Невеста по необходимости

– Этот день полон сюрпризов и подарков… – от этой фразы меня передернуло, а Вольдемар насторожился – Моя невестка сегодня узнала, что станет матерью ребенка Вольдемара, и наконец-то подарит мне долгожданного правнука!

Толпа, раззадоренная алкоголем, и уже счастливая, услышав предыдущую новость, приняла это на ура, и разразилась аплодисментами. Элеонора Рудольфовна сделала ход конем так, чтобы ее внуку отрезать пути к отступлению. Вольдемар стоял как каменная статуя и свирепо сверлил взглядом свою дражайшую родственницу, которая расплываясь в довольной улыбке, принимала искренние поздравления от гостей. Остальной вечер для меня прошел в ожидании то ли бури, то ли конца света.

Когда банкет подошел к концу, нас проводили под громкие фанфары к лифту отеля, который вывез на верхний этаж к пентхаусу. Все это время Вольдемар молчал, а я вытирала вспотевшие ладошки об свое шикарное платье, и уже готовилась к смерти. Но стоило двери номера закрыться за нашими спинами, как он снял надоевший пиджак, кинул его на стул и отправился к бару. Налил себе полный стакан виски, даже не разбавив его льдом, и осушил практически до дна и наполнил вновь. Все это время я топталась у двери, не решаясь издать ни звука.

– И чего ты там стоишь? – слегка опьяневшим голосом поинтересовался виновник сегодняшнего торжества – Присядь, что ли…

Я повиновалась, и немного хромая доковыляла до кресла, на которое присела, ожидая, что же будет дальше.

– И чья это идея? – спросил он, усаживаясь во второе кресло.

– Я не…

Мне стало немного страшно. Элеонора Рудольфовна своим громким заявлением загнала его в угол. И теперь я не знала, что он предпримет. Обвинит ли меня во всем? Или попытается согнать злость? Я вообще не представляла на, что способен это человек.

– Хотя я догадываюсь, что это затея моей дражайшей бабули, которая не может упустить шанс обзавестись правнуками. Ты бы не додумалась до такого, тем более…

Он замолчал и перевел взгляд на меня. В помутневших глазах отражались раздражение и сомнение.

– Так ты беременна?

Я лишь молча положительно кивнула.

– И кто отец?

Я непонимающе на него уставилась, но потом все же ответила.

– Вы, конечно же.

– Ха! – он вскочил резко, так, что я отшатнулась и плюхнулась спиной глубже в кресло.

Вольдемар навис надомной, выдыхая пары алкоголя в лицо. Меня начало мутить. Я невольно прикрыла рот ладошкой.

– То есть вот так, после одной случайной ночи я сделал тебе ребенка? Ты шутишь? Или хочешь нажиться на богатеньком дурачке, который и так предложил тебе жениться, от безвыходности?

– Нет! – попыталась я возразить. – До той ночи я ни с кем…

– А как же твой парень, ну тот с которым ты «мирилась» на лайнере? Или хочешь сказать, что у вас никогда секса не было?

– Был… Но я много времени проводила на работе, и из-за этого мы не могли… и потом поссорились… и та ночь, ну вы же знаете!

Он всматривался мне в лицо несколько минут, от чего у меня уже начали труситься руки. Я испугалась, что он может меня ударить, решив, что я лгу. Но Вольдемар лишь тяжело выдохнул и сел обратно в свое кресло.

– Блин, ты же даже врать не умеешь.

Он растрепал свои волосы и расстегнул три верхние пуговицы рубашки.

– Какой же я везучий! – Он грустно улыбнулся – Кто-то годами пытается завести ребенка, бегает к врачам, а я вот так вот за одну ночь сумел!

Я смотрела на него и понимала, что после того как Элеонора Рудольфовна во всеуслышание заявила об этом, Вольдемару отступать уже некуда. И тот план, который он наметил изначально, дал трещину.

У меня в голове мелькнула дикая мысль, от которой я сжалась всем телом. Мне пришлось минуты три собираться с силами, чтобы озвучить ее вслух.

– Срок маленький… – начала я, неловко потирая руки – и можно сделать аборт…

Он поднял на меня такой взгляд, от которого кровь в моих жилах могла заледенеть.

– Даже не думай об этом! – рявкнул он на меня – Не смей даже произносить это слово в моем присутствии! Я уничтожу тебя, если ты хоть, что-то сделаешь этому ребенку! Уяснила?

