Мозаика пути

Я решила, что будет совсем неплохо набросать на бумаге план местности, но среди полезных вещей в сумке, ни ручки, ни карандаша и даже помады я не нашла. Впрочем, не было и бумаги. Мне ничего не оставалось кроме, как не терять времени и продолжить свой путь. Мне с трудом верилось, что все, что я делаю, будет не безрезультатным, но позволить себе вернуться обратно, не переступив через ту черту, которую воплощал собой тот холм, на вершине которого я оказалась, я не могла. Не знаю, что тогда мной руководило, но оно мне не позволяло повернуть обратно. Это что-то было сильней моей неуверенности в себе, моей веры в собственный провал, наконец, намного сильнее моей лени, которая до этого момента вообще казалась мне непобедимой.

* * *

Мои ноги в буквальном смысле выламывало от боли. От усталости тело натянулось, как струна. Но это напряжение, как ни странно, помогало мне. Я бродила по лесу, уже четвертому по счету, в поисках следов, которые могли бы привести меня к тому, кого я искала. Следопыт из меня оказался никчемный. Ко всему прочему от пригнанных ветром туч казалось, что ночь подступает быстрее. Мне все время приходилось оглядываться на макушки деревьев, по проступавшему сквозь них небу я ориентировалась во времени. Я пыталась рассуждать логически, но то, что я делала, уже само по себе было нелогично, поэтому я решила просто довериться интуиции, которая беспощадно хранила молчание.

Мне не хотелось забираться вглубь леса. Я боялась, что меня занесет в болото или на меня нападет какой-нибудь дикий зверь. Только потом я подумала, что стоило взять с собой проводника. Но как это происходит обычно, самые хорошие мысли приходят именно тогда, когда упущено время для их реализации.

– Вообще нужно было тщательней продумать свою поездку, – я корила себя за свою непредусмотрительность и продолжила бы себя истязать, если бы не увидела небольшие вмятины на земле у себя под ногами. Сначала я подумала, что это следы от моей обуви, но сравнив размер пришла к выводу, что их точно оставила не я. Я запрокинула голову и, увидела, что небо над лесом уже сменило свой цвет с лилового на оранжевый. Это значило, что мне пора двигаться туда, откуда я пришла. Но какая-то неведомая сила снова вела меня за собой. Я начала дрожать, руки похолодели. Через минуту я уже не могла справиться с нездоровым ознобом. Я рывками заглатывала воздух. Также рывками билось мое сердце. Я продолжала идти по тропинке из чужих следов, не оглядываясь ни на что и лишь изредка поглядывая на небо, которое показывало мне, как тикало время.

Я была почти уверена, что вот-вот увижу что-нибудь, что напомнит мне лачугу, в которой и будет жить тот самый старик. Сначала я прибавила шаг, а потом, чувствуя, что все равно иду слишком медленно, побежала, спотыкаясь о корни деревьев и сучки. В лесу становилось все темнее и темнее, и без фонарика мне было уже не обойтись. Я притормозила и полезла за ним в сумку. Но включив его, я обнаружила, что следов больше не было. Покружившись вокруг своей оси, я лишь увидела вмятины от чужой обуви, которые привели меня до того самого места, в котором следы заканчивались. Я запрокинула голову и увидела, что небо над лесом совсем померкло. По холодной влажной земле пополз легкий туман. Лесные звуки, которые до этого времени почти не привлекали моего внимания, начали меня пугать. Волна дрожи снова пробежала по моему телу. Я остановила дыхание, чтобы прислушаться в надежде, что кроме тишины ничего не услышу. В лесу на самом деле было совсем тихо до того, как раздался выстрел…

* * *

– Что за странное увлечение у молодежи – в сумерках бродить по лесу? – послышался голос за спиной. Я нерешительно повернулась и рядом с собой увидела мужчину лет пятидесяти пяти с охотничьим ружьем и собакой.

– Вы заблудились? – спросил он меня.

– Нет, вовсе нет, – от влажной прохлады мой голос совсем охрип. – Я…

Мне совсем не хотелось озвучивать правду. Если бы я сделала это, он, наверняка, принял бы меня за сумасшедшую. Но никакого другого обстоятельного объяснения своего пребывания в ночное время в лесу я не могла придумать. Поймав себя на мысли, что в этом лесу я оказалась не одна, вместо того, чтобы отвечать на его вопрос, я задала свой.

