Разбойничья Слуда. Книга 1. Река

Но это было все намного позже. А до того, в одна тысяча девятьсот шестом году, в свои неполные тридцать лет, и будучи студентом последнего курса Императорского Московского университета, он попал в очень некрасивую ситуацию.

В прошлом году доступ к обучению в университете впервые получили и девушки. Сергей тогда в числе старшекурсников-активистов занимался организацией вступительных экзаменов. И худенькая рыжеволосая девушка из числа абитуриентов уж очень заинтересовала Сергея. Он в течение года пытался ухаживать за ней, но ничего из того не получалось. Девчонку он определенно не интересовал.

Но однажды, в один из вечеров, сразу после Рождества, они случайно встретились на катке. Ольга, как звали девушку, была с подругой и молодым человеком.

– Здравствуйте, Сергей, вы тут один катаетесь? – первой начала разговор Ольга. – А я с друзьями. Это – Зинаида, моя лучшая подруга. А это – Петр, мой брат. Мы здесь постоянно катаемся. А вы впервые? – она сегодня была в хорошем настроении и встреча с докучливым поклонником её не омрачила.

– Сергей, – представился он. – Я редко хожу сюда и как правило, один… Среди моих друзей нет любителей кататься на коньках, – Гмырину почему-то казалось, что после этого он обязательно услышит: «Ну, пока». Или что-то в таком роде.

– А Сергей не составит нам компанию? – спросила Зинаида. – Мы сейчас собираемся к нам гадать. Мы вас приглашаем.

– Я, конечно, не против, если… если Ольга не против.

– А чего она против будет? Она сама, увидев вас, к вам направилась и нас за собой потащила, – улыбаясь, ответил Петр.

Через полчаса вся компания уже сидела за столом в квартире Зинаиды, гадая на чашках и свечах. Тишину в комнате прервал раздавшийся за дверью мужской кашель.

– Не смущайтесь, Сергей, это наш постоялец. Гаврила Петрович простыл накануне, – проговорила Зинаида. – Он у нас с месяц как комнату снял. Моя маменька часто комнаты сдает. После смерти отца с деньгами стало не просто. Пять комнат нам с маменькой сейчас ни к чему.

– У моего отца такой кашель был последние годы, – произнес Сергей.

– Типун вам на язык, Сергей. Вы хотите сказать, что… Что, что-то случилось с вашим батюшкой? – спросила Зинаида.

– Его не стало в прошлом году. Он был офицером жандармерии в Твери, и когда начались все эти убийства, которые называют революционным террором, он погиб от бомбы неизвестного убийцы. Извините, я не люблю об этом вспоминать, – грустно произнес Гмырин.

На минуту за столом все замолчали. Затем снова, как ни в чем не бывало, девушки активно пытались узнать своё будущее, а Петр с Сергеем лишь отпускали по этому случаю шутки и смеялись. Так прошел почти час, в конце которого Петр с Зинаидой о чем-то пошептавшись, стали собираться.

– Я совсем забыла, – сказала Зинаида. – Нужно маменьку встретить с поезда. Петр мне поможет. Мы постараемся не задерживаться и поскорее вернуться к вам.

– Может нам тогда домой идти? – спросила Ольга.

– Да, чего дома делать, Оль? Слушать родительские нравоучения? – проговорил Петр.

– Да и, правда, Ольга. Ну, подождите нас, чаю попейте. А можете и вина выпить пока. Сергей поухаживайте за дамой! Вино в буфете, а мы скоро вернемся, – протараторила Зинаида и выскочила из комнаты.

Когда раздался крик девушки, Гаврила Петрович Петровский уже ложился спать. Простуда давала о себе знать, и из-за недомогания он хотел лечь пораньше. Накинув пиджак, он поспешил в комнату, где сегодня развлекалась соседская молодежь. Он был неплохо воспитан и в какой другой раз, он обязательно бы постучал прежде, чем войти. Но сейчас был не тот случай. Когда кричат и зовут на помощь, спрашивать: «Можно ли войти?», как-то не уместно.

Открыв дверь, он увидел, как девушка, отчаянно отбивается от обнимающего ее парня. Петровский схватил настойчивого парня за шиворот и оттащил от девушки.

