Алиса в Стране чудес. Алиса в Зазеркалье (сборник)

И она ушла, оставив Алису с Грифоном.

Сначала он показался Алисе очень страшным, но, хорошенько подумав, она решила, что, пожалуй, будет безопаснее остаться с ним, чем вернуться к свирепой Королеве.

Грифон сел и протёр глаза. Потом он посмотрел вслед Королеве и усмехнулся.

– Потеха! – сказал он не то сам себе, не то Алисе.

– Про что это ты говоришь? – спросила Алиса.

– Про Королеву, – ответил Грифон. – Чудна́я она! Сколько народу приговаривает к казни, но никогда никого не казнит. Ну, идём!

– Все мне кругом говорят: иди туда, иди сюда, прямо раскомандовались! – ворчала Алиса, медленно шагая за Грифоном.

Они шли недолго и вскоре увидели Черевродепаху. Грустная и одинокая сидела она на выступе утёса. А когда они подошли ближе, Алиса услышала, что эта вроде-Черепаха вздыхает так тяжело, как будто у неё разрывается на части сердце. Алисе стало очень жаль её.

– Какое у неё горе? – спросила она у Грифона.

– Никакого горя у неё нет, одно только воображение! – ответил тот. – Всё это она выдумывает.

Когда они приблизились к Черевродепахе, она подняла на них большие, полные слёз глаза, но не произнесла ни слова.

– Вот эта юная особа, – сказал Грифон, – хочет послушать твою историю.

– Хорошо, я поведаю её, – ответила Черевродепаха глухим низким голосом. – Садитесь оба и не говорите ни слова, пока я не закончу свою печальную повесть.

Они сели, и наступило продолжительное молчание.

«Не понимаю, как может она закончить свою историю, – думала Алиса, – если никак её не начнёт!»

Но она продолжала терпеливо ждать.

– Когда-то, – начала наконец Черевродепаха, глубоко вздохнув, – я была настоящей черепахой.

После этих слов снова наступило продолжительное молчание, прерываемое время от времени вздохами и всхлипами Черевродепахи.

Алисе не раз хотелось сказать: «Благодарю вас за ваш интересный рассказ» – и уйти, но она продолжала сидеть, в надежде услышать наконец продолжение истории.

– Когда мы были маленькие, – начала после долгого молчания Черевродепаха, – мы ходили в школу в море. Учитель наш был очень старый. Мы называли его Сухопутной Черепахой.

– Почему, ведь он преподавал в морской школе? – спросила Алиса.

– Мы называли его так потому, что он передвигался по суше очень медленно, – недовольно пояснила Черевродепаха. – Какая ты бестолковая!

– Как ты можешь задавать такие вопросы! – пристыдил Алису Грифон, а потом они оба долго сидели молча и укоризненно смотрели на бедную Алису, которая готова была провалиться сквозь землю.

– Продолжай, старушка! – сказал наконец Грифон. – Не целый же день смотреть нам на тебя!

– Итак, мы ходили в школу в море, – снова начала Черевродепаха, – хоть ты, я вижу, и не веришь этому.

Тут она искоса взглянула на Алису.

– Я не говорила, что не верю, – возразила Алиса.

– Нет, говорила, – сказала Черевродепаха.

– Придержи свой язычок! – прибавил Грифон, прежде чем Алиса успела вымолвить слово.

– Мы получили прекрасное образование, – продолжала вроде-Черепаха, – и ходили в школу каждый день…

– Я тоже ходила в школу каждый день, – сказала Алиса, – не понимаю, чем тут гордиться.

– А были у вас необязательные предметы? – с беспокойством спросила Черевродепаха.

– Да, были, – ответила Алиса. – Французский язык и музыка.

– А стирка?

– Нет, стирки не было, – ответила Алиса.

– Ну, значит, твоя школа была хуже, – сказала, облегчённо вздохнув, Черевродепаха. – А мы учили французский язык, музыку и стирку.

