Привет, Роза

Да, намного лучше глядеть туда, чем внутрь автобуса. Сейчас здесь каша. Все вертятся и крутятся, кто-то вздыхает и возмущается, женщина в кепке жаждет ругаться, но начинает с примитивных толканий в спину кондуктора, который не может найти сдачу. Сильные, полные энергии мужчины и парни сидят, раздвинув огромные ноги. Это повелители автобусных сидений, смотрящие за окно. О, кажется, одно место освободилось. А нет, показалось, его тут же занял мужчина, от которого пахло куревом и еще чем-то противным. Пассажиры невольно отодвигались от него, прилюдно показывая, какой ужасный запах им приходится вдыхать носом. Через две остановки он освобождает место девочке, еле державшейся за поручень.

– Спасибо, – тихое и совершенно робкое благодарение в ответ на этот жест.

Мужчина лишь улыбнулся и кивнул головой. Он протянул конфетку в синей обертке и отошел ближе к выходу. К маленькой девочке наклонилась бабушка и быстро прошептала:

– Не бери эту гадость, мало чего может принести.

Мужчина уже хотел выходить, а на ладони красовалась конфетка. Девочка успела выхватить сладость и спрятать в карман.

– Глупышка, – прошипела бабка.

Время идет – Лия уже проехала три остановки. Секунды летят – автобус давно превратился в черномазого быка. Потом водитель обязательно выведет на этом черном фоне какое-нибудь великое изречение вроде «люби, как жену, гоняй, как тещу». Они по-настоящему ценят свои автобусы.

Многие люди уже вышли из транспорта, площадка опустела.

Черное небо не думает открывать пути для солнечных лучей. Солнце светит и пытается прорезать небо лучами. Они, затерянные во мгле, редко мелькают, разрезая темное полотно.

Лия наблюдает картину и пытается понять, кто выиграет состязание: свет или тьма. Девушка еще не согрелась, хочет спрятать дрожь, которая просто не унимается. Сейчас ее мысли заняты одной чудесной идеей. Лия хочет горячего чая. Прийти домой, укутаться в теплый пушистый плед, а точнее спрятаться в уютной норе. Но подождите: до этого чашка горячего чая будет отчаянно проситься согреть душу.

Не все бабочки умеют летать

– Да, пожалуйста, не могли бы Вы привести того прекрасного желтого мишку? Нет, Вы не правильно поняли: не розового, а желтого. Да, мишку. Большого. Нет, не в одежде повара, – Клара говорит по телефону самым доброжелательным голосом. Так бы подумал человек, у которого вместо глаз были бы розовые леденцы, а вместо ушей – воздушные шарики в форме сердечек. На самом деле Клара в отчаянии: она не может объяснить продавцу, какую игрушку привезти в дом. Девушка нервно ходит по комнате. Трогает каждую вещь, попадающуюся под руку. На полу уже валялись разноцветные карандаши, фантики от конфет с фундуком и прочий цветной бардак. На диване образовалась гора яркой одежды. – Нет, это не то. Да Вы не понимаете. Желтый, блин, медведь. Огромный желтый. Страшный, который мне не нравится, но нравится моей дочке. В вашем магазине был только один большой желтый медведь. Вы или смеетесь, или совсем потеряли свое серое вещество в мозгу. О, да ладно! Вы обижаетесь? Вы, – выделила местоимение, – обижаетесь? Значит, это Вас обидело, Вы это поняли. А ту ерунду с желтым медведем не понимаете? Да идите вы сами в… свой склад игрушек!

– Привет, агрессивная мамочка. – Протопала к шкафу с одеждой Лия.

– Привет, мокрая курица. – Клара бросает на пол единственную вещь в руке – телефон.

– Ууу, зачем так с телефоном? Ты не любишь тыкать в него? Не стоит кидаться своими игрушками.

– Да одна продавщица попалась. Ничего не понимает.

