Правда

– Ты куришь?

– Мм, нет…

– А я – да. Постой со мной на воздухе.

– Конечно.

Она взяла свой клатч, затем начала сползать с барного табурета. Обхватив ее ладонь своей, я повел ее к выходу.

На улице шумела музыка из баров. Маша курила, наполняя свои легкие никотином. Дым, выдыхаемый ею, мягко окутывал меня, запах не отталкивал, как обычно, а казался каким-то приятным. Наверное, дело было в ночном прохладном воздухе, привкусе бурбона у меня на языке и в ее парфюме. Ночь была волшебной, я даже смог разглядеть пару звезд на небе. Для марта это была большая редкость. А еще луна, она была полной. Меня всегда манил этот далекий спутник, он казался таким одиноким и холодным, одновременно прекрасным и недосягаемым. По улицам бродили веселые и пьяные люди. Смех, крики, разговоры – все смешалось в одну фонотеку. Все были так красиво одеты. Пестрые наряды сменялись нарядами попроще, бесшумные движения кроссовок разбавлялись стуком каблуков. Тренчи, пальто, куртки мелькали передо мной, воспроизводя время, проведенное перед зеркалом в поисках нужного обличия. Иногда этот город может приятно удивлять.

– Дай и мне, пожалуйста.

– Ты же не куришь.

– Да, не курю, но сейчас хочу, – она достала из клатча пачку, открыла ее и протянула мне сигарету, а затем и зажигалку. Я смотрел на Машу, и в мои мысли проскальзывали извращенные фантазии. Я зажег сигарету и сразу неловко закашлялся.

– Нравится? – улыбаясь, спросила она.

– Не знаю, что здесь может нравиться, но, если делать это редко, во время какой-нибудь пьянки, то это может приносить удовольствие. Новые ощущения, я бы так сказал. Маша…

– Не говори ничего, можешь испортить, просто поцелуй меня, – я снова прокашлялся. Честно сказать, ее слова не сильно удивили меня, но все же было неожиданно. Я чувствовал, что меня влечет к ней, а ее ко мне. Я ощущал ее внутренний голос, читал ее мысли, они все твердили об одном. Сделав еще одну затяжку, а затем правой рукой обхватив ее талию, я прижал ее к себе. Мы смотрели друг другу в глаза, она была ниже меня на голову, несмотря на то что была в ботинках на небольшом каблуке. Я сделался весьма серьезным и аккуратно поцеловал ее. Сначала нижнюю губу, затем верхнюю, а затем впился, жадно целуя ее снова и снова. Мои руки отвердели; сжав левой рукой ее талию, я прошелся по ребрам и спустился до бедер. Она запустила свои руки мне в волосы и не позволяла останавливаться. Мы целовались несколько минут, время прошло незаметно, я, изрядно возбужденный от этих объятий и алкоголя, еле дышал. Голова закружилась. Пришлось делать очень глубокие редкие вдохи. Мои легкие полностью наполнялись воздухом. Скулы сжимались. Я с полной силой сдавил ее руку, а затем резко убрал ее.

– Мммм, тише, мне больно.

– Прости, черт, прости, мне стоит лучше себя контролировать, – я был на грани, а эта девушка обречена.

– Нет, не стоит. По крайней мере, не со мной. Я ведь понимаю, чем это все закончится, – она помолчала и посмотрела мне в глаза. Я ничего не ответил, только посмотрел в ответ на нее, и сделал вид, что не понимаю, о чем она. – Да ладно… Абель, завтра мы проснемся и разойдемся кто куда. И больше никогда не увидимся. Возможно, оставим друг другу пару сообщений, и все, дальше этого не зайдет.

– Знаю, – ответил я без задних мыслей.

