заведем!»18Послал он за попамиВ Афины и Царьград,Попы пришли толпами,Крестятся и кадят,19Поют себе умильноИ полнят свой кисет;Земля, как есть, обильна,Порядка только нет.20Умре Владимир с горя,Порядка не создав.За ним княжить стал вскореВеликий Ярослав.21Оно, пожалуй, с этимПорядок бы и был;Но из любви он к детямВсю землю разделил.22Плоха была услуга,А дети, видя то,Давай тузить друг друга:Кто как и чем во что!23Узнали то татары:«Ну, – думают, – не трусь!»Надели шаровары,Приехали на Русь.24«От вашего, мол, спораЗемля пошла вверх дном,Постойте ж, мы вам скороПорядок заведем».25Кричат: «Давайте дани!»(Хоть вон святых неси.)Тут много всякой дряниНастало на Руси.26Что день, то брат на братаВ орду несет извет;Земля, кажись, богата —Порядка ж вовсе нет.27Иван явился Третий;Он говорит: «Шалишь!Уж мы теперь не дети!»Послал татарам шиш.28И вот земля свободнаОт всяких зол и бедИ очень хлебородна,А все ж порядка нет.29Настал Иван Четвертый,Он Третьему был внук;Калач на царстве тертыйИ многих жен супруг.30Иван Васильич ГрозныйЕму был имярекЗа то, что был серьезный,Солидный человек.31Приемами не сладок,Но разумом не хром;Такой завел порядок,Хоть покати шаром!32Жить можно бы беспечноПри этаком царе;Но ах! ничто не вечно —И царь Иван умре!33За ним царить стал Федор,Отцу живой контраст;Был разумом не бодор,Трезвонить лишь горазд.34Борис же, царский шурин,Не в шутку был умен,Брюнет, лицом не дурен,И сел на царский трон.35При нем пошло все гладко,Не стало прежних зол,Чуть-чуть было порядкаВ земле он не завел.36К несчастью, самозванец,Откуда ни возьмись,Такой задал нам танец,Что умер царь Борис.37И, на Бориса местоВзобравшись, сей нахалОт радости с невестойНогами заболтал.38Хоть был он парень бравыйИ даже не дурак,Но под его державойСтал бунтовать поляк.39А то нам не по сердцу;И вот однажды в ночьМы задали им перцуИ всех прогнали прочь.40Взошел на трон Василий,Но вскоре всей землейЕго мы попросили,Чтоб он сошел долой.41Вернулися поляки,Казаков привели;Пошел сумбур и драки:Поляки и казаки,42Казаки и полякиНас паки бьют и паки;Мы ж без царя как ракиГорюем на мели.43Прямые были страсти —Порядка ж ни на грош.Известно, что без властиДалёко не уйдешь.44Чтоб трон поправить царскийИ вновь царя избрать,Тут Минин и ПожарскийСкорей собрали рать.45И выгнала их силаПоляков снова вон,Земля же МихаилаВзвела на русский трон.46Свершилося то летом;Но был ли уговор —История об этомМолчит до этих пор.47Варшава нам и ВильнаПрислали свой привет;Земля была обильна —Порядка ж нет как нет.48Сев Алексей на царство,Тогда роди Петра.Пришла для государстваТут новая пора.49Царь Петр любил порядок,Почти как царь Иван,И так же был не сладок,Порой бывал и пьян.50Он молвил: «Мне вас жалко,Вы сгинете вконец;Но у меня есть палка,И я вам всем отец!..51Не далее как к святкамЯ вам порядок дам!»