Папочка. Синдром разбитых коленок

─ Запрыгивай.

Длиннющий автомобиль, похожий на крокодила, крякнул в ответ на щелчок сигнализации и подмигнул фарами.

Пока предмет моего обожания засовывал вещи в багажник, я удобно разместилась в просторном салоне и вдохнула запах кожи. Никаких освежителей и саше. Брутальный мужской аромат, без пафоса и излишеств.

─ Ты была рыжей и толстой. ─ Игнат уселся за руль.

─ А теперь?

Мужчина повернулся и провёл тонкими пальцами по моим волосам. Я почувствовала на щеке его лёгкое дыхание и вновь покраснела.

─ Теперь твои волосы стали золотыми. И ты заметно похудела.

Я дёрнула головой, стараясь отогнать наваждение.

─ Реально? А, если ты рассмотришь меня под лупой, то поймёшь, что я ещё и вытянулась… вверх.

Игнат рассмеялся.

─ Ты бойкая и строптивая. Это хорошо. Я ведь, как увидел тебя, решил, что встречаю кисейную барышню, готовую упасть в обморок при виде парня.

Стало как-то обидно.

─ И вовсе я не кисейная. Если что, и ответить смогу, и в лоб дать.

Мой личный водитель потёр лоб.

─ Верю, сестрёнка, и обещаю не нарываться.

Он завёл мотор, и крокодил плавно выплыл со стоянки. Громкий телефонный звонок заставил меня вздрогнуть. Что и говорить, в свете последних событий я находилась на пределе душевных и физических сил.

─ Да. Слушаю. Что?

Игнат резко затормозил, развернул машину и вновь нажал на газ. Автомобиль взревел, очертил колёсами дугу на асфальте и понёсся по трассе, используя всю мощность двигателя. Я вжалась в кресло.

─ Эй, потише.

─ Держись.

Я наблюдала, как менялось лицо мужчины. Улыбка исчезла, на лбу залегла складка. Из бесшабашного парня он в одно мгновенье превратился в сосредоточенного хищника, спасавшего свою шкуру, а, заодно, и мою.

─ Может, объяснишь, что случилось?

Игнат ловко маневрировал между бегущими в потоке машинами.

─ Планы поменялись. Ты навестишь своих родственников чуть позже.

─ Это ещё почему?

─ Так надо.

Я напряглась.

─ Куда ты меня везёшь?

─ Увидишь.

И вновь дурные предчувствия вцепились в меня пираньями.

─ Я позвоню отцу.

Игнат выхватил телефон из моих рук и швырнул в окно под колёса встречных машин.

Что всё это значило? Возможно, он каким-то образом был причастен к папиным неприятностям, или даже являлся главным злодеем? Я взглянула на мелькавшие по обе стороны автомобили. Нет, выпрыгнуть на такой скорости не получится. Это равносильно самоубийству. Похититель перехватил мой взгляд и заблокировал двери.

─ Пристегнись и успокойся. В данный момент тебе ничего не угрожает.

Утешил, чёрт побери. А что будет дальше? Меня начнут резать по частям и отправлять родителям то пальцы, то уши почтовой бандеролью?

На крутом повороте машину занесло. Сделав стойку на двух колёсах, крокодил вновь принял устойчивое положение, подпрыгнул и помчался дальше. Пришлось пристегнуться и вцепиться руками в сидение. Мы проскочили указатель на Париж и свернули с магистрали. Противная тошнота подступала к горлу, голова кружилась, я была уже готова лишиться чувств, когда автомобиль, наконец, въехал в небольшой городок. Игнат сбросил скорость и принялся петлять по узким улочкам, пока не припарковался у старинного особняка. Автоматические ворота беззвучно открылись, и мы очутились в просторном дворе.

─ Выходи. Приехали.