– Мне нравится, что ты честный. Меня влечет к тебе, и я не хочу этого исправлять, по крайней мере, не сейчас, не этой ночью. Завтра будет завтра. Завтра ты проснешься и сможешь идти дальше. Жаль, что я не та, которая сможет тебе показать, что такое любовь, то есть я бы могла, но ты ее не примешь… – Бред какой-то, почему ей жаль? Мы едва знакомы. Сентиментальная попалась на этот раз. Но все же девушка права. Она не та. – Ты живешь один?

– Да, можем поехать ко мне. Ты сообщишь об этом своей подруге?

– Я ей напишу. А ты своему другу?

– Сделаю то же самое, – я достал телефон и вызвал такси, затем обнял ее и снова поцеловал, предвкушая, что сделаю с этой девушкой. Зверь, таившийся во мне, уже скребся, рычал, он просился на волю. Такси подъехало. Я открыл ей дверцу, обошел автомобиль и сел рядом. Она взяла меня за руку, вторую положила на щеку и начала покусывать мои губы. Мы даже не чувствовали неловкости перед таксистом, нам было все равно, все наши мысли были заняты другим.

Пальто небрежно упало на пол. Мое тяжелое дыхание участилось, а ее чуть прохладные пальцы с нетерпением расстегивали пуговицы моей рубашки. Моя шея ощущала теплое дыхание и влажные губы, легкие покусывания вызвали миллионы мурашек по телу. Совсем потерявши свой разум, я стал свирепо срывать с нее одежду. Обхватив ладонью ее шею, я внимательно вслушивался в сердцебиение. Я опустил губы на ее ключицу и плавно прошелся языком влево, вправо, вверх, вниз. Моя рука сильно сжала ее талию. Она изогнулась, выпрямив грудь и опрокинув голову назад, будто сдаваясь мне. И я взял ее в плен. Пускай всего на одну ночь, но эта ночь мне запомнилась. Ведь она смогла пробудить во мне интерес, зажечь давно потухшее пламя страсти.

Я проснулся раньше моей новой подруги и, сидя на краю кровати, наблюдал за ней. Она спала очень тихо, я еле слышал, как она дышит. Вся завернутая в одеяло – почти с головы до ног, только левая рука виднелась. Я зашел в ванную, включил душ и стоял под ним минут пятнадцать, подняв голову в направлении струи. В спальне достал из шкафа фланелевую рубашку и штаны. Одевшись, заметил на барной стойке ее клатч, а возле него пачку сигарет. Я курил редко, но иногда мне очень хотелось. Особенно в такие моменты, когда на улице серость города дополняет серая погода, когда светлые тона твоей квартиры заполняет одиночество и грусть, а твою резную из дерева кровать нежит девушка, которую ты узнал только вчера. Я поднял створку окна, сел на край подоконника и зажег сигарету. Теперь мне не хотелось кашлять, слабая боль, поникающая в легкие, когда давно не курил, сделала мои зрачки чуть шире. Сразу за моим окном был еще один дом, правее от него – дорога, по которой ездили машины, левее – переулок между домами. Открывая окно, можно было сразу попасть на пожарную лестницу, а с помощью нее и на крышу. Там я любил устраиваться летом и теплой осенью, ставить кресло-мешок и, попивая что-нибудь, вести душевные беседы с Гарри. Это было наше любимое место.

– Доброе утро.

– Оу, доброе, прости, если разбудил. – Маша уже была одета. Ее волосы были распущены и не расчесаны, а на веках виднелись остатки туши.

– Нет-нет, ты не разбудил, я обычно встаю немного раньше и вообще не люблю спать в гостях, но сегодня спала как младенец, правда, когда проснулась, тебя не было рядом.

– Да. Я всегда мечтаю выспаться на выходных, говорю об этом всю неделю, а в итоге, когда они наступают, встаю немногим позже, чем в будние дни.

– Забавно. Я плохо на тебя влияю. – Она бросила взгляд на сигарету у меня в руках.

– Да, наверное. Если честно, я иногда курю, но не то, чтобы часто, плохая привычка из прошлого.

– Прошлого? Тебе от силы лет двадцать.

– Вообще-то двадцать один, попрошу.

