Шабаш. 2009—2018

Шабаш

2009—2018

Рита Мурашова

Фотограф Екатерина Морозова

© Рита Мурашова, 2019

© Екатерина Морозова, фотографии, 2019

ISBN 978-5-4496-2782-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Шабаш

О тихие сражения с собойза совесть, честь, достоинство и право!Когда – смолчишь, когда – заслужишь славудевицы склочной, ведьмы прописной.О шабаш мой и тех моих подруг,которые, хотя не избежалиначертанных чужой рукой скрижалей,выходят за начертанный им круг!И радость узнавания сестрыпо рыжине, прорвавшейся ей в волос,по смелости, прорвавшейся ей в голос!..Нас жгли, и жгут, и будут жечь костры!Они не знают, как костры горяту нас внутри и в темной леса чаще;что крик заклятья в тишине звенящейогня и лжи сильнее во сто крат.2018

2009

Особые войска

Какая это честь – стоять на страже,сердечной страже чей-то. Каждый стукфиксировать, учет вести им, дажераспознавать пришедших: враг иль друг?А если будет нужно, вскинуть дулонадежного и близкого ружья…Не спать! – дремать лишь, скорчившись, со стуласползать и падать… «Что же это я?!» —опомнившись, воскликнуть и с дозоромвновь обойти в зеленой – в цвет глазам! —шинели все – от пустыря до бора,приветить всех – от голубя до пса…В ряды такие всяк не будет годен:сплошь добровольцы – в этаких войсках!Я среди них: выпрашиваю орденза героизм – последнего броска.

2010

Виктору Гюго

Упрямым камнем сотен баррикадв сосудах возбужденного Парижая жду; и вот уже звучнее, ближегвардейских ног реакции набат.И думаю, примкнув своим плечомк соседу (мы сроднились тут, в отряде):повстанцев вождь – всегда на баррикаде,монарх – всегда как будто не причем.«О, как бы мне хотелось говоритьс самим тобой, носитель алых мантий!»Но не язык, а резвых ног под платьеммоих нужна в бою нещадном прыть.И выученным следуя азам,взбираюсь я, насколько хватит шага,чтоб заалело полотнище стяга,пока враги не выдавили залп.«О, как бы мне хотелось не ценойгвардейцев ли, повстанцев жизней сотен,лишить тебя короны! Как ты противпотерь монаршей власти надо мной!»Но мне в покоях сказочных дворцовохоты нет искать себе покоя —уж лучше быть зажатой синим строеммундиров в огнестрельное кольцо;уж лучше крик: «Монархию – долой!»,чтоб супротив – орудия вспылили…Я – Франция времен Руже де Лиля,где всюду – бой.

Прага, Иосифштадт, Францу Кафке

Чтоб лучше слышать, такие Вам уши, Франц?Поставьте ж, как в вазы, моих комплиментов охапкив их чудную пару. Позвольте на этот раздругим пописать – надписать на записках: «Для Кафки».Нарциссы не вянут пусть в Ваших милейших ушах.Абсурд? До абсурда Вы сами охочий до жутичитателя. Как тот мифический юноша, я, чуть дыша,смотрю на озерную глубь. Ваших глаз. И да будетчуть-чуть нарциссизма – чуть-чуть Вам едва повредит! —в клубке из сомнений спасительной ниточкой тонкой.Еврейский галчонок, не каркающий иврит,гнездящийся в Праге. Ах, в ней бы и встретить галчонка!На Ваш ежедневный проход между улочек… нет —на Ваш ежедневный полет меж дерев любоватьсясперва издалека, но вдруг в многолюдстве, в обедзалезть в оперенье – рукою пробраться под лацкан.(Я? Нет, не влюбилась. Ну вот еще, бремя меняна хрупкую шею! Ему – одного со мной веса!)На звон колокольный походят пусть, тише звеня,с лекарствами склянки, а я медсестрой – на невесту.Нет, я не пророчу, но сами пророчите – Вы!Позвольте мне, Франц, прошептать опосля «аллилуйя!»Избавлены – да, но зачем же так скоро мертвы?..И веки навечно закрыть чередой поцелуев.

