Партия тори-консерваторов и «конституционная революция» 1822-1835 гг. в Великобритании

В. В. Клочков

Партия тори-консерваторов и «конституционная революция» 1822-1835 гг. в Великобритании

Введение

Актуальность темы исследования. В исторической науке существуют проблемы, внимание к которым не ослабевает с течением времени. Каждому поколению историков в той или иной степени свойственно стремление переосмысливать достижения предшественников, оживляя исторических персонажей, которым прежде нее уделялось должного внимания, извлекая новые и по-иному рассматривая прежние комплексы источников. Меняются установки сознания и историографические предпочтения, возникают новые объяснительные модели, способы описания и даже речевые конструкции, употребляемые для реставрации прошлого. Учитывая все это, можно сказать, что всякий раз, когда постепенное накопление фактического и историографического материала дает возможность иначе подойти к осмыслению устоявшихся исторических концепций, исследователи предпринимают очередную попытку создать новый умопостигаемый образ прошлого в конкретной области исторического знания.

Конституционная история Великобритании и история партийно-политической системы страны первой трети 20-х – середины 30-х гг. XIX в. в этом отношении является достаточно традиционным объектом исследования. Указанный период привлекает внимание историков чрезвычайной насыщенностью важнейшими событиями в области конституционного устройства, истории политических партий и религиозной истории, которые оказали решающее влияние на завершение процесса становления конституционной монархии в Великобритании первой трети XIX в. Нужно обладать большой долей самоуверенности, чтобы заявлять об открытии чего-то принципиально нового в предметной области, исследованием которой профессионально занимались поколения выдающихся специалистов. Не способствует столь громким заявлениям и огромное количество доступных сегодня исследователю источников высочайшего качества, позволяющих описывать эволюцию английского конституционного устройства и партийно-политической системы с максимально возможной степенью детализации даже на небольших хронологических промежутках.

Исследования по конституционной истории Великобритании и истории партийно-политической системы страны первой трети 20-х – середины 30-х гг. XIX в. имеют богатую историографическую традицию. Сказанное, однако, не означает, что в этой предметной области не происходят со временем изменения, позволяющие подчас совершенно по-иному взглянуть на явления, события и историографические концепты, восприятие которых казалось совершенно устоявшимся еще недавно. В ряду таких историографических конструкций, новое осмысление которых спровоцировало всплеск интереса к проблемам конституционной истории Великобритании и истории партийно-политической системы страны первой трети 20-х – середины 30-х гг. XIX в., оформившегося в последнее двадцатилетие во вполне осязаемую историографическую тенденцию, совершенно особое место занимает концепция «конституционной революции» 1828‒1832 гг.

Когда эта концепция оформилась в начале 60-х гг. прошлого века, претензии ее сторонников ограничивались весьма умеренной критикой установок традиционной вигской историографии, в соответствии с которыми в Англии конца XVII в. был установлен политический режим конституционной монархии. Новый взгляд базировался на убеждении, что появление конституционной монархии представляло собой не одномоментный акт, но растянутый во времени процесс, завершившийся только с первой парламентской реформой 1832 г. Двадцать лет спустя появился ряд работ, в которых Англия в период с 1688 по 1832 гг. рассматривалась как страна «старого порядка», где политическая традиция, базировавшаяся на комплексе прерогативных и религиозных ограничений, парламентская процедура и уникальное по своей природе общее право составили комплекс факторов, которые сделали возможным постепенный переход от корпоративного политического представительства к конституционным механизмам современного типа. Эти обстоятельства вновь сделали актуальным изучение конституционного устройства страны на протяжении «долгого XVIII в.», многие аспекты которого, будучи помещенными в более широкий исследовательский контекст, подверглись весьма существенному пересмотру в самое последнее время. Последнее обстоятельство способствовало постепенному осознанию того факта, что Славная революция 1688 г. и «конституционная революция» 1828−1832 гг. стали начальным и конечным этапом в становлении конституционной монархии в Великобритании.