Да, сказать всегда проще, чем сделать. Открыв дверцу, я буквально вывалилась на вымощенную потёртой плиткой дорожку. Ноги не слушались, руки дрожали. Поднявшись сначала на колени, а потом, кое-как выпрямившись, я облокотилась о капот, соображая, что делать дальше. Бежать сил не было, кричать бесполезно, ─ два соседних дома казались необитаемыми. А войти на своих двоих в шикарный особняк означало одно ─ добровольно оказаться в мышеловке и позволить захлопнуть за собой дверцу.

─ Мне нужно позвонить. Родители волнуются.

Слабая надежда, что похищение является ничем иным, как бурной игрой воображения, лопнула, как мыльный пузырь.

─ Сейчас мы войдём в дом и поговорим.

Ага, поговорим. Так я тебе и поверила. Возможно, я тут же окажусь в каком-нибудь подвале на хлебе и воде.

─ Ну же, пошли, чего ты ждёшь? ─ Игнат держал в руках чемодан и сверлил меня взглядом.

Вдоль дорожек зажглись огоньки в предчувствии приближавшихся сумерек. Я смотрела в янтарные глаза, пытаясь отыскать ответы на мучившие меня вопросы, но ответов в них не было. Боль, страх, отчаяние. Взгляд затравленного, загнанного в угол хищника, готового к последнему прыжку. Вот только чего он боялся?

Потеряв терпение, Игнат отбросил чемодан и схватил меня в охапку. Сил на сопротивление не осталось. Я обречённо сомкнула веки и позволила перенести обмякшее тело внутрь чёртова дома.

Яркий свет заставил зажмуриться ещё сильнее. Я нащупала пол под ногами и открыла сначала глаза, а потом рот. В центре необъятной гостиной стоял накрытый на двоих стол. Шампанское в ведёрке со льдом, устрицы, фрукты в старинной китайской вазе. Отблески свечей играли сотнями искр на стенках хрустальных бокалов. В углу весело потрескивал камин. И посреди такого великолепия стояла молодая женщина в полупрозрачном пеньюаре. Да, именно таких красавиц приглашали позировать самые модные фотографы, именно они украшали обложки глянцевых журналов, именно их улыбки сияли с голубых экранов. Отрепетированным движением незнакомка повела плечами, словно именно сейчас рекламировала дорогущее неглиже. Кажется, я где-то её уже видела. Хотя все модели походили друг на друга, как родные сёстры. Высокая, тоненькая, с копной белокурых волос, с удивительно правильными чертами лица и с прозрачной фарфоровой кожей, она походила на куклу и великолепно вписывалась в интерьер дорогого особняка. Женщина удивилась не меньше нас или же хорошо разыграла то самое удивление. Густые ресницы захлопали, как крылья бабочки, отбрасывая на бледные щёки неестественно длинные тени, губки округлились, а бровки изогнулись дугой. Немая сцена длилась пару минут. Первым очнулся Игнат.

─ Елена! Что ты тут делаешь?

Красавица проглотила комок в горле и запахнула на груди кружевной халатик. Поздно. Даже я оценила неестественный для такой худобы пятый размер бюста.

─ Но ты… ты же сказал, что вернёшься к ужину. Во-от, ─ она указала изящной ручкой на яства, ─ решила тебе сюрприз сделать. А ты сам явился с сюрпризом. Кто это?

Это? В первый раз меня отнесли к среднему роду. Да, такими формами я не обладала, но не заметить во мне девушку мог только слепой.

─ Где ты подцепил это чучело?

Я только открыла рот, чтобы выпалить ответную гадость, как Игнат схватил надменную хамку за локоток и грубо потянул к лестнице.

─ Сейчас ты оденешься, вызовешь такси и свалишь. После поговорим.

Женщина взвизгнула.

─ Отпусти. Ты делаешь мне больно.

─ Быстро! ─ повторил Тулинов. ─ Не до тебя.

Я подошла к камину и устало опустилась на колени, протянув руки к огню. Дрожь, вызванная нервным перенапряжением и вечерней прохладой, понемногу отпустила. Прислонившись к деревянной панели, устало закрыла глаза. Сейчас я бы согласилась уснуть, где угодно: на кровати в тюремной камере, на жёстком матрасе в подвале, на коврике у двери, лишь бы меня оставили в покое.

