Как оно есть. Этюды, эссе, рассказы

Неожиданно ей понравилось её собственное отражение в зеркале. «Люблю провоцировать» – призналась сама себе и снова включила музыку. Музыка – безоговорочно зелёный свет для настроения. Чтобы его сохранить, ей нравится выхватывать лица из подлетающего к перрону поезда в метро. Чуть меньше, чем наслаждаться музыкой, но больше, чем болтать ни о чём.

А недавно она придумала фразу для поднятия настроения: «Игра. Основана на реальных эмоциях». Всё потому, что ей в последнее время очень нравится ошибаться, – ведь это стало крайне редким развлечением. Остро редким! И таким изысканным. Ошибаться приятно, это же подтверждение подлинности жизни, поиска эмоций и многовариантности решений. Важно оставаться искренним, не фальшивить и не притворяться. И тогда, не впадая ни в какие рамки, остаешься на всё свое будущее – собой. Потому что недавно стало известно, что, оказывается, времени суток для разрыва сердца ещё осталось. «Все будет так, как надо, даже если будет иначе» – эта фраза принадлежала не ей, но давно была ей знакома, она уже с ней сроднилась – больше, чем жена с мужем после юбилей золотой свадьбы. Эта фраза ей близка. И, несмотря на банальность, невесомо мудра в рутинных перегонах метро.

Или еще фраза образовалась: «Иду на любые крайности. Дорого». Зато друзей развеселила. И самой было забавно.

Что-то, безусловно, должно завораживать. Одно – но точно. А если ВСЁ – это скучная утопия и самообман псевдоидеалом. Разве поспоришь?..

Ну а дальше она сказала бы приятельнице так: «Это сложновыразимое чувство. Хотя я, прости, и не в курсе – меня не бросали, именно от меня шла инициатива разбега в противоположные векторы. Но это щемяще-стыдливое чувство под условным бесконечным названием «А КАК ЖЕ, НУ КАК ЖЕ ТАК, НУ МОЖЕТ БЫТЬ, НУ МОЖЕТ ТРЕЩИНА НЕ В СЧЕТ, МОЖЕТ РАЗРЫВ ПОДЛЕЖИТ ВОССТАНОВЛЕНИЮ?..» – и всё в таком духе – ЭТО ЧУВСТВО вполне резонно для мыслящего человека. Но не более. И не насовсем.

Главное – не остаться в прошлом друг у друга. На это нужно особое умение. Ювелирное. С лупой. И порой незаметное – для себя, и тем более для окружающих. В обоих смыслах – не остаться в прошлом: и когда вы вместе, и когда вы расстались. Когда человек это освоил, взаимодействуя с одним человеком и не умея того же самого с другим – вот парадокс! Но это факт. Кто-то общается, общается. Потом раз – пауза – и потом понятно, что тот человек у тебя уже совсем даже из прошлого, и вообще только из него! А кто-то общается с паузами, но все равно тот человек у тебя – в настоящем. Вот это ценно и важно. Хорошо, что хоть вообще вы встретились!!! И не смейся. А то бывает и так, что люди рождаются в разных веках, и тогда просто никак им на Земле не увидеться. Хотя тоже поддаётся коррекции. Но опять же другая отрасль. И не сейчас.

Сумела же вырвать. Себя из обыденности. Ситуацию из сердца. Монотонность из образа мышления! И так далее. Одним словом, вовремя сумеешь рвануть лишнее – это только во благо. Когда падает снег, хочется дать себе слово говорить всё, выворачиваясь наизнанку. Весь спектр внутреннего мира. Потом думаешь – а зачем… что это даст? Давишься от смеха, от своей внутренней псевдозажатости, и решаешь: нееееееет, дамы и господа, не будем мы ничего перелицовывать наизнанку. И как решено – так и сделано».

Она, конечно, знает, что он невероятно близко, хотя, понятно, его рядом нет. Но как поделиться своим видением с теми, кому это необходимо? Она знает, да, что он невероятно близко… И, вполне возможно, что женщины чаще чувствуют иначе. Чем мужчины. Даже не в плане широты, или наоборот – раздробленности ощущений и сердечных итогов. Но приятельнице … – как объяснить, что она всегда всё чувствует, как это обычно бывает у людей, которые не могут не подключать все свои природные ресурсы!.. Поддаваясь импульсам, у нее в неощутимой, неосязаемой глубине образовалось что-то невыразимо доступное, до которого нельзя было дотронуться, потому что этого не существовало материально. Она боролась с признанием банальности определения. Боролась с необъятной всепоглощаемостью этого чего-то странного. Странно близкого, потрясающего и дорогого.

