Авантюра. История одного похода по Приполярному Уралу

Результатом описанного конфликта и обеда на скорую руку стало внезапное решение взять билет на проходящий скорый до Сосногорска – это полдороги. В самом деле, кроме него оставался единственный 114-й Лабытнангский поздно вечером, и клуб желающих уже явно превышал количество мест в двух-трех вагонах. То были больше мужики, не бабы: на кривой козе не объедешь, так что нам мешает попытать счастья в новом месте? Да и на билетах сэкономим – пусть скорый, но не фирменный же.

Рыбак остался караулить Лабытнангский – ему от Сейды надо вправо, а не прямо, на Воркуту; нам Сейда была до лампочки, и мы тепло расстались. В вагоне надежно выяснили, что искомый Сосногорск стоит на дороге прямо за Ухтой, да, да, на той самой дороге, никак не в стороне – да кто вам такую глупость сморозил? Доедете, как по маслу.

Как водится, покеряли. Надоедает до изумления, но что делать, кроме как?.. Моя попытка произвести какое-либо обучение, ну, хотя бы узлы, ну хоть что-то – наткнулась на махровую индифферентную стену и мягко обшуршала по ней; поэтому я не кобенился и играл со всеми. Забавной игру делала Света. Принцип ее заказа, а, вернее, повального пасования, не мог просечь никто, и как-то раз Андрей, в ужасе взирая на ровные кучки взяток перед ним, недоуменно пробормотал: 20

– Кто?! Ну кто так играет? Заказал шесть на восьми и – … перебрал

Доехали. Утренние нервотрепки сделали черное дело – я чуть было не скомандовал вывалиться в Ухте, как увидал, что весь вагон поднялся. Думал, как в московском метро: раз объявили, что поезд следует до станции Белорусская, непременно надо выйти на Новослободской, а то на Белорусской скопится столько желающих, что два-три состава точно пропустишь. К счастью, не успели. Полюбовались на грандиозный лик Ильича на высоком яру, на приветливо расплывающиеся в предночных сумерках зоны, не успели зевнуть, как следует – станция Дерезай, прикатили, вылезай.

В Сосногорске мне понравилось больше, чем на любой другой пересадочной станции по дороге. Первое ощущение при виде одноэтажного деревянного вокзала в два зала с непременной площадью и следами памятника вождю – спокойствие. Тишина и покой. Такая тишина, что даже составительские работы у самой пассажирской платформы никак не озвучиваются, вагоны подползают бесшумно и весьма внезапно. Коварненько так. В правом зале мирно дремлют те, кто еще не в очереди. В левом зале мирно дремлет очередь. Длинная. Все – на юг, кто в Москву, кто в Киров. А кто на север? Ищи дураков. Тебе надо, вот сам и езжай, только не мешай, на твой 22-й билеты ох не скоро, мы тут деремся на 113-й до Москвы. Это вы так деретесь?! В Котлас вас, на обучение… 21

Полусонный мужик выдал интересную информацию: он, дескать, уж сто лет как от Печоры до какого-то ближнего, минут сорок, леса на паровозах с машинистами катается, «пачку папирос дам, и везут». Не то, чтобы были какие-то сомнения, что семи требуемых билетов (три до нас в очереди, мы четвертые) не отыщется, просто потянуло на приключения, и мы с Андреем знатно побегали по длиннющим путям, отыскивая тот неведомый девятнадцатый, с которого, по словам диспетчера, вот-вот уходил состав, и как раз до Печоры. Потом искали второй состав, потом третий… Как заколодило: машинисты и механики с неимоверной высоты рокочущих громадин невнятно бормотали что-то о проверяющих, видимо, намедни напугавших кого-то до потери квалификации, слышно было плохо, но смысл доходил – а не пойти ли вам. После третьей попытки, изрядно угваздав тапочки в обильно политых мазутом, солярой и еще Бог весть какой пакостью путях, напрыгавшись по клацающим стрелкам и подозрительным кучам металлолома, затею оставили.

