Путешествие из центра Европы вглубь себя

Притом, что всю жизнь он посвятил именно физике, Владимир Владимирович оказался разносторонним человеком: моё восхищение достигло поистине космических высот, когда я узнала, что в свободное время он играет на пианино и рисует картины. «Чего и вам советую, – доброжелательно прибавил он. – Очень развивает правое полушарие. И в целом искусство – прекрасная и незаменимая вещь».

***

Проведя в Немецком музее полдня, мы с Викой поняли, что так вот, с наскока, нам его не покорить – мы успели увидеть только четверть экспозиции.

– Давай посмотрим ещё один зал, какой-нибудь самый интересный, и на этом закончим, – предлагает Вика.

– Мне подходит, – соглашаюсь я, чувствуя, что изрядно устала и проголодалась.

Мы единодушно выбрали космонавтику и не прогадали.

В полутёмных залах сияли макеты кораблей, а чуть дальше, в густой темноте парил космонавт. Жёлтый фал, как пуповина, уводил куда-то в черноту, к ракете. Наверное, местные жители, попав сюда, представляют какого-нибудь известного немецкого космонавта, но я сразу вспоминаю Леонова, который первым вышел в открытый космос и чудом остался жив.

***

Из музея вышли совершенно обалдевшие; Вика поспешила на встречу с местными каучсёрферами, а я без сил повалилась на скамью в тени. И почему хождение по музеям считают отдыхом? По-моему, когда смотришь интересную экспозицию, то неизбежно эмоционально включаешься, впечатляешься, и это, между прочим, – серьёзный труд. Может быть, я, как человек эмоциональный, именно так хожу по музеям, но в эмоциях и переживаниях для меня как раз и кроется смысл таких вещей, главное их удовольствие.

***

Скоро пойду встречать Антона. В запасе ещё два часа и я, млея от солнца, иду по улице Museumsinsel (слово это переводится как «остров музеев»). На этом острове, помимо музеев, несколько приятных галечных пляжей. Так непривычно, что можно купаться в самом центре города. У нас мало кто отважился бы поплавать в Москве-реке – слишком уж грязная она для подобных подвигов. Но воды реки Изар бегут с альпийских гор, поэтому купаются здесь все от мала до велика.

Напротив пляжей, на другой стороне улицы, над деревьями возвышался могучий костёл – храм Святого Луки.

Тяжёлые двери открываются совершенно беззвучно. Я очень люблю бывать в католических храмах: здесь окутывает свободная, широкая тишина, пронизанная лёгкими потоками солнца. Так хорошо в эту тишину укутаться и сосредоточенно замереть, чтобы гул окружающего мира отступил и дал немного пространства для невидимой, но важнейшей душевной работы.

Близится время встречи с Антоном, и я выхожу, стараясь ступать совсем неслышно.

Антон полтора-два дня в пути – со сменой часовых поясов я уже запуталась. Из Майами он прилетел в Манчестер, а вчера вечером приземлился в Гамбурге. И теперь из Гамбурга нашёл автобус за один евро (о дешевизне некоторых «буржуйских» автобусов он радостно писал мне утром) и едет сюда. Мы не виделись полгода, и я радуюсь предстоящей встрече. Подумать только – мне повезёт первой услышать истории и байки про американское путешествие, пока Антону не надоело об этом рассказывать.

«Интересно, сильно ли мы изменились за эти полгода?» – думаю я, пытаясь разобраться в многоуровневых переходах станции Карлсплац (Karlsplatz).

Я невольно сужу по себе – до того, как я начала заниматься гештальт-терапией, в основном путешествия были для меня очень действенным катализатором к тому, чтобы многое переосмыслить и осознать. И неважно, десять дней длилось путешествие или пару месяцев. Я всегда ощущала себя так, будто выпадаю из привычного хода вещей, их устойчивого порядка и оказываюсь в условиях, где ход времени замедляется, а ход мыслей, напротив, становится предельно ясным, стремительным и насыщенным. Помимо впечатлений и фотографий я возвращалась домой с новым ощущением себя, более полным и целостным.

У некоторых людей подобные трансформации происходят ещё интенсивнее – они изначально намереваются совершить духовное путешествие и едут в индийский ашрам, отправляются в паломничество. Или же бросают себя в сложные, непривычные условия, скажем, сплавляются по горным рекам или решаются на автономный поход по тайге, чтобы испытать себя и узнать: «А каким ещё я могу быть? Как я буду выдерживать трудности? На что я готов пойти? И чего ради?».

