Слёзы чёрной речки

– Почему так долго? Вон Сашка Могильников с поручными уже час как пришли. А вы где шлялись? – спросил он, помогая Андрею снимать с лошадей груз.

– У Вербы подкова отпала. Пришлось на ходу ковать, – не поднимая головы, соврал Андрей и понес вьюк с продуктами на весы.

– Ба! Леха! А это что у тебя под глазом? Никак, кто титьку подсадил? – воскликнул управляющий, приветствуя подъехавшего Леху.

– Сучком по глазу хлопнуло… – хмуро ответил Алексей, грузно свалившись с лошади.

– Ну-ну… То я и смотрю, у аньжинеров тоже рожи синие. Никак, в дороге дрались? – настаивал управ и внимательно посмотрел на Андрея. – Андрюха! И у тебя не ухо, а пельмень! Тебе тоже сучком досталось?

– Нет. Меня слепец, зараза, хватанул. Жало, как у осы! До сих пор мозги кипят, – сказал Андрей и, переводя разговор на другую тему, поспешно спросил: – Продукты будешь принимать по описи или поверишь на слово?

– Конечно, по описи. Порядок есть порядок. Сейчас Михалыча кликну, и будем груз взвешивать, – сказал управляющий и закричал громким, пугающим эхо голосом: – Михалыч! Ходи сюда! Товар из Чибижека прибыл!

На его клич из землянки выглянул низкорослый бородатый мужик – приисковый завхоз, посмотрел на обоз оценивающим взглядом и тут же поспешил к складу.

Разгружать продукты вызвалось сразу несколько старателей. Золотари знали, что помимо продуктов привозит караван, они проворно сняли с лошадей тяжелый груз и, весело подталкивая друг друга явно нелитературными репликами, перетащили увесистые поняги к весам.

Михалыч неторопливо, выдерживая марку, тщательно взвешивал и записывал в накладную вес и количество привезенных продуктов. В ожидании своей минуты старатели терпеливо топтались неподалеку, пока наконец-то Михалыч не соизволил произнести радостную для людей тайги фразу:

– Спирт привез?

– Да, – сухо ответил Андрей и, улыбнувшись заволновавшимся старателям, добавил: – Двадцать литров.

Старатели наперебой заговорили:

– Михалыч! Кузьмич! Выдели горло помочить! Уж две недели всухаря сидим! У Гришки Сохатого вчера был день ангела! Отметить надо!

– У вас каждый день у кого-нибудь что-нибудь да случается. Вам хоть каждый час наливай по стакану – и будет праздник! – с напускной строгостью противился управляющий. Однако его капризы длились недолго: по лицу было видно, что он и сам не прочь поправить здоровье. Потоптавшись на месте около минуты, он расцвел в довольной улыбке и коротко взмахнул рукой:

– На всех пять литров!

Истосковавшиеся по людям, уставшие от тяжелой работы мужики закричали, засвистели на всю тайгу:

– Братцы! Кончай работу! Бросай золото! Айда в барак – пить будем! Гулять будем! Эх, Андрюха! Леха, золотые вы наши! Молодцы! Ай да парни – праздник привезли!

Андрей и Леха сразу же стали желанными гостями, лесными братьями и «мужиками одной золотой крови». Их обнимали, пожимали руки и зазывали на ночлег в любой из двух больших бараков.

Кто-то снимал с лошадей седла, кто-то накрывал мокрые спины уставших животных теплыми потниками, загонял их в небольшой пригон с летней, тесовой конюшней. Трое старателей тащили огромные охапки свежескошенной травы. Еще двое разводили едкие дымокуры, которые, обволакивая дымом лошадей, разгоняли мошкару и комаров.

– Андрей, подойди ко мне, – остановил парня управляющий после некоторого раздумья. – Карабин казенный?

– Да. Дядька Федор дал. Завтра хочу на беловскую мочажину заглянуть. Может, зверя добуду, к покосу не помешает, – ответил Андрей.

– Вот что я скажу. Поставь его на ночь в склад. Не дай бог, кто по пьянке стрелять возьмется! Пьяный старатель – дурак! Ничего не понимают. Затеют драку – и до смертоубийства. Мне потом отвечать. Утром пойдешь – заберешь. Если меня не будет, знаешь, где ключ висит. Впрочем, Тимоха все равно будет склад охранять, – проговорил Кузьмич и прикрикнул на сидевшего у склада на кедровой чурке часового: – Тимоха, сучий кот! Выпьешь стопку – под суд отдам!

Тимоха вальяжно встал и блаженно развел руками:

– Обижаешь, начальник. Как можно! Я же знаю, что там не только продукты лежат…

– Вот-вот, и я про то же! Заснешь – по роже получишь! И пристегни к винтовке штык! И делай так, как положено! Не сиди на чурке! И не кури во время несения караульной службы! Понял?

– Понял, начальник, – угрюмо ответил Тимофей и, взяв за ремень трехлинейку, повесил ее на плечо.