И тотчас за порядкомУехал в Амстердам.52Вернувшися оттуда,Он гладко нас обрил,А к святкам, так что чудо,В голландцев нарядил.53Но это, впрочем, в шутку,Петра я не виню:Больному дать желудкуПолезно ревеню.54Хотя силён уж оченьБыл, может быть, прием;А все ж довольно проченПорядок стал при нем.55Но сон объял могильныйПетра во цвете лет,Глядишь, земля обильна,Порядка ж снова нет.56Тут кротко или строгоЦарило много лиц,Царей не слишком много,А более цариц.57Бирон царил при Анне;Он сущий был жандарм,Сидели мы как в ваннеПри нем, da Gott erbarm! [45]58Веселая царицаБыла Елисавет:Поет и веселится,Порядка только нет.59Какая ж тут причинаИ где же корень зла,Сама ЕкатеринаПостигнуть не могла.60«Madame, при вас на дивоПорядок расцветет, —Писали ей учтивоВольтер и Дидерот, —61Лишь надобно народу,Которому вы мать,Скорее дать свободу,Скорей свободу дать».62«Messieurs, – им возразилаОна, – vous me comblez» [46],И тотчас прикрепилаУкраинцев к земле.63За ней царить стал Павел,Мальтийский кавалер,Но не совсем он правилНа рыцарский манер.64Царь Александр ПервыйНастал ему взамен,В нем слабы были нервы,Но был он джентльмен.65Когда на нас в азартеСтотысячную ратьНадвинул Бонапарте,Он начал отступать.66Казалося, ну, нижеНельзя сидеть в дыре,Ан глядь: уж мы в Париже,С Louis le Desire.67В то время очень сильноРасцвел России цвет,Земля была обильна,Порядка ж нет как нет.68Последнее сказаньеЯ б написал мое,Но чаю наказанье,Боюсь monsieur Veillot.69Ходить бывает склизкоПо камешкам иным,Итак, о том, что близко,Мы лучше умолчим.70Оставим лучше троны,К министрам перейдем.Но что я слышу? стоны,И крики, и содом!71Что вижу я! Лишь в сказкахМы зрим такой наряд;На маленьких салазкахМинистры все катят.72С горы со криком громкимIn corpore [47], сполна,Скользя, свои к потомкамУносят имена.73Се Норов, се Путятин,Се Панин, cе Метлин,Се Брок, а се Замятнин,Се Корф, се Головнин.74Их много, очень много,Припомнить всех нельзя,И вниз одной дорогойЛетят они, скользя.75Я грешен: летописныйЯ позабыл свой слог;Картине живописнойПротивостать не мог.76Лиризм, на все способный,Знать, у меня в крови;О Нестор преподобный,Меня ты вдохнови.77Поуспокой мне совесть,Мое усердье зря,И дай мою мне повестьОкончить не хитря.78Итак, начавши снова,Столбец кончаю свойОт рождества ХристоваВ год шестьдесят восьмой.79Увидя, что всё хужеИдут у нас дела,Зело изрядна мужаГосподь нам ниспосла.80На утешенье нашеНам, аки свет зари,Свой лик яви Тимашев —Порядок водвори.81Что аз же многогрешныйНа бренных сих листахНе дописах поспешноИли переписах,82То, спереди и сзадиЧитая во все дни,Исправи правды ради,Писанья ж не кляни.83Составил от былинокРассказ немудрый сейХудый смиренный инок,Раб божий Алексей.

1868

* * *Как-то Карп СеменовичСорвался с балкона,И на нем суконныеБыли панталоны.Ах, в остережениеДан пример нам оный:Братья, без медленияСнимем панталоны!

22 декабря 1869

* * *Боюсь людей передовых,Страшуся милых нигилистов;Их суд правдив, их натиск лих,Их гнев губительно неистов;Но вместе с тем бывает мнеПриятно, в званье ретрограда,Когда хлестнет их по спинеМоя былина иль баллада.С каким достоинством глядятОни, подпрыгнувши невольно,И, потираясь, говорят:Нисколько не было нам больно!Так в хату впершийся индюк,Метлой пугнутый неучтивой,Распустит хвост, чтоб скрыть испуг,И забулдыкает спесиво.