– А сколько часов в день вы учились? – спросила Алиса.

– В первый день – десять, во второй – девять и так далее.

– Как странно! – сказала Алиса. – Значит, на одиннадцатый день у вас был праздник?

– Конечно, – подтвердила Черевродепаха.

– А что же было в двенадцатый?

– Хватит говорить об уроках, – сказал Грифон. – Расскажи ей лучше про игры.

Глава десятая

Кадриль Омаров

Черевродепаха глубоко вздохнула, смахнула слезу перепончатой лапой, взглянула на Алису, разинула рот, но не могла произнести ни слова – её душили рыдания.

– Ей, кажется, кость попала в горло, – сказал Грифон и стал трясти Черевродепаху и колотить её по спине.

Наконец она успокоилась и начала рассказывать, хотя слёзы по-прежнему текли у неё из глаз.

– Ты, должно быть, редко бывала на дне морском? – спросила она у Алисы.

– Никогда не была, – честно ответила Алиса.

– А может, ты и с Омарами не знакома?

– Нет, почему же! Я однажды ела омара… – начала было Алиса, но вовремя спохватилась и проговорила: – Очень жаль, но нет.

– Значит, ты не имеешь понятия о том, что это за прелесть – Кадриль Омаров!

– Действительно, не имею, – сказала Алиса. – Как же её танцуют?

– Сначала, – сказал Грифон, – все становятся в ряд на морском берегу…

– Становятся в два ряда, – уточнила Черевродепаха, – тюлени, лососи, черепахи, ну и затем все остальные, когда очистят берег от медуз, морских звезд и им подобных…

– На что уходит довольно много времени, – добавил Грифон.

– Затем встают парами, – взволнованно продолжила Черевродепаха.

– Омары за кавалеров! – крикнул Грифон.

– Разумеется, – сказала Черевродепаха. – Два шага вперёд с кавалерами, подходят к своим визави…

– Меняются кавалерами и возвращаются назад, – добавил Грифон.

– Потом бросают… – с жаром подхватила Черевродепаха.

– …Омаров! – воскликнул Грифон, высоко подпрыгнув.

– Как можно дальше в море!

– Плывут за ними! – пронзительно прокричал Грифон.

– Делают кувырок в воде! – ещё громче крикнула Черевродепаха, подпрыгнув и перевернувшись в воздухе.

– Снова меняются кавалерами, то есть Омарами! – заревел Грифон.

– И возвращаются на берег. Это первая фигура, – сказала Черевродепаха, и голос её вдруг сник.

Оба они, и Грифон, и Черевродепаха, всё время прыгавшие, как безумные, стали грустны и уселись рядом, молча глядя на Алису.

– Это, должно быть, замечательный танец, – помолчав, неуверенно проговорила Алиса.

– А хотелось бы тебе самой его увидеть? – спросила Черевродепаха.

– Да, пожалуй, – вежливо ответила Алиса.

– Покажем ей первую фигуру, – сказала Черевродепаха Грифону. – Обойдёмся пока без Омаров. А кто будет петь?

– Пой ты, – сказал Грифон, – я забыл слова.

Они начали танцевать вокруг Алисы, то и дело наступая ей на ноги, выбивая такт передними лапами, а Черевродепаха запела медленно и грустно:

Несётся рыбка удалая,Мерлан, резвясь на глубине.За ним Улитка, спотыкаясь,Ракушку тащит на спине.– Оставь, Улитка, свои страхи,Не то Треска обгонит нас.Омары ждут и Черепахи,Чтоб вместе всем пуститься в пляс.Скажи, ты хочешь иль не хочешь,Не хочешь ли пуститься в пляс?Скажи, ты хочешь иль не хочешь,Не хочешь ли пуститься в пляс?Не можешь ты себе представить,Как будет весело, когдаМы станем дружно море славить,Кружить, нырять туда-сюда!Улитка с грустью отвечала:– Нет, не добраться мне до вас,Меня волна бы укачала,Я не могу пуститься в пляс.Я не могу и не умею,Я не могу пуститься в пляс!Я не могу и не умею,Я не могу пуститься в пляс!– Ты будь смелей, моя подружка, –Волна морская нас манит,Давай прибавим скорость дружно,Пусть чайка над волной парит.На суше ты оставь все страхиИ выставь рожки напоказ.Нас ждут Омары, Черепахи,Чтоб вместе всем пуститься в пляс.Скажи, ты хочешь иль не хочешь,Не хочешь ли пуститься в пляс?Скажи, ты хочешь иль не хочешь,Не хочешь ли пуститься в пляс?