Управляющий убрал карабин Андрея в склад и закрыл бревенчатое помещение на большой амбарный замок.

– Ты смотри, Андрей, с золотарями сильно не пей. А то они напьются – обязательно морду кому-нибудь начистят. Особенно Сохатый – ох и дурак! А может быть, к нам в землянку ночевать пойдешь? – пригласил Кузьмич.

– Я знаю, что сегодня старатели загуляют. А переночевать – так мы с Лехой под елкой. И к лошадям поближе, да и воздух посвежее. Не привыкать!

А в крайнем бараке пчелиным роем гудел собравшийся люд. Торопливо подготавливаясь к непредвиденному празднику, золотари обставляли длинный тесовый стол немудреными яствами, большей частью которых были таежные закуски. Неизменным, повседневным салатом, щедро наложенным в огромную берестяную чашу, в центре стола гордо стояла соленая черемша. На кедровых дощечках, в избытке пойманный в Балахтисоне, лежал копченый, вяленый и соленый хариус. В железных чашках – огромные куски черной медвежатины и нарезанная тонкими ломтиками закопченная на талине красноватая маралятина. Двое старателей в брезентовых рукавицах сняли с костра ведерный жбан пыхавшей перловки. Кашу поставили на каменную печь в бараке и с присущей таежному человеку щедростью бросили в нее солидный, килограммовый кусок топленого коровьего масла.

От предлагаемых угощений Леха едва не подавился слюной. Проголодавшись за день тяжелого перехода, он схватил деревянную ложку и хотел наброситься на еду. Однако, посмотрев на терпеливо ожидавших торжественной минуты мужиков, несколько остепенился и, усевшись на лавку, немигающими, горящими глазами стал смотреть на тающее в перловке масло.

Наконец по железным кружкам забулькал спирт. Подчеркивая незыблемое правило старателя, наливали по половине кружки. Первую дозу полагалось выпить до дна, а уж потом – у кого на сколько хватит здоровья и сил. Силен старательский дух! Натруженное, закаленное тяжелой работой тело приучено к масштабному: если копать, то копать до тех пор, пока из уставших рук не выпадет лопата. Если тащить на себе землю, то тащить столько, чтобы трещала спина. Если идти по тайге, идти от рассвета до заката, а будет светить луна – идти при луне до полного изнеможения. И последнее. Пить спирт в таких дозах, при которых на минуту и более захватывает дух, а в венах останавливается кровь.

Андрею и Алексею налили так же, как всем, по половине кружки. Андрей хотел отказаться, но под суровыми взглядами мужиков прикусил язык, не смея что-либо сказать поперек старательских законов.

– Что же, братья! За золотишко, что еще не взято у матушки-земли! – коротко, но доходчиво произнес тост Сохатый. В два глотка осушив кружку, он брякнул ею по столу и неторопливо потянулся за куском медвежатины.

Гришка Сохатый восседал во главе стола, как и подобает человеку соответствующего положения – бригадиру, старшему и просто неоспоримому авторитету на прииске. На первый взгляд он выглядел лет на тридцать-тридцать пять. Но сам Гришка говорил, что это только видимость, потому что ему уже давно перевалило за сорок. Он был высок ростом – более двух метров. Как говорится, дал Бог! В избах и бараках Сохатый ходил пригнувшись, стараясь не заломать буйной головушкой кедровую матицу или случайно не выбить крепким лбом подушку в двери. На улице Гришка выпрямлялся, ходил гордо, вразвалочку, с широко развернутыми плечами, явно чувствуя свою силушку. А силы у него было много! Деревянные кряжи и крепи – впору нести двоим мужикам – он же таскал один. Шурфовой вороток крутил только один. Землицу кидал наклепанной, наращенной лопатой. Прозвище Сохатый получил заслуженно, так как в сочетании со своей силой, несмотря на возраст, был всегда строен, поджар, ловок и крепко сбит. Мужики так и говорили: «Чисто зверь!» Конечно же у Сохатого были и имя, и фамилия: с рождения мать нарекла его Василием. Однако это имя в Сибири не прижилось, неизвестно почему его стали звать Григорием. Фамилию он видел только на бумаге, когда получал расчет за намытое золото. А мужикам-старателям фамилия была совершенно не нужна, так как в тайге фамилию не спрашивают. Гришка, как тысячи других простолюдинов, озлобленным и обиженным на весь мир, был сослан во времена раскулачки откуда-то с Украины. Однако злобу свою он никогда не выказывал, затаив боль и месть глубоко внутри себя. За годы скитаний по тайге с прииска на прииск Сохатый не обзавелся собственным углом и не смог найти единственную и верную подругу жизни. Все добытое за сезон золото – расчет – Гришка пропивал за зиму. Весной вновь шел в контору наниматься на сезонную работу. Как и все люди тайги, он имел скрытный, черствый характер, но в кругу своих не упускал возможности подшутить или просто отпустить «веское» слово в чей-нибудь адрес. Поэтому всем был понятен его вопрос, обращенный к Лехе, как к человеку, прибывшему из мира цивилизации:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.