Начало 1873

СОН ПОПОВА

1Приснился раз, бог весть с какой причины,Советнику Попову странный сон:Поздравить он министра в имениныВ приемный зал вошел без панталон;Но, впрочем, не забыто ни единойРегалии; отлично выбрит он;Темляк на шпаге; всё по циркуляру —Лишь панталон забыл надеть он пару.2И надо же случиться на беду,Что он тогда лишь свой заметил промах,Как уж вошел. «Ну, – думает, – уйду!»Не тут-то было! Уж давно в хоромахНароду тьма; стоит он на виду,В почетном месте; множество знакомыхЕго увидеть могут на пути —«Нет, – он решил, – нет, мне нельзя уйти!3А вот я лучше что-нибудь придвинуИ скрою тем досадный мой изъян;Пусть верхнюю лишь видят половину,За нижнюю ж ответит мне Иван!»И вот бочком прокрался он к каминуИ спрятался по пояс за экран.«Эх, – думает, – недурно ведь, канальство!Теперь пусть входит высшее начальство!»4Меж тем тесней все становился кругОсоб чиновных, чающих карьеры;Невнятный в зале раздавался звук,И все принять свои старались меры,Чтоб сразу быть замеченными. ВдругВ себя втянули животы курьеры,И экзекутор рысью через зал,Придерживая шпагу, пробежал.5Вошел министр. Он видный был мужчина,Изящных форм, с приветливым лицом,Одет в визитку: своего, мол, чинаНе ставлю я пред публикой ребром.Внушается гражданством дисциплина,А не мундиром, шитым серебром.Все зло у нас от глупых форм избытка,Я ж века сын – так вот на мне визитка!6Не ускользнул сей либеральный взглядИ в самом сне от зоркости Попова.Хватается, кто тонет, говорят,За паутинку и за куст терновый.«А что, – подумал он, – коль мой нарядПонравится? Ведь есть же, право слово,Свободное, простое что-то в нем!Кто знает? Что ж? Быть может! Подождем!»7Министр меж тем стан изгибал приятно:«Всех, господа, всех вас благодарю!Прошу и впредь служить так аккуратноОтечеству, престолу, алтарю!Ведь мысль моя, надеюсь, вам понятна?Я в переносном смысле говорю:Мой идеал полнейшая свобода —Мне цель народ – и я слуга народа!8Прошло у нас то время, господа, —Могу сказать: печальное то время, —Когда наградой пота и трудаБыл произвол. Его мы свергли бремя.Народ воскрес – но не вполне – да, да!Ему вступить должны помочь мы в стремя,В известном смысле сгладить все следыИ, так сказать, вручить ему бразды.9Искать себе не будем идеала,Ни основных общественных началВ Америке. Америка отстала:В ней собственность царит и капитал.Британия строй жизни запятналаЗаконностью. А я уж доказал:Законность есть народное стесненье,Гнуснейшее меж всеми преступленье!10Нет, господа! России предстоит,Соединив прошедшее с грядущим,Создать, коль смею выразиться, вид,Который называется присущимВсем временам: и, став на свой гранит,Имущим, так сказать, и неимущимОткрыть родник взаимного труда.Надеюсь, вам понятно, господа?»11Раздался в зале шепот одобренья,Министр поклоном легким отвечал,И тут же, с видом, полным снисхожденья,Он обходить обширный начал зал:«Как вам? Что вы? Здорова ли ЕвгеньяСеменовна? Давно не заезжалЯ к вам, любезный Сидор Тимофеич!Ах, здравствуйте, Ельпидифор Сергеич!»12Стоял в углу, плюгав и одинок,Какой-то там коллежский регистратор.Он и к тому, и тем не пренебрег:Взял под руку его: «Ах, АнтипаторВасильевич! Что, как ваш кобелек?Здоров ли он? Вы ездите в театор?Что вы сказали? Все болит живот?Ах, как мне жаль! Но ничего, пройдет!»13Переходя налево и направо,Свои министр так перлы расточал;Иному он подмигивал лукаво,На консоме другого приглашалИ ласково смотрел и величаво.Вдруг на Попова взор его упал,Который, скрыт экраном лишь по пояс,Исхода ждал, немного беспокоясь.14«Ба! Что я вижу! Тит Евсеич здесь!Так, так и есть! Его мы точность знаем!Но отчего ж он виден мне не весь?И заслонен каким-то попугаем?Престранная выходит это смесь!Я любопытством очень подстрекаемУвидеть ваши ноги. Да, да, да!