Путь к последнему приюту

– Мой приказ?

– Так точно.

– Напомни-ка, боец.

– Когда вы, Ваше сиятельство, посещали нас в прошлый раз, то строго-настрого велели, мол: – «Дурака не валять, а, находясь на посту, без устали репетировать – один раз в два часа – «Песнь Валькирий». Усердно репетировать…». Ну, мы и старались…

– «Песнь Валькирий»? – переспросил Егор. – Интересно…. А что это такое? И зачем?

– Дык, граф…. Это – ваше собственное сочинение. Написано к грядущему пятидесятилетию Великого князя Константина Петровича, которое состоится через два с половиной месяца. После официальных праздничных мероприятий в столице, как обещают, Великий князь прилетит в наш провинциальный Иркутск. Будем торжественно поздравлять. Каждая «ангельская» часть готовит свой концертный номер. От нас будет – «Песнь Валькирий». Вот…

«Получается, что мой здешний «аналог» тоже баловался стишками», – отметил Егор. – «Нормальный вариант. То есть, очередное знаковое «совпадение». А, вот, личного пилота нигде не видно. Плохо это. Однозначно, блин горелый, плохо.… Кстати, присутствует ещё одна – сугубо очередная – странность. Моя левая рука явно находится в нерабочем состоянии, но провожатого Ангела это печальное обстоятельство ничуть не смущает. Почему? Может, для управления виманой и не требуется особых навыков?».

– Что-то случилось? – забеспокоился Хазов. – Почему, граф, вы молчите? Мы плохо пели? Фальшивили?

– Ни капли. Даже понравилось. Молодцы, хвалю…. Василий, мне же ещё надо облачиться в приличную одежду.

– Дык…

– Что – дык?

– Только вы, господин Старший Ангел, можете пройти в эту виману. А мне даже с вами не положено. Инструкции. Выберите в гардеробе подходящую одежду и обувь. Сбросьте её вниз. Сами спуститесь. А я помогу вам переодеться.

– Хорошо, так и сделаем…

Егор поднялся по лестнице и в недоумении остановился: судя по тёмно-серому прямоугольному контуру, дверка, ведущая в кабину, имелась, только ручка на ней отсутствовала.

– Ладонь свою наложите на входную панель, – подсказал снизу голос Хазова. – Она и откроется…

«Вот, я и попался», – тревожно зашелестело в голове. – «Практически разоблачён, так его и растак…. Что там наш Васятка? Автомат, содрав с плеча, ещё не привёл в рабочее положение? Пока, слава Богу, нет. Видимо выжидает, морда неандертальская…. Что теперь делать? Может, изобразить нервный припадок? То бишь, скатиться по лесенке вниз и, закатив глаза, забиться в отчаянных конвульсиях? Нормальная такая тема…».

Он, наспех прокрутив в голове последние Верочкины наставления, медленно приложил ладонь правой руки к тёплой серебристой поверхности. Приложил, примериваясь – как бы половчее упасть и, сгруппировавшись, скатиться по лесенке.

Раздался тоненький-тоненький писк, и дверка, слегка задвинувшись внутрь и плавно отойдя в сторону, «утонула» в поверхности кабины.

«Знатное и спасительное совпадение», – подумал Егор. – «И «картинки» ладошек у нас с «двойником» совпали. Для хитрована Палыча это будет отличной новостью. В том смысле, что тут же начнёт – по субботам в гости к барышням не ходи – старательно разрабатывать далеко-идущие стратегические планы…».

Он, радостно помахав Хазову рукой, прошёл внутрь кабины. Дверка – почти бесшумно – тут же встала на прежнее место, и, одновременно с этим, вокруг стало очень светло.