– А на какого зверя охотятся ночью? – я как-то легко завела с ним разговор. Наверное, от страха я потеряла всякую осторожность.

– За зайцем. Это – ночной зверь, поэтому лучше выслеживать его, когда темнеет. Но, по правде говоря, не в лесу, – он перевернул кепку у себя на голове козырьком назад, видимо, чтобы лучше разглядеть меня. – Вам кстати повезло, что я не принял вас за зверя, а то подстрелил бы.

– Вы всегда стреляете во все, что движется? – я решила, что он шутит, поэтому решила его поддержать.

– Нет, вас же я не подстрелил, – он начал что-то искать глазами.

– Но судя по выстрелу, вы намеревались это сделать.

– Вовсе нет, – он смотрел мне прямо под ноги. Я не совсем понимала, что он пытается найти, но когда опустила глаза, увидела, как рядом со мной лежало толстое тело какой-то явно ядовитой змеи.

– Боже! – вскрикнула я, отступив на шаг назад.

– Да, юная леди, в этих лесах водятся не только зайцы, – он опустился на колени и, обхватив рукой, на которой была бежевая перчатка горло змеи, внимательно рассматривал ее. Она была толщиной с канат, сине-зеленого цвета.

– Это очень опасный вид змей. Ее яд поражает в течение нескольких минут. Запомните, как она выглядит. Если решите продолжать свою прогулку, смотрите под ноги внимательней.

– Я так понимаю, что вы хорошо знакомы с этой местностью? – я настолько была одержима идеей закончить то, ради чего здесь оказалась, что через минуту уже и думать забыла о змее.

– Более чем.

– Тогда, возможно, вы мне поможете, – я была почти готова задать свой вопрос, как вдруг он меня перебил.

– Вы, наверное, ищите меня, – его фраза прозвучала больше как утверждение, нежели как вопрос.

– Вряд ли, – я усмехнулась. – Но вы правы. Я ищу здесь одного человека. Я, правда, не знаю, кого именно я ищу, и чем именно он занимается. Однако я уверена, что должна его найти.

– Вы сейчас говорите о старике? – он снова говорил почти утвердительно, и лишь его бровь поставила в конце сказанного им предложения вопросительный знак.

– Да, – мой ответ был краток, ведь мне нечего было добавить, да и собственно объяснять что-то не было необходимости, потому охотник, судя по вопросу, знал, о ком идет речь.

– Ищите путь? – спросил он. Я пыталась уловить в его голосе нотки насмешки, но вопрос прозвучал ни больше и ни меньше чем просто, как вопрос.

– Если так можно сказать…

– Если вы в этом не уверены. Зачем вы здесь?

– Я уверена, – я посмотрела на него, пытаясь найти какую-то подсказку в выражении его лица. – Скажите мне, я что-то не понимаю? Или я совсем ничего не понимаю?

– Пол Старик. Ударение на первый слог. Приятно познакомиться. Следуйте за мной, – он развернулся налево, перекинув ружье через плечо. Он даже не посмотрел, иду ли я за ним. Я стояла, как вкопанная, пытаясь восстановить хронологию событий.

– Советую поторопиться. В этом лесу помимо ядовитых змей есть еще немало диких зверей, которые выходят на охоту ночью, – выкрикнул он прямо на ходу, ни разу не обернувшись.

Я не могла сказать, что этот охотник внушал мне доверие. Но каким бы странным он мне ни казался, он все-таки спас мне жизнь. И с ним было безопасней, чем быть одной.

– Пол Старик? – я надеялась, что он ответит на вопрос, который я, можно сказать, не задала.

– Да я не так уж стар, – усмехнулся он. – Люди, которые ищут путь, быстрей бы находили меня, если бы знали, что им нужно искать не старика.

– Но почему?

– Узнаете позже, – он был немногословен.

– Куда мы идем?

