Жестокая реальность (сборник)

– Спасибо, спасибо! – горячо благодарил «крышу» Аркашкин.

– Спасибом сыт не будешь! – резонно заметил Лист. – Выкладывай недоимки плюс за моральный ущерб.

Игорь Петрович безропотно отворил сейф…

* * *

Несмотря на удачное завершение обоих мероприятий, настроение Белова оставляло желать лучшего. Он сам не понимал причины дурного расположения духа. И в первом, и во втором случае напарники действовали по совести. Симонов выпутался из крупных неприятностей (Д-ские, как сразу почуял Александр, были людьми чрезвычайно опасными. Особенно тот, с глазами убийцы). Бомжом коммерсант не останется, дешевую квартиру в Новогирееве ему уже присмотрели. Просто будет жить скромнее и, возможно, поумнеет. Аркашкин получил по заслугам. Торгаш давно нуждался в интенсивной «физиотерапии» и в прочистке жлобиных мозгов. Отчего ж тогда муторно на душе?! Непонятно!

«Сокол, слава Богу, выкарабкался из запоя, – подумал Александр. – Значит, теперь и мне можно расслабиться».

– Ты с нынешнего дня ведешь здоровый образ жизни? – спросил он друга.

– Да, – гордо ответил тот. – Пьянству бой!

– Великолепно. А я отправляюсь в «плавание». После бани довезешь до дому?

– Конечно!

– Вот и ладушки!

Белов притормозил около фирменного винного магазина. Наученный горьким опытом, Александр не покупал спиртное в коммерческих палатках. Неизвестно, какую гадость там тебе подсунут. Недавно сосед Белова по лестничной площадке отравился «импортным коньяком», оказавшимся на поверку подкрашенным денатуратом. Едва откачали мужика в реанимации. Лучше приобрести бухло подороже, зато качественное… Из магазина Белов вышел с тяжеленной, доверху набитой бутылками сумкой. При виде ее новоявленный «трезвенник» Соколов укоризненно присвистнул. «Настала его очередь читать мораль и глубокомысленно рассуждать о вреде пьянства», – с усмешкой подумал Александр…

* * *

Корень с Листом восторженно приветствовали соратников.

– Классно, ребята, вы запугали ба-рыгу, – сказал Корень. – Смотрит на нас влюбленными глазами, перестал скупиться на капусту[72]. С нас причитается!

Он указал на две огромные авоськи.

– Пиво, «кристалловская» водка, мартини… В общем, что пожелаете! Есть и травка!

Белов отрицательно покачал головой:

– Не люблю наркоту, лучше выпью.

– Дело хозяйское, – согласился Корень. – Ну, вздрогнули!

Александр залпом осушил первый стакан. Соколов добродетельно отхлебнул «Нарзана»…

Глава 7

Виктор Соколов по кличке Сокол

Из сауны мы соорудили русскую баню. Плеснули на раскаленные камни ковшик смешанной с пивом воды. Пока Саня хлестал водку, я хорошенько пропарился, окунулся в холодный бассейн и несколько минут простоял под теплым душем. Затем вернулся к ребятам. Белов пил, а Корень с Листом смолили[73] анашу, лишь изредка прикладываясь к бутылке с мартини. После запоя я некоторое время видеть не могу спиртное. Противно. Чем бы заняться? Может, шлюх вызвать? Ну их к лешему, надоели! Во, придумал! Нужно слегка поразмяться. При сауне имеется неплохой спортзал – боксерская груша, макавари[74], тренажеры…

Сначала направляюсь к груше. Как ни крути, бокс – моя «первая любовь». Это уже потом Андрюха Воронов приобщил меня к карате. Андрюха был раньше фанатом восточных единоборств и лишь три года назад под влиянием одного своего друга, в прошлом инструктора спецназа, увлекся УНИБОСом[75], в основе которого лежат русские стили: система Кадочникова, система Ознобишина, казачий рукопашный бой. Туда также включены наиболее эффективные приемы из бокса, боевого карате, кунг-фу, самбо, саватт[76] и т. д. Здоровье у Воронова в результате ранения подорвано, но сила удара и реакция остались прежними. Правда, пузо отрастил и дыхалка никуда не годится (плевра повреждена). Недавно мы с Саней помогали ему переезжать на новую квартиру. Андрюха таскал мебель наравне с нами, и вскоре на него стало страшно смотреть – лицо налилось кровью, задыхается… Жаль парня!