Света, по обыкновению, пристала к Андрею с традиционным «Расскажи что-нибудь». Тот напрягся и выдал историю о новой, перспективной технологии ловли сусликов в орских степях. 22

– Они, суслики, шустрые, и выходов из нор много. Так, запросто, ни за что не поймать. Ну и что? Берешь ведро с водой, идешь к норе суслика, выплескиваешь туда и стоишь, ждешь. Только он от воды из норки высунется, надо тут же ведром накрыть, и чем-нибудь тяжелым по ведру – бам-м! Поднимаешь – готово: стоит мокрый ошалелый от грохота суслик, и хватай его голыми руками…

Бегали, выяснилось, зря: когда рассосались желающие на юг, кассирша на удивление проворно выписала нам билеты в добавочный (и, судя по цене, не считающийся фирменным) 21-й вагон, и осталось только дождаться поезда, доковылять до вагона, доказать сварливой тетке в униформе, что ее мечта об оплате нами багажа столь же эфемерна, сколь кипяток в ее титане и вовсю заклубиться сладострастно на жестких полках…

Бодрость, вызванная приближением желанной Печоры и солнечным утром, жестоко сражалась с реактивным гулом в распухших от перегонов, пересадок, перепалок и перестука бидонах, в нормальной жизни иногда именуемых головами, и с трудом победила. Хватило даже прыти по привычке резво залететь в знакомый вокзал и занять последние сидячие места неподалеку от дремлющего местного убогой наружности. Вскорости умельцы из местного ЛОВД решили помешать ему дремать, и места у нас стало, хоть отбавляй.

Погода обманчиво радовала – на горизонте отчетливо высились клыки Сабли. Верная примета: на две недели дождя.

Время тянулось медленно. Решил ехать к Валере к девяти, поезд же пришел в полседьмого. Сыскал буфет, неимоверно засранный WC, обошел киоски и закоулки… В 7:30 не вытерпел, не покупая жетона, набрал заветный номер в автомате, услыхал, что на том конце подняли трубку и с легкой душой повесил свою: дома. Никуда не уехал, не придется ждать неизвестно сколько. Заходя в вокзал, уперся глазами в рекламу – «Национальный парк Коми „Югыд-Ва“». На куске фанеры пространство от Кожима до Тельпос-Иза лохмато замалевано красной краской: надо полагать, это и есть запретная территория. Да, не слабо отхватили. 23 24

Пока суд да дело, переложились, упрятав сумку с жалкими остатками харчей, сшили спальник, вынули представительскую фляжку со спиртом, которую намеревался прихватить с собой в гости. Сумел даже загнать девушек в буфет по котлеты, которые они единогласно охаяли. Нас в буфет загонять не возникало нужды, достаточно было отпустить. Котлеты и впрямь оказались с дерьмецой, но в сравнении с незабвенным Бухенвальдом в стилобатской столовой вполне съедобные. 25 26

Наступил торжественный миг: при появлении очередного автобуса номер 2, я сорвался с места, выжал из окружающих дежурное «ни пуха» и двинулся навстречу Валерию и судьбе.

В аэропорту стояла девственная тишина. Никто не взлетает, ничто не садится, никого нет в зале ожидания. Отыскал гостиницу, зашел – хоть бы кто поинтересовался, кто, куда и по какому праву. Нашел комнату 317, запертую, с надрывающимся внутри беспризорным телефоном. Так: и где же наш благодетель? Побродил по вымершим этажам, позаглядывал в пустые отпертые комнаты. В одной обнаружил телефон, набирал и его домашний, и рабочий, в последнем случае через картонные двери хорошо слышал звонок в конце коридора. Н-да.

Спустился вниз, вопрошаю дежурную: где? А, кто его знает. Решил подождать. Не прошло и полгода, как та возвестила:

– А, вот он идет, ваш Валера!

