Тонконогие насекомые, именуемые среди людей водомерками, с лёгкостью конькобежцев, расчерчивали водную гладь пруда. Было удивительно наблюдать как они стремительно проскользнув, вдруг замирали на пару секунд и тут же совершали движение в обратном направлении. Казалось, эти существа всем своим видом отрицали законы физики и как бы говорили: “ Ну посмотрите, вода ведь не жидкая. Она твёрдая. По ней можно бегать так же, как и по суше.»»

Тяжёлый, грубый камень с плеском ударился о воду, в том месте, где резвилась стая водомерок. Брызги полетели мелким дождиком в разные стороны, и расходясь кругами вода поглотила булыжник.

Девочка, лет десяти, с двумя косичками, сплетёнными из чёрных, как уголь волос, отпрянула назад, зацепилась о выпирающий из-под земли корень дерева и нелепо взмахнув руками, упала. Трое мальчишек примерно того же возраста, стоя неподалёку громко рассмеялись, щуря веснушчатые физиономии и обнажая редкозубые рты. Отирая капли воды с лица, девочка несколько растерянно посмотрела на них и в этот момент откуда то сбоку, из-за высоких кустов послышался голос:

– Эй, вы! Хватит орать! Всю рыбу мне распугали!

Вначале озорники испуганно притихли, и с их лиц медленно сползли самодовольные улыбки. Двое даже собрались было убраться от сюда, но вдруг тот, который был выше остальных, громко спросил:

– Кто это там, как трус кричит из кустов?!

После чего, хитро улыбнувшись и подмигнув своим друзьям, крикнул ещё раз:

– Судя по голосу, это очень серьёзный и взрослый человек?!

На последних его словах затрещали кусты и на тропе, проложенной вдоль берега появился невысокий курчавый мальчуган, с удочкой в руках.

– Ух, какой большой и грозный воин! А в руках у него, наверное копьё?! – продолжал шутить высокий, при появлении маленького рыбака и приятели главного хулигана, сдержанно захихикали.

– Хватит орать, и так всю рыбу распугал. Иди ори в другом месте, – недовольно проворчал мальчишка, обматывая леску вокруг самодельного удилища, сделанного из длинной, плохо оструганной ветки.

– Какие мы важные. А что это ты мне указываешь? -приближаясь заявил верзила и встав в метре от него, добавил:

– Пруд общий, где хочу, там и ору. И не тебе, сын чабана указывать…

Однако ему не удалось закончить фразу, так как с звериным рычанием кинулся на него рыбак и не дав договорить вцепился обеими рукам, в горло. Издав лёгкое шипение, смешанное с писком, хулиган пошатнулся и падая увлек за собой соперника. Когда оба мальчика оказались на земле, они принялись кататься по ней, сплетаясь в клубок словно два дерущихся кота. Мгновенно соратники высокого подскочили сбоку, стараясь нанести удары ногами и руками по телу курчавого. Но от спешки они периодически промахивались, изредка попадая по своему товарищу. Наконец один из ударов всё таки достиг цели и хватаясь за ушибленный глаз, смельчак застонал откатываясь в сторону. Его противник держась за красную, расцарапанную шею вскочил на ноги и подбежал к нему, занося кулак что бы добить окончательно. Но неожиданно метко брошенный камень, звонким шлепком угодил ему в спину, оставив на светлой майке грязный след. Вскрикнув от боли, предводитель хулиганов, рухнул на колени, а двое его дружков удивлённо посмотрели туда от куда прилетел камень. Они увидели ту самую девчонку стоящую чуть поодаль, которая сжимала в каждой своей ладони, по увесистому булыжнику. И стоило одному из них сделать шаг по направлению к ней, как она резко вскинула руку, смело шагнув ему на встречу. Улавливая решимость в её глазах, задиры трусливо попятились, а стоило ей шагнуть ещё раз, они не сговариваясь понеслись прочь. Тем временем, морщась от боли, с трудом поднялся высокий и процедив сквозь зубы:

– Мы ещё встретимся, малявки, -поплёлся вверх по тропе, охая и держась рукой за ушибленное место.

Бросив камни на землю, девочка подошла к кудрявому и присаживаясь рядом с ним на колени, спросила:

– Может помочь чем?

– Не-е, не надо. Всё нормально, -ответил он ей, сидя на траве и моргая подбитым глазом, на котором уже зрел свежий, сочный фингал.

– А ты что здесь делала? Тоже рыбу ловила? -поинтересовался он, поднимая валяющееся неподалёку удилище.

– Нет, -отрицательно качнула она головой: -Я на водомерок смотрела и думала почему они не тонут.

– А-а, -понимающе протянул собеседник: -Я тоже люблю на них смотреть, когда они рядом с поплавком играют, -затем он деловито осмотрел удочку, убеждаясь что всё в порядке и лишь после этого вновь обратился к своей спасительнице:

– А ты рыбу умеешь ловить?