Итак, сперва я изучал карате под его руководством, потом занимался у других тренеров и наконец добрался до кикбоксинга. Однако первая любовь, я имею в виду классический английский бокс, не забывается. Да, хорошие были времена. Помнится, в шестнадцать лет я занял второе место среди юношей в Московской области. Всех противников отправил в нокаут. Только последний бой проиграл по очкам: накануне подхватил грипп, температура подскочила до тридцати девяти.

Отличная груша! Ну-с, приступим!.. Левой… левой… Прямой правой… Отскочил… Свинг[77] с левой… Сорвал дистанцию – хук с правой… Одышка, черт бы ее побрал! Надо с завтрашнего утра начать бегать кроссы. Прочистить прокуренные легкие… Потренировавшись в меру сил, возвращаюсь к остальным. Все трое изрядно навеселе. Окосевший Лист травит анекдоты:

– «Перекличка в армии:

– Иванов!

– Я!

– Петров!

– Я!

– Сидоров!

– Я!

– Чурбанбердыев!

– Моя!

– Что моя?

– Твоя!

– Что твоя?

– Ура-а-а!!!»

Корень громко хохочет, а Саня даже не улыбается. В меланхолию ударился. Наливает себе очередной стакан водки, глотает не поморщившись, словно воду.

– Закусывай, – советует Лист.

Белов вяло жует бутерброд с осетриной. Затем, видимо? вспомнив, что он в бане, направляется в парилку. Из принципа. Не зря ж сюда приехал. Просто так напиться и дома можно. На всякий случай иду следом. Мало ли чего! Вдруг сердце прихватит! В пьяном виде париться опасно. Мои предосторожности оказываются напрасны. Саня приоткрывает дверь парилки, заглядывает вовнутрь, морщит нос и, бормоча: «Жарко, твою мать!» – поворачивает обратно.

– Выпей, Витек! – предлагает Корень.

– Нет, я в завязке!

– А-а-а! – понимающе тянет он. – Бывает!

Время близится к полуночи. Пора закругляться. Прощаюсь с Корнем и Листом, которые, похоже, собираются продолжать гулянку, гружу накачавшегося Саню в машину, отвожу домой и передаю в объятия его благоверной.

– Почему на тебе чужая куртка? – удивляется Светка.

– Я в ней всю жизнь хожу, – отвечает он, пытаясь стащить с ног ботинки.

Жена Белова вопросительно смотрит на меня. Разобравшись, в чем дело, не могу удержаться от смеха. Оказывается, по пьяной лавочке он нацепил кожанку Корня, оставив тому свой плащ. Не беда! Завтра обменяются! Вкратце объясняю Светке случившееся. Девчонка (ей всего-то двадцать два) хохочет. Не обращая на нас внимания, Саня целеустремленно бредет к постели. Прощаюсь со Светланой и еду домой. Вика, поди, заждалась.

При виде моей трезвой физиономии супруга тает от радости. Кошка мурлычет, трется об ноги. Пищит сотовый телефон. Это Толик. Он знает, что раньше двух я обычно не засыпаю.

– У вас, вижу, смена караула? – иронично осведомляется Варлам.

– Верно, – подтверждаю я. – Поменялись ролями.

– Слушай внимательно…

Получив задание на завтра, укладываюсь в кровать. Спать абсолютно не хочется. Чем бы заняться? Включаю видак, ставлю кассету с кинокомедией «Иван Васильевич меняет профессию». Воистину, подлинное искусство вечно! Фильм старый, а смотрится в тысячу раз лучше современного голливудского ширпотреба. У американцев, как правило, юмор довольно плоский. Тортом в морду или носом в грязь… Невероятно смешно… для них. Русских, за исключением круглых идиотов, подобной дешевкой не развеселишь. Заснуть удается лишь в начале четвертого утра. Опять снятся кошмары. Вроде и от похмелья избавился, и фильм хороший посмотрел, ан нет, донимают проклятые!