– Может, ты ей не понравилась? Вот она и не хочет помогать? А это бывает очень часто. Я бы на ее месте тоже послала тебя в… куда, склад игрушек?

– Хочешь сказать, мне часто попадаются глупые продавцы?

– Нет, просто ты часто не нравишься людям.

– Ты никогда не скажешь мне ничего доброго. – Клара надулась, как морской еж и подошла к спящей Миле, своей любимой девочке.

Сначала Клара долго колебалась. Она купалась не в сладкой вате, а в миске с горчицей, такой горькой, что не пригодилась бы даже для горчичников. Она хотела отказаться от Милы. Нет, родила бы ее, но не забрала: не была готова к такому ответственному решению. Женя убежал, как только сделал свое дело, на последствия было все равно. Он влюбил ее в себя. Конечно, Клара была далеко не хорошей девочкой. Хотела увести Антона из семьи, но Лия уговорила ее опомниться. Однако, такой «предательский» поступок сильно подпортил самооценку бизнесмена. Неужели кто-то мог ему отказать? Деньги – решение всех бед.

В скором времени ей посчастливилось – она влюбилась всем сердцем. Трепетала при виде Жени, ждала звонка. Клара никогда не ощущала что-то вполовину похожее на это. Увы, их счастью не было суждено превратиться в реальность. Женя оказался великолепным соблазнителем. Он подарил Кларе незабываемые чувства, в то же время, разбив их вдребезги. Антон подкупил Женю, чтоб он только воспользовался девушкой и тотчас же бросил. Но парень сделал больше – ребенка.

Кларе пришлось измениться, повзрослеть. В первый месяц Клара была уверена, что не справится с заботами о ребенке. Каждое утро она просыпалась, забывая, что носит под животом дите, шла в ванную, брала розовую зубную щетку, выталкивала туда мятную пасту и подносила ко рту. И каждый раз замирала. Рука со щеткой начинала дрожать, а глаза смотреть по сторонам в поисках чего-то, что могло вернуть ее к чувствам. Но вернуть ее в реальный мир могла только слезинка, зовущая за собой остальной поток соленой воды из глаз. Тогда зубная щетка падала со звоном в раковину, а Клара опускалась на колени и начинала тихо реветь. Она опиралась спиной о стиральную машинку и вытягивала ноги. Девушка включала кран – ледяная вода мощным потоком разбивалась о ванну, заглушая ее непрерывные рыдания. Кларе казалось, что так она уничтожает жалость к себе. Именно сейчас перед опухшим от слез лицом всплывал образ того самого Жени, в которого так по-детски была влюблена Клара. Голубые, как озеро, глаза. Улыбка, заставляющая Клару превращаться в наисчастливейшее существо на планете. А как она скучала по его сладким поцелуям. На полу, рядом с ней уже образовались мокрые места от слез. Розовый голый кафель был полностью в соленой воде. Можно запускать бумажные кораблики, не дожидаясь весенних ручейков. Вода, лившаяся из крана, предательски заполняла всю ванну. Клара окунала распухшее лицо в пространство, заполненное водой, и просыпалась.

Всегда повторяла одну и ту же фразу: «почему так больно?» Затем снова начинала рыдать по второму кругу. Она брала в ладони воду и резкими движениями бросала в себя. Клара царапала лицо жестким полотенцем, оставляя красные следы.

От него остались одни воспоминания и малыш под сердцем. Даже, если Кларе так хотелось снова утонуть в его голубых глазах, почувствовать ту смущенность на скамейке при поцелуе, она не приняла бы его снова. Так было разбито сердце, что не хотелось сладкой боли снова. Она запомнила, как он целовал ее: медленно и нежно, а затем страсть ослепляла все существо. Она слышала, как он говорит, что любит ее. Как можно врать по этому поводу? И резко Клара понимает, что все было фальшивкой. Ее не любили. Никогда. Никто. Она придумала сказку и сама же в нее верила.