– Благодарю вас, это замечательный танец, – сказала Алиса, обрадованная больше всего тем, что он наконец закончился. – Особенно мне понравилась песенка про Мерлана.

– Мерланов тебе, конечно, случалось видеть? – спросила Черевродепаха.

– Да, я видела их во время обе… – ответила Алиса. Она чуть было не сказала: на столе во время обеда, но благоразумно успела умолкнуть.

– Итак, ты их видела, – продолжала Черевродепаха, – и отлично знаешь, как они выглядят.

– Пожалуй, – задумчиво сказала Алиса. – Мерланы, по-моему, держат хвост во рту и обсыпаны сухариками.

– Ты заблуждаешься, – сказала Черевродепаха. – Сухариков на них нет. Ведь сухарики были бы смыты морской водой, а вот хвосты во рту они действительно держат и потому… – Черевродепаха вдруг широко зевнула и прикрыла глаза. – Расскажи же ей, почему они это делают, расскажи подробно обо всём, – сказала она Грифону.

– Они держат хвост во рту, – пояснил Грифон, – чтобы танцевать кадриль с Омарами. Вот бросили их в море, а они описали дугу в воздухе, зажав крепко-накрепко хвост во рту, и упали в воду дальше всех. С тех пор так и повелось. Вот и всё! И хватит! – сказал Грифон решительно. – А теперь ты расскажи нам о своих приключениях.

– Я могу рассказать только о тех приключениях, какие были сегодня, – сказала Алиса. – Про то, что было вчера, рассказывать нечего, потому что вчера я была совсем другая.

– Объясни, – сказала Черевроде-паха.

– Нет, нет, сначала приключения! – нетерпеливо воскликнул Грифон. – На эти объяснения уйдёт много времени.

И Алиса начала рассказывать обо всём, что случалось с ней с той минуты, как она в первый раз увидела Белого Кролика. Черевродепаха и Грифон уселись так близко от неё и так широко открывали глаза и рты, что сначала Алисе даже было немного страшно, но потом она приободрилась и перестала бояться. Слушатели с интересом внимали ей, пока она не дошла до того места в рассказе, где читала стихи Червяку. Но на этот раз все слова у неё перепутались.

– Как, однако, странно это звучит! – воскликнул Грифон, когда Алиса закончила.

– Весьма! – подтвердила Черевродепаха и глубоко вздохнула. – Всё вышло решительно по-другому! А мне так хочется послушать стихи! Попроси её прочесть что-нибудь ещё. – И она умоляюще взглянула на Грифона, как будто нисколько не сомневалась, что уж ему-то Алиса не откажет.

– Встань и прочитай нам наизусть что-нибудь про Омаров, – потребовал Грифон.

«Как они тут любят командовать! Прочитай стихи, расскажи о приключениях!.. В школе, и то было лучше», – подумала Алиса.