В ответ она молча, отрицательно покачала головой.

– А хочешь научу, -предложил он, глядя ей в глаза. На что она пожала плечами, улыбнулась и произнесла:

– Давай, научи.

И вскоре, они оба, сидя на поваленном возле берега стволе дерева следили, как мерно покачивается на водной поверхности поплавок. Он наклонялся от ветра то вправо, то влево, распространяя по воде лёгкую рябь, а совсем близко от него проносились, нанося на воду невидимый рисунок, вездесущие водомерки.

Надо тебе тоже удочку сделать, -полушёпотом обронил мальчик, пальцами руки трущий нижнее веко.

– Болит? -глядя на его действия, поинтересовалась девочка.

– Нет, это я всегда так делаю, когда нервничаю, -буркнул он недовольно и убрал в низ руку.

«Странно, а я вот совершенно не нервничаю. Мне даже как-то чересчур спокойно. Так, словно всё это уже было однажды со мной и я знаю наперёд что будет. Знаю, что на протяжении последующих десяти лет мы часто будем видеться с тобой, на этом самом месте. Будем разговаривать о жизни, обсуждать наших друзей, родственников и все те события, которые происходят с нами. Мы не станем врать друг другу, утаивая лишь самую невинную мелочь и удивляясь при этом, насколько наши мысли и чувства совпадают. Нам никогда не будет скучно вдвоём и вот однажды ты сделаешь мне предложение- выйти за тебя замуж и я, естественно для вида, выдержу паузу и соглашусь…» -так почему то подумала в этот момент про себя девочка и, глядя на клонящееся к закату яркое, августовское солнце, негромко сказала:

– Меня зовут Мадина. А тебя как?

Мальчик снова, инстинктивно проведя рукой по глазу, еле слышно ответил:

– Меня Амир. Меня так в честь деда назвали, -после чего стесняясь собственной неуверенности, убрал руку от глаза, покраснел и замолчал.

Мадина, заметив это, улыбнулась краешком рта и продолжила любоваться уходящим за гряду ближайших сопок, позолоченным диском солнца. Чёрные тени на воде становились всё длиннее и длиннее, вытягиваясь как руки сказочных чудищ. Водомерки, не зная устали носились по тёмной воде и было совсем непонятно почему они не тонут и каким образом вода позволяет им держаться на поверхности.

Откуда-то сбоку послышался громкий, призывный шёпот похожий на шелест веток во время сильного порыва ветра:

– Мадина! Мадина!

Мадина став красивой темноволосой девушкой с тонкими, присущими только юности чертами лица, резко обернулась. По тропе вниз, к пруду, к излюбленному месту спускался он-Амир. Стройный и широкоплечий юноша с курчавыми, чёрными локонами, похожими на шерсть молодого ягнёнка. Он подходил всё ближе и ближе, одной рукой вытирая веко глаза так, если б туда попала соринка. А когда он приблизился и вопросительно заглянул в глаза Мадины, она улыбнулась, как в детстве краешком рта и спросила:

– Волнуешься?

Недовольный собой что выдал чувства, он отвёл в сторону глаза и убирая вниз руку, процедил сквозь плотно сжатые губы:

– Дурацкая привычка. Никак не могу отвыкнуть, -но через секунду опять посмотрел на неё и после небольшой паузы, с еле сдерживаемым волнением в голосе, задал вопрос:

– Ну так, что ты решила?

Вместо ответа, она достала из рукава кофты свёрнутые два платка и протянула ему.

Губы Амира дрогнули и расползлись в улыбке. Он тяжело выдохнул, принимая платки в руку и на мгновение пальцы обоих соприкоснулись, пронзая ладони друг друга непонятным, наэлектризованным зарядом. Явно сильно волнуясь, Амир достал из кармана алую ленту и повязал знак невесты Мадине на запястье. На что она, стараясь удержаться чтобы не кинуться ему на шею и не расцеловать, наклонила голову и с полуприкрытыми глазами, ткнулась лицом в плечо любимого. Он обнял её, сильно прижимая к себе и она почувствовала как часто бьётся в его груди молодое, крепкое сердце. Поворачивая голову, Мадина вслушивалась в бухающие удары циркулирующей по телу крови, которые говорили о чём-то с ней, на своём особенном, кровеносном языке.

Солнце опять, как когда-то начинало прятаться за макушки сопок, но движения суетливых водомерок сейчас не казались такими таинственными и значимыми, как раньше, в детстве. Мадина закрыла глаза, и сердечные удары в груди жениха, сливаясь с шорохом разбуженной ветром листвы, медленно превратились в единый, равномерный гул, сквозь который она отчётливо услышала мужской голос:

– Мадина, Мадина, ты слышишь меня? -вопрошал этот голос, совсем не похожий на тембр Амира. Она открыла глаза и к своему удивлению обнаружила, что сидит за круглым столиком в летнем кафе. Неподалёку от неё проезжали с шумом автомобили, из открытых окон которых слышалась бьющая низкими частотами музыка. Городские дома, отвесными уступами нависали над улицей, а там вдалеке, как тогда у пруда, пряталось за крыши обёрнутое в золотой плащ солнце.