В следующие месяцы Лия пыталась всеми силами убедить оставить ребенка. Она слышала тихий плач сестры. Что до родителей, то они, не зная Жени, всем своим сердцем ненавидели парня. София каждый день придумывала новые лакомства специально для Клары. Отец покупал мягкие игрушки, розовую или синюю одежду для маленьких и говорил: «Мы справимся. У малыша будет отличный дедушка, а со временем, и папа появится. Ты у нас девушка порядочная, да к тому же и красотка». Эти подбадривания были забавными и очень милыми, но не могли переубедить Клару. А родителям так не хотелось отказываться от внука.

Однажды Лия повела Клару на улицу. Это было в июле, когда все горит и светится. Звезды на пике своего блеска, а ночь согревает романтикой. Они сели на деревянную скамейку.

– Что ты хочешь мне показать? – нетерпеливо спрашивает Клара. Она не хотела идти на улицу, предпочитая сидеть дома и читать модные журналы.

– Ребенку нужен свежий воздух, – Лия сказал это быстро, не смотря на Клару и явно что-то ища. Будущую мамочку же это задело. Она расширенными глазами посмотрела на сестренку. Еще немного, глазные яблоки бы лопнули.

– Я не собираюсь его воспитывать, – прошипела, как змея.

– Помнится мне: ты говорила, что оставишь ребенка, что это плод любви, остальная белиберда, розовые сопли. Где эти обещания?

– Ну, раз ерунда, то зачем выполнять?

– Обещания нужно сдерживать. Иначе это пустой звон.

– Во-первых, я обещала, что только оставлю его, то есть рожу и все. Дальше уже не моя забота. Во-вторых, да я подумывала над тем, чтобы воспитывать его, но нет, не проси. Я потеряю всю свою красоту, нервы и богатых парней.

– Да уж. Но чудеса есть!

– Я хотя бы сказок на ночь не читаю, чтоб в этих чудесах жить.

– Я хотя бы что-то читаю.

– Уж какая я есть, извини.

– Пока ты застряла. Я помогу тебе найти себя, – Лия была уверена в своих словах.

– Ничего не буду делать, – глупо упрямилась Клара.

– Я думала, ты изменилась. – Лия все еще не смотрела на сестру. Рассматривала детскую площадку, искала что-то определенное. – Смотри! Видишь: на песочнице играет девочка с лопатками, грабельками и кучей цветных игрушек. Она счастлива. И посмотри на других детей рядом с ней. Они тоже счастливы.

– Что ты хочешь этим сказать? Дети ничего не знают. Им ничего не нужно кроме игрушек. Всем детям так. Зачем мне существо, каждую ночь ревущее и каждый день просящее играть с ним? Твои аргументы очень слабы. – В Кларе проснулся пессимист.

– О чём ты? Ты не знаешь ничего и так просто говоришь глупости.

– А ты что-то знаешь? Как ты можешь учить человека, который старше тебя на десять лет?! Я больше тебя знаю. А ты только в школу ходишь и на свой китайский бокс.

– Тайский, но не суть. Сейчас пока о тебе речь идет.

– Почему думаешь, что я стану тебя слушать?

– Да потому что я всегда понимала тебя. Сейчас происходит то же самое. Кто, если не я? – Лия посмотрела на сестру и несколько секунд не отводила взгляд.

– Мне смешно.

– У всех есть трудности. Как ты не понимаешь. Не ты одна мученица.

– Ладно-ладно. – Клара будто что-то вспомнила. Очень полезно иногда перематывать кадры своей жизни или воспоминания других людей. Сейчас она вспомнила уезд Розы и Марка в Израиль, который оставил дыру в сердце Лии.

– Посмотри в сторону качелей.