Но всё-таки она встала и начала читать наизусть, но в голове у неё всё ещё звучала Кадриль Омаров, все слова перепутывались, и стихи выходили какие-то странные:

Пошёл прогуляться однажды ОмарНа зависть всем прочим омарам.Костюм самый лучший из шкафадостал,И туфли начистил он с жаром.Клещами все пуговки он застегнулИ в зеркало с гордой улыбкой взглянул.Шаги он направил на берег морской,По моде последней одетый,Туда, где у моря песок золотойЛежал, солнцем жарким нагретый.– Далёко умчалась морская волна:Теперь мне Акула – и та не страшна!Пусть смотрят все рыбы!Он лёг на песок,Усами надменно поводитИ пучит глаза.Но прилив недалёк,Кто плавать не любит – уходит.Шумя, на песок набегает волна.Одна голова от Омара видна.Совсем наш нарядный Омар ошалелОт водного пенного гула,В волнах заметался и вдругпроглядел,Как сзади подкралась Акула.– Ты сам говорил: я тебе не страшна, –И вмиг проглотила Омара она.

– Да, что-то не очень похоже на то, что мы учили в детстве, – сказал Грифон.

– И я ничего подобного не помню, – заметила Черевродепаха. – По-моему, это просто набор слов.

Алиса молчала. Закрыв в отчаянии лицо руками, она думала о том, вернётся ли когда-нибудь её прежняя жизнь, в которой всё было так ясно и понятно.

– Стихи эти требуют объяснения, – раздался голос Черевродепахи.

– Нет, она объяснить их не сможет, – сказал Грифон, – продолжай! Мы ждём продолжения. Что-нибудь ещё знаешь?

Алиса не посмела возразить, хотя чувствовала, что всё, что она ни прочитает, опять будет неправильно. Дрожащим голосом она начала:

Выхожу один я на дорогу.Сквозь забор мне виден старый сад.Я невольно чувствую тревогу:Кто же те, что на скамье сидят?То пантера хищная с совою,Пирожок под сенью старых ивРазделить должны между собою,Но делёж не слишком справедлив:Всё пантера съела без остатка:Крошки нет… И вот она встаетИ сове с улыбкой самой сладкойЛишь пустое блюдо отдаёт.И сова, от голода бледнея,Стала пучить круглые глаза,А над ними, шелестя сильнее,Старых ив качалася листва…

– Боже, какая чушь! Это ещё хуже! – взвизгнула Черевродепаха.

– Не лучше ли чтение прекратить, – сказал Грифон, – и протанцевать вторую фигуру Кадрили Омаров или, может быть, тебе больше хочется, чтобы Черевродепаха спела ещё одну песенку?

– Да, я бы с удовольствием послушала пение Черевродепахи! – сказала Алиса так пылко, что Грифон, похоже, обиделся.

– Ну, спой ей «Черепаховый суп», старушка, – сказал он.

Черевродепаха глубоко вздохнула и прерывающимся от рыданий голосом запела:

Супчик горячий, приправленныйзеленью,К обеду готов он – одно объедение!Как не отведать из супницы суп,Ложку бери – налетай, кто неглуп.Суп черепаховый нам на обед,Лучше супа на свете нет.Лучше нет, лучше нетТакого супа на обед!

– Припев повторяем! – воскликнул с воодушевлением Грифон.

Но только Черевродепаха начала повторять последние строки, как вдали послышался крик:

– Суд начался!

– Бежим! – крикнул Грифон и, схватив Алису за руку, бросился бежать, не став ждать окончания песни.

– Какой суд? – задыхаясь от бега, спросила Алиса.

– Бежим! Бежим! – только и твердил в ответ Грифон.

Они побежали ещё быстрее, а ветер доносил до них печальные ахи и вздохи Черевродепахи и слова её песни:

Лучше нет, лучше нетТакого супа на обед…

Глава одиннадцатая

Кто стащил пирожки?

Король и Королева сидели на троне в большом зале, вокруг них толпились подданные – полная колода карт и всевозможное зверьё и птицы. Червонный Валет, закованный в цепи, стоял перед троном под конвоем двух солдат. Рядом с Королём стоял Белый Кролик с трубой в одной лапке и свитком в другой.

Посредине зала был накрыт стол, а на нём блюдо с пирожками. Пирожки выглядели так аппетитно, что Алиса почувствовала голод, едва взглянув на них.

«Поскорее бы закончился суд, – подумала она, – и тогда, наверное, нас всех угостят пирожками».

