Как будто вне любви есть в жизни что-нибудь…

Змей

Чуть вечерней росоюОсыпается трава,Чешет косу, моет шеюЧернобровая вдова.И не сводит у окошкаС неба темного очей,И летит, свиваясь в кольца,В ярких искрах длинный змей.И шумит всё ближе, ближе,И над вдовьиным двором,Над соломенною крышейРассыпается огнем.И окно тотчас затворитЧернобровая вдова;Только слышатся в светлицеПоцелуи да слова.1847

Видение

Не ночью, не лживоВо сне пролетело виденье:Свершилося диво —Земле подобает смиренье!Прозрачные тучиНад дикой Печерской гороюСплывалися в кучиПод зыбью небес голубою,И юноши в беломЛетали от края до края,Прославленным теломОчам умиленным сияя.На тучах, высоко,Всё выше, в сиянии славы,Заметно для окаВставали Печерские главы.1843

Геро и Леандр

Бледен лик твой, бледен, дева!Средь упругих волн напеваЯ люблю твой бледный лик.Под окном на всём простореТолько море – только в мореВолн кочующих родник.Тихо. Море голубоеВзору жадному в покоеКаждый луч передает.Что ж там в море – чья победа?Иль в зыбях, вторая Леда,Лебедь-бог к тебе плывет?Не бессмертный, не бессонный,Нет, то юноша влюбленныйПроложил отважный путь,И, полна огнем желаний,Волны взмахом крепкой дланиМолодая режет грудь.Меркнет день; из крайней тучиВдоль пучины ветр летучийНаправляет шаткий бег,И под молнией багровойСтрашный вал белоголовыйС ревом прыгает на брег.Где ж он, Геро? С бездной споряУдушающего моря,На свиданье он спешит!Хоть бесстрастен, хоть безгласен,Но по-прежнему прекрасен,Он у ног твоих лежит.Бледен лик твой, бледен, дева!Средь упругих волн напеваЯ люблю твой бледный лик.Под окном на всём простореТолько море – только в мореВолн кочующий родник.1847

Тайна

Почти ребенком я была,Все любовались мной;Мне шли и кудри по плечам,И фартучек цветной.Любила мать смотреть, как яМолилась поутру,Любила слушать, если яПевала ввечеру.Чужой однажды посетилНаш тихий уголок;Он был так нежен и умен,Так строен и высок.Он часто в очи мне гляделИ тихо руку жалИ тайно глаз мой голубойИ кудри целовал.И, помню, стало мне вокругПри нем всё так светло,И стало мутно в головеИ на сердце тепло.Летели дни… промчался год…Настал последний час —Ему шепнула что-то мать,И он оставил нас.И долго-долго мне пришлосьИ плакать, и грустить,Но я боялася о немКого-нибудь спросить.Однажды вижу: милый гость,Припав к устам моим,Мне говорит: «Не бойся, друг,Я для других незрим».И с этих пор – он снова мой,В объятиях моих,И страстно, крепко он меняЦелует при других.Все говорят, что яркий светЛанит моих – больной.Им не узнать, как жарко ихЦелует милый мой!1842

Ворот

«Спать пора! Свеча сгорела,Да и ты, моя краса, —Голова отяжелела,Кудри лезут на глаза.Стань вот тут перед иконы,Я постельку стану стлать.Не спеши же класть поклоны,«Богородицу» читать!Видишь, глазки-то бедняжкиТак и просятся уснуть.Только ворот у рубашкиНадо прежде расстегнуть».– «Отчего же, няня, надо?»– «Надо, друг мой, чтоб тобой,Не сводя святого взгляда,Любовался ангел твой.Твой хранитель, ангел божий,Прилетает по ночам,Как и ты, дитя, пригожий,Только крылья по плечам.Коль твою он видит душку,Ворот вскрыт – и тих твой сон:Тихо справа на подушку,Улыбаясь, сядет он;А закрыта душка, спрячетДушку ворот – мутны сны:Ангел взглянет и заплачет,Сядет с левой стороны.Над тобой господня сила!Дай, я ворот распущу.Уж подушку я крестила —И тебя перекрещу».1847

«На дворе не слышно вьюги…»