Я вас прошу, пожалуйте сюда!»15Колеблясь меж надежды и сомненья:Как на его посмотрят туалет,Попов наружу вылез. В изумленьеМинистр приставил к глазу свой лорнет.«Что это? Правда или наважденье?Никак, на вас штанов, любезный, нет?»И на чертах изящно-благородныхГнев выразил ревнитель прав народных.16«Что это значит? Где вы рождены?В Шотландии? Как вам пришла охотаТам, за экраном, снять с себя штаны?Иль начитались, верно, Вальтер Скотта?Иль классицизмом вы заражены?И римского хотите патриотаИзобразить? Иль, боже упаси,Собой бюджет представить на Руси?»17И был министр еще во гневе краше,Чем в милости. Чреватый от громовВзор заблестел. Он продолжал: «Вы нашеДоверье обманули. Много словЯ тратить не люблю». – «Ва-ва-ва-вашеПревосходительство! – шептал Попов. —Я не сымал… Свидетели курьеры,Я прямо так приехал из квартеры!»18«Вы, милостивый, смели, государь,Приехать так? Ко мне? На поздравленье?В день ангела? Безнравственная тварь!Теперь твое я вижу направленье!Вон с глаз моих! Иль нету – секретарь!Пишите к прокурору отношенье:«Советник Тит Евсеев сын ПоповВсе ниспровергнуть власти был готов.19Но, строгому благодаря надзоруТакого-то министра – имярек —Отечество спаслось от заговоруИ нравственность не сгинула навек.Под стражей ныне шлется к прокуроруДля следствия сей вредный человек,Дерзнувший снять публично панталоны,Да поразят преступника законы!20Иль нет, постойте! Коль отдать под суд,По делу выйти может послабленье,Присяжные-бесштанники спасутИ оправдают корень возмущенья!Здесь слишком громко нравы вопиют —Пишите прямо в Третье отделенье:Советник Тит Евсеев сын ПоповВсе ниспровергнуть власти был готов.21Он поступил законам так противно,На общество так явно поднял меч,Что пользу можно б административноИз неглиже из самого извлечь.Я жертвую агентам по две гривны,Чтобы его – но скрашиваю речь —Чтоб мысли там внушить ему иные.Затем ура! Да здравствует Россия!»22Министр кивнул мизинцем. СторожаВнезапно взяли под руки Попова.Стыдливостью его не дорожа,Они его от Невского, Садовой,Средь смеха, крика, чуть не мятежа,К Цепному мосту привели, где новыйСтоит, на вид весьма красивый, дом,Своим известный праведным судом.23Чиновник по особым порученьям,Который их до места проводил,С заботливым Попова попеченьемСдал на руки дежурному. То былВо фраке муж, с лицом, пылавшим рвеньем,Со львиной физьономией, носилМальтийский крест и множество медалей,И в душу взор его влезал всё далей!24В каком полку он некогда служил,В каких боях отличен был как воин,За что свой крест мальтийский получилИ где своих медалей удостоен —Неведомо. Ехидно попросилПопова он, чтобы тот был спокоен,С улыбкой указал ему на стулИ в комнату соседнюю скользнул.25Один оставшись в небольшой гостиной,Попов стал думать о своей судьбе:«А казус вышел, кажется, причинный!Кто бы это мог вообразить себе?Попался я в огонь, как сноп овинный!Ведь искони того еще не бе,Чтобы меня кто в этом виде встретил,И как швейцар проклятый не заметил!»26Но дверь отверзлась, и явился в нейС лицом почтенным, грустию покрытым,Лазоревый полковник. Из очейКатились слезы по его ланитам.Обильно их струящийся ручейОн утирал платком, узором шитым,И про себя шептал: «Так! Это он!Таким он был едва лишь из пелён!27О юноша! – он продолжал, вздыхая(Попову было с лишним сорок лет), —Моя душа для вашей не чужая!Я в те года, когда мы ездим в свет,Знал вашу мать. Она была святая!Таких, увы! теперь уж боле нет!Когда б она досель была к вам близко,Вы б не упали нравственно так низко!28Но, юный друг, для набожных сердецК отверженным не может быть презренья,И я хочу вам быть второй отец,Хочу вам дать для жизни наставленье —Заблудших так приводим мы овецСо дна трущоб на чистый путь спасенья.Откройтесь мне, равно как на духу:Что привело вас к этому греху?29Конечно, вы пришли к нему не сами,Характер ваш невинен, чист и прям!