– Ты что, болван, делаешь? – выругался Петровский. – Под статью захотел! – закричал он, и, повернувшись к Ольге, спросил: – Что происходит? Никак насильничать, паразит, удумал?

– Я… простите ради бога, я не хотел… я не понимаю, как это произошло, – бормотал что-то невнятное Сергей, моргая глазами, будто только что очнулся после сна.

На минуту в комнате воцарилась тишина. Сергей всё продолжал моргать глазами, глядя то на Ольгу, то на Петровского. Ольга же, сидя на диване, шмыгала носом и пыталась прикрыть рукой порванный рукав платья. А Петровский навис над Гмыриным и казалось, так и застыл, сверля парня взглядом.

– В общем, так, господа, – проговорил уже спокойнее Гаврила Петрович. – То, что я вижу, никак нельзя оставлять без внимания. И я просто обязан сообщить о том в полицию, – продолжил он и посмотрел на них. – Но делать этого не буду. И вам барышня, если надумаете, тоже этого делать не советую. Из личного опыта знаю, что от этого пользы большой не будет, скорее наоборот… Вы же, насколько я знаю от Зинки, недавно учиться стали. А там вряд ли понравится такая история. А если она закончится судом, то… – Гаврила Петрович многозначительно промолчал.

Честно говоря, ему было все равно, что было бы с этими молодыми людьми. На самом же деле лично ему не хотелось быть причастным к нему. А если дело дойдет до расследования, то ему непременно придется давать показания. А это никак не входило в его планы.

– Ну, а ты, молодой насильник, представляешь, чем тебе может всё это обернуться? – не унимался Петровский, пытаясь еще больше запугать Сергея.

– Я и, правда, не понимаю, что на меня нашло… Со мной такого не было никогда. Я прошу, Ольга, у вас прощения! – Сергей был очень напуган перспективой закончить учебу в университете не дипломом, а большим тюремным сроком. – Мы сидели, разговаривали. Я только хотел поцеловать… А потом в меня словно бес вселился…

– Вот за беса получишь срок, и будешь нары протирать, или на рудниках пыль глотать, – Петровский уже понял, что нужно делать. – Значит, так. Садись за стол и пиши признательную, что ты здесь натворил. Бумага останется у меня. Если всё и дальше у тебя будет спокойно в этом плане, то бумаге ходу не будет. Будешь снова к девушке приставать, бумагу в полицию отдам.

1906—1914 года

После окончания университета, летом того же года, по ходатайству архангельской губернии Гмырин был направлен туда на службу. С Ольгой они больше не виделись. А вот с Петровским их отношения не прервались.

Гаврила Петрович Петровский, известный в уголовном мире, как «Петя-лис», был профессиональным мошенником, промышлявшим в Москве и других крупных городах России. Само занятие требовало наличия хорошей информации о своих «клиентах». А чтобы ей располагать, нужен был доступ в соответствующие инстанции или люди, имеющие такие возможности. На связи с мелкими служащими или низшими полицейскими чинами он не разменивался. Своих агентов, а именно так называл он таких людей, искал только из числа высокопоставленных чиновников, чтобы впоследствии пользоваться получаемыми от них сведениями.

Для того, чтобы они были более сговорчивы и не отказывали ему, Петровский их вербовал чаще всего с помощью обыкновенного шантажа и компромата. Но иногда это происходило случайно, а бывало, что он обзаводился такими людьми на всякий случай. Особенно когда для этого не требовались большие усилия и расходы. Вот и в случае с Гмыриным Петровский, оценив ситуацию, почувствовал, что этот неопытный молодой человек, сможет со временем пригодиться. А потому в тот вечер напустил страху на него, вынудив написать признание в попытке изнасилования гражданки Сориной Ольги Михайловны.

Месяца через два, как Гмырин прибыл на службу в Архангельск, он получил письмо. Увидев конверт, он обрадовался и подумал, что его любимая матушка о своем житье-бытье ему написала. Но письмо было от Петровского. Он не сразу вспомнил кто он такой. А когда вспомнил, ему стало не по себе.