Я иду по бесконечно пустынной дороге. Вокруг расстилаются голые мертвые поля: ни кустика, ни травинки. В небе бесшумно кружат странные, не похожие ни на одну из земных, птицы. Гнетущая тишина давит на уши. Сани рядом нет, я совершенно один.

– Сашка, братишка! Где ты? – кричу я в пустоту.

– Далеко, – отвечает еле слышный голос Белова. – Прощай, друг!

– Нет! Нет!! Нет!!! – рыдаю я и просыпаюсь.

Подушка влажная от пота. За окном светает. Понимая, что уснуть больше не удастся, умываюсь, бреюсь и завариваю крепкий чай. На кухне появляется заспанная Чуча и говорит: «Мяу». В переводе – «давай завтрак бедной старой кошке». Нюхает мясо, поднимает мордочку и выразительно смотрит на меня.

– Эх ты, совсем зажралась, – упрекаю я ее.

Кошка начинает лениво жевать.

Сколько там на часах? Начало седьмого. Вспоминаю о данном себе накануне обещании бегать по утрам кроссы. Натягиваю спортивный костюм. На улице спокойно, безлюдно. Прохладный воздух бодрит. Бегу трусцой примерно с километр. Тяжело, однако, организм не до конца восстановился после штопора. Не беда! Денька через три регулярных тренировок буду как огурчик. Обратно возвращаюсь шагом. Прогулка не пропала даром. Аппетит появился. Поджариваю на сковородке сочный бифштекс. В качестве гарнира – пассерованный лук, зеленый горошек, ломтики свежих помидоров. Мясо – моя излюбленная пища. Насытившись, с наслаждением закуриваю первую сигарету. Половина девятого. Пора ехать за Саней. Мучается небось, бедняга, после вчерашнего. Куплю-ка ему по пути пару бутылок пива. Пусть подлечится.

Во дворе гуляет девочка с болонкой. Знакомое лицо. Вежливо здоровается, благодарит. За что? Ах да, за тех мудаков, которых я проучил недавно. Не стоит, малышка, не стоит, и вообще до свидания, я тороплюсь. На шоссе то здесь, то там тусуются шайки гаишников. Вышли на утреннюю охоту, сволочи. Но мне на них плевать. Правил не нарушаю, документы в порядке, запах перегара отсутствует, оружия в машине нет. Ну чего жезлом машешь, мусор, к чему прицепиться хочешь? Ах, ремень безопасности не пристегнут! Да пес с тобой, получи свою взятку и подавись ею! Ненавижу легавых! «Хороший мент – мертвый мент» – гласит народная мудрость. А надгробные памятники им надо изготовлять в виде унитазов: рядовым ментам – обыкновенные толчки, начальству – мраморные…

Подъезжаю к Саниному дому. Прихватив полиэтиленовый пакет с пивом, поднимаюсь вверх по лестнице. Представляю его состояние. Рожа небось в зеркале не помещается! Не горюй, браток! Врач-похметолог прибыл!..

Глава 8

В отличие от Соколова Александра не терзали ночные кошмары. Снилась всякая чепуха, наподобие сборной солянки из обрывков различных мультфильмов. Проснулся он рано, ухватился обеими руками за больную чугунную голову и едва сдержал стон. Мелькнула мысль отправить Светку за «лекарством», но жена крепко спала, и Белов пожалел ее будить. Кряхтя и охая, он добрался до ближайшей коммерческой палатки самостоятельно. Возле нее толпились страждущие. Белов с трудом дождался своей очереди. Первую бутылку «Очаковского» он выпил залпом, прямо на улице. Пиво слегка восстановило его силы и дало ему возможность без особых страданий вернуться обратно в квартиру. Основательно подкрепившись живительной влагой, Александр почувствовал себя значительно лучше. Побрился, принял душ, однако завтракать не стал. Обычное явление после перепоя. В половине десятого в дверь позвонили.