Ей было легко и нестрашно – разве она может чего-то не услышать? Потому что существовало одно, которое гораздо главнее всех составляющих желающего настигнуть ее сомнительного недоумения. Можно дотронуться ладонью до глади воды, можно влюбиться в беспечность зеленого светофора, можно вглядываться в каждый кадр жизни, ловить движение жизни, летящей вокруг, можно примерять свое «я» к силуэтам и походкам прохожих… Можно всё. Позволительно всё, и это оттого, что нечто новое тянулось к сердцу лепестками. А главное – можно любить. Любить!

Можно кружить высоко-высоко, иногда подлетая ниже, не боясь быть замеченной. Скучать по нежности голоса. Снисходительно мечтать, слушать и слушать себя и весь золотой воздух осени.

Правда, неутешительно жаль, что, взяв любимые песни, самую лучшую можно включать бесконечно, напролёт, постигая все звуки по-новому каждый раз… но этого никак нельзя сделать с гордым календарным чередом дней. Нельзя прожить десятки раз снова и снова один особенный день или вечер. И эту сладко щемящую безвозвратность мига в жизни она безумно ценила, и старалась как можно бережнее пронести, не забыв, не упустив ни полуповорота, ни полувздоха.

Безумно жаль спугнуть нечто хрупкое, сокровенное и беззащитное. Наверное, чтобы этого, не дай Бог, не случилось, лучше всего меньше смотреть пристально и больше нырять в бесценное состояние мгновения, которое сумел – если сумел – поймать, выхватить. Чтобы остался огонь, не пепел. Огонь Любви – в первую очередь.

Бесценно то, что мысли о нём никто и никогда не может отнять. Никто не может их изменить, запретить, урезать, случайно вылить, вырвать или выкрасть. Это самое важное: мысли – это навсегда, это то, что никогда не исчезнет и не предаст, не станет неузнаваемым или до смешного нелепым. Мысли можно вести до последнего дня. Их можно всегда везти с собой. У мыслей свои векторы, они летят по своим собственным направлениям, встречаясь с мыслями кого-то другого. У мыслей своя собственная жизнь, они свободны, – чаще всего они позволяют себе эту роскошь.

Главное – чтобы не унесло бездарной и бестолковой волной. Это, понятно, придаёт горечь, включает слабость-правду разочарования. Лучше всего нести в себе исключительные ноты чувства, когда нет необходимости что-то кому-то доказывать, по схемам ли это или без них.

И еще всегда лучше, если верить и быть. Удивительно, что один и тот же факт вызывает у каждого неожиданную и непредсказуемую реакцию.

Самым главным было то, что можно не прерывать невидимый диалог с тем, с кем хотелось бесконечно то молчать, то круглосуточно говорить. Пусть даже с завязанными глазами и неподвижными губами. Ведь души имеют удивительное свойство – быть гораздо мудрее, тоньше и ранимее, чем мы о них думаем.

В автобусе было мало воздуха. И много звуков. Хотя пассажиров было меньше, чем раздражённых машин за окном: всего трое. Девушка на одном из передних рядов. Молодой человек, который дремал в срединной части автобуса. И еще одна девушка.

И тут история прерывается. Потому что каждый волен устроить продолжение истории по своему вкусу.

Весь парадокс сложности новоизменений в том, что человек просит такого, какое было раньше. Не догадываясь о том, что на все нравящееся его вдохновлял он сам же.

И, входя в новую, возможно, фазу своего развития, он время от времени перестает быть таким, какой вдохновит.

МЕНЯ.

Следовательно, оставаться такой, какая его вдохновляла я, с учетом новшеств его характера и поведения – вдвойне непросто.

Требуя от других, не следует отходить от требований к себе. И от своего вдохновения – прежнего и нынешнего.

Это – всё для подбрасывания дров в костёр того бессмертного тоста ЧТОБЫ БЫЛО ТАК, КАК НЕ БЫЛО.

Емкий, интимный и точный тост. Эксклюзивный. Полный энергии.

А когда плохо, что само по себе редко, то тело, и абсолютно вся кожа перестают дышать. Поры перекрываются чем-то липким и тревожным, и весь ты – сплошное оцепенение в ужасе. В душе – состояние тоннеля, которому не знаешь, где конец. И это – состояние паническое, ибо ведь ты – человек ищущий и вдохновенный. Но в силу обстоятельств – ты в эпицентре тоннеля, и порой тебе кажется, что до сего часа ты не научился ничему абсолютно. Ничему. И от такого чувства необходимо немедленно сойти с ума; но… сойти с ума не так-то просто.