«Уютненько, однако», – с интересом оглядевшись по сторонам, отметил Егор. – «Длинные светло-сиреневые плафоны мягко светятся под потолком. Этакая кабина-студия. Находясь здесь, можно и полноценно отдыхать, и управлять летательным аппаратом. В нашем Мире существуют «дома на колёсах», а в этом, получается, «дома на дисках»…. У кабины, естественно, четыре стены, только они не…э-э-э, не прямые, а слегка…м-м-м, выгнутые. Причём…э-э-э, сразу в двух измерениях. Да, с геометрией я никогда не был дружен, даже в средней школе…. Что ещё? Справа от входной дверки расположился небольшой, но очень аккуратный иконостас. Все иконы – визуально – очень древние. Имеется широкая кровать с белоснежной подушкой и узорчатым атласным покрывалом. Столик с чёрным компактным ноутбуком. Туалетный столик с зеркалом и всякими баночками, флаконами, тюбиками и расчёсками. Просто столик, видимо, обеденный. Кресло тёмно-бордовой кожи на колёсиках. Стулья. Встроенные: книжный и гардеробный шкафы, узкий буфет, холодильник и минибар. Деревянная дверка, ведущая в туалетную комнату. Ну, и конечно, – во всю дальнюю стену – пульт управления дисколётом: кнопочки, тумблеры, индикаторы со стрелками, лампочки (естественно, тёмные, не включённые), и энное количество разноразмерных мониторных экранов и экранчиков.… По центру пульта – между двумя прямоугольными экранами – закреплён поясной портрет пожилого солидного мужчины: спокойные водянистые глаза, характерная бородка, военный мундир с многочисленными разноцветными орденскими лентами, светло-неоновый нимб над головой. Вот, ты какой, Николая Петрович Романов, действующий российский Император Николай Третий…. На низенькой прикроватной тумбочке разместилась скромная деревянная рамочка на латунной подставке. А в рамочке – цветная фотография. Это же…. Это же – она! Александра, Санечка, Шурочка, Сашенька. В умопомрачительном бальном платье с оголёнными точёными плечами. Брильянтовое колье на длинной стройной шее. Она. Её глаза – огромные, лучистые и чуть шалые. Она…».

– Ура! Ура! Ура! – окончательно потеряв голову, что есть мочи, завопил Егор. – Она! Ура! Она! Ура! – впрочем, очень быстро он успокоился и даже – тихим злым шёпотом – пожурил сам себя: – Мальчишка сопливый и не в меру впечатлительный. Что ещё за бестолковые эмоции? Их следует отложить – на потом-потом-потом. До лучших времён. Тем более что внизу Хазов ждёт…

Гардеробный шкаф, как и водится, состоял их трёх отделений: бельевого, обувного и костюмного.

«Сменить трусы и носки?», – задумался Егор. – «Типа – при помощи Василия и на правах Старшего Ангела? Да, ну. И неудобно слегка, да и излишне наглеть не стоит. Обойдусь, пожалуй…. Обувь? Подберу в самый последний момент…. Костюмы. Наличествует аж четыре штуки. Первый – светло-салатный, пошитый из гладкой и достаточно-тонкой ткани, откровенно-курортного фасона. Нет, не годится. Ни к чему мне нынче такой легкомысленный вид…. Второй – угольно-чёрный и, скорее всего, официальный. В таком можно пойти как на похороны, так и на работу в гражданский офис. Но ни туда и ни туда я пока, к счастью, не собираюсь. Третий – парадный военный мундир, пошитый из тёмно-синей плотной ткани с тоненькими золотыми нитями, украшенный разлапистыми орденами и золотисто-серебряными аксельбантами3. Погоны симпатичные: благородный платиновый фон с широкой ярко-красной полосой, на которой – на каждом погончике – закреплено по два золотых ангела с крылышками. Интересно, а в каком воинском звании я состою? Старший Ангел? Или же, если в строго-официальном порядке, как-то иначе? Надо будет потом обязательно прояснить. Впрочем, мундир – для текущей ситуации – в любом раскладе является излишне-пафосным…. Что-там у нас – четвёртое? Ага, фиолетово-сиреневый камуфляж. То бишь, здешняя военно-полевая форма, достаточно простенькая и, наверняка, удобная. Совсем другое дело. Главное, что никакого пафоса. Даже погоны отсутствуют. Впрочем, у них есть скромная, но, вместе с тем, достойная замена: чёрные «кубики» на светло-аметистовых петлицах и три чёрных же шеврона на левом рукаве куртки, углы которых направлены вверх…. Кстати, а какие знаки различия наличествуют у Василия Хазова? Чёрные «кубики» на петлицах отсутствуют, а шеврон – на левом рукаве – всего один, а его угол направлен вниз. Что это может означать? Пожалуй, только одно: я являюсь Старшим Ангелом и потомственным сиятельным графом, а Васятка – просто Ангел, да и к высокому дворянскому сословию, скорее всего, не имеет никакого отношения, так, местный разночинец и не более того…. Ладно, выбор одежды-обуви сделан. Теперь попробуем разобраться – хотя бы в первом приближении – с технологией предстоящего полёта…».