Грохот и ругань на лестнице известили об отъезде Барби. Елена так громко стучала каблуками и причитала, что гудящая голова разболелась ещё сильнее.

─ Можешь больше не звонить, чёртов ублюдок. Я тебе не девочка по вызову. Будь ты проклят.

Входная дверь хлопнула так, что кусок декоративной штукатурки свалился на пол и разлетелся на сотню кремовых кусочков. Да, судя по всему, Тулинов пользовался успехом у женщин. Будь иначе, вряд ли он стал разбрасываться такими экземплярами. Значит там, на улице, уже выстроилась очередь из моделей и актрисок, готовых занять вакантное место.

Через мгновение в холл спустился хозяин. Он держал в руке бутылку коньяка и два хрустальных стакана.

─ Садись. ─ Игнат кивнул на кресло. ─ Разговор есть.

Я послушно переместила тело в громоздкий антиквариат и получила тару, наполненную до краёв, дурно пахнущей жижей.

─ Пей.

─ Не могу.

Дотянувшись до стола, Тулинов схватил персик и вложил в мою свободную руку.

─ Выдохни и выпей всё до дна. А потом закусишь.

Сделав шумный выдох, я влила в себя треть стакана и закашляла. Спазм в горле и огненная боль в желудке никак не проходили. На глазах навернулись слёзы. Я свернулась пополам и только через пару минут получила возможность сделать вдох.

─ Закусывай.

Каким-то мистическим образом Игнат оказался передо мной. Он встал на колени и протянул персик, который я успела выронить. Перед глазами поплыли разноцветные круги. Я пыталась донести мысль, но язык прилип к нёбу, а из горла вырвалось нечленораздельное мычание. И всё же, сосредоточившись, я прошипела:

─ Не-ет. На нём ми-икробы.

Несмотря на странное состояние, я чётко помнила, что ничего нельзя поднимать с пола и тащить в рот.

Игнат усмехнулся и отошёл к камину. Облокотившись на изразцы, он долго смотрел на оранжево-жёлтое пламя, словно решаясь на что-то, будто оттягивая тяжёлый, но неизбежный разговор. Наконец, резко развернувшись, пристально посмотрел на меня.

─ Твои родители погибли. Взорвались в машине. Прости, Настя, мне очень жаль.

Смысл сказанного доходил с трудом. Такого не могло быть. Я же рассталась с ними совсем недавно. События сегодняшнего утра закружились, как в калейдоскопе. Мама. В её глазах стояли слёзы. Она прощалась со мной, но не на три месяца. Она прощалась со мной навсегда. Отец. Его странный разговор с тётей Надей. Нелепая одежда. Угроза была более реальной, чем я думала. Именно поэтому меня в такой спешке отправили к Эльзе, именно поэтому не проводили. Родители выехали в другом направлении, пытаясь отвлечь внимание нашего палача. Вот только почему они ничего не сказали мне?

Синдром разбитых коленок. Предчувствия беды, терзавшие меня весь день, вылились в невообразимую боль, которая сжала сердце в раскалённые тиски, перекрыла кислород, свела судорогой мышцы. Я ждала слёз, горьких и бурных, которые могли принести хоть малую толику облегчения, но их не было. Что-то внутри меня хрустнуло и надломилось. Я потеряла свой внутренний стержень, свою опору. Мозг не хотел воспринимать, что теперь я осталась одна, совершенно одна в этом огромном жестоком мире, а сердце отказывалось в это верить.

Игнат присел рядом и приподнял моё лицо за подбородок. Его голос, глухой и тихий доносился, как из подземелья. Мне показалось, что повеяло могильным холодом, словно земля подо мной разверзлась и откуда-то из самой бездны, из ада, из Тартара, восстал злой дух, призрак Преисподней, желавший заполучить и мою душу.