Антон ездит иначе. По крайней мере, те несколько лет, что мы дружим. Думаю, раньше путешествия сильнее влияли на его становление. Ведь после интенсивного знакомства с Востоком и арабской культурой Антон принял ислам. Но сейчас взгляды Антона ощущаются как сформированные, устоявшиеся. И я полагаю, его главная цель в путешествиях – не самому меняться, а помогать другим в их изменениях. Он вдохновляет людей, когда рассказывает о разнообразии мира и делится своим незаурядным опытом.

***

Несколько бело-синих автобусов, похожих на Мегабас, выдернули меня из размышлений. Наконец, пятым или шестым по счёту оказался правильный автобус, проделавший путь из Гамбурга. Антон как ни в чём не бывало соскочил со ступеней и улыбнулся:

– Я тебя ещё издалека приметил! Тут сверху такой обзор!

– Привет! – улыбаюсь я, теряясь от ощущения, будто мы виделись вчера. Как это странно, будто время произвольно съёживается или, наоборот, растягивается грузными, полновесными минутами, как ему заблагорассудится.

Наконец, спохватываюсь:

– Пойдём, отведу тебя домой. Ты ведь устал, больше суток в пути!

Антон совершенно не изменился. По-всегдашнему деятельный и оживлённый. И сразу начинает шутить, едва появляется хоть малейший повод. Покупая билет на метро, смеётся над «буржуйством» европейского мира:

– Смотри, Ксюх, как автомат жадно всасывает деньги! А сдачу, наоборот, неохотно дает, выплевывает по копейке, думает, дать ли еще или не давать.

***

Вечером мы с Антоном отправились в восхваленный Таней и Викой парк недалеко от дома.

Сознаюсь, мной владели глупые стереотипы о том, что в Европе парки должны быть разлинованными, подстриженными листочек к листочку, и даже муравьи ползают по специально размеченным для них дорожкам.

На поверку парк оказался настоящим густым лесом, тенистым и прохладным. Время от времени нам попадались последние вечерние бегуны.

Брат одной моей подруги Даши, рассказывая о любопытных моментах своей жизни в Германии, упоминал, что тут многие ведут здоровый образ жизни и любят пробежки. Поделилась этим с Антоном:

– Мне говорили, что в Европе сейчас очень модно бегать, все повально этим увлекаются.

– Конечно, побегаешь, когда метро стоит два с половиной евро. Если бы у нас в Москве оно столько стало стоить, все тоже забегали бы. А вот в Каире метро стоит пять рублей и никто не бегает.

Я от души хохочу и вдыхаю мягкий, пронизанный светом воздух. Мне очень нравится, как Антон шутит, переворачивая всё с ног на голову, придумывая каламбуры и стихи. Сейчас я понимаю, насколько соскучилась по его юмору.

Мы общаемся запойно. Антон спешит поделиться своими впечатлениями от Америки, рассуждает об их уровне жизни, плюсах и минусах; о судьбах людей, когда-то уехавших за океан. Некоторые из них счастливы и довольны новой жизнью, но есть и такие, кто не приспособился и не принял чуждую действительность. Так что «американская мечта» в некоторых случаях может оказаться подлинным счастьем и благополучием, а в некоторых – лишь навязанным, лакированным стилем жизни с вымученным и пустым содержанием. С рассказами Антона я лишний раз в этом убедилась.

Поговорив о прошлом, мы устремляемся мыслями в будущее. Антон всегда знает, как должна быть устроена его жизнь и планирует все свои дела и поездки на несколько лет вперёд. Я же так не умею, да и не уверена, что хочу этому научиться. Но сейчас я тоже много думаю о том, как выстраивать свою жизнь в будущем, потому что через год наконец-то закончу универ. Делюсь вслух своими мыслями и желаниями, и замечаю, что они противоречат друг другу. А как всё сложится в реальности, пока неясно. Мне тоже, как и Антону, хочется пожить некоторое время в разных городах, особенно зимой уезжать в тёплые края. Но, с другой стороны, через год я хочу все силы бросить на то, чтобы реализовываться в плане работы, следовать своему призванию, тем более что учебная нагрузка никогда не позволяла уйти с головой в другую деятельность. Так что пункт первый – искать идеальную работу; и я мучительно думаю, что же у меня получается лучше всего? Писать тексты? Значит, нужно отправиться в издательства и журналы. Но ведь я ещё учусь на гештальт-терапевта, и этот вид деятельности вдохновляет необычайно! Тогда, выходит, нужно развиваться в нескольких направлениях. Получится ли? И ещё мне важно оставлять время и средства для любимых хобби – музыки, танцев.