– Да сер! – выдала я от испуга.

По-моему, я даже дышать перестала от такой его реакции. Но признаюсь, мне стало немного легче, когда он вот так, хоть и грубо, но отказался от идеи убить этого малыша.

– Идем спать. – Вольдемар выглядел уставшим.

Он встал первым. Я же когда попыталась встать, то ощутила жгучую боль в натертой новыми туфлями ноге. Лицо исказилось в гримасе боли, и он это заметил.

– Что случилось?

– Нога…

Он подхватил меня на руки как принцессу и отнес в спальню, где нежно усадил на кровать. Приподнял подол длинного платья и снял туфли, оголяя кровоточащую ранку. Я вздохнула с облегчением.

– Сейчас принесу аптечку.

– Я сама! – попыталась возразить, но меня одарили еще одним холодным взглядом.

– Сиди, и жди!

Властность этого мужчины меня завораживала. В нем сочетался странный баланс грубой силы и заботливой нежности. И иногда я не знала, как на него реагировать. Так и сейчас. Вначале он на меня накричал, угрожая расправой, но в тоже время запретил даже думать об аборте, хоть и нежеланного, но ребенка. И его забота, пробивающаяся сквозь суровый характер, делали его еще интереснее.

Он вскоре вернулся с аптечкой, обработал «боевое ранение» и наклеил пластырь.

– Я буду спать на диване – выдал он после длительного молчания.

– Но как же так? Вы же сегодня именинник!

– И перестань обращаться ко мне на «вы»! А то мы объявили о помолвке, а ты разговариваешь со мной как с посторонним.

– А как же мне тогда к вам обращаться?

– Мое имя Вольдемар, близкие зовут Вал, ну или Дима.

Я хихикнула.

– Ты чего?

– Просто ваше… – он сурово на меня глянул, и я стушевалась – просто твое имя так солидно и грозно звучит в полной форме, и так по-домашнему, когда сокращенно.

– Да? – он хитро прищурился и присел рядом – Ну давай!

Я немного стушевалась от его неожиданной реакции и попыталась отодвинуться, но он меня придержал.

– Что? – удивилась я.

– Скажи его…

– Кого?

– Мое имя…

Его лицо уже приблизилось вплотную к моему, и взгляд игриво блестел, ожидая потехи. А я, краснея от такого пристального внимания, даже не могла отвести взгляд.

– Ва… – я попыталась выговорить первый вариант, но осеклась от того, что на губах у него уже играла лукавая улыбка – Дима?

– Умничка! – тихонько проговорил он – Еще раз!

– Дима. – уже более уверенно сказала я, и его губы коснулись моих.

От пьяного угара, который от него исходил, моя голова закружилась. В животе начало крутить, и я подумала, что испорчу момент. Но удивилась сама себе, так как ощущения в итоге оказались приятными. От волнения и накативших воспоминаний нашей первой совместной ночи я даже и не подумала, что нужно отказать. А как вообще можно отказать такому как Вольдемар? Его сильные и властные руки пленили меня в объятиях, из которых вырываться не хотелось. Я не могла отказать его страстным поцелуям, и полностью им отдалась. Сильные мужские руки легким движением освободили мое уставшее тело от надоевшего платья, и я смогла впервые за вечер вздохнуть полной грудью. Мои же руки самовольно двигаясь, стащили с него рубашку, и, ощупывая крепкую грудь и накачанный пресс, спускались ниже. Он настойчиво уложил меня на кровать. Целовал так, что я не могла нормально дышать. Он ласкал мое ушко, от чего импульсы возбуждения пробегали по всему телу, концентрируясь между ног. Он, как и в тот раз, опустился к груди и принялся ласкать ее нежно, покусывая соски. От этого я вздыхала так страстно, что сама себе удивлялась. Мне хотелось сделать приятно и ему, и потому я вывернулась, впервые ощущая неистовое желание доминировать в постели, и покрывая поцелуями его тело, опустилась вниз. Поначалу я прошлась язычком по кончику его члена. Наблюдала, как он на это реагирует. И когда член стал подергивать, я взяла его головку в рот, проводя пальчиком вдоль него опускаясь ниже. Прошлась язычком по кругу и выпустила его. Обхватила основание ладошкой. Затем, я медленно взяла его как можно глубже, и услышала тяжелый, но очень эротичный вздох. Мне это понравилось. Я начала двигаться, набирая темп, выпуская через раз член, чтобы пройтись язычком по контуру его головки, и когда он стал очень твердым, то Дима как будто озверел. Он повалил меня на ковать, и медленно вошел в мое влагалище, от чего я застонала, понимая, что уже несколько минут неистово желала этого. Поначалу он двигался медленно. Каждое его движение во мне отдавалось импульсом нарастающей страсти и удовольствия. Затем ускоряясь, он заставлял меня сходить сума от удовольствия, пока мы не кончили вместе.