Я помню, как детёй за мотылькамиПорхали вы средь кашки по лугам!Нет, юный друг, вы ложными друзьямиЗавлечены! Откройте же их нам!Кто вольнодумцы? Всех их назовитеИ собственную участь облегчите!30Что слышу я? Ни слова? Иль пуститьУже успело корни в вас упорство?Тогда должны мы будем приступитьКо строгости, увы! и непокорство,Сколь нам ни больно, в вас искоренить!О юноша! Как сердце ваше черство!В последний раз: хотите ли всю ратьЗавлекших вас сообщников назвать?»31К нему Попов достойно и наивно:«Я, господин полковник, я бы вамИх рад назвать, но мне, ей-богу, дивно…Возможно ли сообщничество там,Где преступленье чисто негативно?Ведь панталон-то не надел я сам!И чем бы там меня вы ни пугали —Другие мне, клянусь, не помогали!»32«Не мудрствуйте, надменный санкюлот!Свою вину не умножайте ложью!Сообщников и гнусный ваш комплотПовергните к отечества подножью!Когда б вы знали, что теперь вас ждет,Вас проняло бы ужасом и дрожью!Но дружбу вы чтоб ведали мою,Одуматься я время вам даю!33Здесь, на столе, смотрите, вам готовоДостаточно бумаги и чернил:Пишите же – не то, даю вам слово:Чрез полчаса вас изо всех мы сил…»Тут ужас вдруг такой объял Попова,Что страшную он подлость совершил:Пошел строчить (как люди в страхе гадки!)Имен невинных многие десятки!34Явились тут на нескольких листах:Какой-то Шмидт, два брата Шулаковы,Зерцалов, Палкин, Савич, Розенбах,Потанчиков, Гудим-Бодай-Корова,Делаверганж, Шульгин, Страженко, Драх,Грай-Жеребец, Бабков, Ильин, Багровый,Мадам Гриневич, Глазов, Рыбин, Штих,Бурдюк-Лишай – и множество других.35Попов строчил сплеча и без оглядки,Попались в список лучшие друзья;Я повторю: как люди в страхе гадки —Начнут как бог, а кончат как свинья!Строчил Попов, строчил во все лопатки,Такая вышла вскоре ектенья,Что, прочитав, и сам он ужаснулся,Вскричал: фуй! фуй! Задрыгал – и проснулся.36Небесный свод сиял так юн и нов,Весенний день глядел в окно так весел,Висела пара форменных штановС мундиром купно через спинку кресел;И в радости уверился Попов,Что их Иван там с вечера повесил —Одним скачком покинул он кроватьИ начал их в восторге надевать.37«То был лишь сон! О, счастие! о, радость!Моя душа, как этот день, ясна!Не сделал я Бодай-Корове гадость!Не выдал я агентам Ильина!Не наклепал на Савича! О, сладость!Мадам Гриневич мной не предана!Страженко цел, и братья ШулаковыПостыдно мной не ввержены в оковы!»38Но ты, никак, читатель, восстаешьНа мой рассказ? Твое я слышу мненье:Сей анекдот, пожалуй, и хорош,Но в нем сквозит дурное направленье.Всё выдумки, нет правды ни на грош!Слыхал ли кто такое обвиненье,Что, мол, такой-то – встречен без штанов.Так уж и власти свергнуть он готов?39И где такие виданы министры?Кто так из них толпе кадить бы мог?Я допущу: успехи наши быстры,Но где ж у нас министер-демагог?Пусть проберут все списки и регистры,Я пять рублей бумажных дам в залог;Быть может, их во Франции немало,Но на Руси их нет и не бывало!40И что это, помилуйте, за дом,Куда Попов отправлен в наказанье?Что за допрос? Каким его судомСтращают там? Где есть такое зданье?Что за полковник выскочил? Во всем,Во всем заметно полное незнаньеСвоей страны обычаев и лиц,Встречаемое только у девиц.41А наконец, и самое вступленье:Ну есть ли смысл, я спрашиваю, в том,Чтоб в день такой, когда на поздравленьеК министру все съезжаются гуртом,С Поповым вдруг случилось помраченьеИ он таким оделся бы шутом?Забыться может галстук, орден, пряжка —Но пара брюк – нет, это уж натяжка!42И мог ли он так ехать? Мог ли в залВойти, одет как древние герои?И где резон, чтоб за экран он стал,Никем не зрим? Возможно ли такое?Ах, батюшка-читатель, что пристал?Я не Попов! Оставь меня в покое!Резон ли в этом или не резон —Я за чужой не отвечаю сон!

Лето 1873