Когда-то я простодушно полагала, что всё, что ты любишь, должно получаться и успеваться, если это настоящая любовь. Но со временем замечаю, что от многого в жизни приходиться отказываться в пользу чего-то другого; и это печалит. И выбор порой совсем неочевиден и очень мучителен, а самонадеянные лозунги вроде «Кто хочет, тот всегда найдёт возможности» хороши только на словах. А в реальной жизни я часто вижу, как мои талантливые и умные друзья забрасывают музыку, чтобы справляться с ролью главы семьи или, напротив, ведут совершенно аскетичный образ жизни, перебиваются случайными заработками и не могут сполна обеспечивать своих детей, но посвящают свою жизнь рисованию или пению. Я вижу, как люди годами отказываются от путешествий и отпусков, чтобы дать детям хорошее образование. Как ходят на ненавистную работу и уделяют мало времени любимому делу, чтобы выплачивать кредиты и достраивать собственное гнёздышко в деревне. И наоборот, некоторые не готовы к рутине и обязательствам и делают всё, чтобы их избежать, даже если близкие люди страдают от этого. И я не готова судить, кто из них прав. Я просто замечаю, как в реальной жизни такой выбор происходит. И нелегко от того, что принятое решение не всегда освобождает от сомнений. Правильно ли я сделал, что выбрал программирование, а не актёрство? Верно ли я поступила, что не уехала вслед за любимым человеком в другую страну, а выбрала жизнь на родине? Не предам ли я себя, если наоборот, брошу всю жизнь здесь и уеду к нему? Правильно ли я делаю, что выбираю основательно подготовиться к экзамену и поэтому не успею навестить любимую бабушку, хотя не знаю, сколько дней нам отпущено? И такой выбор – не что-то надуманное, он появляется едва ли не каждый день. Иногда по мелочам, и всё же эти мелочи существенны, и приходиться брать ответственность. Даже если решаешь не выбирать – увы, это тоже выбор.

Освобождать в жизни место всему, что ты любишь, я считаю задачей со звёздочкой. Пока мы идём по прохладным сумеречным тропам, делюсь с Антоном своими мечтами и опасениями. Антону – человеку, который уже много лет реализует себя в книгах о путешествиях и в самих путешествиях – мои сомнения кажутся надуманными. Тут же с присущим ему энтузиазмом Антон предлагает разные способы разрешения любых проблем. Но я вздыхаю и остаюсь в сомнениях. Нет, он изобретает хорошие варианты, но я чувствую, что они совсем не про меня, и я не могу просто взять и приклеить их к себе.

«Дорога появляется под шагами идущего» – наверное, это как раз про таких людей, как я, которые не умеют вылеплять будущее загодя. Нужно пробовать, пересиливать страх, прислушиваться к себе и осознавать. И просто это только на словах. А на деле это напоминает ориентирование на непонятной местности, где ты впервые, и где многие пытаются помочь, делясь своим опытом. И ты встречаешь чужие опознавательные знаки, есть соблазн пойти по ним, потому что ты видишь, что вот же, по ним прошли люди, и с виду у них всё нормально. И всё-таки чувствуешь, что останешься верным себе, только если начнёшь протаптывать свою тропу. Придётся выдерживать неизвестность, справляться с тревогой и смятением; и порой не единожды захочется сойти на протоптанную дороги. И ты сходишь, а потом всё равно ощущаешь, что нужно вернуться к себе.

Помню, как-то разговаривала с десятилетним мальчиком Мишей о катании на лыжах и он сказал:

– Мне нравится протаптывать свою лыжню. Так интересней. А иногда я выбираю продолжать незаметную лыжню, которую протоптал один человек.

***

Общаясь с Антоном, я чувствую разливающуюся внутри радость. Да, те способы жизни, которые он практикует, не подойдут мне, но я радуюсь громогласному энтузиазму своего друга. Моё настроение начинает резонировать с его жизнеутверждающими эмоциями, и я чувствую, что на самом деле верю – многое получится! И даже это новое путешествие – тому подтверждение. Ещё пару месяцев назад я подавалась на визу, не зная, одобрят ли её, искала билеты, думала про финансы, и поездка казалась мне призрачной, как это бывает, когда нет определённости. Но вот я уже здесь, в Мюнхене, и причиной тому – не только поддержка Антона, но и моё желание и энергия на то, чтобы это сбылось. Вот оно, живое подтверждение. Я тоже умею быть самой себе волшебником. Хоть и бывает порой страшно. Но в путешествиях я очень явственно ощущаю силу собственных возможностей и намерений.