Вольдемар

Утром я, почему-то, проснулся в постели с обнаженной Эвелиной. Не сразу сообразил, как так вышло. Но воспоминания вчерашнего вечера нахлынули волной, ударив по вискам головной болью. Хотя, скорее всего это было похмелье. Я тихонько встал, стараясь ее не разбудить, и вышел на террасу. Она оказалась достаточно изолированной, чтобы не задумываться об осточертевшей одежде. Я подкурил сигарету, и пригубил черный кофе, который стоял на столике вместе с предусмотрительно приготовленным завтраком. Есть не хотелось. Я потягивал дым сигареты и горький бодрящий кофе.

Чувство вины и легкой досады крутились где-то в сознании, но их я отогнал куда подальше, так как теперь у меня появились проблемы, которые я сам себе и создал. Мало того, что «обрюхатил» Эвелину, объявил о помолвке с ней же, и благодаря бабуле и о будущем наследнике. Зато теперь шантажисты кусают локти, и я могу не переживать хотя бы об этом. Но как быть с Анной? Женитьба была лишь временным мероприятием, которое должно спасти меня от потери нескольких миллионов. Но ребенок – это совсем другое дело. И если вынужденный брак я еще мог объяснить Анне, то вот этот «косяк», скорее всего, ее отпугнет. И что же мне остается?

– Доброе утро! – неуверенно поприветствовала меня моя невеста.

– Угу. – это все, что я мог из себя выдавить на данный момент – Присоединяйся!

Она присела на соседний стул, и начала пристально присматриваться к тому, что нам принесли: тосты и десять маленьких разноцветных баночек с различными начинками к ним, большая тарелка фруктов, овсянка в прикрытой тарелке, чай, кофе, молоко, мюсли и топинги. Я наблюдал за тем, как она вначале поморщила носик и прислушалась к желудку, оценивая его сегодняшнее настроение. Когда он ей дал добро, то радостно накинулась на фрукты, проверяя реакцию, а потом уже и на все остальное. Я невольно начал улыбаться. Это вызвало удивление на ее неприкрытом очками лице.

– Что смешного? – спросила она, засовывая в рот очередную виноградину.

– Ты смешная!

– Я? – она так искренне и причудливо удивилась, что я не выдержал и расхохотался.

В этот момент я поймал себя на мысли, что рядом с ней я чувствую себя очень спокойно и комфортно, даже как-то по-домашнему. Но придаваться самоанализу времени не было. Я быстро оделся и сбежал из нашего номера, чтобы вновь вернуться на работу. Эвелину я оставил в полное распоряжение своей бабушки, которая теперь светилась как лампочка Ильича, предвкушая появление долгожданного правнука.

Жанна (мой секретарь) в машине вручила мне стопку газет и журналов. Они пестрили яркими фотографиями вчерашнего мероприятия с моим участием, и большими заголовками: «Самый завидный жених этого года наконец-то решил остепениться», «Загадочная избранница Вольдемара Войлоцкого – кто же она?», «Ребенок – повод для брака, или все же искренние чувства Войлоцкого?» и т. д.

– Чего и следовало ожидать… – ничего не подразумевая пробормотал я.

– Вольдемар Вениаминович, в интернете таких вот статей еще больше.

– И что?

– Вы не переживаете, что Анна их прочтет.

– А мне нужно переживать? – я поднял на нее суровый взгляд, от которого мой секретарь стушевалась.

– Простите!

– Твоя задача думать о работе, а не о моей личной жизни.

Она лишь кивнула, подтверждая мои слова, и вновь принялась диктовать мой распорядок, не отрывая взгляда от своего блокнота.