Не лишняя реплика, поскольку за пять лет утекло много воды и песка, не было уверенности, что узнаю его в лицо. Зашел в компании с неким джентельменом на спортивном велосипеде. Стою поперек: проходит мимо, глядя в упор. Представился. Затонский? Ну, пошли.

Сначала он разобрался с овелосипеденным мужиком – выдал ему путевку на какую-то группу, напутствия и т. п. Потом поимел связь по рации с базой «Озерной» под Сундуком. Слышно было изумительно – точно, осадков не миновать. Где же они? В окне синь невероятная. Тем временем, я бездельничал, послушивал и поглядывал. В частности, разглядел на стене price заповедника. Хитро сделано: вроде и не очень дорого, три тысячи с носа в день, но к ним надо еще оплатить фотоаппараты (3000 в день каждый), кинокамеры (10000), видеокамеры (не запомнил из-за громоздкости и несуразности цифры), само собой удочки, кажется, даже ружья… Ладно, за сапоги и хворост не берут. 27

Затем, наконец, добрались до меня. Я выложил привезенные из Москвы материалы по рекламе его фирмы, доложил результаты, те, что не успел отправить в письмах, поболтал на тему и около. Он вытащил из ящика стола мои письма – приятно было видеть их красиво обернутыми в прозрачные папки, бережет, наверное.

Однако, той радости, которую я страстно жаждал, так и не обломилось. Не то, чтобы бесплатно устроить на вертолет (к слову, их в обозримом будущем, до седьмого августа, и не предвидится, а будет ли после седьмого, на то воля Божья и плательщика), но и дать бесплатное разрешение невозможно. За разрешение надо платить. Посчитал что-то на калькуляторе, подумал, спросил:

– Что, двести пятьдесят можете?

– …!!!

– Тогда сто восемь. Есть?

Ответил, что, пожалуй наскребем, но надо ехать на вокзал, с собой столько нет. Ничего, говорит, у меня тут дела есть, как раз через часок подъезжай.

Добрался, взял деньги, поехал назад. Тем временем, с запада приближалась со скоростью реактивного самолета некая чернота и на полдороге догнала – ударил мощный дождевой заряд, быстро сменившийся недолгой моросью. Но затянуло всё небо, и капитально.

Путевку выписали хитрую. На корешке, который идет в управление заповедника, девять дней на 108,000 рублей, а нам – двадцать дней на соответствующую сумму. Потом мы с Валерой долго гуляли по городу – ему занадобилось в какую-то инспекцию, обсуждали прошлое и будущее, он пытался просветить меня в плане прикладного рыболовства (я, конечно, внимал), вспоминал похождения, жалел, что не вышло соорудить экспедицию по азиатской части Неприступного хребта, куда, вроде, и мы должны были попасть до кучи… Вернувшись в офис, снабдил меня ценнейшей информацией о точном расположении избушек и удобных проходов по всему маршруту и спросил, что он хорошего может для меня сделать.

Больше всего меня волновал вопрос – как нам предстоит выбрасываться из района, вход в который теперь так хорошо известен, особенно после последних консультаций. Вот если бы у него на Озерной была лодка на четыре места, которую не жалко дать напрокат… Валерий оживился: будет! Сейчас лежит только двухместная, но, если подвернется борт в горы, то крюкануть его до базы, чтоб выбросить еще одну лодку, пара пустяков. Будет!.. С тем, обнадеженный, обрадованный и окрыленный я покинул его пристанище и он тоже отправился домой, обедать – было по дороге. Рассказал, что собирается расширяться, вот, есть некий мужик, владелец нескольких вертолетов, так они, кажется, на пути к тому, чтобы скооперироваться, будут практически собственные вертушки, и банк кредиты дает охотно, и жизнь хороша. Ну и что, что Ми-2? Он взлетает, как положено, с четырьмя пассажирами, потом присаживается в десяти километрах от города, а там уже моторка с двумя остальными, и все здорово получается… Напоследок, уже на остановке, спохватился, сказал, чтоб мы и не думали соваться на Волчий перевал – там же целый день переться через долину Дурной! Нет, идите Трехозерный, он там-то и такой-то (рисует схему в блокноте), должен оказаться подешевле. Да девчонок первые дни не грузите особо (он только тут прочувствовал, что компания-то наша два плюс два!), а то помрут ненароком… 28