– Как скажешь.

– Прости, тебе сделать кофе или что-то типа того?

– Нет, спасибо, я сегодня иду на работу, мне нужно попасть домой, привести себя в порядок. – Она осматривала кухню-гостиную, каждый уголок. Я понял, что вчера она этого не видела, ведь мы даже не включали свет. – Тут много пространства, мне это нравится, очень уютно.

– Спасибо. – Она взяла клатч, там самым делая знак, что ей пора. Я встал с подоконника и поднял ее пальто с пола. Наверное, из вежливости мне стоило бы взять ее номер. Я видел в ее глазах надежду, что мы еще раз увидимся. Она рывком обняла меня, видимо, поняв, что я не оправдаю ее надежд, а может, осознав, что я не самый позитивный человек, и моя загадочность уже не так интересна ей. Я обнял ее в ответ, сильно прижав к груди.

– Аммм, ну что, пришло время прощаться… Пока, Абель, спасибо за вечер, надеюсь, еще встретимся.

– Конечно, тебе тоже всего доброго, береги себя. – Она посмотрела на меня, как на придурка, слегка разочаровавшись то ли во мне, то ли в себе, затем развернулась, отперла дверь и вышла в тамбур. Повернулась ко мне еще раз, грустно улыбнулась и пошла вниз по лестнице.

Я стоял, понимая, что могу остановить эту девушку, что могу попробовать построить что-то с ней, но ничего не сделал, лишь слушал ее шаги. Что-то со мной уже не так, что-то во мне щелкнуло, и мне просто не нужен никто рядом. Осмыслив это и закрыв дверь, я направился в спальню. Подойдя к постели, плюхнулся в нее лицом. Вся левая часть кровати, где спала Маша, пахла ею. Этот приятный аромат духов врезался в мои ноздри. Я сделал глубокий вдох и, как ребенок, провалился в сон.

В первый раз телефон зазвонил, как мне показалась, через полчаса и перебил мне какой-то очень важный сон. Я судорожно начал искать его, не совсем понимая, где нахожусь. Проведя в полусидящем положении несколько секунд, я все-таки понял, что не сплю. Я рывком сполз с кровати, чтобы отключить так ненавистное в данное мгновение пение айфона, посмотрел лишь краем глаза на экран и увидел, что звонит Гарри. Затем, переведя телефон в беззвучный режим, бросил его на кровать возле себя. Снова улегся на приятно пахнущую подушку и безуспешно пытался вспомнить, на чем закончился мой, как мне казалось, очень важный сон, мысленно виня Гарри за то, что у меня ничего не выходит… Телефон слегка вибрировал, но эти звуки становились все тише и тише. Я начинал засыпать.

«Би-ии-иии-иии-иии-ии», – этот постоянный писк в голове, неразборчивые крики каких-то людей. Сговорились все что ли? Почему они мешают мне спать? Я медленно встал с кровати, чтобы посмотреть, что за шум доносился с улицы, выглянул из окна и увидел машину Гарри. На первом этаже стояла Елизавета Аркадьевна, старушка, которая редко выходила на улицу, видимо, это ее голос я слышал. Но сейчас она лишь развела руками и ушла в свою квартиру. Я пошел к кровати и позвонил Гарри. Не успел я услышать первый гудок, как он ответил. Я плохо его слышал, потому что снаружи был этот звон, и он же отдавался в моем ухе, к которому был прижат мобильный.

– Гарри, перестань сигналить, ты совсем поехавший? – Звук резко прекратился.

– Проснулся, Абель? Как ты можешь игнорировать своего лучшего друга? А-аа-аа-аа? – Я подошел к окну, вылез в него, встал на пожарной лестнице и посмотрел вниз. Гарри стоял возле своей машины, в темных очках и улыбался. Я повесил трубку.

– Это было обязательным, Гарри?

– Что именно?

– Сигналить здесь и пугать прохожих?

– А как еще тебя разбудить?