Жанна была очень ответственным работником. Всегда выкладывалась по полной. Но ее скрытые мотивы я видел насквозь. Когда в очередной раз Анна уходила с головой в работу, некрасиво со мной попрощавшись, Жанна слишком уж активно старалась обратить мое внимание на себя, желая занять вакантное место. Но я ее игнорировал. Не желал смешивать личную жизнь с работой. Тем более, найти такого же исполнительного помощника на самом деле сложно. А когда Анна вновь возвращалась в мою жизнь как ураган, Жанна ходила мрачнее тучи и иногда позволяла срывать свою злость на подчиненных, думая, что я этого не замечаю.

К вечеру я был выжат как лимон. Я расслабился в ожидании долгожданной тишины собственного дома, но как показала практика – это было поспешно. В салоне автомобиля раздался знакомая мелодия мобильного. На экране высветился неизвестный мне номер.

– Слушаю! – равнодушно произнес я.

– Я так понимаю вынужденный брак с этой мышью, твой способ избежать огласки?

Мужской хрипловатый голос показался знакомым, но я не сразу сообразил откуда.

– Не понимаю о чем это вы! – так же равнодушно ответил я, хотя уже судорожно соображал, к чему ведет мой собеседник.

– Ты думаешь, фотографии той ночи теперь бесполезны для нас? Но ты сильно ошибаешься!

Я скрипнул зубами, понимая, что на той стороне сейчас шантажист, который, по-прежнему, хочет добиться своей цели.

– А что будет, если твоя Анна – он выделил интонацией ее имя – их увидит?

– Меня с ней более ничего не связывает, так что мне все равно!

Я попытался держать прежнюю стратегию безразличия. Но это меня немного встревожило. Ведь официально с ней я не расстался, а так сказать дал шанс реализовать себя в работе, надеясь, что до ее приезда ситуация разрешиться. Хотя вчера и появился один неучтенный фактор, но я искал способ вывернуться, не утратив при этом ни деньги, ни ребенка, ни возлюбленную.

– Ты в этом уверен? – с ехидностью в голосе спросил шантажист.

– Уверен! – прикрикнул я, и сбросил звонок.

Проблемы нарастали как снежный ком. Эта особа, которая усиленно пыталась меня шантажировать, давила на самые больные места. Отношения с известной начинающей балериной были не раз выдвинуты на всеобщее обозрение. Однажды пытались устроить тотализатор, на то – когда же мы поженимся. Но раз за разом мы удивляли публику: расходились, вновь феерично воссоединялись, светились в совместных мероприятиях в узком кругу, после чего нас в очередной раз уже пытались поженить и мы вновь расставались, возвращаясь к работе. И вот я неожиданно объявляю помолвку с совершенно незнакомой женщиной, которая вдобавок ко всему еще и беременна от меня. Я, конечно, рассчитывал на то, что шантажисты примут это за чистую монету, но этот конкретный подонок был достаточно изворотливым. У меня даже сложилось впечатление, что у него со мной какие-то личные счеты.

– Алло, Серега? Это Дима. Можешь говорить? – я позвонил своему сокурснику, который работал в полиции.

– Привет! Ты по делу, или так – узнать, как моя жизнь молодая проходит?

Серега Жадан всегда отличался веселым нравом, и ко всем проблемам подходил с юмором. Но, в своей работе он выкладывался на полную, и уже пару раз выручал меня.

– По делу.

– Вот так всегда… – обижено ответил мне он – Нет, чтобы хоть раз узнать – может твоему дорогому другу плохо и он при смерти?

– А еще он напрашивается на подзатыльник! – с улыбкой ответил привычно я.

– И почему сразу подзатыльник?

– Просто, для профилактики.

– Эх, не ценишь ты меня!

– Ценю, поэтому именно тебе и позвонил.

– Ладно, шутки в сторону! – уже более серьезно начал Серега – На прежнем месте?

– Через полчаса.

«Прежним местом» у нас был бар около его дома, где мы встречались, чтобы выпить пива ну или вот для таких вот нужд.

В приглушенном свете небольшого полуподвального помещения виднелись редкие столики, за которыми в основном сидели постоянные клиенты. У барной стойки ждал меня мой друг. Я подошел и по-дружески положил руку ему на плече, тем самым привлекая внимание. Он резко дернулся, но увидев, что это я, расслабился.

– Ты смертник? – спросил он, тяжело выдохнув.

– Да нет, дорожу своей жизнью, пока!

– У меня же рефлекс. На такие жесты я, обычно, не уточняя кто, сразу выворачиваю наглую граблю, и валю на пол. Ну, и если «клиент» все еще в сознании, то уже позволяю ему отвечать на мои вопросы. Если б не знал, что ты должен подойти, уже бы приложил.