Он пододвинул непосредственно к пульту управления полётом кожаное кресло на колёсиках, по-хозяйски уселся в него, внимательно осмотрел панели пульта и тихонько пробормотал под нос:

– Лично мне очень нравится вон та, самая крупная белая кнопка, рядом с которой закреплена маленькая прямоугольная табличка с доходчивой надписью на русском языке: – «Запуск ГБК». Что-то мне подсказывает, что имеется в виду так называемый – «Главный бортовой компьютер». А рядом с приметной кнопочкой, как раз, располагается стандартная клавиатура и беспроводная компьютерная мышка. Интересно…. Нажму-ка я, пожалуй, на эту кнопку. Типа – смелого эксперимента ради…. Как там учил – в своё время – господин генерал-лейтенант Громов? Мол: – «Бог, он всегда покровительствует отчаянным и наглым…». Вот, и проверим заодно этот философский постулат…

Сказано-сделано.

Басовито загудело, заполошно и испуганно замигали разноцветные лампочки. Впрочем, уже через полминуты гул стих, лампочки, перестав мигать, стабилизировались, а скучно-серые экраны многочисленных мониторов преобразовались в задумчиво-голубые. Более того, на одном из них даже высветился некий список-перечень.

– Скорее всего, «дисколётное меню», – предположил Егор. – Сейчас разберёмся…

Он, воспользовавшись компьютерной мышкой, «щёлкнул» курсором по строке – «конечная точка маршрута». Тут же – на соседнем мониторе – высветилось серо-белое «окошко», рядом с которым через секунду появился текст: – «Введите координаты места предполагаемой посадки. Либо обозначьте это место кратким текстом произвольной формы».

– Нормальный вариант, – поднимаясь на ноги, одобрительно хмыкнул Егор. – Обозначу, конечно. Только, пожалуй, чуть позже…. Кстати, я знаю, – предусмотрительно замолчал и закончил фразу уже мысленно: – «…на кого похож нынешний российский Император Николай Третий. Если слегка проредить русые волосы на голове и сбрить аккуратную бородку, то он и получится – Владимир Владимирович Путин из моего Мира. Очередной «параллельный» фокус, и не более того. Ничего удивительного…».

Он нашёл объёмную кожаную сумку, аккуратно сложил в неё фиолетово-сиреневую полевую форму и тёмно-серые армейские ботинки с высокой шнуровкой, перебросил через плечо широкий «сумочный» ремень и, подойдя к двери, коснулся её вертикальной поверхности ладонью правой руки. Дверка послушно отошла в сторону, открывая взгляду вечернее небо, украшенное бордово-малиновым закатным маревом.

Егор неторопливо спустился по лесенке вниз и, передав сумку Хазову, попросил:

– Помоги, братец, напялить всё это. Только, пожалуйста, осторожно, чтобы не потревожить раны на руке, боку и спине.