– Вы хотите получить ответы на все вопросы разом? – он повернулся так резко, что я носом уткнулась ему прямо в грудь. Во внутренних карманах у него было что-то очень жесткое поэтому, от удара в переносицу у меня заслезились глаза. Я слегка приподняла брови и увидела над собой суровый осуждающий взгляд, пронизанный строгостью разочарованного учителя. Я сделала первое, что пришло мне в голову – отступив на шаг, опустила голову и махнула головой, как обычно, это делают провинившиеся дети. Я как бы обещала, что больше ничего не спрошу и не скажу ничего лишнего. Он смотрел мне в глаза, как будто хотел что-то в них найти, что-то совершенно определенное. Он точно знал, что хотел увидеть в моем взгляде. А я изо всех сил пыталась догадаться, что же он так ищет. Лишь спустя несколько лет я узнала, что он читает по глазам, но не отпечатанные в них мысли, не отраженные в них чувства. Прочитывая сотни страниц жизни по одному взгляду, он находил в нем то, что требовалось каждому из нас, чтобы обрести свой путь и пройти его до конца…

* * *

Я отмачивала свои ноги в теплом тазе с водой. Мистер Старик дома оказался весьма любезным. Он достал мне сухую одежду, дал теплый плед и угостил чашечкой вкусного горячего английского чая с лимоном. Все это он делал молча. На первый взгляд, какими-то совсем несопоставимыми казались его гостеприимность и чрезмерная молчаливость. Но в нем они довольно гармонично сочетались.

Я сама словно дала обет молчания, о котором меня никто не просил. Изо всех сил я старалась не нарушать данное мной обещание. Кроме слов благодарности я не произносила ни слова. В голове я уже составила список примерно из одиннадцати вопросов, на которые я хотела бы получить ответы. На девять из них мне было суждено получить ответы в течение тридцати дней. На один вопрос судьба сама дала ответ спустя год. Но чтобы ответить на последний самый главный, мне нужно было до самого конца пройти тот путь, который мне только предстояло найти. Тогда я ни о чем из этого не знала. Я лишь согревала руки и ждала, когда же, наконец, со мной заговорят.

Мистер Старик в очередной раз прошел мимо меня и, придвинув ближе к камину большое грузное кресло с высокой спинкой, сел напротив. Он переоделся и теперь был похож на магната, который проводит свои выходные подальше от суеты и будничных дел в своем загородном доме, надевая по-домашнему удобный вязаный жакет. Накрыв ноги красным клетчатым пледом, он продолжал хранить тишину, которую изредка нарушал треск, доносившийся из каминной топки.

– Ничто не предает дому такого уюта, как огонь, не находите? – это было не совсем то, что я ожидала от него услышать, но все же была рада, что он наконец что-то спросил.

– Он символизирует собой тепло, – продолжил он, не дожидаясь ответа. – Тепло жизни.

Я не знала, что мне ответить, поэтому предпочла подождать, какой будет его следующая фраза.

– Вы, наверное, предполагали, что я сейчас спрошу, что же вас привело сюда? – спросил он.

– Да, – я усмехнулась.

– Так что же?

– Хм, – я была почти уверена, что ему совершенно не интересен ответ на вопрос, который он задал, потому что это был скорее мой вопрос, нежели его.

– На самом деле людей приводит сюда одно и то же, – он ответил вместо меня. Несмотря на то, что он вел со мной диалог, на меня он ни разу не взглянул. С одной стороны меня это жутко раздражало. Однако мне было гораздо легче не ощущать на себе его тяжелого свинцового взгляда.

– И что это?

– Их приводит сюда путь…

– За всю свою сознательную жизнь я никогда так часто не слышала и не произносила этого слова, как за последние два дня. И никогда не наполняла его стольким смыслом как сейчас. Хотя, сказать по правде, я даже смысла его не понимаю. Точнее не улавливаю того, что вкладываете в него вы.

– Путь начинается с того самого момента, когда вы решаете его найти. Сколько вам лет?

– Двадцать пять…

– Вы намного моложе тех, кто приходил сюда до вас, – его лицо приняло мягкие очертания. – И в вас намного больше энтузиазма, чем во всех остальных.

– Энтузиазма? – переспросила я, будучи уверенной, что именно его мне не хватает.

– Да его самого…

– Знаете, – я не сумела сдержаться, – вы ведь совсем не похожи на старика. И вы даже издалека не напоминаете прорицателя, провидца, колдуна, в конце концов, даже мага. Кто вы? И где весь ваш атрибут? Хрустальный шар, бобы, доска медиума или что там еще бывает?

– Наставник, – ответил он и тут же добавил. – Я предпочитаю, чтобы меня так называли. А стариком я стал еще, когда мне было чуть больше сорока. Первый человек, которому я помог, был Джелани Фангей – начинающий биолог из Анголы. Его английский оставлял желать лучшего. Он путал слова, неправильно произносил слоги, не туда ставил ударения. Словом, и фамилия моя превратилась в имя нарицательное по его вине, о чем сейчас я нисколько не жалею. Напротив, я даже благодарен ему за то, что не приходится помогать всем. У меня есть возможность выбирать из сотни людей, которые продолжают сюда ехать, тех, кто заслуживает обучения.