– Не знаю, например, подняться и постучать в дверь, как тебе?

– Лень, мэн. Короче, ты будешь там ворчать или спустишь свой зад уже вниз?

– Простите, Елизавета Аркадьевна, этого болвана, – обратился я к бабушке. Она задрала голову, пытаясь определить, откуда доносится голос, а затем лишь покачала головой и вновь ушла.

– Дай мне пятнадцать минут, Гарри. Может, поднимешься?

– Лень, Абель, я же говорил, даю тебе двадцать.

Я оделся, повалялся на кровати еще минут пять и спустился на улицу.

– Привет.

– Ага.

– Что случилось? У тебя нет настроения, хотя сегодня «такой день», как ты любишь говорить.

– Ты вчера ушел, ничего не сказав. Ушел с этой девушкой, а я узнаю об этом через ее подругу.

– Прости, я и забыл тебе написать, но ведь ничего страшного не случилось. Не думаю, что ты сильно переживал за меня и искал повсюду.

– Нет, не сильно, но все же было неприятно. Тебе следовало сказать мне об этом.

– Ладно, прости, впредь буду более обходительным по отношению к тебе. Мир?

– Я подумаю. – Мы с Гарри посмотрели друг на друга, улыбнулись и дали по рукам. Он начал медленно отъезжать.

– Сегодня такой день, Абель, будет весело.

– Узнаю своего друга.

«Эта мерзкая слякоть и серость за окном рано или поздно добьют меня», – подумал я про себя.

Все как обычно. Остатки снега разбросаны на краю проезжей части. Грязные машины передвигаются плавно, будто застряв в этом времени. Все кажется таким медленным и полуживым. Только светофоры исправно выполняют свою работу, не обращая внимания на гнетущую атмосферу вокруг. Скоро начнется весна, скоро все вокруг будет расцветать, краски заполнят это место, будто кто-то сверху даст разрешение художнику проявить свою фантазию и сделать этот город чуточку уютнее и теплее.

– Да, это я. В восемь вечера мы начинаем принимать гостей. Сейчас мы заедем в торговый центр, там нас уже ждут. Все потому, что кое-кто не отвечает на звонки и исчезает с незнакомой девушкой. А если бы она оказалась психопаткой и задушила тебя во сне?

– Гарри, перестань, я же извинился уже, просто устал и хотел поспать подольше, не знал, что ты договорился с кем-то на определенное время.

– Устал? Она горячая? То есть, да, она определено была вчера горяча, но, а как она без одежды? Готов поспорить она – секс.

– Я не хочу об этом говорить, тем более с тобой, у тебя слишком бурная фантазия.

– Ну же, расскажи, расскажи мне, в каких позах вы это делали и как она стонала?

– Гарри, отвали, серьезно. Она не такая, по крайней мере, мне не хочется о ней говорить в таком ключе. – Я начинал раздражаться, но в то же время прекрасно осознавал, что этот парень просто так не отстанет. Лучше бы мне сразу все рассказать, чтобы затем было проще. Я растекался в кожаном сиденье, наслаждаясь теплом, исходящим от кондиционера.

– Не такая? А какая она, Абель? Какая? Растолкуй мне, – Гарри следил за дорогой и вел этот монолог с самим собой, он был похож на старого зануду, пытающегося чему-то научить молодое наивное дитя. – Хотя, постой, можешь не говорить, я уже знаю, о чем думает наш романтичный наивный принц. Разуй, наконец-то, глаза, они все такие. Девушка уехала с тобой домой, зная тебя всего час. Какая она? Или это была любовь с первого взгляда? Возможно, ты их как-то гипнотизируешь, а? Порой ты меня бесишь своей сентиментальностью.

