Эпоха магии

Волшебник старался объяснять другу все как можно доходчивее.

Несмотря на его старания, Эрн смог понять лишь то, что к нему в руки попал непростой кинжал. Принц и юный чародей решили спрятать столь опасную вещь куда-нибудь подальше.

«Больше никто от него не пострадает», – решил для себя Эрн. На клинке и так уже был кровавый след.

Друзья хорошо укрыли кинжал от посторонних глаз. Юноши решили похоронить оружие и забыть о нем, по крайней мере, на время, пока не придет час воспользоваться им, или пока Барри полностью не разгадает магическую составляющую клинка.

В то время Барри увлекался разделом магии, который в волшебных школах называется Магия иллюзий и преображений. Чародей создал секретное хранилище, уделив особое внимание его прочности и защищенности. Для такого могучего и опасного артефакта, как кинжал, требовалось нечто особенное.

Тайник получился весьма хорош, даже с точки зрения профессиональных колдунов. Сам по себе он находился в безлюдном месте, помимо этого его укрывала иллюзорная защита. Чтобы попасть внутрь, требовалось произнести нужные заклинания и убрать магические барьеры, которые являлись гордостью юного волшебника. Он придумал их сам и был доволен, что можно применить изобретения с пользой.

Увы, не все были так добры и расположены к Эрну. Наравне с друзьями появлялись и враги, которые завидовали его деньгам.

Пришло время, и принц решил уехать из Дунтлхилла. Он покинул родной город не только из-за того, что его жизни угрожала опасность. Слишком многое в столице напоминало о прошлом. Каждую ночь юноша видел сцену убийства брата и всякий раз просыпался в слезах, подолгу думая действительно ли все случилось так давно. Воспоминания не тускнели, они оставались свежими и яркими.

Он направился на восток. Зимы в Кроэли были не такие суровые, как в Дунтлхилле. По правде сказать, зима там напоминала северное лето. Эрн не знал, сможет ли вернуться да и захочет ли когда-либо. Грустно было расставаться с теми, с кем он успел подружиться за время самостоятельной жизни в Дунтлхилле, особенно не хотелось оставлять Барри.

Зато теперь хоть кто-то будет рад возвращению принца, если это когда-нибудь произойдет. Маг обещал сделать все, чтобы местонахождение кинжала так и осталось для остальных загадкой.

Путь на восток оказался долог, и в первую очередь не из-за расстояния, а из-за того, что Эрн не знал конечной точки своего путешествия. Он выбрал направление, но конкретного города на карте не отметил.

Юноша решил двигаться к реке Аре, а когда достигнет ее, то разберется на месте.

Во время путешествия планы изменились. Эрн встретил Анну Андрэалэссу, пепельноволосую темную эльфийку, с глазами, которые напоминали кошачьи, и длинными заостренными ушками. Она была уроженкой юга, временами буйной, настырной и всегда загадочной.

Лет пять назад Анна вместе с родней переехала в Антараг, городок на берегу Ары, из-за того, что ее дядя стал Помощником Посла Восточной Части Земли Четырех Корон в Дунтлхилле. В связи с должностью родственника эльфийка часто бывала в столице Западной Части. Темные эльфы являлись там редкими гостями, поэтому принц всего несколько раз видел представителей этой расы. И то лишь во дворце на торжественных приемах. Встретить соплеменников Анны среди улиц Дунтлхилла было почти невозможно. Девушка пообещала принцу, что и в Кроэли и в Антараге он увидит множество ее сородичей от мала до велика.

Эрну с первых же минут разговора стало легко общаться со спутницей. Она разделяла его точку зрения, отношение к некоторым вещам, да и вообще понимала собеседника буквально с полуслова. Чего нельзя сказать о принце, ему не всегда удавалось уловить ход мысли эльфийки. Возможно, это было связано с тем, что Анне приходилось общаться не на родном языке. Однако она говорила почти без акцента, произнося звук «н» слегка в нос. Местами девушка спотыкалась, подыскивая нужное слово, но всегда быстро выбирала подходящее.

Молодое поколение темных эльфов не использовало родной язык в речи, полностью перейдя на людской из-за его универсальности и сравнительной простоты. Так же делали и другие расы – у них попросту не было выбора. Если те же гоблины хотели жить, торговать и работать вместе с людьми, то им волей-неволей приходилось учить второй язык.

Во всех частях Земли Четырех Корон люди говорили на общем языке.