– Всё будет сделано в лучшем виде, – неуверенно и смущённо улыбнувшись, заверил Ангел. – Не сомневайтесь, господин сиятельный граф…

Через пятнадцать минут процесс переодевания был завершён.

– Спасибо, конечно, – заново пристраивая раненую левую руку в перевязь, поблагодарил Егор. – Ладно, Василий, будем прощаться. Служи, боец.

– Будут ли приказы и указания, сиятельный граф? – непонимающе поморгав густыми рыжеватыми ресницами, поинтересовался Хазов.

– Приказы? Будут, конечно…. Значится так. Усиленно бди за Порталом, как бы оттуда не полезли – всякие и разные. Если что – сразу же вызывай подкрепление из Иркутска…. Всё понял?

– Так точно!

– Ещё один важный момент. У меня же – частичная амнезия…, – указал здоровой рукой на лесенку Егор. – А как – перед взлётом – убрать эту штуковину? Запамятовал, понимаешь…

– Лестница сама уберётся. В автоматическом режиме, когда подадите команду на взлёт.

– Ага, вспомнил. Спасибо за подсказку. Всё, Вася, не скучай. Через полчасика пойду на взлёт.

– Счастливой вам дороги, Ваше сиятельство…

Вернувшись в кабину виманы, он минут двенадцать-пятнадцать, побеспокоив курсором строку – «справочная предполётная информация», посвятил вдумчивому изучению пульта управления и рабочих функций его основных блоков.

«Всё – в первом приближении – понятно», – резюмировал Егор. – «В том смысле, что логично и функционально-грамотно. Режим штатного полёта. Срочная корректировка полётного маршрута в связи с неожиданными погодными катаклизмами. Своевременная реакция на внештатные геомагнитные аномалии. Ну, и всё такое прочее…. А для чего, интересно, предназначен крайний справа монитор, под которым разместились блестящие тумблеры? Этот момент в «справочной информации» никак не оговаривается. Совершенно. Ладно, делать нечего, пойдём насквозь смелым и эмпирическим путём…

«Щёлк!», – переключившись, известил первый попавшийся под указательный палец тумблер.

На экране монитора возникло просторное помещение, заставленное – в три ровных ряда – двухъярусными нарами-кроватями.

«Ни дать, ни взять – армейская казарма», – умилился Егор. – «Среднестатистическая такая, чистенькая, даже дневальный «на тумбочке» присутствует. Только бойцов нет. Впрочем, ничего странного, дневное время, как-никак. Наверняка, находятся либо на плановых учебных занятиях, либо выполняют поставленную перед ними задачу…».

«Отщёлкнув» назад первый тумблер, он – без малейших колебаний – задействовал второй.

Картинка ожидаемо поменялась. Теперь на экране отображалась небольшая овальная поляна среди смешанного редколесья и тёмно-серая пологая скала с чёрным базальтовым прямоугольником. На полянке – в свободных и раскованных позах – расположились девять «фиолетово-сиреневых» автоматчиков.

– Васины подчинённые расслабляются – понимающе хмыкнул Егор. – А чёрный провал в скале – это «параллельный» Портал, по которому я сюда и пожаловал.

В кадре появился Хазов и, грозно нахмурившись, принялся возмущаться:

– Что это, ироды ленивые и толстомясые, вы тут разлеглись? Служебные инструкции не для вас писаны? Совсем, чалдоны сибирские, обнаглели в корягу и страх потеряли?