– Я не сентиментальный, Гарри, просто верю еще во что-то. Хотя с каждым прожитым днем все меньше и меньше. А ты, как змей искуситель, пытаешься мне навязать обратное. Ты Иуда, Гарри. Позволь мне сохранить хотя бы мой романтизм и веру в людей, веру в любовь. Иначе в чем между нами будет разница? – Я начал ерзать на сиденье, пытаясь найти убежище от этих нравоучений. Повернувшись вправо, я глядел в окно, стараясь максимально абстрагироваться от диалога, происходившего внутри машины.

– Ладно, но рано или поздно ты скажешь, что я во всем был прав. И когда ты опустишь свою голову на колени и начнешь плакать, я буду рядом, поглажу тебя и скажу: «О, мой блудный сын, ты наконец-то узрел то, о чем тебе рассказывал твой мудрый отец».

– Кретин.

– Вот увидишь, так и будет.

С Гарри мы пообедали в кафе, а затем отправились в наш любимый магазин, где нас ждал Саша – наш стилист и по совместительству хозяин бутика. Сделав пару покупок, Гарри завез меня обратно домой, дал указания насчет вечера и уехал.

Ссора

Опоздав на два часа, я еле нашел свободное парковочное место среди калии машин. Энтузиазм внутри меня нарастал с новой силой. Я сделал глоток свежего воздуха и направился к двери. Из окон падал свет, освещая дворовую территорию и обнажая туман под ногами. Внутри вечерние платья чередовались пиджаками, пышные прически сменяли зализанные волосы, отражение огромных люстр и собственного силуэта сопровождало меня в гранитной плитке. Я повернул направо, намереваясь продолжить движение в гостиную, откуда доносилась основная волна музыки, но меня окликнули:

– Абель, ты здесь.

Гарри стоял на втором этаже, опираясь на перила, приветствуя меня своей белоснежной обворожительной улыбкой. Часы сверху него показывали двадцать два часа. Игнорируя любопытство присутствующих, я плавно начал подниматься по лестнице.

– Привет.

– Гарри.

– Ну как тебе?

– Как обычно, за гранью. Я, конечно, подозревал, что будет что-то в таком духе, но даже моей фантазии не хватило. Я думаю, ты слегка переборщил.

– Расслабься. Это не перебор, это хороший уровень сервиса. Не парься ни о чем. Хотя бы этой ночью. – Гарри хлопнул меня по плечу. – Пойдем к бару, нужно освежиться.

Спускаясь по лестнице, я ловил десятки любопытных взглядов. Мне было немного не по себе, ведь я не знал никого вокруг, находился в знакомом месте, которое заполняли незнакомцы. Дальнее окружение Гарри соответствовало его уровню жизни: милые беседы, фужеры в руках, свежесть и беззаботность на лицах присутствующих. Каждый вел себя так, будто уже добился всего в жизни, приложив к этому максимальное количество усилий. Все высокомерие сконцентрировалось на потолке. Каждый шаг приходилось вымерять до идеала, из-за страха потерять равновесие.

– Как ты?

– Все отлично. Все как всегда. – Мы шли вдоль больших подоконников и направлялись в сторону арки, за которой скрывалась основная часть гостиной.

– Если как всегда, то тебе стоит выпить и влюбиться на ночь в какую-нибудь из этих прекрасных дам. Промоутер одного клуба пообещал мне самых красивых, и не соврал. Еще бы, я заплатил за это немаленькую сумму.

Действительно, все вокруг было похоже на сказку. На такую вечеринку попадаешь в лучшем случае пару раз за свою жизнь. Причина скрывалась в антураже и ощущениях, которые я испытывал. В предвкушении, в ожидании, когда твоя скромность обнажится перед другими людьми. Самая волнительная часть любого мероприятия.

– Хочешь сказать, что эти девушки здесь на работе?

– Ну, зачем ты так. Они не на работе, а на курорте.

– Ах, ты в своем амплуа, рожденный для праздника. С тобой никогда не бывает скучно. Спасибо тебе за это. И спасибо, что терпишь меня.

– Терплю? Ты мой лучший друг. Порой меня раздражает твоя мечтательность и легкая грусть, но я вовсе не терплю тебя, ты это прекрасно знаешь, поэтому не говори так.