Произношение некоторых слов разнилось в зависимости от наречия того или иного места. Так уж сложилось исторически. Язык гномов, темных эльфов и гоблинов постепенно переходил из разряда разговорного в письменный. Все больше на улицах городов из уст других рас можно было слышать привычную людскую речь.

Но вернемся же к Анне. Ее характер… Порой было трудно предугадать, как поведет себя эльфийка, а понять, что творится у нее в душе, представлялось поистине невозможным. Внешне она никак не выказывала своих эмоций. Сдержанность присуща всем темным эльфам. На некоторые, казалось бы, важные вещи девушка смотрела сквозь пальцы, на большинство она откровенно наплевала. Принцу оставалось только завидовать равнодушию спутницы. Стоит ли говорить, как он удивился, когда увидел, что Анну задели и довели до слез досадной мелочью?

Эльфийка была не из обидчивых, но, как и всякая девушка, порой нуждалась в мужской защите. Что ж, Эрн вполне мог постоять за себя и за спутницу, поэтому обидчику тогда досталось сполна. А юноша решил больше никогда не оставлять Анну одну в придорожных трактирах.

Путешествие на восток они продолжили вместе, сделав его таким образом веселее и интереснее. Кто бы мог подумать, что убитый горем юноша и флегматичная эльфийка смогут так хорошо поладить. Анна оказалась отменной наездницей и преподала Эрну несколько уроков, которые были весьма кстати.

Раса темных эльфов больше всего походила на человеческую и по внешнему виду и по поведению. Эльфы, так же как и люди, могли приспособиться к жизни в любом пригодном для этого месте, но предпочитали земли востока и юга, там где потеплее, и нет суровых зим. На севере, среди заледеневших горных пещер и вечных снегов, существование темных эльфов почитали за сказку.

Города на юге и востоке были населены не только эльфами. Здесь жили и люди и вездесущие гоблины, а вот гномы сроду не могли представить себе зиму без снега, и никогда не любили пески и жару. Однако никакой вражды между расами не было. По крайней мере, открытой. Конечно, существовали злые шуточки и про гномов, и про эльфов с гоблинами, не говоря уже о людях, но такого, чтобы одна раса беспощадно вырезала другую только потому, что та ниже ростом или имеет темный цвет кожи, никогда не было.

Ночи сменяли дни, спутники продолжали двигаться к Антарагу. На какое-то время принц даже позабыл о брате, настолько увлекшись путешествием и прекрасной спутницей. Впрочем, первое не казалось бы таким увлекательным без второго. Вскоре к восхищению эльфийской красотой и отношением к жизни прибавились чувства восторга и интереса – друзья оказались на востоке. Все выглядело еще более удивительным, чем Эрн ожидал после услышанных от Анны рассказов.

Все в Антараге было ново и заманчиво. Культура и образ жизни здесь сильно отличались оттого, к которому привык юноша. Действительно, на мостовых встречалось много темных эльфов. Принц, не скрывая своего интереса, разглядывал их и загорелых низкорослых людей. Тогда Эрн решил, что больше никогда не отправится обратно в Дунтлхилл, ему навсегда захотелось остаться в удивительной и неизведанной Восточной Части.

Анна ехала рядом, чуть покачиваясь в седле, и украдкой посматривала на спутника. Она широко улыбнулась:

– Когда я первый раз оказалась в Дунтлхилле, наверное, у меня было такое же выражение лица.

Эрн среагировал не сразу. Спустя минуту он, наконец, оторвался от созерцания улиц и повернулся кэльфийке:

– Прости, я прослушал, что ты сказала. Можешь повторить?

В ответ Анна вновь улыбнулась и, погладив гриву лошади, промурлыкала:

– Неа, уже поздно. Кто прослушал, я не виновата.

Однако Эрн не сильно огорчился. Он отвернулся и продолжил разглядывать прохожих, фасады домов, небольшие садики и диковинные деревья. День прибытия в Антараг ему запомнился надолго.

Не по-весеннему жаркое солнце еще не успело подняться над горизонтом, а Эрн и Анна были уже на ногах. Друзьям предстояло много чего сделать и много где побывать. Восточная лень и ничегонеделание были отставлены в сторону, по крайней мере, на этот день.

На пушистом ковре среди множества ярких подушек сидела эльфийка. У окна стоял Эрн и, по обыкновению задумавшись, разглядывал рассветное небо и просыпающийся город.