– Доктора вызывали? – ухмыляясь, спросил с порога Витька, многозначительно побрякивая бутылками в сумке. – Э, да ты уже, – разочарованно молвил он, учуяв исходивший от друга пивной аромат.

– Пока тебя дождешься, загнуться можно, – ответил Белов. – Варлам звонил?

– Да.

– Какие планы на сегодня?

– Неизвестные отморозки наехали по беспределу на нашу фирму. В тринадцать ноль-ноль стрелка. Взаправдашняя, не как вчера.

– Хреново, – помрачнел Александр. – Оружие возьмем?

Соколов неопределенно пожал плечами:

– Не знаю. С одной стороны, конечно, нужно. С другой – вдруг они мусора? Последнее время эти твари поднаторели в подставках. Приедешь со стволами – а тебя под белы руки да привлекут по двести двадцать второй[78]. Срок до трех лет, если влипнешь один. Те же деяния, совершенные группой лиц – а нас двое, значит, «группа» – от двух до шести…

– Н-да, – задумался Белов. – Задачка… Стоп! – вдруг насторожился он. – Какая, говоришь, фирма?

– «Водолей», хозяин – Кузнецов.

– Поразмыслим, – предложил Александр. – Кузнецова месяц назад мы наказали на приличную сумму за сокрытие доходов[79]. Барыга вполне мог затаить злобу и попытаться отомстить. На стрелку с отмороженными беспредельщиками все нормальные люди отправляются с волынами. Коммерсант это прекрасно знает. Попробуем, хоть и противно, влезть в его шкуру. Итак, предположим, он жаждет подставить нас под ментов. Когда и как? Во время сбора ежемесячной дани мы чистые[80], подкопаться сложно, а вот на разборке с беспредельными ублюдками… Ты правильно сказал насчет двести двадцать второй. Давай исходить из худшего – никакого наезда не было. Торгаш с целью подвести нас под монастырь кидает на пейджер Варламу информацию – мол, так и так, убивают, выручайте! Варлам перезванивает ему и узнает «жуткие» подробности – оголтелые изверги избивают бедолагу, размахивают пистолетами и т. д. и т. п. Мы приезжаем, соответствующим образом снарядившись, и попадаем в распростертые объятия легавых. Тогда или их мочить и уходить на нелегальное положение, или быть взятыми «с поличным». Кстати, почему Кузнецов связался именно с Варламом, а не с нами? Соображаешь?

– Нет, – честно признался Витя.

– Чтобы прибыло и залетело как можно больше народа. Толик в разговоре упомянул о подкреплении?

– Да.

– Все сходится.

Поспешно набрав номер Варлама, Белов высказал свои подозрения.

– Молодец, – похвалил его шеф. – И мне приходили в голову подобные мысли. Твои предложения?

– Устроим проверочку. Перебьем[81] стрелку, а сами…

– Ясно, – понял с полуслова Толик. – Так и поступим…

– Мы звякнем Кузнецову и скажем – дел по горло. Стрелка переносится на завтра, на три часа дня, – пояснил Соколову Александр. – В помещение войдем сегодня в условленное время, вдвоем, без стволов. Вооруженное прикрытие будет поблизости. Если там действительно отморозки, подадим знак своим. Как именно, еще успеем придумать. Если же коммерсила решил нас подставить, в офисе никого не окажется. Он обязательно предупредит мусоров – бандиты явятся завтра. Те, само собой, не пожелают сидеть целые сутки в засаде. Не тот случай. Легавые уверены – дичь сама залезет в капкан… завтра…

– Ты гений! – восхитился Сокол.

– Перестань, – отмахнулся Белов. – Хрестоматийная схема. Большого ума здесь не требуется.

Он открыл пивную бутылку о край стола и надолго припал губами к горлышку.