На них каталась маленькая девочка. На вид ей было лет пять. Ее волосы растрепаны, лицо измазано цветными мелками. Фиолетовые колготки порваны в нескольких местах. В руках единственная игрушка – золотой ключик. Она пыталась сильно раскачаться на качелях, но сил хватило только на каких-то пол метра.

– Что это? Девочка. – Клара пыталась показать равнодушие, но любопытство брало верх.

– Подойдем к ней? – Лия спросила это, не спрашивая. Она просто взяла за руку сестру и повела к той малышке.

– Что… что ты делаешь? – шепотом спрашивала Клара. – На нас же смотрят.

– Ну и что с того? Пусть смотрят за своими детьми, а мы будем заниматься делами.

– А это… что, о чем с ней говорить? Я не представляю. Стой, Ли… куда ты меня тащишь?

Поздно, они уже около качелей, которые не могут взмыть ввысь из-за слабой девочки. Лия подошла поближе и задала дружелюбным голосом шаблонный вопрос:

– Привет, как тебя зовут?

– Пливет, я Бабочка, – солнечно улыбаясь, пролепетала малышка.

– Отлично, Бабочка, я – Лия. А вот эта тетенька с арбузом вместо живота – Клара. Правда пока его нет, но обязательно будет. – Клара растерянно посмотрела на Лию. – Хочешь, я тебя раскачаю? Ты же Бабочка. Ты должна взлетать высоко-высоко.

– Хочу.

– Тогда полетели, а Клара может поболтать с тобой.

– Холосо. – Бабочка продолжала улыбаться.

– Эээ, сколько тебе лет? – Единственное, что пришло в голову Кларе. Бабочка показала семь пальцев. – О, а ты взрослая. Ну, хорошо, а где твои родители?

– Не знаю. Навелное, пьют оланжевый сок.

– Оранжевый сок? – переспросила удивленно Клара. Это апельсиновый сок?

– Ну, я не знаю, что это такое. Я плобовала, и мне не понлавилось. Плотивная жижа. Им это нлавится. Не знаю, почему. А я люблю здесь летать на качельках.

– Даже так… – прошептала про себя Клара и внимательнее начала разглядывать Бабочку. – А что это у тебя за ключик?

– О, это моя иглушка. Этот ключик подходит ко всем двелям. Когда я плосила купить мне иглушку у мамы с папой, они блосили мне это. Я так обладовалась. Ни у кого нет такого ключика, котолый отклывает все двели. Только у меня.

Клара осмотрелась. Да, такого ключа ни у кого не было. У всех детей куклы, плюшевые игрушки, чайные наборы, наборы врачей. Родители приходят сюда, на игровую площадку, вооружившись огромными пакетами с различными вещами. И, конечно, в кармане каждого родителя есть ключ от квартиры, машины, чего угодно. У Бабочки же был ключ от всего.

– Почему ты здесь одна? – Клара хотела знать больше о незнакомке. Лия в это время раскачивала Бабочку, внимательно наблюдая за сестрой. Лия не вмешивалась в их диалог.

– Нууу, мне так хотелось иглать на солнышке… Я каждый день сюда плихожу.

– Твои родители дома?

– Они всегда дома. Только не иглают со мной. Ко мне плиходит бабушка. Она доблая и смешная.

– Интересно.

По дороге домой сестры молчали. Клара думала о Бабочке. В голове у девушки происходили детективные процессы.

– Давно она катается там, на качелях? – спрашивает Клара.

– Каждый день.

– И ты каждый день за ней следила?

– Нет. Наблюдала. Почему ты предполагаешь сразу худшее?

– И, что ты хотела мне этим сказать?

– Я не хочу, чтобы моя племянница также печально играла одна. – Лия остановилась и уставилась допытывающимися глазами на Клару.

– Что такого в Бабочке? Обычный ребенок. Радуется игрушкам, как и все дети. Ничего не нужно.

– Ты же понимаешь, что она одна. Покинута всеми.