Вернулся на вокзал как раз к Интинскому поезду. Тупая кассирша никак не желала вписывать в билеты фамилии, чхая на грозный плакат рядом: «Пассажир, не имеющий документов, удостоверяющих личность, или с билетом без указания фамилии с поезда снимается без компенсации…» Памятуя все дорожные неприятности, вписать заставили, и под сеющей влагой вползли в последний на забросе поезд. Делать абсолютно нечего. Вытащил карты, поглядел еще раз, чтобы освежить в памяти первый кусок дороги, запихнул обратно. Поиграли в покер, но не то стемнело, не то настолько запасмурнело, что масти стали трудно различимы. 29

Общество пялилось в мрачные окна. Не то что Сабли, уже и ближних гор было не разглядеть, хотя пять лет назад мы их прекрасно видели с дороги. На меня напал очередной приступ колебаний: ввиду очевидной непогоды – стоит ли дергаться в лес на ночь глядя или надо поискать прибежище в поселке? Колебался долго, совместными усилиями родили постановление: стоит.

Поезд опоздал ненамного. Мы еще не успели потерять остатки терпения, как мелькнули опознанные по карте разъезды, и

в двадцать часов четырнадцать минут первого августа 1995 года четверо авантюристов с очень большими рюкзаками низверглись прочь с подножек вагона на скользкую дорожку в районе остановочного пункта 1952 км – к началу маршрута.

1 августа 1995 г., вторник

20.14 – 19.52. 3020.15 – 20.19 – через ж/д.20.19 – 20.39 – отворот на Кожим – 20.43.20.50 – 21.15 – прошли второй лог, и тоже – с болотом, но сухой.21.22 – 21.34 – Нертничаель. Бивак, ужин.00.30 – отбой.Ходовое время: 72 минуты. Расстояние: 5 км.

Первая мысль туриста, отягощенного здоровым чувалом и обреченного топтать хорошо наезженный тракт – а нельзя ли переместиться по нему, родимому, на чем-нибудь колесном, гусеничном, а при удаче – летучем, как можно дальше, быстрее и дешевле? Нельзя: шофер «Беларуськи», пыхтевшей мотором невдалеке, поглядел на меня так, будто я ему предложил рейс на Альфу Центавра. Ну и сиди без спирта, подумал я про себя, гордо развернулся, стараясь не очень опускать нос в сторону грунта под негативным влиянием голубого друга на спине, и затопал вдоль железки на север. Неумолимая память каркнула, что в 90-м году при попытке преодоления придорожной канавы набрали почти все, и я старался найти место посуше. Нашел, однако, бревно поперек лужи оказалось хорошо подстроенной ловушкой, и память мерзко хихикала, а вода в ботинках захлюпала. 31

Целых двадцать минут – очень долго! – тащились по дороге вдоль железки до торжественного момента, когда путь позволил нам повернуться спиной к цивилизации, а очень темные клубы туч, ну явно покрывающие уже недалекие горы, оказались прямо перед нами.

Поначалу ногами перебирали ходко, болтали – я особенно много. К повороту разговаривали только мы с Андреем. Еще погодя умолк и он, еще погодя я обнаружил, что толкаю монолог, еще погодя догадался, что слова пропадают втуне. Умолк.