– Так, некого же теперь бояться, – принялся оправдываться черноволосый «камуфляжник». – Мы же видели, каким «овощем» обгоревшим граф выбрался из каменной Дырищи. Какой из него нынче надзиратель – с такими-то мягкими глазами? Ну, как у бродячей собаки? Это раньше он, такое впечатление, и из далёкого Санкт-Петербурга видел каждую травинку, растущую на этом склоне. Раньше, ярясь от усердия служебного, никому спуску не давал…. Сейчас? Не, совсем другой человек…

– Другой, – устало присев на пышную серо-зелёную моховую кочку, подтвердил Василий. – Сам никогда бы не поверил, что контузия может так изменить человека. Никаких тебе: – «Харя кандальная», «Супостат», «На рудниках сгною» и «Кровью, гнида, умоешься». Наоборот: – «Вася», «Василий Васильевич», «Пожалуйста», «Спасибо», «Служи, боец». Даже по морде ни разу не съездил. И «Песнь Валькирий» – в нашем исполнении – ему понравилась. Представляете? Неслыханное дело. Словно подменили человека…

– Может, действительно, подменили? В каменной Дырище, я имею в виду?

– Думал об этом. Но…

– Что – но?

– Я же графа самолично перевязывал. Его это тело. Однозначно – его. И тёмно-багровое родимое пятно на шее, и кривой шрам на правом предплечье, оставшийся после прошлогодней дуэли. Да и дверка виманы послушно открылась после прикосновения ладони графской…. Значится так, ленивые и зажравшиеся супостаты. Сейчас перекуриваем, а после этого занимаем места согласно штатному расписанию и приступаем к выполнению непосредственных служебных обязанностей…. «Спёкся» наш Живоглот, понятное дело. Но и что с того? Запросто могут и замену ему, болезному, прислать. Достойную и жёсткую замену, я имею в виду. И в оперативном порядке…. Кто-то хочет с кнутом познакомиться? Ноздри – лишние? Вот, и я о том же вам толкую…

«Живоглот – это кто?», – вернув тумблер в «холостое» положение, засомневался Егор. – «Имелся в виду – мой здешний «двойник»? То бишь, если применительно к сегодняшним реалиям, я? И за какие, блин горелый, заслуги было дано такое красочное и экзотическое прозвище? А ещё я, оказывается, записной дуэлянт. Однако…. Кроме того, здесь, судя по всему, широко применяют подслушивающую и подглядывающую аппаратуру. Надо будет обязательно учесть на будущее…».

Зазвучала звонкая мелодичная трель, исходившая от тёмно-синего продолговатого брусочка, закреплённого в отдельном вертикальном гнезде на теле пульта управления.

«Обыкновенный мобильный телефон», – достав шумный предмет из гнезда, решил Егор. – «Только «трубки» на двух крайних верхних кнопочках не красная и зелёная, как у нас, а белая и тёмно-фиолетовая…».

Поразмышляв пару секунд, он надавил подушечкой указательного пальца на кнопку с фиолетовой «трубкой», после чего поднёс мобильник к уху.

Мелодичная трель тут же стихла.

– Милый, ты уже вернулся из своей поездки? – непринуждённо поинтересовался глубокий женский голос, прекрасней и желанней которого не было на всём белом Свете, Её голос. – Эй! Алё-алё…. Почему ты молчишь?

– Здравствуй, Сашенька, – с трудом, чувствуя, как онемели губы, выдавил из себя Егор. – Здравствуй, родная…

– Как ты меня назвал?

– Сашенька…. А что?

– Ничего, – голос в телефоне насторожился. – Пошловато как-то звучит, по-плебейски…. С тобой, Егора, ничего не случилось? Признавайся и не темни. Я всё равно пойму, если соврёшь…. Рассказывай.

– Э-э-э…. Случайно попал под незапланированный гранатный взрыв…

– Что ты сказал? Под взрыв? Милый! Егорушка! Что же это такое, а? Как ты?

– Нормально я, Саня, – заверил Егор. – Лёгкие и безобидные царапины…. Только, вот, в голове вязкий туман плавает. До сих пор. Есть мнение, что имеет место быть частичная амнезия. Очень-очень частичная и очень-очень временная. Ничего страшного, короче говоря…. А как ты узнала, что я вернулся?

– Действительно, туман. Бедненький мой…. Как узнала? Обыкновенно. Как и всегда. На экранчике моего айфона высветилось: – «Вимана графа активизирована»…. А эти – «Сашенька и Саня»? Ты же меня так никогда не называл. Ни разу.