И хорошо, когда оказываются рядом «маги со стажем», такие как Антон, которые не могут пройти со мной сложный путь, но могут вдохновлять.

За разговорами мы выходим к широкому пруду; его озаряет спокойный вечерний свет солнца, и утки скользят по воде, избегая нас, шумных и нарушающих их пасторальное уединение. На другой стороне пруда прячется за деревьями круглая беседка. Издалека видно, что она каменная, с колонами; а на нашей стороне возвышается усадебный дом.

Очень хочется побыть здесь подольше, но европейские комары, вопреки моим ожиданиям, ведут себя совсем неделикатно и кусаются так же больно, как их наглые собратья из России.

Мы возвращаемся обратно в сумерках и встречаем необычного бегуна, которого и не предполагали застать в этих краях. Он заявил о себе треском сухих сучьев; потом промелькнул буквально в пяти метрах от нас – грациозный и гибкий и, неистово перебирая сильными своими ногами, унесся дальше, в чащу. Я едва не вскрикнула от восторга, и схватила Антона за запястье:

– Ты это видел?!

– Да, животное какое-то.

– Это же олень! Или косуля?! С ума сойти, они здесь водятся! Да это прямо дикий лес посреди города!

– Давай выбираться, пока нас здесь в диком лесу никто не съел.

Как мне объяснили потом, в мюнхенских парках действительно водится разнообразная живность, начиная с белок и кроликов и заканчивая оленями и косулями.

***

Дома мы обнаруживаем ещё одного обитателя – Илью. Как оказалось, девочки поселили нас именно в его комнату. Вчера Ильи не было, и знакомимся мы только сейчас.

Я расспрашиваю о том, как ему живётся здесь, в Германии.

– Мне нравится, – спокойно и взвешенно говорит он, – я уже давно здесь живу, двенадцать лет

И рассказывает, что переехал из Нижнего Новгорода, и сейчас воспринимает именно Мюнхен как свой дом, а вовсе не Нижний. Иногда, конечно, приезжает в Россию повидаться с родственниками, но желания вернуться не возникает. По профессии Илья программист, но уже давно работает в театре вместе со своими друзьями. Кажется, специалистом по технической части. Такая работа ему по душе.

Мне всегда очень интересно расспрашивать русских, живущих долгое время в других странах. Задавая вопросы, пытаюсь понять их мировосприятие, ценности. Я немного встречала таких людей, и все они производят впечатление по-настоящему удовлетворённых своей жизнью. Раздумываю о том, счастливы ли они, потому что переехали? Был ли переезд существенным фактором? Или, может, они получают удовольствие от жизни благодаря тому, что сами – умные и цельные личности? И были бы счастливы во многих уголках планеты просто потому, что так устроены и умеют созидать подходящую им реальность в любом выбранном месте?

***

Утром, когда мы собираем рюкзаки, готовясь к отъезду в Любляну, я передаю Антону небольшую партию книг, странички из атласа по нашему маршруту и хвалебные статьи про Антона на украинском – чтобы пограничники сразу поняли, какой он хороший.

– А приглашение ты захватила?

Я, ещё минуту назад гордая тем, что всё ценное довезла и ничего не забыла, похолодела и выдавила почти шёпотом:

– Нет. Забыла… Совершенно забыла…

Приглашение Антону делал Андрей Сапунов из Киева, давно известный в нашей компании. Я должна была забрать его через одну нашу приятельницу – Таню Яшникову. И мы с ней даже переписывались по этому поводу в начале июня. Но я предложила встретиться после того, как закончится сессия, и я буду свободней. … и забыла напрочь, будто такой договорённости и не было. Таня, которая всё лето активно ездит по фестивалям, видимо, тоже забыла за всеми своими делами.

А в итоге именно из-за меня повышается риск того, что Антона не пустят на Украину, и он так и не посетит «Хату в Карпатах» – Дом для всех, который устроила Лина Берова. Утро казалось непоправимо испорченным. Я отчаянно думала, как исправить эту ошибку, можно ли всё-таки переправить приглашение – почтой, самолётом, оказией? Но мы ведь всё время будем ехать, ночевать в хостелах и на вписках, и даже если отправить приглашение на конкретный адрес, мы можем уехать оттуда раньше, чем оно придёт. Всё это сомнительные варианты. Я совсем не знала, что делать. Чувство вины накрыло меня с головой.