Согласно моему гениальному плану, нам предстояло повторить подвиг, совершенный в девяностом году, то есть к ночи дотащиться до первого по дороге приличного ручья. Однако очень быстро темнело, слегка моросило, и мой взгляд забегал по сторонам в поисках чего-либо мокрого неподалеку от ровного и сухого задолго до ожидаемого места. Мокрого хоть отбавляй: в глубоких канавах по сторонам дороги плескалась черная стоялая вода, наверняка с запашком – жаль, никому не взбрело слазить, понюхать, удостовериться. Ровными площадками местность у дороги не изобиловала, но можно было сыскать, но вот чтоб попить… 32

Заметил: Андрея со Светой перестал устраивать максимальный поддерживаемый Леной темп, они нервно оглядывались и взбрыкивали. Ленка злилась. Отпустил скороходов вперед – до воды, сам поплелся, время от времени с трудом рожая прибаутку-другую. Хуже, что обнаружилась некая дискомфортность в области мизинца на ноге – что, уже стер? 33

Воду, такую, как описано выше, скороходы обнаружили вскоре после отворота с дороги к реке. Чуть постояли, перевязал ботинки, слабо надеясь, что полегчает, но впередоидущие кипели энергией, а блошкара жрала неуемно, поэтому рюкзаки вскоре снова заколыхались вдоль дороги.

Память подвела в первый, но, увы, не в последний раз за поход. Кажется, раза три объявлял наличие искомого ручья в очередном логу, но там оказывалась только повышенная заболоченность. Наконец – чудо! – мы еще даже не успели растянуться после перекура, как послышался шум воды, то ли ручья, то ли усиливающегося дождя… Нет, все же ручей. Смело свернул с дороги к деревьям. М-да, «на дальней станции сойду – трава по пояс». Впрочем, мне это даже чуть выше, несмотря на обильную влагоотдачу: пришли. 34

Сколько же времени мы ставили свой несчастный первый бивак под приличным уже дождем! Для начала выяснилось, что высота палатки никак не позволяет поставить все три секции колов в высоту, от силы – две, не сильно раздвинутые, а материал категорически против упирания в него чего бы то ни было, и колья либо падают, либо охотно проходят насквозь. По-моему, Ленка там втихаря перематерилась вволю, пока не вышло нечто более-менее ровное и остойчивое. Всё: после такой тренировки и на весь поход к ней пристыло звание «золотой рыбки». Так однажды Витя величал себя, поддерживающего кол шатра («невода») – чистого сухого шатра! – пока мы бегали вокруг и легко гнали колышки в прогретую ясным весенним солнышком, усыпанную золотистой сосновой хвоей землю… Ну и что – сентиментальность, ну и что – дождь, мокреть, грязная затоптанная трава, ну и что – не то палатка, не то чехол для спальника, не пойми чего: всё равно будет рыбкой. И была. И (в дальнейшем – сноровисто) ежедневно ныряла и держала, держала, держала… пока не ставили. 35 36

После постановки домика с удивлением обнаружил – чего-то не хватает. Костра. И, судя по погоде, и не хватит. Однако, желудок, истомленный поездной сухомяткой, считал иначе и погнал меня на поиски горючего. Андрей потерянно побрел следом – видимо, все желудки с ножками мыслят одинаково. Затем я развел костер – исторический, первый, желанный, дохлый и дымный, и приклеил к себе звание «главной спички». Андрей таскал дрова  – слабо догадаться о приобретенной им должности? Света, конечно, варила, варила, варила… сварила. Сожрали. Влет. Моментально. Вылизали. Отошли два шага, каждый в свою сторону – дальше не было необходимости в такой темноте при такой погоде. Влезли. С трудом влезли: несколько раз роняли кол. Ничего, потом приучимся. Вползли в спальники. Отключились. из лесу, вестимо

Пока лопали, мимо в сторону гор прокатилась кавалькада из нескольких мотоциклов. Около стоянки притормозили, с трудом разглядели нас, донеслись, к счастью, невнятные замечания по поводу увиденного, и понеслись дальше. Охота же людям – в такую погоду!