И поэтому!

Мне нравится делать оборот. Новый виток. А те, кто не успел запрыгнуть в завершённый – ждите нового поворота к вам.

Аромат кофе и запах йода, совместимость несовместимого в системе одновременности – это всегда притягивает. И подбрасывает в жар активность идей вдохновения. Льстит это. Льстит.

Прекратить вздрагивать.

Это было сильно и неподражаемо полно, и срок закончился именно в этот период, иначе потом стало бы скучно и тупиково, безысходно и лишне. И всем было бы неловко, а так – очень даже ловко! Да даже не до ловкости дело. Поскольку, с одной стороны – шок, с другой – шок, музыка-то осталась и помогла остаться самой по себе, а не мутировать в скандальную грусть обыденности.

А вообще – никто не любит никого. Все любят только себя в преломлении кого-то.

Но в любом случае нужно уметь ускоряться – когда быстрее перестаешь думать и вздыхать, когда снова возвращаешься к себе, в себя, когда не считаешь нужным терять время – вот тогда, тогда начинается обратный неожиданный процесс! Которого подспудно ждёшь и веришь в него.

…Ну, а можно приятельнице сказать так: «Я готова написать ему: «Люби меня на самых разных расстояниях, и чем дальше, тем ярче это и будет доказательством твоего бескрайнего и неиссякаемого чувства. Смешно? Да, мне тоже. Очень смешно, и совершенно не грустно, не зло и не досадно. Ибо так хочется порой раскрутиться в пышном фуэте минуты на полторы – и чтобы крутить его на льдине под слепящим солнцем, и уже ничто больше не заставит меня грустить и сокрушаться. Кружась в этом фуэте, думать о приятной бесконечности и независимости чувства. Капельки воды будут разрывать пространство, и это увидят только те, кому удалось постичь дистиллированность чувства. То, что незыблемо и не требует подтверждения сертификатами качества… Да пошел ты! Тебя не было. Это был сон? Не сон. Сон – это нерешенная проблема. А ты – решенная. Ты можешь возразить словами «Чем счастливее время – тем короче оно» (приписывают Плинию младшему). Так вот, если коротко: очень осторожно, аккуратно, но совершенно бесповоротно на несколько минут опустить голову в прохладу глыбы льда. Пусть эта глыба стоит в жаркой пустыне, и через несколько минут растает. Но вертолет же все равно доставил ее для тебя. И восточная дудочка с причудливым музыкальным орнаментом пусть гипнотизирует змею. Но не тебя: ты вовремя успела погрузиться в лёд… И вот так кружиться, думать, повторять таблицу умножения, подбадривая глубину сарказма… Но фуэте закончилось. И не нужно мне себя навязывать, понимаешь?».

Можно еще буквально на пальцах, вот в такой форме: понимаешь, дорогая приятельница (какая ж она у вас тупая, скажет кто-то!), всё это – как медицинская карта. Допустим, как врачи, так и любовники вписывают свои слова в этот сборник «поскрёбышности» с твоей души и сердца. Вклеивают чистые листы, создают объем и многообразие диагнозов. Ищут тепла, холода, драк и выяснений отношений. И при этом каждый остаётся сам по себе, – нравится ему это или нет.

Ну или же диалог цветами. Цветами на стеблях или цветами палитры красок? Вот какой фокус! Хочется взять дыхание – как в детстве чисто, не задумываясь – и полететь вместе с голосом высоко и легко. Но летать пока ещё учусь.

И когда думаешь про ВЫСОКО И ЛЕГКО, в мыслях возникает обрывок письма, найденного в старом осеннем сарае под заржавленной лопатой. Оно, судя по всему, было написано не очень давно, и осталось неотправленным: «Что-то магическое есть в его лице. Магически-родное. Это опять? Опять? По кругу? Все стадии любви? Цинизм и трезвость души снова в сторону? Не до них? Или до них? Вибрации колышащейся нежности и сердечная зависимость замесили тесто? Готовятся отчебучить? Или не готовятся? Смешно. Вот это моё письмо к тебе: отнесу ли я его на почту?».