На дворе не слышно вьюги,Над землей туманный пар.Уж давно вода остыла,Смолк шумливый самовар.Няня старая не видитИ не слышит – всё прядет:Мочку левую пощиплет,Правой нитку отведет.А ребенок всё играет.Как хорош он при огне!И кудрявая головкаОтразилась на стене.Вот задумалася няня,Со свечи нагар снялаИ прекрасного малюткуБлиже к свечке подвела.«Дай-ка ручки! – Няня хочетПосмотреть на их черты. —Что, на пальчиках дорожкиНе кружками ль завиты?»Няня смотрит… Вот вздохнула…«Ничего, дитя мое!»Вот заплакала – и плачетМальчик, глядя на нее.1842

Легенда

Вдоль по берегу полямиЕдет сын княжой;Сорок отроков верхамиСледуют толпой.Странен лик его суровый,Всё кругом молчит,И подкова лишь с подковойЧасто говорит.«Разгуляйся в поле», – сынуГоворил старик.Знать, сыновнюю кручинуСтарый взор проник.С золотыми стременамиКняжий аргамак;Шемаханскими шелкамиВышит весь чепрак.Но, печален в поле чистом,Князь себе не радИ не кличет громким свистомКречетов назад.Он давно душою жаркойВ перегаре силВсю неволю жизни яркойВтайне отлюбил.Полюбить успев веригиМолодой тоски,Переписывает книги,Пишет кондаки.И не раз, в минуты битвыС жизнью молодой,В увлечении молитвыНаходил покой.Едет он в раздумье шагомНа лихом коне;Вдруг пещеру за оврагомВидит в стороне:Там душевной жажде пищуСтарец находил,И к пустынному жилищуКнязь поворотил.Годы страсти, годы спораПронеслися вдруг,И пустынного простораОн почуял дух.Слез с коня, оборотилсяК отрокам спиной,Снял кафтан, перекрестился —И махнул рукой.1843

«Ночь весенней негой дышит…»

Ночь весенней негой дышит,Ветер взморья не колышет,Весь залив блестит, как сталь,И над морем облаками,Как ползущими горами,Разукрасилася даль.Долго будет утомленныйСпать с Фетидой Феб влюбленный,Но Аврора уж не спитИ, смутясь блаженством бога,Из подводного чертогаС ярким факелом бежит.1854

«Жди ясного на завтра дня…»

Жди ясного на завтра дня.Стрижи мелькают и звенят.Пурпурной полосой огняПрозрачный озарен закат.В заливе дремлют корабли, —Едва трепещут вымпела.Далеко небеса ушли —И к ним морская даль ушла.Так робко набегает тень,Так тайно свет уходит прочь,Что ты не скажешь: минул день,Не говоришь: настала ночь.1854

Морской залив

Третью уж ночь вот на этом холме за оврагомКонь мой по звонкой дороге пускается шагом.Третью уж ночь, миновав эту старую иву,Сам я невольно лицом обращаюсь к заливу.Только вдали, потухая за дымкою сизой,Весь в ширину он серебряной светится ризой.Спит он так тихо, что ухо, исполнясь вниманья,Даже средь камней его не уловит дыханья.В блеск этот душу уносит волшебная сила…Что за слова мне она в эту ночь говорила!Сколько в веселых речах прозвучало привета!Сколько в них сердце почуяло неги и света!Ах, что за ночь! Тише, конь мой! Куда торопиться?Рад и сегодня я сном до зари не забыться!1855

Вечер у взморья

Засверкал огонь зарницы,На гнезде умолкли птицы,Тишина леса объемлет,Не качаясь, колос дремлет;День бледнеет понемногу,Вышла жаба на дорогу.Ночь светлеет и светлеет,Под луною море млеет;Различишь прилежным взглядом,Как две чайки, сидя рядом,Там, на взморье плоскодонном,Спят на камне озаренном.1854

«Как хорош чуть мерцающим утром…»

Как хорош чуть мерцающим утром,Амфитрита, твой влажный венок!Как огнем и сквозным перламутромУбирает Аврора восток!Далеко на песок отодвинутТрав морских бесконечный извив,Свод небесный, в воде опрокинут,Испещряет румянцем залив.Остров вырос над тенью зеленой;Ни движенья, ни звука в тиши,И, погнувшись над влагой соленой,В крупных каплях стоят камыши.1857

«Морская даль во мгле туманной…»