– Всякое случается. Все с ней нормально, у нее есть бесплатное приложение – бабушка. – Клара невольно обернулась назад и увидела на тех же качелях Бабочку. Девочка помахала своей маленькой ручкой и улыбнулась. Девушка ускорила свой шаг, хватая за руку Лию.

– Совесть грызет?

– Нет. Просто не могу понять, как ей не надоедает все время кататься на одних и тех же каруселях.

– Расти без матери – это ужасно. Представь, если бы наша мама отказалась от нас. – Эти слова как-то странно подействовали на Клару. Она вздрогнула, случайно дотронувшись рукой до сестренки. Лия не обратила внимания. – Мы были бы совсем одни. И Бабочка одна. Твой ребенок может оказаться в такой ситуации. Я перестану тебя уважать после этого.

– А ты меня до этого уважала? – Клару действительно удивило признание сестры. Лия не смогла ответить на вопрос, возразить или оправдаться, или, что там делают в такой неловкой ситуации? Даже звук не последовал из ее маленького рта. – Понятно. – Это слово кануло в призрачную неловкость, скорее в неизвестность. Можно было не говорить этого слова. Оно словно не было произнесено, но смогло утонуть в безвременье. – Ведь моего ребенка можно будет отдать в хорошую семью, – уже совсем неуверенно предполагала будущее своему чаду Клара. Ее голос ослабевал, теряя твердые и сильные нотки.

– Родителям Бабочки все равно на нее. Я никогда не видела их вместе. Более того, вчера я была у нее в квартире. Представляешь? Бабочка меня впустила. Я притворилась почтальоном. В комнате валялись какие-то люди. От них к великому сожалению несло алкоголем. Помещение грязное и пыльное.

– Что? Родителям все равно? И как ты додумалась притвориться почтальоном? На тебя не очень похоже.

– Роза научила, – привычным голосом произнесла Лия и сразу смолкла. Как будто сказала что-то запретное.

– Прости.

– Не извиняйся.

– Хорошо… – Клара думает, как же перевести разговор на другую тему. Тема как раз-таки есть, но волнение колючим комом душило Клару. Сейчас она словно каталась на качелях, боясь каждого взлета. – Тогда больше информации о Бабочке.

– Подожди. Думаешь, смогу все так подробно рассказать и описать. Поверь, все не так легко.

–Ты уж постарайся. Ты все начала, ты и должна закончить. Ей семь лет. Она выглядит на четыре.

– А у тебя проснулся материнский инстинкт? Что, совесть мучает? – Сарказм Лии никогда не бывает лишним, но здесь она перегнула палку на пять сантиметров.

– Да, так и есть. – Клара поняла, что совесть у нее существует. Не живет, но существует же.

– Я спросила у бабушки-соседки. Она сказала, что семь лет назад девочку подбросили к этой двери, к одной счастливой паре.

– Интересно, что случилось потом, – недоумевала Клара. Еще в придачу подняла руки вверх, словно моля Бога о помощи, но ей пришлось их быстро отпустить, так как наглые жирные голуби пролетали именно около ее рук и могли врезаться.

– Они умерли, – помрачнела Лия.

Даже голуби утихли со своими полетами. Клара дернула Лию за локон светлых волос и удивленно произнесла:

– Кто тогда эти люди?

– Родственнички, – недовольно фыркнула Лия. Она тряхнула волосами и продолжила рассказывать историю. – Сначала думали, что смогут о ней позаботиться, но банкротство их фирмы взяло верх. Конец сказке.

– Дурацкие сказки.

– Страшные сказки…

– И что, на фирме свет клином сошелся? Зачем себя в бомжей превращать? Бабочку ещё взяли себе. Можно же что-то сделать? Я права? Лия? – Клара была настроена серьезно. Даже шаги стали тверже, а руки поднимались все выше и выше. Голуби сами отлетали от таких волн. Как всегда она спрашивала совета у сестренки.

– Подожди пока. Лезешь не в свое дело.