– А как – называл? Небось, сугубо солидно и по-аристократически?

– Не помнишь?

– Частичная амнезия же. Напомни, пожалуйста.

– Александра. Аля. Аль.

– «Аль» – это на западный манер?

– Ага, на иностранный. И только когда рядом не было посторонних ушей…. Ты, любимый, когда прилетишь?

– Постараюсь побыстрей. Как с текущими делами управлюсь. А ты…, а ты, Аль, что сейчас делаешь?

– Ласточку объезжаю, как ты, милый, и советовал. Хорошая такая лошадка – норовистая, шустрая и с отменным аллюром…. Вот, сейчас остановились. Пусть кобылка немного отдохнёт…. А потом немного встряхнусь, приму душ, переоденусь и поеду…. Ну, туда, куда и полагается – по моей высокой должности.

– По какой, извини, должности?

– И здесь – амнезия? – понятливо вздохнула Александра. – По должности фрейлины Двора княжеского. Вернее, сразу двух Дворов….

В трубке – где-то на заднем фоне – раздался-зазвучал тихий звон-перезвон.

– Что это такое? – насторожился Егор. – Колокольчик?

– Он самый. По дороге цирковой фургон проезжает. Старенький такой, местами облезлый. И лошадка такая же – пожилая и ужасно-облезлая. Вот, на её худющей шее и болтается простецкий колокольчик.

– Э-э-э…

– Да, ладно тебе, Егора, не волнуйся. С безопасностью всё в полном порядке. Я же здесь не одна. Целых три профессиональных телохранителя усердно бдят рядом…. Всё, родной, мне пора. До скорой встречи. Жду и вожделею.

– И я…

– Странность странная и непонятная, – отключив мобильник, пробормотал Егор. – Сам разговор? И это, конечно, тоже…. Но…. Колокольчик. Позвякал себе. Побренчал. Ненавязчиво так, едва слышно. А сердце почему-то растревожилось: явственно вздрогнуло, тот звон заслышав, и застучало – громко, тревожно, загадочно и раза в два быстрей, чем раньше…. К чему бы это?

Глава пятая

Весь зашёлся от рыданий

Непросто ему дался этот разговор с Александрой: руки слегка подрагивали, болезненно покалывало в висках, а на лбу даже мелкие бисеринки пота выступили.

– Холодного пота, – проведя по лбу ладонью, уточнил Егор. – Прямо-таки, ледяного…. Успокоиться бы надо. Хотя бы слегка. То бишь, привести – по заветам наимудрейшего Виталия Палыча Громова – расшатанные нервишки в порядок. Как в таком неверном состоянии – взлетать? Никак, пенёк ясный, берёзовый…

Он подошёл к минибару, приоткрыл изящную дверку и, произведя беглый осмотр содержимого, резюмировал – про себя, конечно же, помня о здешнем уважительном отношении к подглядывающим и подслушивающим устройствам: – «Судя по всему, в тутошней России по-взрослому царит махровый и безграничный патриотизм. В том смысле, что никаких импортных напитков не наблюдается. Совсем никаких. Наоборот, сплошной отечественный алкоголь: водка, коньяк трёх видов, наливки и настойки в широком ассортименте. И несколько пол-литровых банок с пивом расположились на отдельной полочке…. Ну-ка, ну-ка. Что за марка? «Охота крепкое»? Однако. Очередное знаковое совпадение…. Ударим по пивку? Не, это будет по-плебейски, как любит выражаться моя Аль. Сиятельный граф я, или где? Поэтому накатим, пожалуй, коньячку. «Шустовский4» одесского розлива? Замечательно…. Как раз в буфете имеется и пузатый «коньячный» бокал. Учитывая, что вся посуда в буфете никак не закреплена, можно сделать вывод – о «мягкости» полётов местных виман…. Так-с. А чем, пардон, закусить? Что там у нас в холодильнике? Ага, симпатичные охотничьи колбаски. Попробуем, не вопрос…. На вкус – практически как наши. Нормальный вариант…».