Столь существенной актуализации указанной исследовательской повестки способствовало и то обстоятельство, что осторожное отношение историков к проблемам конституционной истории Великобритании первой трети XIX в. постепенно распространилось и на исследования в области партийно-политической системы. К началу нашего столетия общим местом стала позиция, в соответствии с которой в период «конституционной революции» политическая система Великобритании переживала трудный и мучительный переход от парламентских фракций, построенных на основе корпоративных связей и патронажа, к политическим партиям современного типа. Это делает оправданным повышенное внимание к истории партии тори, которая в этот период несколько опережала своих политических оппонентов в данном отношении. История партийно-политической системы всегда составляла слишком самостоятельный сюжет в британской историографии, но в последние пятнадцать лет наметилась тенденция к преодолению этой устоявшейся тенденции. Это сделало актуальным не только изучение комплекса факторов, благодаря которым в ходе «конституционной революции» в Великобритании оформился политический режим конституционной монархии, но и поставило под вопрос хронологию «конституционной революции» и сами принципы, на основе которых она была простроена.

При этом не следует думать, что актуальность предпринимаемого исследования обусловлена только историографическими обстоятельствами. Это справедливо только отчасти. Возрождение интереса к конституционной истории Великобритании и истории партийно-политической системы страны первой трети 20-х – середины 30-х гг. XIX в. связано также с появлением новых объяснительных моделей, по-новому интерпретирующих ключевые события указанного периода. Рационализация отношения к традиции и роли общего права в процессе эволюции политических институтов, переходный характер социального порядка, характерного для «долгого XVIII в.», а также новый взгляд на суть и смысл внутриэлитных конфликтов первой трети XIX в., – все эти обстоятельства сделали изучение заявленных проблем вновь актуальным. Не следует также игнорировать и то, что рассматриваемые в работе проблемы имеют и достаточно выраженное практическое значение. При всей несхожести внешних обстоятельств сложно не заметить, что политический режим, оформившийся в ходе «конституционной революции», оказался по многим показателям более либеральным, нежели его предшественник до начала 20−х гг. XIX в. Исследование комплекса обстоятельств, способствовавших такому эволюционному переходу, а также соответствующих ему политических практик, может оказаться весьма актуальным и для политической системы современной России.

Объектом диссертационного исследования является конституционное устройство и партийно-политическая система Великобритании первой трети 20-х – середины 30-х гг. XIX в., включая комплекс политических институтов, институтов участия и политических практик, способствовавших трансформации политической системы страны на завершающем этапе становления конституционной монархии.

Предметом исследования выступает партия тори-консерваторов в период с 1822 г., когда в партии появляется фракция «либеральных тори», до 1835 г., когда завершил свою деятельность первый консервативный кабинет Р. Пиля. Особенностью предмета диссертационного исследования является то обстоятельство, что исследовательские сюжеты, связанные с трансформацией организационной структуры партии тори, радикальной сменой политических принципов партии, а также постепенным формированием новой парламентской стратегии и тактики консерваторов, помещаются в более широкий историографический контекст. Трансформация партии тори рассматривается при этом как неотъемлемая и взаимообусловленная часть тех изменений, которые произошли в конституционном устройстве, институтах политической власти и политических практиках в рассматриваемый период. Кроме того, в предмет диссертационного исследования входит ряд вопросов, связанных с влиянием английского общего права на эволюцию политических институтов и практик в период «конституционной революции».

Хронологические и географические рамки диссертационного исследования. Исследование конституционного устройства и партийно-политической системы Великобритании, а также соответствующих политических институтов, институтов участия и политических практик, проведенное в работе, охватывает период первой трети 20-х – середины 30-х гг. XIX в. Однако отмеченные выше особенности объекта и предмета диссертационного исследования требуют некоторых пояснений в отношении его хронологических и географических границ.

Нижняя хронологическая граница исследования отнесена к 1822 г., когда в торийском кабинете лорда Ливерпуля формируется фракция «молодых» или «либеральных» тори. Вторым важным обстоятельством, обусловившим выбор указанной хронологической границы, является то, что именно в это время фактически прекращается прерогативное вмешательство английской короны в повседневную деятельность кабинета министров. Оба эти обстоятельства достаточно хорошо известны по отдельности, но редко рассматриваются вместе, и практически никогда – в качестве обоснования нижней хронологической границы «конституционной революции». Между тем, как представляется, именно совместное рассмотрение этих обстоятельств служит достаточным основанием для этого.

Что касается верхней хронологической границы исследования, то ее отнесение к 1835 г., когда ушел в отставку первый консервативный кабинет Р. Пиля, также увязывается с целым комплексом факторов. С точки зрения истории партийно-политической системы страны правительство Р. Пиля, находившееся у власти с декабря 1834 по апрель 1835 гг. оказалось последним кабинетом парламентского меньшинства. Если же учесть то обстоятельство, что после 1835 г. корона фактически прекратила прерогативное вмешательство в процесс формирования кабинета министров, то отнесение верхней хронологической границы «конституционной революции» к 1835 г. представляется вполне оправданным.