─ Настя, очнись! Настя-я-я…

Я больше ничего не слышала, просто падала в ледяную бездну, закрыв глаза, не имея ни малейшего желания сопротивляться.

Глава 2

─ Это шок, Игнат. Она скоро очнётся.

Прищурившись, я увидела грузного старика с копной седых волос. Он сидел на моей кровати и держал холодную кисть в своих тёплых ладонях.

─ Пульс в норме, сердцебиение ровное. Хотя… Не знаешь, в роду у неё сердечников не было?

Мой взгляд переместился в угол просторной комнаты, где под самым ночником, подперев стену мощным торсом, стоял Тулинов. Он только повёл плечами.

─ Кажется, дядя Сева страдал аритмией.

Старик мягко улыбнулся.

─ А… Синдром разбитых коленок. Панические атаки, сопровождаемые резким сердцебиением с нарушением ритма. Иногда это передаётся по наследству. Трудно сказать, что нужно лечить в первую очередь, мотор или голову. Но подобные личности обладают тонкой интуицией, голос которой нельзя игнорировать.

Я широко открыла глаза и тут же зажмурилась. Тусклый свет ночника казался невыносимым.

─ О! Вот мы и очнулись. Славненько. Говорил же, глобальных проблем нет.

Я почувствовала, как выпрямился матрас, когда старик встал с кровати.

─ Мне пора. Навещу вас завтра.

─ Спасибо, док. ─ Игнат хотел проводить мужчину, но тот остановил его движением руки.

─ Не стоит, мой друг. Я прекрасно знаю дорогу.

Когда дверь захлопнулась, я попыталась присесть. Голова немного кружилась, во рту пересохло. Тулинов молча протянул пластиковую бутыль. Влив в себя всё содержимое, я почувствовала прилив сил.

─ Даже не думай вставать. У тебя постельный режим.

─ Надолго?

─ Как будешь себя вести.

Откинув пустую тару, я в упор взглянула на мужчину.

─ Как это случилось? Как погибли мои родители?

─ Не сейчас. ─ Игнат всё так же подпирал стену. ─ Сначала ты восстановишься, а потом…

Я свесила ноги и попыталась встать.

─ Ты себя слышишь? Как можно спокойно лежать, когда моих родителей… ─ я запнулась. Язык не хотел произносить то самое страшное слово.

Янтарные глаза блеснули нехорошим огнём.

─ Запомни, Настя, пока я отвечаю за тебя, ты будешь слушаться меня во всём. Понимаешь, во всём. Иначе я не дам за твою жизнь ни цента.

В моей душе возникло чувство протеста. Никто не смел так со мной разговаривать. Что он там вообразил? Уж в чём, а в его защите я нуждалась меньше всего.

─ Отвези меня к тёте Эльзе. Я хочу, чтобы она отправила меня домой. Мне нужно достойно похоронить моих.

Честно говоря, я не знала, как готовится эта скорбная церемония, но там, в России, в нашем доме, остались взрослые люди, умные и рассудительные: наш охранник дядя Петя, Галина, следившая за порядком, и её муж, мастер на все руки, Егор.

─ Я обо всём позаботился. Не стоит волноваться.

─ Волноваться? ─ я перешла на визг. Спрыгнув с кровати, подскочила к Тулинову, сжимая кулаки. ─ Как ты можешь быть спокойным, когда погибли люди? Конечно, тебе наплевать. Это же не твои родители.

Я пожалела о том, что сказала. Игнат побледнел, резко отвернулся и вышел из комнаты. Я услышала щелчок замка и удалявшиеся шаги. Значит, Настя Максимова всё же превратилась в пленницу старинного особняка. И пусть пытать и сажать на хлеб и воду меня никто не собирался, сути дела это не меняло.