После двух «коньячных» доз и пяти съеденных колбасок Егор решил, что окончательно пришёл в норму и полностью готов к предстоящему полёту, а после этого перебазировался – вместе с креслом на колёсиках и бокалом, на донышке которого плескался благородный тёмно-янтарный напиток – к пульту управления.

На правом – относительно поясного царского портрета – экране монитора по-прежнему высвечивалась вежливая приглашающая надпись: – «Введите координаты места предполагаемой посадки. Либо обозначьте это место кратким текстом произвольной формы».

«Что вводить?», – задумался Егор. – «При допросе выяснилось, что мой «параллельный двойник» проживал – вместе с супругой – в загородном поместье, расположенном к северу от Санкт-Петербурга, на Карельском перешейке. Туда, понятное дело, и надо лететь. Сперва – Александра. А всё остальное – потом. Включая доклад руководству о выполнении поручения в Параллельном (моём), Мире. Кстати, надо будет как-нибудь прояснить – персоналии этого руководства…. Осуществить посадку непосредственно рядом с графским домом? Не знаю, не знаю. Можно ненароком раздавить – либо какую-нибудь нужную хозяйственную постройку, либо ценное домашнее животное…».

Он, с удовольствием отхлебнув «шустовского» коньяка, пристроил бокал рядом с клавиатурой и «набил» в серо-белом окошке следующий нехитрый текст: – «Один километр восточнее от загородного дома графа Егора Петрова и графини Александры Петровой».

Через несколько секунд эта надпись исчезла, а на её месте появилась другая: – «В указанном вами месте находится озеро Малое Чёрное. Посадка невозможна. Предложите другой вариант».

– Предложу, конечно, – пообещал Егор, после чего, не мудрствуя лукаво, заменил фразу «один километр восточнее» на «один километр западнее».

«Место для посадки принимается», – благосклонно известил ГБК, после чего посоветовал: – «Перейдите в основное меню».

Он и перешёл.

То бишь, начал активно «ползать» курсором по «дисколётному меню», принимая те или иные решения:

– Значит, «маршрут». Пусть будет – «на усмотрение бортового компьютера»…. «Время старта». Тут надо подумать. Зачем прилетать поздней ночью? Правильно, незачем. Что, спрашивается, делать в полной темноте? Гораздо умнее и полезнее – прибыть на раннем и нежном рассвете…. А ещё надо обязательно учесть и разницу в часовых поясах. С этим-то, как раз, всё – более-менее – понятно. Но, пардон, с какой скоростью перемещаются – по заданному маршруту – виманы? Неизвестно. Будем надеяться, что с разумной. Ладно, ввожу – «время старта – шесть ноль-ноль по местному времени»…. Теперь – «смотровые окна». Здесь их, оказывается, целых два. Хорошо, уговорили, пусть оба откроются…. Опаньки, половина пола стала прозрачной, каждую травинку под днищем виманы можно рассмотреть в прощальных лучах закатного солнышка. А где же второе? Ага, входная дверка стала «стеклянной». Нормальный вариант…. «Режим посадки»? Естественно, «в автоматическом режиме». Извините, но «в ручном» не рискну, квалификация с практикой отсутствуют…. Что там у нас ещё? «Подтвердить выбранную программу полёта». Подтверждаю, конечно, не вопрос. А после этого перехожу к заслуженному и долгожданному отдыху…

Егор ещё хлебнул коньячка, съел две охотничьи колбаски, посетил туалет, а после этого, не раздеваясь, завалился на кровать.

Сон пришёл почти сразу – цветной, чёткий и ожидаемый: летний бескрайний луг, покрытый скромными полевыми цветами, по которому скакала прекрасная черноволосая всадница на серой «в яблоках» лошади.