Над Лией будто плыла черная туча. Она задумалась о Бабочке. О том, что она напоминает ей Розу. Жизнерадостный и яркий цветок, для которого неважно с какой стороны солнце светит ярче. Цветок сам ищет лучи и не сдается. Возможно, солнечных дней давно нет, небо очернилось мрачными красками, тучи не хотят освобождать даже крошечного пространства золотым лучикам. Цветок все равно светится, пронзая вечную тьму обжигающими искрами.

– Так ты меня в это дело и втащила.

Прошло несколько дней. Лия больше не слышала тихих рыданий сестры в ванной. Она даже не успевала отпрыгнуть от двери, настолько быстро выходила Клара. Когда прошла неделя, именно за обедом случилось то, чего ожидала Лия, но боялась делать поспешных выводов. Вдруг снова последовало бы разочарование.

Как всегда на столе, покрытом белой скатертью, красовались ароматные блюда, более того, красивые. Пирожки с яблоками, фруктовый салат, торт, покрытый шоколадом. София бегает из одного угла кухни в другой, размахивая вафельным полотенцем и поправляя фартук. В принципе ничего нового. Она каждый завтрак, обед и ужин превращала в пиршество. Будто ждала важных гостей голубой крови. Стас, как всегда, в пиджаке и с портфелем в руках, заходит на кухню, но тут же уходит. Почти каждый раз он забывает помыть руки. Переодеваться в домашнюю одежду ему лень, он слишком устал. Законное место за столом занято. Лия врывается на кухню, опрокидывая табурет, на котором лежал телефон отца. Слава Богу, она ловит его рукой. Лия сразу замечает на себе разочарованный взгляд Стаса, но облегченно вздыхает: телефон же спасен. Хотя, ничего бы с этой клавиатурной коробкой не случилось.

Иногда родители без причины хотят накричать на детей. Или из-за ерунды, крошечной мелочи, недостойного пустяка. Может, родителям хочется выпустить пар именно на детях. В любом случае от замечания Лию никто не освобождал. Стас серьезно произнес:

– Ты когда-нибудь повзрослеешь? А если бы там вместо телефона стояла ваза?

– Я бы и ее поймала. – Улыбалась Лия и поправляла свои волосы, которые неуклюже висели перед носом. Лебедева постоянно получала замечания от отца, привыкла к его негодованиям.

– Если бы не поймала? – Стас настойчиво продолжал.

Лия лишь вздохнула, поставила шумно телефон на стол, якобы делая знак, что табурет не место для гаджета.

– Милый, все же в порядке. Лия ничего не сломала, ничего не потеряла. Все хорошо, все счастливы.

– Будет что-то существенное? – Он повернулся на 180 градусов к Софии, чтобы узнать. Ему не хотелось спорить с женой.

– Подожди, дорогой. – Все еще бегает София.

– Тут, на столе, одна сладость.

– Да что это с тобой, потерпи немного. Голубцы на подходе.

– А, ну ради них я готов и подождать.

Стас начал копаться в телефоне. Клара неторопливо села возле отца. Как привидение. Правда, от призраков у людей мурашки по коже, а волосы дыбом встают, но Стас ласково погладил старшую дочь по волосам, не отвлекаясь от телефона. Лия лишь изобразила презрительную усмешку на лице.

– Вот теперь все в сборе. Накладываю каждому в красивую тарелку, – София, словно сказку в детском саду рассказывала. Медленно, выразительно и непрерывно.

Стасу посчастливилось получить четыре голубца. Лия всегда просила два, так как она не в состоянии съесть так много, ей нужно экономить место в животе для остальных вкусностей. Клара предпочитала такую же порцию. Однако она добавила:

– Мне три штуки, пожалуйста. Мама, я же не одна, Мила тоже просит.