Помощник бармена, заметив Гарри, сразу же перестал разливать напитки ожидавшим гостям, и стремительно направился в нашу сторону.

– Вермут, будь так любезен. – Легкая улыбка озарила мое лицо, он достаточно хорошо меня знал, а еще мне всегда нравились его манеры: говорить и вести себя, как джентльмен. Мы всегда так делали, показывая, насколько мы воспитаны и утончены в разных вопросах.

Насколько я понял, всю мебель с первого этажа убрали: кожаные диваны и кресла, старые антикварные шкафы, столы и прочую утварь. Вместо этого здесь было ничего в буквальном смысле слова. Гарри организовал две барные стойки и расставил табуреты вокруг них. Он создал максимальное количество свободного пространства.

– Сейчас будет сделано, сэр.

– Сэр, – переспросил я, бросив взгляд на Гарри. – Ты их тренировал к этому вечеру?

– Нет, лишь сказал их менеджеру, как стоит себя вести. Хочу, чтобы все были максимально любезны.

– Ты неподражаем.

– Весьма польщен. А теперь прости, мне нужно откланяться. Тут столько красивых девушек, и все они хотят познакомиться со мной. – Гарри взял стакан и медленно направился вглубь гостиной. Взяв свой напиток и сделав глоток, я поплыл в свое любимое место.

На террасе валялись кресла-мешки и стояли низкие столики, а в больших корзинах лежали пледы. Я накрылся одним из них и огляделся вокруг: было немноголюдно, какая-то парочка сидела рядом и, покуривая кальян, мило беседовала. В другом конце сидели три парня и что-то бурно обсуждали.

– Покурить не желаете? – Спросил парень, появившейся из ниоткуда.

– Да, пожалуй. Сделайте что-нибудь свежее и не очень крепкое.

– Конечно.

Я раскрыл прозрачную упаковку, в которой лежал мундштук и, расплывшись в кресле, начал смотреть на улицу. Зеленый газон, который летом так радует глаза, сейчас был покрыт снегом. Серым, грязным снегом, начинавшим отступать. Вокруг дорожек светились фонари. Вечнозеленые туи, можжевельники и прогуливающиеся люди – я как будто был не в Минске.

– Ваш кальян. – Парень вставил мундштук, который болтался у него на веревочке вокруг шеи. Сделав пару тяг, он протянул трубку мне.

– Недурно, мне нравится. Спасибо.

– Пожалуйста, если что-нибудь понадобится, обращайтесь. – Утвердительно кивнув, я начал дымить, глядя на небо. На улице было максимум два градуса тепла. Плед и алкоголь позволяли терпеть эту температуру чуть дольше положенного. Я ни о чем не думал и одновременно думал обо всем, такой мятежный поток разных мыслей, который толком не дает ни на чем сконцентрироваться. Телефон зазвонил – это была мама. Поговорив с ней пару минут и обменявшись стандартными вопросами-ответами, мы замолчали. Такое неловкое молчание, когда знаком с человеком довольно долго и знаешь о нем все. Когда просто становится слегка лень ворочать своим языком и неинтересны подробности жизни собеседника. Обычно такими собеседниками становятся родители. Они, погруженные в обыденность бытия, со временем перестают быть интересными. Работа, дом, какие-то хлопоты – все это не так привлекательно, как жизнь молодых и амбициозных людей, у которых глаза все еще горят огнем, которые жаждут приключений, стремятся попробовать жизнь на вкус, не подозревая, что она может быть весьма горькой и неприятной. Попрощавшись с мамой, я снова устремился в свои мысли. Думаю, что просидел так где-то час, почти не чувствуя холода, будто впавши в летаргию. Ни сердцебиения, ни дыхания, лишь трубка и мои мысли. Вот на улицу вышла какая-то девушка, по ее походку можно было заметить, что она довольно зла.