Немного побродив по ледяному полу, я взобралась на широкий подоконник и обхватила колени руками. За окном занимался рассвет. Как странно. Там, во дворе, шелестели молодой листвой вековые дубы, переливались изумрудом аккуратно подстриженные дорожки, радуясь началу лета. А тут, в огромном доисторическом доме, царили холод и безысходность. Я чувствовала себя заживо погребённой в мрачном фамильном склепе. Во мне, действительно, не осталось ничего живого. Душа окаменела, а сердце покрылось толстым слоем инея. И лишь одно желание держало на плаву. Найти и покарать. Убить, уничтожить, стереть в порошок человека, посмевшего сделать меня сиротой. Месть. Лишь она давала мне силы жить дальше.

─ Мисс Анастасья? ─ я оторвалась от грустных мыслей и удивлённо уставилась на симпатичную женщину лет пятидесяти, стоявшую в дверях. Невысокая, полненькая, с седой прядью в густых чёрных волосах, собранных на затылке замысловатым пучком, одетая в простое трикотажное платье тёмно-синего цвета, она излучала доброту и спокойствие. Мне так захотелось прижаться к ней, обнять, выплакаться и почувствовать, как она гладит меня по голове и шепчет слова утешения. ─ Меня зовут Жаклин. Вы говорите по-французски?

Я кивнула.

─ Да, немного.

Женщина улыбнулась.

─ О, у Вас прекрасное произношение. Я слежу за этим домом и за его хозяином. Ну… Вы понимаете, уборка, стирка, готовка. Теперь я буду следить и за Вами, юная мадмуазель.

Наверное, я неправильно истолковала смысл сказанного. Но слово «следить» больно резануло слух. Это опять напомнило, что я являюсь пленницей огромного дома, заложницей непоправимых обстоятельств.

─ Где Игнат?

Жаклин пожала плечами.

─ Господин Тулинов отправился на работу. Сегодня же пятница.

─ На работу? В такую рань?

Женщина присела на стул.

─ Вы не в курсе? Месье возглавляет крупную юридическую контору. Он сам является преуспевающим адвокатом.

Да, примерно так я и думала. Времени познакомиться поближе у нас с Игнатом не было. Но мне почему-то показалось, что он занимается именно юриспруденцией. Слишком аккуратный, слишком педантичный. И этот проницательный взгляд, от которого ничего не могло укрыться…

─ Наши отцы дружили когда-то. А мы с месье практически незнакомы. И, если бы не печальные обстоятельства…

На глазах навернулись слёзы. Но они тут же высохли.

─ Бедная моя девочка! ─ Жаклин подошла ко мне и обняла за плечи. От неё пахло ванилью и сдобой, кофе с корицей и ранними яблоками. ─ Ты поплачь, милая, поплачь. Тут нет ничего постыдного.

Я бы очень хотела прореветься, но глаза резало, будто в них попал песок, а слёз не было, хоть умри. Из груди вырывались хриплые стоны, похожие на рычание раненного животного, но боль, засевшая глубоко внутри, никак не находила выхода.

─ Всё. Идём. Тебе нужно позавтракать. А после мы распакуем твои вещи.

В первый раз за всё это время я обратила внимание, что расхаживаю по комнате в длинной ситцевой рубашке, обшитой причудливым кружевом. Такая одежда не могла принадлежать Елене. Слишком простой и непривлекательной она казалась.

─ Это я дала тебе свою новую сорочку. ─ Улыбнулась Жаклин. ─ Но месье распорядился повозить тебя по магазинам и приобрести всё, что тебе понравится.

Ах, какая щедрость! С чего бы это? Я приходилась Игнату совершенно посторонним человеком. Зачем ему тратиться на меня?

Мы спустились в холл, где я имела неосторожность потерять сознание, и через узкий коридор перешли в столовую.

─ Ты можешь посмотреть дом и выбрать себе любую спальню. Их тут шесть. Но не советую подниматься в мансарду. Там вотчина месье. Он не любит, чтобы посторонние разгуливали по его территории. ─ Женщина усмехнулась. ─ Я даже порядок там навожу не чаще, чем раз в месяц.

Да, Игнат оказался со странностями. Интересно, какие тайны скрывала его обитель? Мама считала, что комната многое говорила о своём хозяине. Возможно, стоит заглянуть туда?