* * *

Белов с Варламом угадали правильно. Глава фирмы «Водолей» Леонид Андреевич Кузнецов действительно готовил подставку. Он не простил бандитам десяти тысяч долларов, которые ему пришлось выложить месяц назад в качестве штрафа. При одном воспоминании об этом душа Кузнецова выла гадким голосом. Да, он скрывал размеры доходов, для того, собственно, и согласился платить не фиксированную сумму, а десять процентов от чистой прибыли. Леонид Андреевич чрезвычайно любил халяву, наивно полагая, что способен одурачить любого. Скрыть прибыль – дело не слишком сложное для умного, изворотливого человека. По крайней мере с налоговой полицией ему удавались подобные фокусы, а вот проклятые бандиты оказались гораздо проницательнее государственных чиновников. В один прекрасный день они навестили Кузнецова с несколькими листами бумаги в руках и с точностью до рубля подсчитали его навар. Бандиты казались весьма рассерженными и категорическим тоном предложили – или выкладывай штраф, или… Кузнецов заплатил, но с той поры утратил душевный покой. Он долго думал, как расквитаться с рэкетирами, одновременно не повредив собственной шкуры, и лишь недавно его осенило. Подставить гадов под РУОП, а потом изображать невинную овечку: «Я не знал… Приехали, избили… Спросили, кому платишь… Назначили стрелку…» и т. д. и т. п.

Леонид Андреевич не сомневался в ус-пехе задуманной провокации. Даже после звонка Белова коммерсант не насторожился. Перенос стрелки – обычное явление[82]. Он по телефону предупредил руоповцев, что сегодняшняя операция отменяется. Преступники явятся завтра в пятнадцать ноль-ноль. Положив трубку, Кузнецов с хрустом потянулся, возложил ноги на стол, заказал секретарше чашку кофе и закурил дорогую импортную сигару. В час дня дверь кабинета распахнулась. На пороге стояли Белов с Соколовым. Леонид Андреевич содрогнулся.

– Здравствуй, родной! – с приторной ласковостью приветствовал бизнесмена Александр. – Где отмороженные беспредельщики?

Глава 9

Виктор Соколов по кличке Сокол

Невзирая на похмельный синдром, Санина голова сработала отменно. Просчитал психологию и действия барыги до мелочей, за версту учуял подвох! В офис Кузнецова мы заходим ровно в тринадцать ноль-ноль.

– Здравствуй, родной, – ехидно улыбается Белов. – Где отмороженные беспредельщики?

Ошарашенный коммерсила трясется словно в лихорадке.

– В-вы ж с-сказали з-завтра! – заикаясь, мямлит он.

– Правильно, – соглашается Саня. – Но ведь отморозки об этом не знают? Или знают? Ты, сука, предупредил! Под кого решил подставить?! Под ментов?!

Тут в беседу вмешиваюсь я и всаживаю кулак в потное рыло Кузнецова. Торгаш сваливается под стол и скулит оттуда:

– Ребята, не надо!!!

– Надо, Леня, надо! – копируя Шурика из фильма «Операция Ы», нравоучительно произносит Белов и оборачивается ко мне:

– Вытаскивай, Витя, засранца из-под стола. Намечается небольшой пикничок на лоне природы. Свежий воздух никому из нас не повредит. Особенно ему. Да и я, по правде сказать, не прочь проветриться. Башка гудит, во рту сто кошек насрали. Похмелье, будь оно трижды проклято!

* * *

Убедившись в виновности Кузнецова, Варлам зеленеет от бешенства.

– Вероломная мразь, – шипит он. – Пидор мокрожопый. На шашлыки пущу!

– Хорошая идея, – замечает Белов. – Я как раз обещал ему пикничок на природе, только не уточнил, из кого приготовим закуску.