В любом случае – создадим-ка, друзья, воодушевляющий финал! – любовь даёт ощущение безбрежности, буквально осязание того, как состав твоей крови меняется. Ничего не нужно – никаких обязательств, банальностей и рутины. Любить и дарить лучи, как бы пошло это ни звучало, лучи и даже лучищи радости, густо окрашенные любовью. Молча и немного торжественно.

А ещё очень нравится и глубоко ценно та эмоция, которая не имеет названия: человек считает, что не интересуется тобой, как обычно это бывает у большинства противоположных полов. И даже непротивоположных. Но именно это «неинтересование» порождает более глубинное, яркое, искристое и уникальное чувство, нежели половая связанность между мужчиной и женщиной. Это тоже любовь. И анализируя один из постулатов современных философий – «Мужчина становится свободным и способным действовать, когда женщина, любя его, отказывается от обладания им» – любезная моя приятельница, я скажу: ДА! Это было известно ежу еще до нашей эры. А ёж не дурак.

Ибо во все времена каждое животное имеет право на своё собственное видение, свободу и любовь.

Сентябрь 2008 – сентябрь 2011 – декабрь 2014 – январь 2015,

другие годы и месяцы

Проезжая Сэнабо

Одни считают, что сначала нужно придумать название, а потом уже под него выстраивать нить. Нить и взаимосвязь сюжета, настроений, взаимоотношений героев, нюансов, и даже последних штрихов и парковки элементов пунктуации.

Другие уверяют, что с названием торопиться не нужно! Что в итоге подберется лучшее и идеальное всё – само собой. Потом.

А как было тут – не скажу, потому что это секрет. Секреты – неотъемлемая часть человеческой личности. Это, можно сказать, одна из главных «весомостей» природы homo sapiens, и всего того, что её, природу так будоражит и взъерошивает, не побоюсь этого слова.

И как именно было в случае с началом, серединой и вероятным продолжением истории вне бумаги – тоже не стану говорить. Потому что, с одной стороны, первым было, конечно, название. Но с другой – суть была давно, и подспудно давила на мозжечок своим навязчивым «пиши-пиши-пиши». Совесть отодвигала действие, интересуясь «А точно можно, а точно ли это удобно и корректно?».

…И даже если даже просто даже проезжая «сэнабо» даже можно представить и разворачивать рычаги фантазии в совершенно даже разные стороны… то от этого всё равно становится жарко, уютно и весело, а главное – стопроцентно! Высокая степень уверенности: прежде всего, в себе.

Создает комфорт и даже некую беспечность.

И когда в тебе живет радость, как постоянная величина без выпадов сомнений, то не нужно никаких лишних усилий, – тужиться, пыжиться, рваться и доказывать. Все идет своим путем, вальяжно и без суеты.

По сути, каждый из нас один, и это совершенно нормально, потому что кто, кто же может понять тебя, кроме тебя самого – да и то с оговоркой? А кто может тебе не завидовать, кроме тебя же самого?

Это вполне жизненно. Однако очень странное ощущение именно тогда, когда резко, как хлопок или щелчок, осознаёшь, что люди, кто с тобой дружит или общается, в той или иной степени – завидует тебе. Большая часть.

И если даже ты решишь кому-то об этом сказать, самые смелые ответят «Да, это так».

И перечислят то, что в твоей жизни вызывает у них зависть. А тебе остается лишь потрясенно замолкнуть и удивляться с застывшей улыбкой. Ибо это все еще полчаса назад было перемешано с иллюзией НЕодиночества.

И ведь на самом-то деле ни на чье плечо не охота прилечь и поканючить. А просто обменяться энергией – чтобы не скучно, чтобы разнообразно.

Чтобы запомнилось. Главное же – оторваться от всего, и идти навстречу рассвету со скоростью сверхзвуковой и легкостью полета дельтаплана.

Кстати, в определенный момент вдруг стало очевидным, что мы не смотрим друг на друга как в зеркало. Перестали купаться в иллюзии «мы отражение друг друга»: амальгамма с зеркала стремительно осыпается. Варианты? Совсем избавиться от устаревшего предмета обихода, ставшего заурядным предметом, а не жизненной необходимостью.

Еще: сменить амальгамму, но кто ж входит в одну и ту же реку дважды? Вариант третий – не обращать внимания на то, что зеркало превращается в стекло. А наслаждаться этим, взглядом – только вперед, перешагнуть через условность стекла – и с легкостью обернуться в реальность, в мгновение ставшую прошлым.

Интересно, его письмена и мысли – всего лишь искусный перевод текстов песен с иностранных языков? Или всё ж это его мысли, собственные?