Также при определении хронологических границ исследования следует принимать во внимание некоторые весьма существенные историографические и исследовательские аспекты. Дело в том, что современных исследователей партии тори в основном привлекает период, когда происходил, либо уже произошел раскол консервативной партии в результате кризиса, вызванного отменой хлебных законов в 1846 г. С другой стороны, количество работ, в которых рассматривается период 1822−1835 гг., имеющий чрезвычайно важное значение с точки зрения изучения становления организационной структуры консервативной партии и ее политических принципов, по сей день остается незначительным. Обращает на себя внимание и то, что в данных работах изучение истории консервативной партии обычно начинается со времени первых после парламентской реформы выборов, тогда как при подобном подходе вне внимания исследователей оказывается период 1822−1832 гг., имеющий принципиальное значение для становления общих принципов консерватизма и консервативной партии в частности. Тоже самое можно сказать и о деятельности консервативной партии на парламентских сессиях 1833 и 1834 гг. Последние чрезвычайно важны в том отношении, что религиозные проблемы, оказавшиеся в центре внимания в ходе парламентских дебатов в этот период, изучены гораздо слабее аналогичных вопросов периода 1828−1829 гг.

Наконец, следует учитывать, что при рассмотрении вопросов, связанных с конституционным устройством и партийно-политической системой Великобритании в рассматриваемый период, зачастую возникает необходимость исторических обобщений более общего характера, чем это предполагают заявленные хронологические рамки исследования, что объясняется традиционным характером английских политических институтов и практик, а также общего права. В этом случае необходимые замечания и пояснения даются в примечаниях к тексту.

Что касается географических рамок исследования, то они ограничены территорией Англии, Шотландии, Ирландии и Уэльса. Поскольку работа хронологически охватывает первую треть XIX в., в рассуждениях об эволюции конституционного устройства, политических институтов и практик, а также истории партийно-политической системы страны термины «английский» и «британский» используются как синонимы, за исключением случаев, оговариваемых особо.

Степень изученности проблемы. Проблемы конституционного устройства и партийно-политической системы Великобритании первой трети XIX в., а также комплекс вопросов, связанных с трансформацией политических институтов и практик в период «конституционной революции», не единожды становились предметом научного осмысления и серьезных историографических дискуссий.1 Однако комплексное изучение тех элементов конституционного механизма страны, которые подверглись трансформации в 1822−1835 гг., предпринятое в сочетании с исследованием места и роли политических партий в этом процессе, а также анализ факторов, обусловивших определенный характер и направленность изменений в политической системе страны в ходе «конституционной революции», – тема, еще только формирующаяся в современной историографии. Конституционное устройство Великобритании первой трети XIX в., роль общего права в ограничении прерогативных полномочий английской короны и трансформации парламента из корпоративного политического представительства и проводника ординарной прерогативы в представительный орган власти современного типа, а также а также изменяющееся место и роль партий вигов и тори, переживающих процесс эволюции от парламентских фракций к политическим партиям современного типа, – все эти сюжеты остаются в современной историографии достаточно обособленными. Что же касается комплексного изучения указанных вопросов, то такого рода исследования «конституционной революции» вплоть до самого последнего времени не были заявлены в качестве самостоятельной научной проблемы. Положение усугубляется тем обстоятельством, что комплексное рассмотрение проблем трансформации конституционного устройства, политических институтов и практик, а также партийно-политической системы Великобритании в период 1822−1835 гг. зачастую требует достаточно подробного обращения к вопросам, уходящим своими корнями в «долгий XVIII в.», который все еще остается недостаточно изученным в отечественной историографии. В этой связи исследование, в котором все отмеченные факторы рассматриваются во взаимосвязи и взаимообусловленности, может оказаться весьма важным для формирования нового, более взвешенного взгляда на проблему «конституционной революции», позволяя изучить характер и направленность изменений в политической системе страны на завершающем этапе становления конституционной монархии в Великобритании.