О моей надежде

Надежды крылаты?Чужие – наверно, быть может.Моя – перепончатой лапой ступает на студеньчужой мерзлоты.В этом царстве снегов творожныхстановится сразу понятно:теплей не будет.Другие летят к югам,когда холодает,а нашим стаям привычен холод колючий. —Как мы безнадежны!Прибиться бы к вашей стае,да мы не летучи, признаться,отнюдь не летучи.Ленивы ли так?Вновь отнюдь:в этом мы невинны,во фрачных своих костюмах,совсем отчаясьпознать высоту,бороздим ледяные глубины,изредка все же завидуя с берега чайкам.Сопротивление воздуха – чтопо сравнению с водным?Может и мы, закаленные,поднатужасьвсе же взлетим?..Не воспетым в поэтовых одах,будьте любезныотчастипростить неуклюжесть.

2011

Отпущение

Репей не виноват, что он – репей,что он придирчив так и часто склочен.Пленят другие тонкостью стеблейв оранжереях, он же – вдоль обочинцепляет только тех, кто сам мешалему расти таким неприхотливым.Не виноват! Как вздорная душа —моя, с досады жгущая крапивой.В пути сдавалась, рухнув наконецк его корням… А сколько было прежде,ершистыми цветами чтоб венецносили и колючки – на одежде?..Репей не виноват, что он – репей…Но в черноземном сердце – чую – завязьжеланья непроторенных путей!Чтобы – не вдоль и чтобы – не касаясь.

Who wrote Holden Caulfield?1

Эй, вечный Колфилд, покуда взрослеет мир!Холден, приятель, мир молод душой покудаи, смерив юношей долю нью-йоркских миль,он задается вопросом, где утки с пруда;и выбирает пока из лошадок двухту, что жует овес – не галлон бензинажрет по высоким ценам;а Сэлинджер Джеромтрубку берет и болтает так просто, как друг;эй, вечный Колфилд, покуда в десятках мест —ведь не в одном же Нью-Йорке такие мили —истины трудных подростков имеют вес,пишут тебе: я пишу тебе, пишет Билли.2

2013

«Здесь розы чтут, а маки не при деле…»

Здесь розы чтут, а маки не при деле,в пыли, склонясь, алеют у дорог.Так и душа моя в моем усталом телепоникла, от разлуки на пределе…О, поскорей отбыть болгарский срок!Будь не в обиде, щедрая страна!Спасибо за твое гостеприимство,но не отвыкнуть: Родина – одна,и, хоть немного времени для сна,мой мальчик успевает мне присниться.Здесь розы чтут, но маки мне, однако,гораздо пышных запахов милей.И вот, вроде провидческого знака,растут, слезами черными накапавиз чашечек… Дороги же – к тебе.Варна, Болгария

Когда я Сольвейг

Когда я Сольвейг, воздух свеж и сиз,колюч от лап пронзающих деревьеви заштрихован – так, что только иззверей кому возможно выйти к двери.Когда я Сольвейг, чужды городадуше моей, оскалившейся дико,прозрачной, как озерная вода,и плачущей, как тает кубик льда,от в соснах заблудившегося крика.Когда я Сольвейг, голос твой дрожит,дурной мой Пер, гонимый злой молвою.Позволь мне, друг, твою заштопать жизнь,брат нелюдимый, здесь расположись —в тепле огня и терпком духе хвои…Когда я Сольвейг, ты – уже не плох,совсем иное я пою отныне:пусть люди знают, Пуговичник, Бог,что путь мой солнечный и лыжный непрерывен!..

На маяк

До сих пор впечатление, будто выходишь к доске,до сих пор вызывают, и жизнь преподносит урокив ежедневном зубрении… В кровь обиваю пороги,ты в тумане одна – яркий флаг на моем маякев красном платье своем выпускном… Почему до сих пор,по какому веленью, богов каких проклятой волемой бумажный кораблик так редко находит свой порт?Потому что тебе не понравилась книжка Пиньоля?Мой смотритель, поверенный всех моих мизерных дел,я в шторма пробираюсь на свет, катастрофы минуя!Буревестник садится на тонкую руку к тебе —это я окунаюсь в густую житейскую бурю.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

«Кто написал Холдену Колфилду?» — песня Green Day.

2

Билли Джо Армстронг – вокалист Green Day.