– Ты очень сердишься? – наконец спросила я, чуть не плача.

– Я совершенно не сержусь на тебя. Просто удивительно, что обе такие хорошие женщины разом забыли про приглашение. Ну, раз повышается вероятность того, что нас не пропустят на украинской границе, то нужно придумать, что мы будет делать в таком случае, – спокойно сказал Антон, раскладывая на столе карту. И добавил:

– Не переживай. Бывает.

Я мрачно вертела в руках чашку с чаем. От слов Антона мне стало легче, но я всё думала, можно ли как-то исхитриться и заполучить приглашение. Антон тем временем, изучив карту, сказал:

– Мы сможем пробраться на Украину со стороны Молдавии, а если они не захотят нас заполучить, то просто вернёмся в Кишинёв и оттуда улетим задёшево в Москву.

– Хорошо. Так и будем действовать, – кивнула я.

И вдруг мне пришёл в голову самый простой и действенный вариант:

– Антон, мы же можем попросить Таню прислать нам скан приглашения. Цветной, и распечатать тоже в цвете. Тогда там и подпись, и печать – всё будет видно. Им же должно этого хватить!

– Да, но пограничники могут захотеть оригинал приглашения.

– Да, но ведь копия всё же лучше, чем ничего. Я напишу Тане.

– Хорошо, напиши. Ну что, пройдемся по окрестностям? Давай я покажу тебе самые дешёвые продукты в Германии!

Антон очень любит находить разные способы оптимизации расходов, у него неоспоримый талант в этой области. В любой стране, начиная, скажем, с Эфиопии, и заканчивая Швейцарией, Антон умеет найти обычный магазин или супермаркет, а в нём – самую дешёвую, простую еду. Вот ещё одно подтверждение тому, что можно путешествовать по миру, даже не обладая несметными богатствами. Хоть и не всем подойдёт спартанский образ жизни, но, тем не менее, существуют способы, которые позволяют путешествовать по очень разным странам. И эти способы вполне доступны человеку с рядовой зарплатой.

– Вот, гляди, самая правильная еда! – хватает меня за локоть Антон и показывает на баночки и упаковки под маркой с оптимистичный названием «ja» («да» по-немецки). Глаза его радостно блестят, словно он получил приз в игре.

С аккуратных прилавков в нашу корзинку перекочёвывают йогурты и пудинги, бутыль молока, яблочное пюре, хлеб и обожаемая Антоном квашенная капуста, которая на немецком почему-то называется «винная капуста».

Мы садимся перекусить на безлюдной детской площадке. Ммм! Кто бы мог подумать – оказывается, в Европе чертовски вкусное молоко! Прохладное, насыщенное и насыщающее. Я так люблю его, что когда давным-давно прочитала в детской книге о существовании специального райского напитка, то подумала, что это должно быть молоко!

Насладившись поздним завтраком, мы гуляем по окраинам города, и я начинаю замечать любопытные бытовые мелочи. Например, меня не перестаёт удивлять то, как местные жители доверяют друг другу: они почти никогда не пристёгивают свои велосипеды! Какой контраст с Россией, где я неоднократно слышала от друзей истории, что даже у пристёгнутых велосипедов отвинчивали колёса, сиденье, руль – в общем, всё, что только можно открутить и забрать с собой. И происходили эти истории в столице, где велосипед давно уже перестал быть роскошью. Впрочем, порой дело совсем не в велосипеде, а в том, что в русском менталитете есть сильная тяга к тому, чтобы нарушать запреты, рисковать и испытывать сильные эмоции. Кто-то, почувствовав такую тягу, займётся паркуром или прыгнет с парашютом, а менее осознанные люди, увы, пойдут откручивать колёса чужого велосипеда ради этих же самых эмоций.

Впрочем, русские, которые давно живут в Германии, говорят, что изредка здесь случаются кражи, но на доверии людей друг к другу это почти не сказывается.

Ещё меня умилило, что во дворах вокруг многоэтажек попадаются самые настоящие ухоженные грядки с цветами. У нас тоже такое встречается, но в основном в провинциальных городках. Удивляюсь, как жители Мюнхена находят время на то, чтобы возделывать землю рядом с домом, но оно того стоит, потому что эти сады необычайно радуют глаз.