Я усмехнулся в ответ на это, и присел рядом.

– Пинту пива!

Бармен кивнул и отошел в сторону.

– Сегодняшние заголовки видел? – решил я не расшаркиваться.

– Видел. Мне тебя поздравлять или сочувствовать?

– Можешь поздравить, но пока не с чем.

– А как же новоиспеченная невеста, да еще и с ребенком? Когда пострел только поспел?

– Не поверишь – две недели назад.

– В смысле?

Бармен как раз подошел, чтобы выставить передо мной кружку пива с высокой пеной, и тарелочку снеков, которые здесь подавали в комплекте. Я сунул ему купюру, которая превышала стоимость моего заказа, и попросил нам не мешать. Тот понимающе кивнул и удалился.

– В буквальном!

Мне пришлось вкратце рассказать всю ту историю, которая приключилась на лайнере, и конфуз ночного номера. Серега, конечно, слушал внимательно. Он изредка бросал привычные юморные фразы с язвительным подтекстом.

– И, что ты намерен делать? – уже более серьезно поинтересовался он.

– Хочу узнать, кому я перешел дорогу. И отплясывая в эту сторону надавить на его больную мозоль.

– Хочешь, чтобы я его поискал?

Я как раз сделал большой глоток из своего бокала и лишь покивал в ответ.

– Зная твой характер, могу предположить, что недоброжелателей у тебя толпа, а желающих заполучить хоть маленький кусочек предприятий, которыми курирует твоя семья – и того больше. Это может занять много времени.

– Я отблагодарю! – попытался я его привычно простимулировать.

– Отблагодаришь! В этом я не сомневаюсь. Дело не в этом.

– А в чем?

– За то время, что я буду шерстить весь список, этот подонок, скорее всего, отправит «особую посылочку» прямиком к Анне. И я не решаюсь предположить, каковы будут последствия.

– С этим я сам разберусь.

Я попытался вложить в эту фразу как можно больше уверенности, но сам не знал чего ожидать от своей возлюбленной. Особенно после того, как изменил ей дважды с одной и той же особой.

– Ну-ну! Разберись!

Мы еще полчаса посидели, разговаривая уже на более отвлеченные темы. Домой я попал далеко за полночь. И как велико было мое удивление, когда у себя на кухне я обнаружил спящую Эвелину. Стол был накрыт к ужину, а моя новоиспеченная невеста, по-видимому, ждала меня. Но вопрос в другом – что она делает у меня дома?

Будить не стал. Взял на руки и отнес в спальню. В голове мелькала мысль, что спать одетой неудобно, но раздевать не решился. В голове всплыли сцены прошлой ночи, которые перебили мысли об Анне. Мне же спать пришлось на диване на первом этаже. После чего я серьезно задумался о наличии гостевой комнаты.

Сутра меня разбудил сильный гул, как будто упало что-то тяжелое. Я приоткрыл глаза, чтобы посмотреть на того, кто не дорожит своим здоровьем и увидел картину маслом: Эвелина сидела около лестницы и потирала ушибленное колено. Она, конечно, старалась быть тише. Но как только попыталась встать, то промазала и вместо того, чтобы ухватиться за поручень – рука проскользнула рядом и она еще раз упала на колени.

– Я так понимаю, неуклюжесть в твоем случае неизлечима?

– Вольдемар Вениаминович?

– Кто? – меня перекосило.

– Дима? – быстро исправилась она. – Я вас… тебя разбудила?

– Так громко падать… Тут даже глухой бы проснулся.

Она густо покраснела и уже более спокойно по стеночке поднялась на ноги.

– Я сейчас завтрак приготовлю.

Она попыталась предпринять попытку ретироваться на кухню, но я ее остановил:

– Для начала скажи мне, а что ты тут делаешь?

Она остановилась, и если бы могла, то покраснела бы еще больше.

– Ваша бабушка настояла на том, что перед свадьбой нам нужно узнать друг друга лучше, а потому следует жить вместе.

– Узнать друг дуга?

– Так я пойду… завтрак готовить?

– Ну, иди. – скрипя зубами, ответил я и уже был готов разорвать свою родственницу за ее инициативу.