– Сегодня ночью тебя опять мучили кошмары? – спросила девушка и сделала глоток горячего кофе. Затем она поставила широкую пиалу на столик и подошла к юноше. Эрн почувствовал травяной аромат, которым пахли ее волосы.

– Они мучают меня почти каждую ночь. В последнее время, правда, сны не такие зловещие. Я начинаю забывать… – Голос юноши сделался виноватым.

– Это к лучшему. Твой груз вины тяжек, но совершенно не заслужен, оставь его. Или из-за преданности брату ты всю жизнь собираешься себя истязать? Изводиться от мысли о том, что время залечивает раны, и с каждым днем тоска становится все менее ощутимой?

– Не важно, – отмахнулся Эрн и, усевшись на ковер, взял свою пиалу с кофе. На востоке этот чудесный напиток не был дорогим, как, к примеру, на западе или севере. Поэтому здесь все пили кофе и утром, и днем, и вечером. Принц сделал глоток и взглянул на Анну. А ведь она была права, полностью права. – Вскоре тоска сменится скукой, а потом я привыкну к жизни без него.

Анна замолчала и принялась дуть на кофе, который никак не хотел становиться хоть чуточку холоднее.

– Сегодня мне нужно навестить дядю. Он сейчас в Антараге и просил зайти к нему, – через некоторое время продолжила эльфийка, пододвигаясь ближе к юноше. – Придется развлекать его разговорами о своей жизни, выслушать наставления о том, что пора бы мне уже обзавестись семьей и детьми, пора бы повзрослеть… Он беспокоен моими вечными скитаниями. Говорит, мол, ты нигде не находишь ничего интересного. Рада, что дядя не осведомлен обо всех моих увлечениях. Кстати, – она сделала большой глоток напитка, – ты не забыл, куда мы направляемся сегодня ночью?

Эрн с интересом посмотрел на собеседницу, пытаясь уловить в ее чертах насмешку.

– Нет, не забыл. Ты об этом так говоришь, будто нам нужно сходить до лавки булочника и не более того. Я по-прежнему считаю, что эти твои затеи – неоправданный риск. У нас хватает денег на все. Ну зачем понапрасну рисковать?

– Ты же знаешь, – она скорчила умильную рожицу, словно объясняла что-то трехлетнему ребенку, – дело не в деньгах. Коллекционирование – это увлечение, страсть. Процесс добычи… – Анна уставилась в потолок, выбирая нужное слово, – предметов для моего скромного собрания – часть увлечения. И стоит заметить, одна из интереснейших его частей! А вдруг мы найдем что-нибудь этакое? Словом, никогда не знаешь, что тебя ждет. Все остальное так скучно, – вздохнула девушка.

– Сказал бы я, что нас там ждет, но не буду. Когда-нибудь мы попадемся, попомни мои слова, – отозвался юноша и взглянул на лицо Анны, ожидая ее реакции.

– Ну и что. – Она равнодушно дернула плечиками. – Ты просто трусишка, – с вызовом бросила эльфийка. – Не хочешь идти со мной, я сделаю все одна. А ты пропустишь самое интересное.

– Это я-то трусишка? – улыбаясь, удивился Эрн.

– Ага, ты, – поддразнила его Анна. Юноша видел по ее глазам, что она вот-вот готова рассмеяться.

– Нет, я тебя одну никуда не отпущу. Ну, вот скажи, чтобы ты делала в прошлый раз без меня?

– М-м-м… – замялась девушка.

– То-то же, – шутливо погрозил пальцем юноша. – И не нужно говорить об этом так, будто все твои авантюры не опаснее прогулки по городу.

– Твои? – переспросила Анна. – Уже давно можно сказать, что они стали нашими.

– Согласен, – кивнул юноша.

Темная эльфийка любила отыскивать захоронения богатеев, как людских, так и своих соплеменников, а затем наносить визит этим самым толстосумам. Лежа под песком и каменными плитами они не могли посмотреть на Анну свысока, отмахнуться от нее презрительным жестом или попросту выставить за дверь непрошеную гостью. И этим девушка пользовалась.

На востоке важных и состоятельных при жизни персон хоронили соответствующим образом. Для этого создавались отдельные фамильные склепы, которые строились прямо посреди пустыни. Некоторые гробницы со временем становились заброшенными. То ли песчаные бури делали свое дело, то ли просто к усыпальницам забывали дорогу из-за постоянно меняющегося ландшафта пустыни. Память предков вместе с грудами тяжелых украшений, золотой посуды и драгоценных камней оказывалась глубоко под песком.