…А внезапно раз – и «привет, хорошо выглядишь». Да привет, привет, я сама все знаю, знаю; просто живу в своем собственном режиме – оттого и выгляжу хорошо. Не верится? Верится с трудом? Пора в дурдом? О, не смею больше задерживать!..

Какая это тонкая линия между любовью и ненавистью, думают многие. Как это непросто – забыть и не презирать. Да очень просто. Можно и не забывать, и не переставать восхищаться, просто – всё: уже допил весь нектар непосредственности ваших взаимоотношений. До дна. А дальше дна обычно ничего не бывает. В нормальных, без отклонений историях. И поэтому – оревуар, и да будет новый день. Даже в «сэнабо».

Но уже другим составом. Ведь когда действительно проезжаешь это «сэнабо», каждый раз в голове выстраиваются десятки сюжетов. К этому «сэнабо» совершенно особое чувство. С непередаваемым оттенком аромата, с уважением к кофейному запаху и манкости корицы. Что ж, а вот неделю назад выяснилось, что проезжать больше нечего: власти города изъяли из обихода жителей и гостей употребление этого самого «сэнабо». Таким образом, освободив мою фантазию от ежедневных, не всегда желанных, упражнений в бесконечности счастья.

Я его даже не то, чтобы обожествляла. Но казалось, что он всё же больше, чем просто мужик, пусть даже в процессе. Мне думалось, что совпадения в буквах и мироощущении, – равно как и с другими в музыке и ритме – говорят о том, что такая общность совершенно потрясает, даёт полноту картины мира, радость и долгожданное взаимопонимание. Но нет. Всё вовсе не так банально-радужно-бананово.

Оказалось, что все это тоже игра. Игра вовлечения своего «Я» в круговорот ложных откровений. Приди в себя и осознай, что нет взаимной тяги – как в трубах это бывает. Трубам проще.

Правда, однажды около берега билась бутылка. В ней оказалось вопиющей степени сокровище – как раз в стиле наших ураганно завершавшихся взаимоотношений. Поскольку автор совершенно точно не сможет предъявить претензий, позволю себе процитировать это послание. Оно не дает никаких ответов на вечные вопросы про взаимоотношения мужчины и женщины, но позволяет получить краску настроения, проиллюстрировать то, что с каждым днем всё меньше и меньше нуждается в иллюстрации:

(кавычки открываются)

Ты совершенно прав: надо взять тайм-аут.

С другой-то стороны, все это может закончиться – в любую минуту.

Хотя, когда что-то взрывает тебя проснуться августовским утром, после долгого откровения с вином, с наушниками, намекающими избранность радио-репертуара… конечно, невольно задумаешься о сокровенно-исповедальном. С другой же стороны – так всё просто. При этом у головы путаются совершенно невозможные слова, которые, превращаясь в глубинные мысли, залезают внутрь и начинают практически разделять и властвовать. Как же это варварски! Они приказывают, навязывают, принуждают, диктуют образовывать форму истекающего любовью сердца. Ты эту форму принимаешь. А потом стараешься видоизмениться в прежнее состояние. Ужас. И как тут не впадать в градусные отчаяния ветра и давления атмосфер! В моем окне – потрясающе нежное пастельно-розовое утро. А ведь в твоем городе все это еще продлевается, как минимум, на час! Возмутительно и прекрасно. Жители твоей страны САМИ осознают, насколько это бесценно?..

Друзья! Я так хочу быть рядом с ним. Для чего? Чтобы ощутить глубину отношения. Ведь для меня лично важно, прежде всего, самой любить и боготворить человека. И даже если не знаешь, как выразить всю себя по отношению к нему, то всё равно пытаешься найти форму, овладеть некими моментами опять же самовыражения и всплеска всего того главного и важного, что яростно готовится к выходу наружу. Ну и зачем это скрывать? Чтобы потом все это мучалось невыраженностью многие годы? Я не хочу. Лучше – сразу и открыто!

Я вот думаю, – сок, которым я исхожу по отношению к тебе, – может, начать консервировать и закручивать в банки? Нанять специальную женщину с крышками и стеклом – и ну давай штурмует пусть она объемы ударно.

А солнце, меж тем, разливается не на шутку. Красиво и торжественно. Это приятно. Оно поддерживает меня. Только сладкий алкоголь гораздо более уныл, чем другие. И как спать-то? Отправить тебе sms? Ну полной дурой буду выглядеть – даже несмотря на то, что рассвело, забрезжило и открылось. Ну полный маразм. Для чего это все?