– Какого обучения? – меня смутила формулировка, которую я услышала. Отправляясь в дорогу, я вовсе не имела намерения учиться.

– Обучению искусства поиска, – ответил он. – Самой сложной науки и самого многогранного и утонченного искусства поиска смысла жизни.

– Зачем искать смысл жизни? – я начала было спорить с ним. – Каждый сам определяет, ради чего ему нужно жить.

– Смысл жизни – это вовсе не то, ради чего стоит жить, – он улыбнулся, положив руки на мягкие подлокотники кресла. – Поэтому я и называю эту науку сложной. Одним нужно пройти свой путь, чтобы найти смысл. Для других путь и есть смысл. Для третьих смысл определяет путь.

– То есть вы сами не знаете, что есть путь, а что есть смысл жизни и что из этого определяет судьбу. Так чему же вы сможете меня обучить? – я поставила кружку на журнальный столик и наклонилась в его сторону. Я сделала ему вызов, и у меня не было сомнений, что он примет его.

– Я не даю ответы на эти вопросы, я лишь подсказываю, где их стоит искать в каждом отдельном случае.

– И каким же образом вы выбираете, кому стоит постигать таинства этой сложной науки? – только сейчас я начинала осознавать, что моя поездка оказалась напрасной. Но мне так не хотелось самой себе признаваться в этом, поэтому я продолжала задавать свои вопросы в надежде, что Мистер Старик своими ответами на них заставить меня поверить ему. Но сейчас он внушал мне намного меньше доверия, чем час назад в лесу.

– Человек, не знающий, кого или что ищет, и преодолевающий вершину холма, за которым может ничего не оказаться, действительно хочет что-то найти. Обычно что-то очень важное. Я помогаю людям в поисках этого самого важного. Люди, которые останавливаются, не начав пути, обычно не доходят даже до середины долины за кладбищем Холи Форест. Многие взбираются на самую вершину и поворачивают обратно. Все они обладают общим качеством – что-то всегда оказывается сильнее их самих. И не важно, что это. Важно что, начав путь, они почти сразу отказываются идти по нему, когда видят насколько он длинный в надежде, что найдут короткий. Но, как и в случае, когда не знаешь, что ищешь, так и в случае, когда ищешь что-то очень важное, короткого пути никогда не существует. Если путь короток, означает лишь одно – то, что Вы приняли за значимое, на самом деле не столь весомо.

– Это все философия… Не более чем…

– Для большинства людей может быть. Мы сотни лет рассуждаем о том, что есть смысл жизни. Но никто не говорит, как его найти. И что делать, когда его найдешь.

– Я не ищу смысл, – я не помню, что двигало мной, когда я ехала сюда, но я ни разу не задумалась о смысле своей жизни. Меня намного больше беспокоило то, что во мне напрочь отсутствовало – сила, причем независимо от того, о какой силе шла речь, была ли это сила воли, или внутренняя сила, тонус или что-то другое. Я была одержима поисками черной дыры, которая поглощала эту самую жизненную энергию, оставляя мне лишь незначительную часть, чтобы я могла волочить свое незаметное существование.

– Я знаю, – он как будто только и ждал такого ответа, словно ему уже не раз так говорили. – Ваши глаза говорят совершенно о другом.

– И о чем же они говорят?..

– В них нет потерянности, злобы, обиды. Может, совсем чуть-чуть усталость. Но гораздо больше в них жадности…

– Жадности? – мне показалось, что я ослышалась.

– Жадности до жизни, – пояснил он. – Такие глаза обычно у людей, которые лишены возможности полноценно жить.

– Вы имеете в виду, у инвалидов?

– И они в том числе. Но в первую очередь это люди, которым осталось совсем немного, и они хотят за то небольшое количество времени, которое им отвел господь Бог, попробовать все, что не успели попробовать, когда у них был миллион возможностей. В их глазах сначала появляется жажда жизни. Но когда жизнь их покидает, то остается лишь жадность. Вы видели хоть раз по-настоящему жадного человека? Как меняется его взгляд, когда в руках оказываются деньги?