Большинство гробниц располагались недалеко от поселений, и в связи с этим хорошо охранялись, но были и такие, до которых добраться без проводника, знающего, за какой скалой свернуть направо, а за каким холмом налево, могли лишь опытные следопыты и охотники за сокровищами. Забытые среди безграничных песков склепы не нуждались в живой охране. Пустыня невольно сама защищала покой усопших, отпугивая горе-вора жутким зноем, ядовитыми насекомыми и змеями. Однако люди, жадность в которых гасила остальные чувства, все же находились. Многие сложили головы среди раскаленных барханов в поисках золота мертвых.

Оказавшись в склепе какого-нибудь разжиревшего торговца или видного придворного, Анна не брала оттуда никаких сокровищ, кроме тех, на которых стоял фамильный герб. Таковыми предметами обычно являлись небольшие парадные щиты, массивные подвески, перстни, иногда встречались и золотые кубки, на которых было выгравировано изображение. Именно такие драгоценности и коллекционировала эльфийка.

Порой девушке нужны были деньги, и не малые, для второй ее страсти, о которой, впрочем, как и о первой, дядя не имел ни малейшего понятия. Лишь тогда Анна брала из гробницы немного побрякушек.

Дядя никогда не выделил бы и затертой монеты на вторую слабость эльфийки. А ею являлся лурагент, белоснежный порошок, после вдыхания которого привычный мир начинал восприниматься слегка по-другому. Лурагент считался наркотиком и был запрещен к употреблению и распространению, однако строго за этим не следили, особенно на востоке, где Широколистная Лурагентия в больших количествах произрастала вдоль реки. Именно из этого растения и производился столь полюбившийся многим волшебный порошок.

Эрн знал, что во многом Анна относится к своим прогулкам по чужим усыпальницам с такой легкостью из-за дяди. Да, если ее поймают, то будет скандал, но, скорее всего, девушку отпустят, а не казнят.

Придется за все извиниться и хорошо заплатить. Эльфийка как-то не думала о том, что расхитительницу гробниц могут пристукнуть прямо на месте, а уже потом начать разбираться, кто такая и зачем она полезла беспокоить кости усопших. Ну а уж про муки совести, которые Анна не испытывала отродясь, говорить, думаю, не имеет смысла.

– Пока ты будешь навещать дядю, я схожу в лавку к Тараку и заберу необходимый инвентарь, который понадобится сегодня для нашего дела. Ко всему прочему я заказал несколько метательных ножей и хорошую дубинку.

– Мы собираемся кого-то убивать? Зачем оружие? – удивилась девушка.

– Мы идем не на войну. Оно не понадобится, если, конечно, мертвые еще не научились вставать из могил и защищать побрякушки, которые похоронили вместе с ними.

– Знаю, знаю, ты противница оружия и насилия. Все же, дубинка подойдет скорее не для «убивать», а просто «бить». В прошлый раз мы могли потерять не только сумки с украшениями и инструментами, но и свои жизни. Именно тогда нас и спас кинжал, про который ты мне говорила, что не стоит его брать, это лишний вес и лишнее место.

– Ну, хорошо, – согласилась Анна, примирительно поднимая ладонь.

– Мы достанем то, что ты хочешь получить для своей коллекции, – мягко улыбнулся юноша и взглянул на яркую птицу, которая сидела в клетке под потолком.

– Покорми Кикки, – заметив взгляд собеседника, проговорила девушка, – а я пока переоденусь. – Она подошла к шкафу и достала оттуда черное платье.

Эльфийка повесила его на ширму, за которую даже не подумала заходить, и начала раздеваться. Тонкий халатик спал на ковер, и Эрну стало уже не до птицы.

– Кикки все еще голодный, поторопись, – сдерживая улыбку, проворковала Анна. Как же она любила подразнить принца.

– Сейчас, сейчас, я почти нашел, чем утолить голод бедной птички, – ответил Эрн, любуясь обнаженной собеседницей. Больше всего ему нравились ее длинные тонкие ноги. Принц не знал и никогда не спрашивал, сколько эльфийке лет, но выглядела она лишь немного старше его самого.

Девушка надела платье и подошла к клетке, застегивая последние пуговички.