Лия остановила ложку около своего открытого рта. Стас оторвался от телефона и уставился на дочь. София выронила вафельное полотенце. Клара же спокойно начала трапезничать, делая вид, что вовсе не заметила остановку времени. Лия решила убрать свою ложку, сломав замерзшую систему и произнесла:

– Клар, ты сказала Мила?

– Да, тут что-то непонятно?

– Да, знаешь, мы же только что узнали имя…

– Надеюсь, девочка будет. Не представляю, как общаться с несносными мальчишками. С ними я точно не справлюсь.

– У нас будет внучка, ты слышишь, Стасик, у нас будет внучка. – София подошла к мужу и обняла его. Он начал улыбаться, а это редко случалось. Лия же облегченно вздохнула. Знала, что рано или поздно Клара придет к такому решению.

Клара не показала никаких чувств. Словно так и должно было быть. Ей не хотелось быть в центре внимания.

Неожиданные крылья

Что касается Бабочки, то это очень странная история. Клара каждый день приходила к качелям. Сначала лишь следила за старательными движениями Бабочки раскачаться, а затем подходила ближе и ближе. В итоге она сама стала катать девочку, чтобы та немного распустила свои крылышки. Бабочке нравилось такое внимание. Клара просто была рядом. В нескольких сантиметрах от Бабочки. Они привязались. Конечно, к удивительным людям притягиваются многие. Если эти удивительные люди еще и богаты. Да, тогда проблем не будет. Но Бабочка была замечательной без золотых фантиков. Когда Клара засунула в крошечную ручку Бабочки 500-рублевую купюру, малышка засмеялась и обрисовала эту бумажку насекомыми и цветами. Девушка даже не удивилась. Странно, да? Человек, делавший многое ради денег, вдруг, искренне посмеялся над ними.

Чтобы Бабочка больше ела, Клара таскала ее по магазинам и сама покупала продукты. Они заходили в гипермаркет. Бабочка бежала, как пингвиненок. Это точно не полет. Но так быстро. Малышка подбегала к полкам со сладостями. Все напоминало волшебную сказку: огромные желтые и красные леденцы на палочках, шоколадные помадки, напоминающие маленькие шурупы, на вкус, как сладкий тающий снег. Слева мармелад. Нет, но почему все так любят мармелад? Это же резина с неудачно подобранным вкусом какого-то фрукта. Зато он яркий и покрытый сахаром. А вот чудеснейшие пончики с банановой начинкой, обсыпанные сверху цветными шариками и кокосовой стружкой. Сейчас можно вспомнить обезьян, банановых гурманов, которые могли бы лопать эти пирожные целыми днями. Боже, вон прозрачные ящички с жевательными конфетами, червячками и карамельками. Лучше вообще не смотреть на Сладкую страну, засосет тебя полностью в свои дебри.

Бабочка окуналась в мир сладкой ваты и воздушного шоколада. Она могла бы просить постоянно сладости. Однако все не так. Это же необычный ребенок. Она обязательно просила купить ей один банановый пончик и одну свечку. Всё. Ее легендарный каприз заключался в одном пончике и в одной свечке.

Это сладкое счастье овевало любовью и саму Клару. Жени нет. Рядом только Бабочка и ее ребенок в животике. Дни, полные слез испарились, словно солнце иссушило грязные лужицы. Вечером Клара строила планы: пойти с Бабочкой в парк или укутаться в пледик и смотреть мультики, хрустя сырными шариками во рту. Клару волновало лишь то, понравится ли день Бабочке? Охваченная радужными заботами, она светилась звездным небом. Лия радовалась не хуже сестры. Сестренка подсказывала новые развлечения и покупала больше сладостей. В квартире, словно уже родился ребенок, которому нет и трех месяцев. В зале пахло апельсиновыми кексами, а если зайти в комнату Клары, то можно утонуть в морях цветной бумаги и картона. Можно не говорить о том, что сладостей здесь было больше, чем муравьев в их же собственном муравейнике.