Но надеяться на это, похоже, не приходилось, и Алиса от нечего делать стала оглядываться по сторонам.

Она никогда не бывала в суде, но читала про суды в книжках.

«Это судья, – догадалась она, взглянув на Короля, – потому что сейчас он в парике».

Судьёй был действительно сам Король. На голове у него был большой парик, на который была надета корона. Королю в таком облачении было не очень-то удобно.

«Вот это скамья присяжных, – решила Алиса, – а эти двенадцать существ (а как ещё их назвать – всех этих зверьков, зверей и пичуг?), должно быть, присяжные заседатели, которые решат, нужно ли наказывать подсудимого». И она вскинула голову, гордая тем, что в отличие от многих девочек её лет знает так много про суд.

Двенадцать присяжных что-то усердно писали на грифельных досках.

– Что это они пишут? – шёпотом спросила Алиса у Грифона. – Им же нечего записывать, ведь суд ещё не начался.

– Они записывают свои имена, – шепнул Грифон. – Они боятся, что забудут их прежде, чем кончится разбирательство дела.

– Вот дураки! – громко и возмущённо сказала Алиса, но сейчас же закрыла рот, так как Белый Кролик зашикал, призывая к тишине, а Король надел очки и стал оглядывать присутствующих, чтобы узнать, кто это осмелился заговорить.

Алиса видела, что все присяжные старательно пишут на своих грифельных досках: «Вот дураки!», и даже заметила, что один из них не знает, как правильно пишется слово «дураки», и спросил у соседа.

«Представляю, что они понапишут!» – подумала Алиса.

У маленького Билла – ящерица Билл тоже был в числе присяжных – ужасно скрипел грифель. Алиса не могла вынести этого противного звука. Она подошла к Биллу, стала позади него и, воспользовавшись первым удобным случаем, выхватила у него грифель. Она сделала это так быстро, что бедный маленький Билл не мог понять, куда девался его грифель. Не найдя его, Билл продолжил писать пальцем. Его нимало не смущало, что в этом не было никакого толка, потому что доска оставалась чистой.

– Герольд, прочитайте обвинение! – повелел наконец Король.

Белый Кролик приложил ко рту трубу, три раза протрубил и, развернув свиток, прочитал:

Испекла пирожки Королева ЧервейИ оставила их на столе,А Червонный Валет, хулиган излодей,Утащил пирожки все к себе.

– Решайте немедленно, виновен он или нет? Выносите приговор! – приказал Король присяжным.

– Нет, нет, ещё рано выносить приговор! – поспешил вмешаться Белый Кролик. – Сначала нужно допросить свидетелей.

– Вызовите первого свидетеля! – велел Король.

Кролик трижды протрубил в трубу и выкрикнул:

– Вызывается первый свидетель!

Первым свидетелем оказался Шляпник. Он явился, держа в одной руке чашку с чаем, в другой – бутерброд.

– Прошу прощения, Ваше Величество! – начал он. – Я захватил с собой еду, потому что ещё не кончил пить чай, когда за мной прислали.

– Следовало кончить, – заметил Король. – А когда же вы начали?

Шляпник вопросительно посмотрел на Мартовского Зайца, который стоял чуть в стороне под ручку с Сурком.

– Кажется, четырнадцатого марта, – ответил Шляпник неуверенно.

– Нет, пятнадцатого, – возразил Мартовский Заяц.

– А по-моему, шестнадцатого, – сказал Сурок.

– Запишите это, – сказал Король присяжным, и те торопливо записали все три числа, сложили их и подсчитали сумму.

– Снимите вашу шляпу! – приказал Шляпнику Король.

– Она не моя, – ответил Шляпник.

– Значит, шляпа украдена! – воскликнул Король, обернувшись к присяжным, которые тотчас же записали это на своих досках.

– Я продаю все шляпы, какие делаю, – пояснил Шляпник, – а у меня самого своей-то и нет.