Морская даль во мгле туманной;Там парус тонет, как в дыму,А волны в злобе постояннойБегут к прибрежью моему.Из них одной, избранной мною,Навстречу пристально гляжуИ за грядой ее крутоюДо камня влажного слежу.К ней чайка плавная спустилась, —Не дрогнет острое крыло.Но вот громада докатилась,Тяжеловесна, как стекло;Плеснула в каменную стену,Вот звонко грянет на плиту —А уж подкинутую пенуРазбрызнул ветер на лету.1857

Прибой

Утесы. зной и сон в пустыне,Песок да звонкий хрящ кругом,И вдалеке земной твердынеМорские волны бьют челом.На той черте уже безвредный,Не докатясь до красных скал,В последний раз зелено-медныйСверкает Средиземный вал;И, забывая век свой бурный,По пестрой отмели бежитИ преломленный и лазурный;Но вот преграда – он кипит,Жемчужной пеною украшен,Встает на битву со скалойИ, умирающий, всё страшенВсей перейденной глубиной.1856 или 1857

На корабле

Летим! Туманною чертоюЗемля от глаз моих бежит.Под непривычною стопоюВскипая белою грядою,Стихия чуждая дрожит.Дрожит и сердце, грудь заныла;Напрасно моря даль светла,Душа в тот круг уже вступила,Когда невидимая силаЕе неволей унесла.Ей будто чудится заранеТот день, когда без корабляПомчусь в воздушном океанеИ будет исчезать в туманеЗа мной родимая земля.1856 или 1857

Буря

Свежеет ветер, меркнет ночь,А море злей и злей бурлит,И пена плещет на гранит —То прянет, то отхлынет прочь.Всё раздражительней бурун;Его шипучая волнаТак тяжела и так плотна,Как будто в берег бьет чугун.Как будто бог морской сейчас,Всесилен и неумолим,Трезубцем пригрозя своим,Готов воскликнуть: «Вот я вас!»1854

После бури

Пронеслась гроза седая,Разлетевшись по лазури.Только дышит зыбь морская,Не опомнится от бури.Спит, кидаясь, челн убогой,Как больной от страшной мысли,Лишь забытые тревогойСкладки паруса обвисли.Освеженный лес прибрежныйВесь в росе, не шелохнется. —Час спасенья, яркий, нежный,Словно плачет и смеется.1870

«Вчера расстались мы с тобой…

Вчера расстались мы с тобой.Я был растерзан. – Подо мнойМорская бездна бушевала.Волна кипела за волнойИ, с грохотом о берег мойРазбившись в брызги, убегала.И новые росли во мгле,Росли и небу и землеКаким-то бешеным упреком;Размыть уступы острых плити вечный раздробить гранитКазалось вечным их уроком.А ныне – как моя душа,Волна светла, – и, чуть дыша,Легла у ног скалы отвесной;И, в лунный свет погружена,В ней и земля отраженаИ задрожал весь хор небесный.1864

Море и звезды

На море ночное мы оба глядели.Под нами скала обрывалася бездной;Вдали затихавшие волны белели,А с неба отсталые тучки летели,И ночь красотой одевалася звездной.Любуясь раздольем движенья двойного,Мечта позабыла мертвящую сушу,И с моря ночного и с неба ночного,Как будто из дальнего края родного,Целебною силою веяло в душу.Всю злобу земную, гнетущую, вскоре,По-своему каждый, мы оба забыли,Как будто меня убаюкало море,Как будто твое утолилося горе,Как будто бы звезды тебя победили.1859

«Качаяся, звезды мигали лучами…»

Качаяся, звезды мигали лучамиНа темных зыбях Средиземного моря,А мы любовались с тобою огнями,Что мчались под нами, с небесными споря.В каком-то забвеньи, немом и целебном,Смотрел я в тот блеск, отдаваяся неге;Казалось, рулем управляя волшебным,Глубоко ты грудь мне взрезаешь в побеге.И там, в глубине, молодая царица,Бегут пред тобой светоносные пятна,И этих несметных огней вереницаОдной лишь тебе и видна и понятна.17 февраля 1891

«Барашков буря шлет своих…»

Барашков буря шлет своих,Барашков белых в море,Рядами ветер гонит ихИ хлещет на просторе.Малютка, хоть твоя б однаЛадья спастись успела,Пока всей хляби глубина,Чернея, не вскипела!Как жаль тебя! Но об одномПодумать так обидно,Что вот за мглою и дождемТебя не станет видно.26 августа 1892