─ Скажите, Жаклин, а Елена? Она живёт в этом поместье?

Женщина покраснела.

─ Мадемуазель Елена иногда остаётся на пару дней и всегда занимает золотые апартаменты. Но жить… До тебя в этом доме жила только одна женщина. И это я. Но теперь появилась ты. Надеюсь, мы подружимся.

Я пожала плечами и села за стол.

─ Думаю, я тут ненадолго. Мне нужно вернуться в Россию. Понимаете, моих родителей больше нет. Но у меня есть тётя Эльза. Она обязательно полетит на похороны и возьмёт меня с собой.

Жаклин поставила передо мной плоскую тарелку с огромным куском яблочного пирога, налила чай в тонкую фарфоровую чашку и присела напротив.

─ На всё воля Божья, девочка. Мы не знаем промысел Всевышнего, не ведаем, какие испытания нам уготовлены, но там, ─ она подняла вверх указательный палец, ─ всё давно решили за нас.

─ Да. Верно. Вот мне не дано понять, почему погиб мой брат. Ему было лишь двадцать три. Он не воровал, не убивал, он никому не сделал ничего плохого. Он даже с девушками не встречался. Хотел сначала карьеру выстроить. А дядя Вася? Я помню его таким весёлым и неунывающим. В чём провинился он? А мои родители?

Жаклин тяжело вздохнула.

─ Кто знает, малышка, возможно, они выполнили свою миссию на этом свете и ушли в лучший мир. Лично я считаю нашу земную жизнь ничем иным, как чистилищем для грешных душ. Мы все проходим испытания, получаем уроки, выполняем задания. И от того, как мы их выполним, зависит, вернёмся ли мы в то место, которое принято называть раем. Ведь верно подмечено, что плохих людей даже земля не принимает.

Я поняла смысл, но мои страдания слова доброй женщины не облегчили. Если бы знать точно, что после смерти мои родители попали в другой мир и продолжили своё бытие…

Мягкая ладонь опустилась на мою кисть.

─ Ты верь, девочка, обязательно верь, что твои родные теперь на небесах, что они наблюдают за тобой и стараются направить по верному пути.

Я отодвинула тарелку с нетронутым пирогом.

─ Спасибо за всё, Жаклин. Поем позже. Сейчас аппетита совсем нет.

─ Тогда по магазинам?

Я отрицательно покачала головой.

─ Мне ничего не нужно. И чемодан не стоит распаковывать. Как только появится Игнат, я попрошу его отвести меня к тёте Эльзе.

─ Ты никуда не поедешь.

Я подпрыгнула и повернула голову. В дверях стоял Тулинов. От беззаботного парня, встречавшего меня в Орли, не осталось и следа. Мне показалось, что за ночь он состарился лет на пять. Поперечная складка пересекла лоб, у губ залегли упрямые морщинки, а такие тёплые янтарные глаза теперь излучали ледяное спокойствие.

─ Жаклин, покинь нас на минуту.

Женщина встала из-за стола, кивнула и плотно закрыла дверь.

─ Что всё это значит? Можешь объяснить?

Игнат уселся за стол и пристально посмотрел прямо в душу.

─ Тебя больше нет. Нет ни для кого, даже для тётки. Ты умерла, погибла вместе с родителями. Ясно?

─ Ясно? ─ я вскочила на ноги. ─ Что происходит, чёрт возьми? Я всё ещё жива и хочу видеть тётю.

Тулинов больно схватил меня за руку.

─ Повторяю в последний раз. Для всех ты умерла. Уяснила? А теперь извольте одеться, мадемуазель. Мы едем к нотариусу.

Я резко выдернула кисть, окинула мучителя ледяным взглядом и помчалась на второй этаж. Внутри всё клокотало, но я решила не спорить. В конце концов, что могло помешать Тулинову посадить меня в чулан или сдать в психушку? Я находилась в чужой стране, в чужом доме с совершенно чужим человеком, который пребывал не в самом лучшем расположении духа. Я совсем не знала этого мужчину, не знала, что можно от него ожидать, чего стоило опасаться. К тому же проклятое седьмое чувство советовало подчиниться, сдаться хотя бы на время.