Эвелина

Вот стою я на кухне, и кушать готовлю, а внутри ощущаю странную тревогу. То, что Элеонора Рудольфовна буквально насильно меня заперла в этой квартире вчера вечером со словами «супругам полагается жить вместе», казалось еще мелочью. На все мои доводы о том, что для начала нужно обсудить все с ее внуком – она находила контраргументы, и выворачивала информацию себе во благо. Я никогда не умела с кем-либо спорить, а с этой женщиной не имела ни малейшего шанса. Совесть меня мучила по многим пунктам, и нужно объясниться. Так что беру поднос с чашкой кофе, омлетом, тостами и стаканом молока.

Вольдемар Вениаминович (никак не привыкну обращаться к нему по другому) вызвал во мне очередной укол совести. Он был во вчерашнем мятом костюме. Не выспавшийся. Растрепанный. И такой домашний… Я водрузила на журнальный столик яства и осталась стоять. Он небрежным взглядом изучил содержимое своего завтрака и выдал:

– Я молоко не пью!

– Это я себе…

В ответ он лишь искоса на меня глянул и первым делом пригубил горячий ароматный напиток. После первого глотка рука привычно потянулась за сигаретой, но он остановил себя. Вновь бросил на меня укоризненный взгляд, и сделал еще один глоток.

– Может, присядешь? А то мне кусок в горло не лезет.

– Простите! – я поспешила и пристроилась на край дивана.

Он подсунул мне мой стакан с молоком, и продолжил трапезу уже более расслаблено. Зато я расслабиться в его присутствии никак не могла. Мне хотелось поговорить, объясниться – но я не знала с чего начать.

– Спасибо! – выдал он дежурную фразу, но мне стало приятно от такой малости. Я невольно улыбнулась.

– Поговорим? – прямо в лоб начал он, и откинулся на спинку дивана.

– Да конечно! Я тоже хотела бы объясниться.

– По поводу?

– Элеонора Рудольфовна, вчера активно настаивала на моем присутствии в вашем – я осеклась, вспомнив его недавнюю просьбу – в твоем доме. Я ей пыталась объяснить, что это не корректно, но она не стала и слушать.

– Это в ее характере. Но меня интересует другой момент.

Он замолчал, пристально всматриваясь в мое лицо, ожидая реакции. А я могла лишь молча ждать жутко смущаясь.

– Как ты понимаешь, у нас с тобой сложилась слегка сложная ситуация…

– Угу. – положительно закивав, ответила я.

– И то, что было в те две ночи еще не означают, что я по уши в тебя влюбился и все брошу. Я хочу, чтобы ты воспринимала всю ситуацию, как есть – между нами, по-прежнему, лишь брак по расчету. Но с единственным исправлением – его срок продлится до рождения ребенка.

Я сглотнула тугой комок, который подступил к моему горлу. Не скажу, что я питала призрачные надежды на его счет, но признаюсь честно – мне стало немного обидно.

– Как и раньше, по завершении контракта, я выплачу тебе приличную компенсацию, ребенок останется со мной. Я его признаю как своего, и это не обсуждается. Но – видеться вы с ним не будете. После того как я решу вопрос с Анной, и все ей объясню, она станет матерью и по документам и по факту.

Я с трудом сдерживала неожиданно подступившие слезы и натянула на лицо дежурную улыбку. Все чего я сейчас желала – это плюнуть ему в лицо и сбежать подальше. Я была слабой во многих вопросах. Но вот так вот распоряжаться жизнью моей и моего ребенка, казалось кощунственным. Хотя реальность такова, что на его стороне и деньги, и власть. И если я не соглашусь добровольно, он сделает это насильно.

– Простите меня, – я встала, прикрывая лицо рукой – мне нужно в уборную…

– Опять тошнит?

Я лишь положительно кивнула и быстро удалилась прочь. Мне потребовалось минут двадцать, чтобы привести себя в норму и собрать эмоции в кучу, чтобы не устраивать истерики на публику. Никогда этого не любила и не использовала как рычаг воздействия. Моя заниженная самооценка сделала из меня податливого и удобного для чужого использования человека, но это еще не значит, что я ничего не чувствую и не понимаю. Скорее всего, Вольдемар Вениаминович воспринимал меня, как и все остальные – как удобную временную замену (а точнее вынужденную), которую потом можно выбросить.

Когда я спустилась в гостиную, он уже был одет, как всегда аккуратно и стильно. Я надеялась, что мы сможем нормально поговорить, но:

– Я на работу, а ты оставайся здесь. Если нужны какие-то вещи, то скажи консьержу, он поможет все организовать.