А затем с гор прошла машина, самый настоящий борррртовой «Урал»! Может, Валера был неправ, утверждая, что дорога мертвая и перерезана ручьями? Ладно, мотоцикл через ручей еще перетащить можно, но грузовик?.. Надежда, даже угнетаемая сном, все равно отключилась последняя.

2 августа 1995 г., среда

9.30 – соседи в гости, подъем.11.10 – завтрак: шестеренки, тушенка, печенье. Облачно, ветер.11.50 – машина.12.23 – база Сывь-Ю интинцев.13.53 – 14.48 – в машине.14.48 – 15.08 – Обе-Из.15.15 – 15.32 – траверс.15.45 – 15.58.16.04 – 16.27.16.45 – 17.03 – бивак.22.30 – отбой.Ходовое время: 91 минута. Расстояние: 4 км.

Интересно, долго пришлось нас будить? В гости заглянули проходившие мимо одесситы, оказывается, те самые, к которым горела желанием присоединиться удачливая (в смысле билетов) леди в Котласе. Поговорили о том, о сем, удивили меня чрезвычайно слабым или тщательно скрываемым знанием района и отсутствием карт и планов, долго выспрашивали – правда ли, что заповедник, и кого следует бояться. Показал карты и наш маршрут, посомневался насчет их идеи топать вдоль Дурной-Ель («Да она же так и называется – Дурная, неужели непонятно?»), но колебаний не заметил. На прощание руковод одесситов пожелал хорошей погоды – «А нам заодно будет». Остроумно. Где только та хорошая погода? Плотная белая облачность не оставляла радужных надежд. Еще хорошо, не черная, может и рассосет. Да нет, вчера из Печоры Саблю было видно, забыл, что ли… 37 38

В пику погоде вдруг начало везти. Быстро и жарко разгорелся костер. Дождь полил неподалеку, его видно было, а нас не задел. Жорево сварилось махом, только кинули. Вчерашний чай никто не пролил, а я даже умудрился не слишком сильно вскипятить его… кажется… ну и вкус. «Джамук», – пояснил Андрюша и рассказал, что существует пять градаций черного кофе: настоящий, хороший, ямайка, и . Слава Богу, толченым углем он мое творение обозвать постеснялся, но «джамук» – присохло навеки. джамук толченый уголь

Жалко, что девушки наши воспитаны в духе джентельменства джентельменов. Например, мытье котлов они почитают исключительно мужским занятием, и другой точки зрения не приемлют. В результате я подцепил котлы и поперся на ручей мыть. Света и Андрей выступали в качестве ОТК и торжественного караула – караулили то есть, как бы не уплыло что. 39

С ума сойти: только собрались – рычит! Рычит, милая! Ревет, родимая, мотором и колесами перебирает! Все ближе! Ближе!!

Вышел на дорогу, сдерживая дрожь в коленях и душу выше пяток, поднял шляпу. Остановилась. Прыгнул на подножку: в кабине водитель, молодой парень и полупьяный мужичок лет тридцати в камуфляже.

– Куда едем?

– Недалеко. А вам куда?

– На Обе-Из.

– Нет, так далеко не поедем.

– А сколько можете – подвезете?

– Забирайтесь.

Забрались. Едем. Едем!!! Дует, льет, руки скользят по царапучему железному борту машины, леденеют, не гнутся, следовательно, плохо держат, бросает по-сумасшедшему, рюкзаки катаются по грязнущему кузову – как здорово! Едем!

Увалы неподалеку глухо заволокло облаками и туманом. Под хорошее настроение пытался описывать, что и где видно, но, оказалось, всё пальцем в небо. В очень пасмурное небо.