– Урод! Долбанный мудак! – Ого! Представление начинается, наверное, поссорилась со своим парнем. Каково же было мое удивление, когда вслед за девушкой вышел Гарри.

– Истеричка, шизанутая стерва, ты укусила меня. – Он стремительно надвигался на нее, девушка начала отбиваться, махая руками в разные стороны, а Гарри, словно обезумевший, орал на нее и толкал. Я вскочил с кресла, чуть не опрокинув кальян на пол, быстро пробежал по лестнице вниз и вышел на улицу. Там уже было достаточно зрителей, наблюдавших этот спектакль.

– Гарри! – рявкнул я. – Что тут происходит? – Я направился в его сторону, схватил под руку и оттащил от девушки.

– Да она больная! Поцарапала мне лицо. Вот видишь? Еще и укусила меня до крови, идиотка!

– Не надо было ко мне лезть долбанный, избалованный урод! Я тебе не проститутка, чтобы так обращаться со мной!

– А кто ты? Ты гребаная проститутка! – Я стоял между ними и слушал эти унижения, с болью понимая, что, скорее всего, это Гарри довел все до такой ситуации. Не могла девушка просто так начать кусаться и царапаться. Гарри не принимал отказы и воспринимал весь женский пол, как свою вещь, как очередную игрушку, которая не вправе спорить. Я посмотрел на нее, она была высокого роста, в коротком платье, вся зареванная и испуганная, тушь растеклась у нее по лицу.

– Гарри, прекрати. Остынь.

– Остыть? Почему ты защищаешь ее? Ее, эту мерзавку. Провинциалку. Дешевую потаскуху. – Девушка начала рыдать взахлеб.

– Гарри, закрой свой поганый рот! Это человек! Ты совсем обезумел? Это же девушка. Как ты можешь ее оскорблять так?!

– Да мне все равно. Ты гребанный рыцарь в сияющих доспехах, ну и бери себе эту шлюху. – Я вышел из себя и сильно толкнул его, от этого толчка Гарри не устоял на ногах и упал на снег.

– Да как ты посмел? Ты, ты! Ты должен быть на моей стороне, а не на стороне этой твари! Я, я твой друг!

– Ты совсем сошел с ума, Гарри. Мне стыдно, что я вообще тебя знаю. Строишь из себя джентльмена, а сам способен на такое. Ты перепил, давай вставай. – Я протянул ему руку, чтобы помочь подняться, но в ответ он ударил меня по ладони и встал своими силами.

– Нет! Ты мне никто! Ну что, ты доволен? Доволен, Абель? Устроил здесь шоу! Все внимание досталось тебе, спас маленькую принцессу из рук чудовища! Проваливай, катись к черту, мудак! Видеть тебя не желаю, и прихвати с собой свою сучку! – Я посмотрел на Гарри глазами, полными обиды и непонимания, как будто бы глядел на другого человека. Он стоял весь озлобленный, красный и дрожащий от гнева. Я не узнавал своего друга, в него вселился дьявол или это итог? Итог его развития, пути, который он выбрал. Цинизма, в котором он так преуспел. Той жестокости и надменности, которые в нем воспитывала его мать. Или он просто жертва тех обстоятельств, которые складывались вокруг него, того окружения, в котором он рос.

Я ничего не ответил, да мне и нечего было ответить, я не знал человека напротив меня, это был не мой друг. Я всегда боялся, что наши пути с Гарри рано или поздно разойдутся. Но я думал, что мы сможем находить компромиссы и сглаживать углы и никогда бы не поверил, что все закончится вот так.

Я его унизил? Наверное, так он думал, его лишь задевала собственная гордыня. Я огляделся вокруг: люди были повсюду, все гости вышли на улицу и наблюдали за происходящим. Сделав пару шагов в сторону девушки, я прочитал в ее глазах смешанные чувства, они были полны благодарности и в то же время недоверия. Она дернулась от страха, почувствовав мою руку у себя на плече, у нее была истерика.