Тут Королева надела очки и стала так пристально разглядывать Шляпника, что тот побледнел и беспокойно заёрзал.

– Что вы знаете по этому делу? – спросил Король. – Да не вертитесь так, а не то я велю вас казнить тут же на месте!

Слова эти, по-видимому, ещё больше взволновали свидетеля. Шляпник переступал с ноги на ногу, с тревогой поглядывал на Королеву и был до того смущён, что откусил кусок чашки вместо бутерброда.

В эту минуту Алиса вдруг почувствовала, что с ней происходит что-то странное. Сначала она не могла понять, в чём дело, но через несколько минут она догадалась, что начинает расти. Сначала она хотела встать и выйти из зала, но потом передумала и решила остаться в зале до тех пор, пока её голова не упрётся в потолок.

– Ты меня придавила, – сказал ей Сурок, сидевший рядом. – Я задыхаюсь!

– Это не моя вина, – кротко ответила Алиса, – я расту.

– Ты не смеешь расти здесь! – сказал Сурок.

– Не говори глупостей! – осмелела Алиса. – Ведь и ты растёшь.

– Да, но я расту, – сказал Сурок, – постепенно и понемногу, а ты растёшь не по правилам.

И, надувшись, он встал и пошёл искать себе другое место.

Королева всё ещё не спускала глаз со Шляпника. Вдруг она крикнула:

– Принести мне программу последнего концерта!

Услыхав это, несчастный Шляпник так затрясся, что с него свалились оба башмака.

– Говорите же, что вы знаете по этому делу, – с досадой повторил Король, – а не то я велю казнить вас! Всё равно, будете вы трястись или нет, – это ничего не изменит!

– Я бедный человек, Ваше Величество, – дрожащим голосом проговорил Шляпник, – я начал пить чай с неделю тому назад или около того… и ломтик хлеба стал такой тоненький… и потом засверкало…

– Что засверкало? – спросил Король.

– Это началось вместе с чаем, – ответил Шляпник. – Я… бедный человек, Ваше Величество… И вдруг как всё засверкало… Только Мартовский Заяц и говорит…

– Я ничего не говорил, – торопливо прервал его Мартовский Заяц.

– Нет, говорил, – сказал Шляпник.

– Нет, не говорил! – твердил Мартовский Заяц.

– Ладно, оставим это, – не выдержал Король, – что же дальше?

– Тогда, значит, Сурок говорит, – сказал Шляпник, ища глазами Сурка и опасаясь, что Сурок тоже отречётся от своих слов. Но Сурок не отрёкся – он крепко спал.

– После всего этого, – продолжал Шляпник, – я, значит, отрезал кусок хлеба, намазал его маслом…

– А что же всё-таки сказал Сурок? – запоздало поинтересовался один из присяжных.

– Сейчас я уже не могу припомнить, – ответил Шляпник.

– Но вы должны припомнить, – сказал сердито Король, стукнув кулаком по столу. – Иначе я велю вас казнить!

Несчастный Шляпник выронил чашку с чаем и бутерброд и рухнул на колени.

– Я бедный человек, Ваше Величество! – опять затянул он. – Я всего лишь шляпный мастер.

– Может, вы и шляпный мастер, но вот говорить совсем не мастер, – добавил Король.

Тут одна Морская Свинка громко захлопала, но её сейчас же призвали к порядку.

(Надо вам объяснить, как это обычно происходит: Морскую Свинку позвали, а не призвали, к большому мешку, засунули её туда вниз головой, а сверху сели на мешок.)

«Как хорошо, что мне удалось это увидеть, – подумала Алиса. – Мне приходилось читать в газетах: «Была сделана попытка выразить недовольство, но полиция поспешила призвать недовольных к порядку». Теперь я хоть буду знать, что это значит».

– Стойте твёрдо на своих показаниях, если вы в них уверены, – продолжал Король.

– Как же, Ваше Величество, мне стоять на показаниях, – возразил Шляпник, – ведь я уже стою на полу!