Конкретно ЭТО утро придумано для того, чтобы искать новые формы успокоения? Это жестоко. Хотя, и не безосновательно, я думаю.

Я даже не смогу ответить, спала ли я.

Хорошо, что настойка сирени на водке – это по-настоящему лечебное средство.

В твоем городе сейчас, выходит, без пятнадцати семь утра. Как мило. Славно, что бумажная промышленность работает бесперебойно. В разных странах мира.

Хочется разных ароматов, скакать по высокой траве и видеть в метрах ста двадцати от себя тебя, сидящего в шезлонге под прикрытием тумана. Скакать в льняном сарафане. 46-го размера, как было раньше.

Ну поскачу еще.

Главное – не искать в себе негативные стороны, а то мания и комплексы начнут вылезать. Их главное – вовремя заткнуть. За пояс. Кушаком придушить…. И, кстати, платить той тетке как, к примеру, за почасовую мойку окон. Это же недорого. А эффект – на гора!

Смешная экспозиция. Тут без тёток можно обойтись.

Потому что не могу не писать.

Потому что память постоянно напоминает, какие у него выразительные руки-плечи и глубокие глаза. Чёрт знает что. Мгновения счастья, растворенные в слабосоленом Балтийском море. Чем мерить глубину чувств? И это все мое, я знаю. Съем сырок. Посмотрю на икру, кефир, кетчуп etc. И на творожную массу внутри холодильника. Без двух восемь в моем городе. Утро ни в чем себе не отказывает. А утром волосы такие пышные и наглые, жуть. Наверное, свою суть пытаются в это время уловить.

А музыка на разных радиостанциях напоминает о разных людях. А я буду плевать на это.

Куда побежать-то, чтобы цель была достигнута?

А нужна ли она, цель?

Как хорошо, что много людей сочинило много хорошей музыки. И другие люди, или те же, аранжировали эту музыку. Молодцы, честь и хвала. А я слушаю ее, и от этого возникает много разных правильных чувств. В твоем городе сейчас, наверное, шесть минут восьмого. На море рыбаки уже машут веслами. Или мотором теребят.

Пока я есть, люди слышат меня и любят. И потом тоже, я верю в это.

А остальную сирень в бутылях – отложить до грядущих времен.

Мне тут недавно сказали, что я золотого цвета. Буду стараться соответствовать.

Обидно ложиться спать, теряя каждую минуту жизни, данную тебе. Упуская каждый звук и оттенок. И что с этим делать? /особенно, когда желудок в порядке/. Очень верю, что в другом измерении можно слышать и услышать музыку, особенно любимую. Чтобы тебе мягко было спать.

Попала в переплет – музыки и солнца. Как джем в булочке. Хочется жить и любить. Ну конечно – девять утра, и целых семь минут. А совсем скоро будет восемь. И никто не в силах изменить эту дикую, на первый взгляд, систему.

А музыка – это отражение душевных сил и желаний в преломлении красок твоего мира. Пока всё, думаю, – как там учили меня ставить точки?.. (кавычки закрываются).

…И еще спасибо за то, что тебя больше нет в моей жизни – это дает почувствовать разницу, поскольку искусство представления в моем сознании остро и живо, живо и остро, и на диво дико дерзко! Что ж, просто как оно есть.

И проезжать теперь уже нечего, и можно выбирать новое чудо, песню, эмоцию, термометр, поплавки и сотни тысяч других нюансов; и хвала тем, кто, меняя городской экстерьер, позволят, простите за банальность, поменять интерьер душевный. Ave Maria.

И главное, – никогда нет равнодушия в те моменты, когда споришь, проскальзываешь глазом по силуэту или думаешь о давнем разговоре. Без равнодушия – уютнее всего (кавычки закрываются).

Разные годы фрагментами, с 2006 и по конец 2012 гг.

Разрешение трезвучий

И даже если поранить, пусть не до крови, коркой хлеба края рта – это не больно. Это, как раз, наоборот, принудительно оголяет чувствительность. Освежает нервные окончания. И возвращает к мысли о том, что если вектора совпали, это вовсе не означает единения и гармонии. Как раз наоборот. Вектора в своем совпадении могут вести себя точно как два барана. Которые неспособны понять тот факт, что нужно уступать. Что правильнее, порой, быть выше, чище, благороднее, чутче, умнее, и, наконец, сильнее духом: и снова – выше, чище…