– Наверное, да, – не знаю почему, но мне вспомнилась моя тетя. Наверное, из всех людей, которых я встречала в своей жизни, никого более жадного до денег, чем она, я назвать не могла.

– Так вот, Эмма, по-настоящему жадные люди – это те, кому отвели совсем немного времени. Поэтому именно они наиболее рационально расходуют ту крошечную часть вечности, о которой они мечтают, но которую им никто не в силах подарить и даже продать. Так в чем же причины твоей жадности?

Я молчала. Мистер Старик если и не был тем, кого можно было назвать прорицателем судьбы, определенно обладал какой-то мудростью. Возможно, весь его талант ограничивался чтением и толкованием настоящего по глазам, и он не мог ничего рассказывать о будущем, но это был воистину уникальный талант. Он был первым, кто указал мне на то, что я угасаю. Он не сказал мне об этом напрямую, но позволил мне это понять самой настолько ясно, что я ощутила свою неполноценность намного сильней тех, кто был на самом деле неполноценным. В голове это очертилось так четко, что я так и не смогла найти слов, чтобы ответить ему на его вопрос.

– Как и многие, кто оказывался в этом кресле до тебя, ты не можешь ответить, – он усмехнулся. Мне начинало казаться, что я предсказуема. Он словно знал, на какие вопросы я отвечу, а на какие нет, и о чем спрошу сама.

– Меня всегда интересовало, почему люди, обладая большим запасом времени и миллионом возможностей, не могут жить так, как хотят. Когда спустя много лет с момента, как я впервые задался этим вопросом, я, наконец, нашел ответ, мне стало смешно жить.

– И почему же? – спросила я, надеясь на то, что мне станет после этого также смешно, как и ему.

– Я не разглашаю ответы на вопросы, на который ответил сам, но помогаю своим ученикам найти их самостоятельно. Знание, которое получают люди, должно развиваться, расти, становится шире, сложнее. Если передавать эти знания от одного другому, никто не будет искать, а значит, и не будет находить, что-то новое. Лишь в поиске каких-то прописных истин, можно найти истины неписаные. Поэтому большинство из тех, кого я обучил основам, могли стать или стали такими же наставниками, что и я, а, может, даже намного лучше.

– Если честно, пять минут назад мне казалось, что я чего-то не понимаю, но теперь мне кажется, что я вообще ничего не понимаю, – я была предельна откровенна.

– Сегодня я скажу тебе лишь одну вещь, над которой советую тебе подумать в ближайшие семь дней до того, как ты решишь, вернуться сюда, – он сделал паузу, наверняка, дав мне возможность вставить свое слово в его реплику, но в этот раз я промолчала, сумев сохранить небольшую долю своей непредсказуемости. – Намного неполноценней те, кто не может жить полноценно, будучи полноценным. Найди движущую силу… А теперь допивай чай и езжай домой.

– Что значит «движущая сила»? – спросила я, совсем не ожидая, что наш диалог закончится так быстро, и он меня отправит домой.

– Не люблю повторяться.

– Чтобы что-то искать, нужно знать, что искать, – возразила я.

– Я уже сказал, что у тебя будет семь дней, чтобы подумать.

– Да с чего вы вообще взяли, что я сюда вернусь?! – я здорово повысила на него голос, не взирая на его года, и уже ждала, что он прогонит меня в шею и велит не возвращаться, но его реакция оказалась несколько иной.

– Я не решаю за тебя, – он отложил плед и встал с кресла, видимо, собираясь меня проводить до двери. – У тебя есть выбор. Но если ты не вернешься через семь дней, ты не вернешься никогда…

Он обошел кресло и отправился к лестнице, которая вела на второй этаж. Как я поняла, провожать к выходу меня никто не будет, и искать дверь мне придется самой. Я попрощалась с ним, как велело мне мое воспитание, но благодарить его, как я сама считала, мне было не за что, но и собственно злиться тоже. В том, что он не оправдал мои ожидания, были виноваты лишь легенды, которые слагали о нем люди. Но лично мне он ничего не обещал. Прежде чем уйти я еще раз оглядела особняк и взглянула на камин. Я всегда считала, что любая значимая встреча с человеком, чем бы она ни заканчивалась, запоминалась одним ярким символом. Символом встречи с Мистером Стариком было не ружье, которым он спас мне жизнь, убив в лесу ядовитую змею, и даже не весь этот особняк. Символом этой встречи был огонь – огонь, которые в последствие смог разжечь во мне этот человек. Я повернула ручку и открыла дверь, увидев, что на улице уже бросило свои слабые прозрачные лучи солнце, расплавляющее туман, который опустился на пригород. Я стояла на пороге дома, на который я обратила внимание, когда отправлялась через к кладбище к долине. Со времени, как я оказалась внутри него, прошло больше восьми часов. Я видела перед собой десятки домов, которые стояли колоннами, не решаясь сделать шаг вперед и закрыть за собой дверь. Я была уверена, что больше не вернусь сюда, но чувствовала, что сейчас переступлю порог, разделяющий мою старую и новую жизнь.