В отечественной историографии «конституционная революция» в Великобритании конца 20-х – середины 30-х гг. XIX в. редко рассматривается как самостоятельная научная проблема. Среди монографических исследований последнего времени примечательное исключение составляет работа известного исследователя политической истории Великобритании XVIII−XIX вв. М. П. Айзенштат «Власть и общество Британии 1750‒1850 гг.». Здесь в качестве относительно самостоятельного рассматривается исторический период с 1822 г., когда к власти приходят «либеральные тори», и до 1835 г., когда потерпело неудачу первое консервативное правительство Р. Пиля. В ходе анализа тенденций в эволюции конституционного устройства и партийно-политической системы Великобритании после 1822 г, М. П. Айзенштат употребила весьма показательный термин «начальный этап трансформации институтов старого порядка».2 В работах М. С. Стецкевича затрагиваются религиозные аспекты «конституционной революции», в частности, взаимосвязь конституционных реформ этого периода с предоставлением политических прав диссентерам в 1828 г. и эмансипацией католиков 1829 г., а также исследуется позиция епископата официальной англиканской церкви по отношению к реформе политического представительства 1832 г.3 Ю. В. Бунькова и Б. Д. Хочуев исследуют процесс эволюции английского конституционализма и трансформацию политических партий.4 И. В. Потапов акцентировал внимание на роли электоральных реформ в становлении политического режима конституционной монархии в Великобритании первой трети XIX в.5

Характерной особенностью отечественной историографии последнего времени стало постепенное возрождение интереса к религиозной проблематике. Эта тенденция достаточно отчетливо проявилась уже с начала 2000-х гг., оформившись к настоящему времени в отдельное историографическое направление. В монографических исследованиях Т. Л. Лабутиной и М. А. Липкина исследованы общие проблемы национальной и религиозной идентичности.6 М. С. Стецкевич исследовал роль антикатолицизма в формировании британского национального самосознания.7 Что же касается отдельных исследовательских сюжетов, то особого внимания заслуживают очень качественные и основанные на широком круге источников монографические исследования Т. С. Соловьевой, посвященные религиозной политике «либеральных тори» и эмансипации католиков в Англии 1829 г.8 Роль герцога Веллингтона в разрешении политического кризиса, связанного с эмансипацией католиков, исследуется в интересной статье Ю. И. Кузнецовой.9 А. Н. Сединкин изучил позиции англиканского духовенства по отношению к эмансипации католиков в Англии.10 Историографические аспекты этой проблемы достаточно обстоятельно разобраны А. В. Мирошниковым.11 Предоставление политических прав диссентерам в 1828 г. стало предметом специального исследования в работах А. В. Царегородцева и А. В. Сидоренкова.12 Т. В. Петрова исследовала проекты церковных реформ тори и вигов в период «конституционной революции» на материале политических трактатов и памфлетов.13

Традиционным сюжетом для отечественной историографии остается реформа политического представительства 1832 г. Особого внимания в этом отношении заслуживает дискуссионная статья М. И. Романовой, опубликованная в 2005 г. в журнале «Новая и новейшая история». В этой работе отчетливо прослеживается характерная тенденция последнего времени, заключающаяся в комплексном подходе к проблеме и попытке проследить влияние реформы 1832 г. не только на систему политического представительства, но и на конституционное устройство и партийно-политическую систему.14 В этом же ключе выдержаны работы М. С. Стецкевича и Г. И. Самойловой.15 Политические последствия реформы 1832 г. исследовал М. В. Жолудов.16 При этом следует отметить, что и сегодня в отечественной историографии парламентской реформы 1832 г. встречаются исследования, выполненные весьма традиционно, с использованием объяснительных моделей, характерных еще для 80-х гг. прошлого века.17

Характерно, что в последнее десятилетие в отечественной историографии наметилась тенденция к более внимательному отношению к событиям 1830‒1831 гг., предшествующих парламентской реформе, а также к деятельности первого пореформенного парламента в религиозной сфере. Это способствует более цельному восприятию не только политического процесса, но и религиозных аспектов «конституционной революции». Здесь особого внимания заслуживают работы В. Н. Борисенко, Н. П. Баутиной, М. В. Жолудова, В. В. Клочкова, Ю. И. Кузнецовой и А. В. Минаева.18 Также сохраняется тенденция, заложенная еще в 90-е гг. прошлого века, связанная с традиционным вниманием отечественных историков к историческому портрету.19 Кроме того, за последние пятнадцать лет было защищено несколько примечательных диссертационных исследований.20