Показался следующий ручей, а около – пьющие чай одесситы. Странные люди, даже не попытались голоснуть. Мостик через ручей в отличном состоянии. За мостиком дорога круто вскарабкалась вверх, мужичок высунулся из кабины и оповестил, что они намереваются заехать на некую турбазу, неподалеку, и предоставляют нам решить – выпасть в осадок здесь или прокатиться с ними, а потом нас забросят на Обе-Из. Что за дурацкие вопросы, конечно прокатиться!

К этому моменту я уже начал потихоньку соображать, что это за люди и лихорадочно кое-что пытался вспомнить. На мой вопрос, а не имеют ли они отношения к Борису Семеновичу мужичок просветлел лицом, заявил, что его зовут Саня, непосредственный начальник у него Борис, и вообще – поехали, там поговорим. С Борисом Семеновичем я списывался несколько лет назад по поводу машины на Желанную, но безрезультатно, ладно хоть запомнил, как зовут, пригодилось.

Дорога от Кожим-рудника на спуске к Пальник-Шору, вдали северная оконечность Западных Салед (фото 2004 г.)

Дорога после отворота ухудшилась: пошли глубокие колеи, машину зверски мотало. Отъехав немного, остановились, и Саня пошатываясь направился за грибами на жареху. Прямо у борта машины красовался выдающийся красноголовик, но мы, сам не знаю, почему, его добытчикам не заложили. Вернулись они, не солоно нашедши, и снова тронулись. Вскоре дорога миновала здоровую пустошь, обрамленную битым камнем. Догадались, что это, должно быть, тот самый Сывьинский карьер, о котором неоднократно слыхали пять лет назад. Путь видимо, проложили именно к нему, поскольку дальше стволы подступили совсем близко, затем колеи внезапно свернули вправо и покатились круто вниз. Там, у реки, оказалось несколько домиков, деревянные тротуары между ними, кумган ЗИЛ-131 и вообще много интересного. 40

Подвыпивший Саня оказался радушным хозяином. Оказалось, сегодня день ВДВ, чем и объяснялись его хорошее настроение и подшофе. Он провел нас по базе, хвалясь действительно красивым оформлением домиков – резьба, роспись, медвежья шкура на кровати, показал столовую, познакомил с собаками – дружелюбным Боем, молодым лайком типа тех, что встречали на Желанной, забитой Жулькой и, как нас поспешили предупредить, агрессивным овчароподобным Гаем. Последний, будучи смело поглажен Светой, тем не менее, грозно сморщил нос и шустро побежал знакомиться со мной. К моему удивлению – ну за что меня собаки не признают? – обошлось без принудительной перфорации моих конечностей. 41

Нас напоили чаем, Олег (водитель) и Илья (молодой человек из кабины, род занятий остался неясен) с удовольствием поддерживали разговор. Саня кирял с отдыхающими в крайнем домике сыктывкарскими прокурорами. Затем зазвал меня, нашу поллитру и всех остальных: выпить за хозяев небес.

– Вот у вас сколько мешки? Чё? Тридцать шесть? Это …ня вот с полной выкладкой, сорок восемь, и – ччаа…

Последнее, видимо, являлось проявлением крайнего восторга по поводу потенциала десантников вообще и Саши лично в частности. Кстати, сегодня вечером он собирался гнать ЗИЛ в поселок. Удивило не это, а воздержание Олега в питейных вопросах – неужели существуют шофера, которые не пьют за рулем даже при гарантированном отсутствии ГАИ? Олег собирался в выходные наведаться на Желанную, но мы решили не ждать, а воспользоваться сиюминутным расположением Фортуны и добраться хотя бы на Обе-Из. Саня сыпал собственной историей, в частности, повестями своего туристического прошлого:

– Я турист бывалый, тут все прошел. И Сывь-Ю, и Кось-Ю, и Лимбек…

– Как – Лимбеко? – дернул черт меня усомниться: читал я отчеты, видел саму реку. Каякерный слалом в лучшем случае.