Варлам от души хохочет и изъявляет желание лично поучаствовать в расправе. Запихиваем полуживого от страха коммерсилу в нашу машину. Варлам с двумя пацанами едет впереди, видимо, желая сам подыскать подходящее место. Я веду машину, держась в хвосте Толикова «Мерседеса». Саня на заднем сиденье подкрепляется пивом и по ходу дела стращает Кузнецова, расписывая последнему подробности предстоящей казни. (Мы, разумеется, не собираемся валить[83] гаденыша, ни к чему лишняя мокруха, однако проучить коммерсилу следует.)

– Лично я предпочитаю убивать гуманно, – вяло бормочет Белов, прихлебывая из бутылки. – Например, отрубить голову или повесить. Но ты, гондон, слишком сильно разозлил ребят. Они наверняка придумали для тебя нечто экстравагантное.

– Люблю закапывать живьем, – поддерживаю игру я.

– Жалкое, брат, у тебя воображение, – сокрушенно вздыхает Саня. – Есть способы гораздо интереснее.

От перетрусившего барыги воняет потом. Как бы сиденье не обоссал! Отмывать замучаешься!

«Мерседес» Варлама сворачивает с шоссе на проселочную дорогу. По обеим сторонам ее густой лес. Наконец останавливаемся. Вытаскиваю Кузнецова за шкирку из машины и веду в заросли. Метров через сто мы оказываемся на небольшой полянке. Наношу коммерсанту резкий удар ребром ладони чуть ниже затылка. Он ничком валится на землю.

– Встать, падаль, – пинает его ногой в бок Варлам.

Кузнецов с трудом поднимается, но тут же новый удар, на сей раз локтем в челюсть, отправляет его в глубокий нокаут.

К избиению подключаются все, кроме Белова. Удары сыплются градом. Саня стоит немного поодаль и брезгливо морщится. Воспитательный процесс продолжается примерно минут пять. Барыга визжит, хрипит, харкает кровью… Варлам отводит нас с Беловым в сторону.

– Работать с Кузнецовым больше не стоит, – шепчет он. – Нужно вытрясти пидораса, как Буратино, да послать к чертям собачьим. Ваше мнение, пацаны?

– Пусть прямо отсюда звякнет своему заместителю и прикажет перевести на счет фирмы «Гигант» деньги. По моим подсчетам, он потянет примерно половину ар-буза[84], – предлагает Саня. – «Гигант» через подставных лиц принадлежит Варламу – штатный юрист оформит все надлежащим образом, не подкопаешься. Главное, чтоб Кузнецов не накатал потом заяву в мусарню. С перечислением денег тянуть нельзя. Перевод нужно осуществить в кратчайшие сроки. Желательно в течение сегодняшнего дня.

– Ты, Белов, мои мысли читаешь! – умиляется Варлам. – Молодец! Чем быстрее, тем лучше. А по поводу заявы… Гм! У этого индивида душонка слабая, трусливая. Не посмеет! Только нужно окончательно дожать падлу. Сыграем в «доброго и злого дядю». Мы будем злодеями-мокрушниками, а ты, Саша, изобразишь добряка-гуманиста. Лицо у тебя располагает к доверию!

Белов согласно кивает головой. Экзекуция возобновляется. Двое ребят начинают копать могилу. Варлам кровожадно потирает руки. По ходу дела они нарочито громкими голосами спорят о способе убийства.

– Живьем закопаем, – говорит один из варламовских пацанов по кличке Серый.

– Не интересно, – возражает другой, темноволосый, черноглазый, по прозвищу Коршун. – Соорудим «живой факел». Обольем бензином да подожжем. Вот смеху-то будет!

– «Живой факел» – забавное зрелище, – соглашается Серый. – Ты продолжай копать, а я возьму из багажника канистру.

– Примитивно, ох примитивно! – вмешивается в беседу Варлам. – У меня идея гораздо оригинальнее. Кстати, заклейте сучонку рот скотчем. Нету?! Безобразие! Совсем нюх потеряли. Ладно, и кляп сгодится. Итак, на чем бишь я остановился? Проклятый склероз! Ах да! Видите те две молодые березки? Ну-ка напрягите извилины, вспомните историю!

Пацаны удивленно взирают на шефа.