─ Успокоилась? Иди в машину.

Проходя через холл, я взглянула на себя в огромное зеркало, висевшее у камина. Скромный брючный костюм от «GrassY» только казался таковым. На самом деле он обошёлся моему отцу, как подержанная иномарка. Мне не нравилось такое сравнение, но теперь, когда папы не стало, любая его шутка, любое слово, казалось уместным и правильным.

─ Зачем ты купил мне его? Он ужасно дорогой. ─ Я рассматривала обновку со смешанным чувством восторга и стыда. ─ Ты выбросил кучу денег.

Отец сгрёб меня в охапку.

─ А для кого я их зарабатываю? Для себя? Нет, милая, в гроб я всех рубликов не заберу, а вот видеть тебя счастливой для меня большая радость. Ты же хотела такой?

Я кивнула.

─ Да, но позже, когда он появится на распродаже.

Папа рассмеялся.

─ Тогда у всех твоих подружек появятся такие. А сейчас… сейчас поцелуй меня вот сюда.

Отец подставил щёку, и я звонко чмокнула его, с наслаждением втянув в себя запах любимого одеколона.

Я провела рукой по тонкой ткани, как в тот вечер. Мягкий шёлк тут же ответил на ласку лёгким шуршанием. Да, сейчас я выглядела старше своих лет. А, может, дело не в костюме, а в том, что за последние сутки я прожила целую жизнь.

Крокодил плавно выплыл через открытые ворота, и мы заскользили по узким улочкам.

─ Наверное, ты догадалась, что находишься в Руане?

Я содрогнулась.

─ Этот тот самый город, где сожгли знаменитую Жанну д'Арк?

Игнат кивнул.

─ А ещё тут была написана «Мадам Бовари».

─ Прости, но мне не до экскурсий. ─ Я отвернулась.

Мы поехали в полной тишине. Родители всегда заезжали в Руан, когда навещали тётю Эльзу. А потом мама часами рассказывала в мельчайших подробностях обо всех достопримечательностях. Иногда мне казалось, что Францию я знаю лучше местных жителей. Да, мне хотелось увидеть всё своими глазами. Но сейчас я не испытывала ни малейшего интереса. Поэтому просто рассеянно смотрела в окно. Миновав площадь с огромным собором, который по красоте, как я помнила, мог сравниться лишь с Собором Парижской Богоматери, мы нырнули в лабиринт узких улочек, и вскоре покинули город.

Не прошло и часа, как автомобиль въехал в Париж. Улица Берже, 47. Серое трёхэтажное здание. Подъём по винтовой лестнице занял несколько минут. Я всё ещё чувствовала головокружение, поэтому вцепилась в перила, боясь скатиться кубарем вниз.

─ Ты такая бледная. ─ Игнат ободряюще улыбнулся. ─ Ничего не бойся. Всё будет хорошо.

Всё хорошо? Вздор! Хорошо уже никогда не будет. Боль не исчезнет, не притупится и не померкнет со временем. Прошлое ушло безвозвратно. А будущее? Оно казалось сродни безысходности, мрачным и унылым. И этот мужчина… Я взглянула на него через плечо. Вроде обычный, милый, весёлый. Но что-то пугало меня, что-то настораживало. Что? Вспышки гнева? Требования беспрекословного подчинения? А, может, странный огонь, который несколько раз вспыхивал в янтарных глазах?

Тяжёлая дубовая дверь с золотой табличкой «Ангус Монро. Нотариус» бесшумно открылась, и перед нами возник невысокий импозантный мужчина лет шестидесяти. Клетчатый костюм, роза в петлице, лакированные туфли, тонкий запах парфюма. Образ стопроцентного француза. По крайней мере, именно так я их себе представляла.