Тут захлопала другая Морская Свинка и тоже была «призвана к порядку» уже известным способом.

«С Морскими Свинками покончено, – подумала Алиса, – может, дело теперь пойдёт живее».

– Могу я теперь уйти и выпить наконец чаю? – спросил Шляпник, обеспокоенно поглядывая на Королеву, которая всё ещё читала программку.

– Можете идти, – сказал Король, и Шляпник так стремительно бросился из зала, что даже не успел надеть башмаки.

– Казнить его! – крикнула Королева ему вслед, но Шляпник уже исчез, так что исполнить её приказание было невозможно.

– Вызовите второго свидетеля! – приказал Король.

Следующим свидетелем, вернее, свидетельницей оказалась Кухарка Герцогини. Она держала в руках банку с перцем. Алиса тотчас же догадалась, что в банке перец, потому что, как только Кухарка вошла, все сидевшие около двери принялись чихать.

– Что вы можете сказать по этому делу? – спросил Король.

– Не стану отвечать, – выпалила Кухарка.

Король с беспокойством взглянул на Белого Кролика, который поспешил шепнуть ему на ухо:

– Вы должны заставить свидетельницу сказать, Ваше Величество, всё, что она знает.

– Должен так должен, – грустно проговорил Король. Он скрестил руки и, нахмурившись так, что глаза его превратились в крошечные щёлочки, устремил взгляд на Кухарку и спросил глухим низким голосом:

– Из чего делают сладкие пирожки?

– Главным образом из перца, – не замедлила ответить Кухарка.

– Из патоки, – проговорил сзади неё сонный голос.

– Схватите поскорее за шиворот этого Сурка! – пронзительно закричала Королева. – Тащите его отсюда! Что это он всё время вмешивается?! Уберите его! Отрубите ему усы!

Поднялась страшная суматоха. Несчастного Сурка теребили и тащили в разные стороны, а когда его наконец вытолкали и все уселись на свои места, оказалось, что Кухарка исчезла.

– Не беда! – весело сказал Король, которого это, по-видимому, очень обрадовало. – Вызвать следующего свидетеля! – И нагнувшись к Королеве, он тихо прибавил: – Ты, дорогая, допроси следующего свидетеля; у меня от всего этого голова разболелась!

Белый Кролик стал перебирать свои бумажки, отыскивая список.

«Интересно, кого он вызовет теперь? – думала Алиса. – От первых двух свидетелей толку не было».

Представьте же себе её изумление, когда Белый Кролик закричал пронзительным голосом:

– Алиса!

Глава двенадцатая

Показания Алисы

– Здесь! – крикнула Алиса и, совсем забыв, какой большой она стала с тех пор, как пришла сюда, торопливо вскочила с места, причём задела за скамью присяжных. Скамья опрокинулась, и присяжные упали на головы сидящей внизу публике.

Неделю тому назад Алиса нечаянно опрокинула аквариум с золотыми рыбками, и сейчас барахтавшиеся на полу присяжные напомнили ей этих бедных рыбок.

– Извините, пожалуйста! – с испугом воскликнула она и бросилась поднимать присяжных. Ей казалось, что как умирают рыбки, если их долго не опустить в воду, так погибнут и присяжные, если она не посадит их как можно скорее на скамью.

– Допрос свидетелей, – сказал Король, – не может начаться до тех пор, пока присяжные должным образом не займут свои места, все до единого, – с ударением произнёс он, строго глядя на Алису.

Она посмотрела на скамью присяжных. Оказалось, что второпях она поставила бедного маленького Билла-ящерицу головой вниз. Он никак не мог перевернуться и уныло помахивал хвостиком. Алиса схватила его и поскорее перевернула.

Когда присяжные опомнились после своего падения и им вернули доски и грифели, они принялись усердно описывать только что случившееся с ними неприятное происшествие. Один лишь Билл всё ещё никак не мог прийти в себя и, разинув рот, неподвижно сидел, глядя в потолок.