Меж тем подходило время обеда, а потом и нашего автобуса.

Гуляя здесь, я жалела только о том, что прилетела в Мюнхен всего на три дня – не ожидала, что будет так интересно.

Словения

Любляна

Из Мюнхена мы отправились покорять следующую европейскую столицу – город Любляну. Будучи в Америке, Антон приобрел для нас два билета в шикарный двухэтажный автобус. Он оказался удачливым покупателем, потому что нам достались лучшие места – на втором этаже перед лобовым стеклом, так что мы могли сполна узреть европейские земли, а именно Австрию.

Вообще говоря, во время долгой дороги я собиралась писать заметки, но затея эта с треском провалилась. Я не подозревала, что в Австрии может быть настолько красиво.

В разных своих поездках я оказывалась в удивительных марсианских горах на полуострове Синай, лакомилась свежими финиками в оазисе Сива, забиралась в Мокрушинские пещеры на Дальнем Востоке, купалась в горном озере Табацкури; но пейзажи Австрии ошеломили меня напрочь.

После каждого поворота перехватывало дыхание: как такое вообще возможно? Как в холодной и тёмной вселенной могла возникнуть такая совершенная планета?

Мы ехали по изогнутым арочным мостам, и по обеим сторонам от них разбегались небольшие деревушки. Светлые домики прижимались друг к другу словно овцы, волнующиеся, как бы не потерять из вида своих сородичей. За домами взмывали вверх лесистые горы, мощные и надёжные. И мне казалось, что нет ничего более уютного на свете, чем зажигать по вечерам лампу под светлым абажуром в одном из таких домиков, пить чай с травами и чувствовать себя под защитой горы, которая укроет жителей деревни от всех напастей своей титанической, широкой спиной.

От главной трассы расходились в стороны другие дороги и терялись в долинах. Может, когда-нибудь я научусь водить, арендую машину и буду сворачивать на любую понравившуюся дорогу; и на первой передаче, жужжа, взберусь как можно выше, и настигну закат на одной из вершин, когда в долине, тем временем, уже сгустятся сумерки.

Манящие, благословенные горы, я хочу к вам однажды вернуться!

***

Вечерняя Любляна, в которую мы приезжаем, дышит жаром прошедшего дня. Мы успеваем до закрытия магазина купить свежий хлеб.

– ХвАла! – благодарю я, вслушиваясь в это пока что новое и энергичное «спасибо», и мы идём по широкой улице Человская к нашему хостелу.

На крыльце нужного нам дома сидит худенькая девушка в платьице и, поджав под себя ноги, читает в сумерках книгу.

– Я как раз вас поджидаю, – встаёт она нам навстречу, и я понимаю, что это и есть администратор хостела.

Кроме нас, здесь остановился ещё один китаец. А нам вместо предполагаемой общей комнаты выделяют другую, как раз на двух человек.

Здесь мы чувствуем себя привольно, повсюду расползаются наши вещи и провода от ноутов и телефонных зарядок. Включаем кипятильник; неизменная русская привычка не позволяет уснуть без горячего чая.

Пользуясь уединением, Антон звонит по скайпу родителям и Олегу, своему давнему другу, с которым буквально только что ездил по США. Мы долго болтаем, заполночь.

***

Просыпаемся поздно. Особенность нашей комнатки в том, что здесь нет окон, поэтому утренний свет нас не разбудил.

Антон хочет побывать в мечети; вчера он нашёл нужный адрес в интернете. Она недалеко от железнодорожного вокзала.

Идём тихими улицами с одно- и двухэтажными домиками. Здесь тоже очень приятно, но уже нет той щепетильной заботливости, которая ощущалась на улицах Мюнхена: краска на многих домах облупилась, встречаются старые покосившиеся постройки; на стенах нарисованы граффити и топорщатся бумажные объявления, помахивая щупальцами с номерами телефонов. Встречаются и «потёмкинские» дома, деревянные стены которых обклеены с парадных сторон пластиковыми панелями, чтобы создать видимость, что столичный город шагает в ногу со временем. Те стены домов, которые обращены во двор, обычно не трогают, так и оставляют. Главное, что если по улице вздумает проехать какой-нибудь важный чин, он увидит новенькие, блестящие, пластиковые стены. Чудно́е зрелище! Я видела похожие старые дома, обклеенные пластиком, в Астане, когда Антон взял меня с собой в поездку по Сибири и Казахстану. Было это весной 2009 года, довольно давно.