– Не хочет он тебя кормить, ух, какой нехороший. – Она просунула пальчик между прутьев и погладила головку Кикки. Птичка защебетала в ответ.

Анна взяла со шкафа черную шляпку с вуалью и объявила о своей готовности.

Эрн наконец-то опомнился. Он покормил пташку, переоделся в свободные темные штаны и белую рубаху. Сверху накинул куртку, под которой легко можно было спрятать оружие.

Пока юноша собирался, Анна сняла с шеи подвеску в форме черной ящерки. Голова рептилии являлась крышкой, а тело – сосудом, о содержании которого вы, возможно, уже догадались. Конечно же, так близко к сердцу эльфийка хранила самое дорогое – лурагент. Она высыпала узенькую дорожку белого порошка на запястье, наклонила голову и вдохнула леденящее ноздри волшебство.

– Ох, – нежно выдохнула девушка и на пару мгновений закрыла глаза. Ее длинные ушки, которые забавно торчали из-под шляпы, едва заметно дрогнули. Анна слегка запрокинула голову, улыбнулась и открыла глаза. Теперь день обещал быть гораздо лучше и ярче. Темная эльфийка убрала остатки порошка из-под носа, поправила шляпку и выпрямилась.

– Ну, теперь точно все.

– Я тоже готов, идем. – Эрн окинул спутницу взглядом. – Платье на тебе – просто загляденье.

– Вот видишь, ты отвел взгляд, значит не загляденье, – спустя несколько мгновений пожаловалась Анна. – А когда я без платья, тогда действительно загляденье. Кикки чуть не умер от голода!

– Ничего с птичкой не сделается, – улыбнулся Эрн.

Рядом с прекрасной эльфийкой принц забывал обо всех тревогах. Он был очень за это ей благодарен. Но стоило юноше остаться одному или задремать, как страхи и горечь вновь одолевали его.

Друзья спустились по лестнице на первый этаж и вышли на улицу.

Было прохладно – редкое для Антарага явление. Но пройдет всего несколько часов, и солнце начнет сильно припекать. Сразу и не подумаешь, что на дворе хоть и поздняя, но весна. Вот тогда всерьез захочется все бросить и заняться по-настоящему восточным делом, а именно отправиться на поиски тени и провести в ее прохладе остаток дня. А затем настанет вечер, и тот, кто оказался в Антараге первый раз, будет сильно удивлен тому, как город преображается после заката. На площадях появятся факиры, танцоры с мечами, заклинатели змей, под дудочку которых из кувшина будут вылезать, извиваясь в завораживающем танце, смертоносные рептилии.

Эрн взял Анну под руку, и они зашагали вверх по песчаной улице.

– Гробница рода Элутрассов, в которую мы сегодня направимся с визитом, может быть напичкана магическими ловушками, – словно бы невзначай предупредила Анна и продолжила созерцание улицы.

– Не беда, – хмыкнул в ответ юноша, – я верю в твои способности. Если ты все время так спокойна и невозмутима, то и мне не следует волноваться. Что это, в конце концов!

Девушка улыбнулась, и некоторое время они шли молча.

По бокам улицы толпились торговцы, устанавливая навесы под окнами домов. Принц взглянул на одну из женщин, которая развешивала на продажу разноцветные платки и широкие пояса.

– Есть вести из Приюта Святой Веры по поводу твоего брата Оливера? – наконец, нарушила молчание эльфийка.

Эрн сразу потупился и помрачнел.

– Нет, ничего. Боюсь, мы заплатили им просто так. Легко заработать на чужом горе, лекари этим и воспользовались. Они говорили о воскрешении, возвращении к жизни, как только магия станет сильнее, и как только Приют разработает специальное заклинание. Знаешь, тогда это звучало убедительно. Тогда я был готов на все, чтобы только вернуть брата, даже поверить в такую чушь. У лекарей хорошо подвешен язык. Еще никому не удавалось вернуть мертвого к жизни. Это невозможно сейчас, в ближайшем будущем, невозможно вообще! Вообще и никогда!

– Тело Оливера находится в Приюте?

– Да. Помню, сколько сил было потрачено, чтобы доставить его туда. Лекари обещали хранить и восстанавливать тело брата с помощью магии, пока оно полностью не будет готово к воскрешению. А если его удастся подготовить раньше, чем Приют Святой Веры создаст нужное заклинание, то они будут хранить труп столько, сколько потребуется.