Гаврила Петрович передавал ему привет, и справлялся о его делах и здоровье. О случае после Рождества не написано было ни строчки. «Вероятно, человеку просто не безразлична моя судьба, вот и написал», – подумал Гмырин. Но даже после такого объяснения тревога не исчезла.

Он, конечно же, не мог предположить, что такие письма Петровский время от времени писал тем, кто были в его списке. И делал это не по доброте душевной, а для того, чтобы те не забывали о нем, и как он выражался: «Были в теле». Знал бы он, в какой список был включен Гаврилой Петровичем, то, наверное, поначалу, и возгордился бы.

Кого в нем только не было: градоначальник и вице-губернатор, два советника губернских правлений и один полицеймейстер, несколько уездных начальников, и даже один строевой генерал, не говоря уж о десятке фабрикантов, банкиров и крупных торговцев. И все из разных губерний России. Но если бы он узнал, с какой целью и почему он там оказался, то не обрадовался бы.

Сергей Аркадьевич недели две раздумывал, отвечать или нет на письмо, и, в конце концов, ответил. Так завязалась между ними переписка. Письмо в один-два месяца не утруждало Гмырина, тем более что текст ответных писем не содержал никаких намеков на прошлое, а был приветлив и всегда заканчивался фразой: «С уважением, Ваш…», что очень льстило молодому чиновнику.

Так прошел год. В июле одна тысяча девятьсот седьмого года Гмырин участвовал в значимом не только для Архангельска, но и для всей России мероприятии. На городские улицы города вышел первый пассажирский автобус. Вместе с представителями городской Думы ему выпала честь дать символический старт омнибусу. Вернувшись с посвященного данному событию фуршета, он обнаружил в почтовом ящике очередное письмо от Петровского.

Сергей Аркадьевич не стал торопиться вскрывать письмо, оставив его лежать на прикроватной тумбочке. Вспомнил о письме лишь на следующий день, перед тем как ложиться спать. Он хотел, быстро пробежаться по тексту, но вдруг уже в самом конце письма, написанная Петровским просьба, озадачила его. Он еще раз перечитал последний абзац письма. «А еще попрошу тебя, уважаемый Сергей Аркадьевич, сообщить мне об иностранных компаниях, торгующих лесом и пушниной. Хочу вот заняться торговлей через Архангельск, а потому хочу знать, кто из местных коммерсантов эти делом занимается», – писал Гаврила Петрович.

Не смог тогда, как не смог и позднее по известным причинам отказать Петровскому. Вот и стал тот время от времени о чем-либо его спрашивать, а он снабжать того информацией о жизни коммерческой в губернии. А в один из майских дней одна тысяча девятьсот восьмого года, на улице его нагнал мужчина в черном костюме и, представившись другом Петровского, передал солидный пакет.

Возвратившись домой, он не стал сразу его открывать, а засунул в стол. Нехорошее предчувствие было с ним весь остаток дня, и чтобы отвлечься, пытался заняться домашними делами. Но, в конце концов не выдержал, открыл пакет и с изумлением обнаружил солидную сумму денег, красивый золотой перстень с брильянтом и записку.

«Уважаемый, Сергей Аркадьевич, – писал Петровский. – Прими небольшую благодарность за оказанные мне услуги. Перстень не преступного промысла, так что носить можете открыто. И прошу оказать последнюю услугу. До Москвы дошли слухи, что в скором времени страны Европы хотят вести расчеты с Россией через Архангельск. Добудете всю информацию по этому вопросу, будете очень щедро отблагодарены мною, и также получите свою давнюю расписку. Не храните записок от меня. Огонь – лучший для этого способ. С уважением, Г.П.П.»

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Исчезла, пропала (местное выражение)

2

По одной из легенд основателями деревни были Савва и Борис из числа новгородцев, участвовавших в 14 веке в разграблении Великого Устюга.

3

Вверх по реке (Местное выражение)

4

Местное название перегородки из досок, отделяющей помещение, где устроена печь от основной комнаты.

5

В некоторых северных деревнях так называли не отапливаемую прихожую или тамбур, из которого вели двери в другие комнаты и на улицу.

6

Надрываться, прилагать сверх усилия (местное выражение)

7

Падают первые редкие снежинки (Местное выражение)