* * *

Я позвонила в колокольчик, который висел над забором. Но мне никто не ответил, тогда найдя небольшую щель, я протянула руку и повернула засов с внутренней стороны. Раздался небольшой щелчок, и дверь открылась. Я зашла во двор, окликнула хозяйку, но никто не отозвался. Тогда я подошла к тому сарайчику, из которого Меган достала мне резиновые сапоги и положила их рядом, а на торчащий из двери гвоздь повесила дождевик.

– Вы нашли его? – послышался голос.

От неожиданности я вскрикнула, но увидев у входной двери официантку в ночной сорочке и домашнем халате, я поняла, что разбудила ее своим шумом.

– Неужели я так страшна по утрам? – она улыбнулась.

– Нет, что вы, – я сделала небольшую паузу, чтобы подумать, как лучше мне ответить на ее вопрос. – Я тут вернула вам сапоги. Вы были правы, они мне очень пригодились.

– Так вы нашли его? – у нее было твердое намерение получить ответ.

– Нет, – я сама не знаю, почему солгала. – Думаю, были правы те, кто считал легенды про старика всего лишь легендами. Но все равно спасибо вам за все. Мне пора. Я, пожалуй, пойду.

Как ни странно, женщина мне ничего не ответила. Она снова улыбнулась и проводила меня до выхода, чтобы закрыть забор на засов. Пожелав счастливого пути в дороге, она похлопала меня по плечу, как хлопают обычно родители, когда хотят за что-то похвалить. Я не стала придавать этому значения, поэтому, как можно быстрей, отправилась к своей машине.

* * *

Началась новая будничная неделя. Я сидела на своем рабочем месте и уже порядка часа пыталась сконцентрироваться на работе, но, как обычно, у меня это не очень хорошо получалось, а, верней сказать, получалось, но теперь намного хуже, чем раньше. Я смотрела то на папки, которыми был завален мой стол, то на своих коллег, которые делились тем, как прошли их выходные, то в окно, из которого было видно припаркованные машины. Балансы, отчеты, новостные сводки по фондовым индексам – все, абсолютно все, казалось каким-то не настоящим. Словно кто-то подменил реальность, может быть, не всю, но мою реальность точно. Сейчас как-то острей я ощущала, что живу совсем не той жизнью, что должна – все было совсем не то. А что должно было быть тем самым, я совсем не знала.

На столе поверх всех отчетов у меня лежала карта, которой я пользовалась, добираясь до Холи Форест. Как бы я не была разочарована в Мистере Старике, но его слова засели мне глубоко в голову.

– Что за движущая сила? – повторяла я про себя. Я зашла в интернет и, забив в поисковике это словосочетание, переходила от одной ссылке к другой. Так пока я просматривала сотни веб-страниц, отчеты на моем столе копились один за другим, а я все никак не могла заставить себя за них взяться. Так было до тех пор, пока за папками меня стало совсем не видно.

– Эй, Эмма! – сквозь шум своих мыслей я услышала тонкий голос Николь. – Ты подготовила сводку по корпорации «Три Джи»?

– Что? – я совсем задумалась.

– Сводка? Помнишь? Ты обещала подготовить ее в понедельник…

Я забыла обо всем, что касалось работы, которая, как и прежде, меня совсем не занимала. Я посмотрела на часы, но они, кажется, тикали еще медленней, чем раньше. После встречи с Мистером Стариком в моей жизни значительно увеличились степени. Если раньше все, что происходило в моей жизни, было в квадрате, то теперь это смело можно было возводить в куб. Время стало течь еще медленней, я сильней стала ненавидеть свою работу. Но вместе с тем нужно заметить, что прибавилась решимость изменить все вокруг, а начать, пожалуй, мне стоило с самой себя, а для этого мне была нужна какая-то движущая сила.