Что касается отечественной историографии партийно-политической системы Великобритании конца 20-х – середины 30-х гг. XIX в., то до середины 90-х гг. прошлого века она находилась в состоянии становления. В конце 80-х – первой половине 90-х гг. увидели свет две общетеоретические работы, посвященные анализу консерватизма как идеологического и социального феномена.21 Также следует отметить примечательную работу М. П. Айзенштат, в которой рассматривается история консервативной партии в 1832‒1846 гг., а также две работы Г. Ф. Горбашовой по сходной тематике.22 С начала нашего столетия в отечественной историографии начался новый этап изучения истории партийно-политической системы Великобритании первой трети XIX в., связанный с постепенным накоплением фактического материала и конкретизацией направлений дальнейшего исследования. Применительно к партии тори круг вопросов, нуждающихся в изучении, включал следующие аспекты: исследование процесса конституирования консервативной партии в стенах парламента и формирования ее организационной структуры, а также анализ деятельности консерваторов по созданию консервативных ассоциаций на местах; определение степени приверженности консерваторов к реформистской политике до и после парламентской реформы 1832 г., или, иначе говоря, определение границ, стратегических и тактических пределов «консервативного реформизма», его политической сущности; изучение кризисного развития партии тори в 1828‒1830 гг. с целью осознания роли данного кризиса в процессе формирования новых консервативных принципов; наконец, анализ проблемы политического лидерства в консервативной партии в 1833‒1835 гг. и стратегических причин неудач первого консервативного кабинета 1834‒1835 гг. Исследованию указанных проблем были посвящены работы Ю. В. Буньковой, Б. Д. Хочуева, А. С. Гавриковой, А. С. Герасиной, М. В. Жолудова, А. А. Киселева, В. В. Клочкова, Ю. И. Кузнецовой, В. В. Пономаревой и С. Ю. Тороповой.23

Таким образом, в отечественной историографии конституционного устройства, эволюции политических институтов и институтов участия, а также партийно-политической системы и религиозных проблем Великобритании периода «конституционной революции», в последнее двадцатилетие произошли довольно значительные перемены. Оформились ключевые направления исследования заявленных проблем, появились оригинальные подходы к их решению, что особенно заметно на историографическом материале последнего десятилетия. Тем не менее, по-прежнему сохраняется тенденция к относительно изолированному рассмотрению вопросов конституционного устройства, политических институтов и практик, партийно-политической системы и религиозных аспектов «конституционной революции». Указанный термин получил достаточно прочное закрепление в работах отечественных историков, однако количество исследований, в которых концепт «конституционной революции» исследовался комплексно и с учетом его меняющегося во времени содержания, все еще относительно невелико.

Что касается зарубежной историографии, то характер и направленность тех изменений, которые произошли в конституционном устройстве, религиозной сфере и партийно-политической системе Великобритании в ходе «конституционной революции» конца 20-х – начала 30-х гг. XIX в., периодически вызывали в прошлом и продолжают провоцировать сегодня многочисленные историографические дискуссии. Как представляется, незатухающий интерес к указанной проблематике в англоязычной историографии объясняется несколькими обстоятельствами. Значительно превосходя по объему отечественную, англоязычная историография акцентирует внимание на меняющемся во времени содержании концепта «конституционной революции».24 Возникнув более полувека назад как реакция на традиционные построения «вигской интерпретации истории», со временем этот концепт приобрел не только несколько отличное от первоначального содержание, но и спровоцировал появление более осторожного и взвешенного подхода к оценке перемен в конституционном устройстве и политической системе страны в первой трети XIX в. Историографические подходы середины 80-х гг. прошлого века, оценивающие Англию на протяжении «долгого XVIII в.» и вплоть до парламентской реформы 1832 г. как страну «старого порядка», сегодня уже кажутся столь революционными, как в момент своего появления. Пристальное внимание к политической традиции, заложенное авторами концепта «конституционной революции» за четверть века до этого, сыграло здесь важную роль.

С другой стороны, в британской историографии конституционная, политическая и религиозная история, а также история партийно-политической системы традиционно составляют отдельные и зачастую изолированные исследовательские проблемы. Что касается истории партийно-политической системы, то тона справедливо оценивается как «слишком самостоятельный» сюжет в британской историографии.25 Тем более симптоматично то обстоятельство, что именно в историографии партийно-политической системы страны в конце 80-х – середине 90-х гг. прошлого века, практически параллельно с концепциями «старого порядка» в конституционной истории, также возобладало очень осторожное отношение к оценке места и роли политических партий в политической системе страны. Относительная историографическая самостоятельность в изучении проблем, связанных с историей партийно-политической системы страны в первой трети XIX в. в этом случае оказалась весьма полезной.