– Магия еще полностью не изведана. Не ясно, какие возможности она откроет перед нами через несколько лет. Приют набирает в свои ряды будущих целителей. И поверь, в нем собраны лучшие доктора Земли Четырех Корон. Не теряй надежды, Эрн. Кто знает, кто знает… Хуже ведь не стало оттого, что мы с ними связались. А если ты переживаешь из-за денег, то просто прихватим сегодня чуть больше побрякушек из гробницы, чем обычно. Вот и все, – успокоила собеседника девушка.

– Ну что ты Анна, денег мне не жалко. Обидно если лекари из Приюта окажутся простыми шарлатанами, которые наживаются на чужом несчастье. Ничего более низкого придумать нельзя. Но с другой стороны, может ты и права, сейчас они дали мне надежду, а кто знает, что будет дальше. Вдруг они смогут вернуть брата.

– Вся надежда на магию. Только ей подвластно такое. Когда ее не было в нашем мире, многие вещи, которые возможны сейчас, казались просто нереальными. Как ты говоришь, вообще и никогда! Но взгляни на мир теперь, взгляни, каким он стал.

– Помогите, добрая госпожа! – Из толпы прохожих появился сгорбленный бедняк и требовательно потряс деревянной миской перед Анной.

Мужчина кутался в ободранный плащ, лоб закрывала грязная повязка, пропитанная кровью, а заросшее лицо было, будто специально, вымазано грязью. – Смилуйтесь, госпожа. – Нищий вновь посмотрел на эльфийку, щурясь от бьющих в глаза солнечных лучей.

– Вот держи. – Эрн бросил монетку в миску и улыбнулся. – И не докучай госпоже.

Нищий заглянул в посудину. Он быстро достал блестящий кругляш и спрятал его под одеждой, а затем снова потряс миской.

– Не откажите нуждающемуся, госпожа, – улыбаясь, повторил бедняк.

– Я только что бросил тебе монету! – не выдержал Эрн. – Это уже слишком. Ты, должно быть, не так беден, как прикидываешься!

– А? монету? – удивленно поднял брови попрошайка и, нахмурившись, вновь заглянул в миску. – Но ее здесь нет, куда же она могла подеваться? Ты хочешь надуть меня.

– Ты убрал ее в один из своих карманов! – крикнул Эрн, которому хотелось взять обнаглевшего бедняка за грудки и хорошенько встряхнуть. Если бы не Анна, он давно бы так и сделал.

– Тебя вообще никто ни о чем не просил, сопляк! – Выражение лица попрошайки резко переменилось, теперь оно уже вряд ли походило на то, которое бывает у измотанного нищетой и трудной жизнью человека. – Я обращался к госпоже. Вы уж не откажите, красавица. – Мужчина мило улыбнулся эльфийке.

– С меня хватит! – зашипел принц. – Тебя следует обучить хорошим манерам. – Он схватил нищего за плащ и уже приготовился как следует вмазать, но девушка мягко остановила его руку.

– Не нужно, – нежно проговорила Анна. Она достала из кошелька монетку и подала ее бедняку.

– Я знал, что госпожа не откажет. Она щедрая и богатая. Я вот только не знаю, можно ли брать… Видите ли, деньги нужны всем, но я не могу принять их из рук грязной эльфийской потаскушки и неумелой воровки!

– Попрошайка хрипло засмеялся, видя, как закипает от злости юноша, и как расширяются от удивления глаза девушки.

Эрн схватил зарвавшегося грубияна за шиворот и поволок в переулок со стойким желанием вогнать наглецу нож между ребер. Однако попрошайка ловко извернулся и умудрился вырваться, хорошенько заехав кулаком юноше в живот. Принц согнулся. Бедняк тем временем подбежал к Анне и ухватил ее за запястье. В другой его ладони появился маленький нож. Нищий опустил руку так, чтобы длинный рукав плаща сполз и скрыл лезвие, а затем приставил ее к животу девушки.

– Если ты еще раз дернешься, щенок, я вспорю твоей обожаемой сучке ее прелестный животик.

Анна тихонько заскулила от страха:

– Что тебе нужно?

– Уж поверь, если ты осмелишься это сделать, я выпущу тебе кишки прямо тут, и ничто меня не остановит, – сквозь зубы процедил Эрн.

– Вот, мы начинаем друг друга слышать и понимать. Дырявить такое нежное брюшко мне бы не хотелось. – Бедняк провел свободной рукой по животу эльфийки и скользнул вниз по бедру.