– В десятом веке древляне привязали князя Игоря[85] за ноги к двум березам да отпустили, – блистает эрудицией Толик. – Разорвали напополам голубчика. Как вам моя идея?

– Класс! – восторженно восклицает Серый. Его активно поддерживает Коршун.

Коммерсант утробно мычит. Штаны намокают спереди. Обоссался-таки! Тут на сцене появляется «добрый дядя» в лице Саши Белова.

– Ребята, а может, не надо? – при-мирительно говорит он. – Вдруг Кузнецов по-хорошему поймет? Загладит свою вину?

– Хрена лысого он поймет! – хором возражают остальные.

Саня не сдается, взывает к чувству сострадания корешей. Мы усердно изображаем кровожадных злодеев. Спор длится долго, не менее десяти минут. Барыга, похоже, доведен до кондиции. По пепельно-серому лицу струится обильный пот, глаза выпучены, обрюзгшее тело трясется.

– Му-у-у!!! – умоляет о пощаде он, подползая к Саниной ноге. Вероятно, хочет ухватиться за нее, как утопающий за соломинку, да не получается: руки крепко связаны за спиной. – Му-у-у!!!

– Ладно, так и быть, – с деланной неохотой поддается на уговоры Варлам. – Только беседуй с ним сам! Меня тошнит от этой дряни! – Толик демонстративно отворачивается. Белов вытаскивает кляп изо рта бизнесмена.

– Спасибо! Спасибо! Спасибо! – задыхаясь, хрипит тот. – Век не забуду!

– Погоди, – прерывает Кузнецова Саня. – Сейчас ты позвонишь в офис, распорядишься перечислить, – тут Белов называет номер счета, – пятьсот миллионов рублей. Пусть не тянут резину. Деньги нужно перевести сегодня. Потом звякнешь домой, успокоишь жену, соврешь, будто отъехал в срочную командировку. Говори ровно, спокойно, беспечно, дабы не вызывать подозрений. Никаких намеков! Как только деньги будут получены, тебя отпустят, и не вздумай жаловаться в милицию. – Белов заговорщицки понижает голос. – Иначе я за них не ручаюсь, – шепчет он. – Натуральные изверги, садисты! Вырежут всю семью…

«Чудом» избежавший мучительной смерти Кузнецов соглашается на все условия. Звонит в фирму, затем домой. Довольно натурально изображает спокойствие. Варлам отвозит его на свою загородную дачу, где барыге предстоит погостить до тех пор, пока не подтвердится факт перевода денег. На сегодня работа закончена, а завтра и послезавтра выходные. Везу Белова домой. Он почему-то не в духе, почти не разговаривает и хлещет пиво бутылку за бутылкой.

– Жалеешь торгаша? – спрашиваю я.

– Нет.

– Тогда в чем дело, чего нос повесил?

– Не знаю…

Эпилог

В воскресенье Белов с Соколовым отправились по магазинам искать подарок Вике, у которой намечался вскоре день рождения. Машину вел Виктор. Александр, полузакрыв глаза, развалился на заднем сиденье. Вопреки ожиданиям, в запой он не ушел и, слегка «поболев» в субботу, сегодня чувствовал себя нормально. С утра пораньше Белов сходил в церковь, исповедался, причастился. По правде говоря, на причастие он не надеялся – пил накануне, не постился. С утра, не удержавшись от искушения, выкурил сигарету[86]. Все это он честно рассказал священнику. Старый седобородый отец Владимир пристально посмотрел на Александра и с нажимом произнес:

– Причащайся!

– Но я… – неуверенно начал Белов.

– Ничего, тебе обязательно нужно причаститься. – В глазах старика мелькнула жалость. – Иди с Богом!

«Наверное, пришла пора умирать, – неожиданно подумал Александр. – И Господь оказал мне последнюю милость[87]. Впрочем, нет! Навряд ли. Просто священник заметил угнетенное состояние моего духа. Отец Владимир – человек на редкость проницательный. Многое в жизни повидал, всю войну прошел».