– Мадина, что с тобой? -в очередной раз позвал мужской голос и она посмотрела на того, кто сидел напротив.

Этот, слегка рыжеватый мужчина, с большим загнутым вниз и похожим на клюв хищной птицы носом, никак не походил на Амира. Но он точно так же как и её жених тёр рукой нижнее веко глаза.

– Что у тебя с глазом? -поинтересовалась она и Тимур, а именно так звали собеседника, убрав руку от лица, скривил губы в неприятной гримасе, коротко бросив при этом:

– Так, в глаз что-то попало.: и желая перейти поскорее к другой теме, пододвинул к ней лежащий на столе мобильный телефон, торопливо проговаривая:

– Когда дойдёшь до середины перехода, нажми синюю кнопку два раза. Услышишь гудки, сразу вешай трубку. Поняла?

Мадина молча кивнула и снова задала вопрос:

– А как я узнаю, где середина перехода?

– Там ларёк такой будет, видеодиски с фильмами продают и прочей их мерзостью. Возле него и позвонишь. Потом возвращайся обратно, к машине. Я в ней буду ждать тебя.

Мадина спокойно поднялась и взяла в руки похожий на кусок мыла телефон. Тимур, тоже встал из-за стола и протягивая целлофановый пакет, сказал:

– Вот, возьми его. Пусть он будет у тебя в руке.

– Что там? -забирая непрозрачный, забитый чем то мягким, но увесистым пакет и проявляя пожалуй излишнее любопытство, осведомилась она. На что Тимур только небрежно махнул рукой:

– Так, ерунда всякая, можешь сама убедиться.

Сверху просматривались накиданные в сумку старые журналы и жёлтые от времени листы газет. Мадина хотела было продолжить расспросы, но не стала, наблюдая как Тимур отвёл взгляд в сторону и снова нервно принялся тереть пальцами глаз. Она молча повернулась с пакетом в одной руке, в другой с мобильным телефоном и двинулась по направлению к пешеходному переходу.

Ей ранее, уже приходилось выполнять подобные поручения Тимура и каждый раз это были различные спортивные или хозяйственные сумки. Единственное, что сейчас удивило, так это то что сумка была открыта и виднелось содержимое.

Двигаясь в толпе пешеходов и слушая звуки города, Мадина мысленно представляла себя в труднопроходимом лесу. Принимая городской монолитный шум за ветер, дующий среди скал, в вышине узкого, горного ущелья.

Конечно она не была совсем дикаркой и очень хорошо знала про жизнь в таких огромных городах, как этот. Но знать и воочию лицезреть подобную, непривычную суету, это два разных дела. Поэтому, желая как можно быстрее адаптироваться, она и представляла себе более знакомые виды и пейзажи, мысленно замещая реальность собственными воспоминаниями. Так, по крайней мере ей казалось, будет спокойнее и станет незаметна для окружающих, её неловкость.

Спустившись вниз по ступенькам, словно она шла по горной тропе, Мадина попала в узкий грот, под названием пешеходный переход. И двинулась в глубь него, рассматривая товары, выставленные в стеклянных витринах ларьков, и павильонов. Вот промелькнули сигареты с напитками, а вот косметика за которой следуют сумки, ремни и зарядные устройства к мобильным телефонам. Неожиданно она замерла на месте как вкопанная. Сердце учащённо забилось, так если б оно хотело разорвать грудную клетку и вырваться наружу. Там, за прозрачным стеклом одной из витрин, среди плакатов и постеров к фильмам, она увидела его. Амир смотрел прямо на неё, с одного из плакатов. На нём была форма военного и грудь обматывали пулемётные ленты, а в руке он держал огромный пулемёт, целясь в Мадину. В шоке от увиденного она стояла, тупо таращась и не решаясь даже пошевелиться, пока один из прохожих случайно не толкнул грубо в плечо. Инстинктивно она повернула голову, а когда посмотрела обратно, Амира уже не было. На рекламном постере, с пулемётом в руке был изображён совершенно другой человек, вовсе не похожий на её жениха. Мадина облегчённо вздохнула, припоминая как однажды, точно так же окликнула незнакомого юношу, в толпе на привокзальной площади. Тогда она даже пробежала немного вперёд и схватила прохожего за руку. Он обернулся и только в тот момент Мадина поняла, что обозналась. Она хорошо помнит, как ей было неловко и смущённо потупив глаза пришлось отступить назад, бормоча извинения. Но стоило незнакомцу продолжить свой путь, Мадина упрямо уставилась ему вслед, глупо надеясь на то что если он обернётся, то возможно всё-таки окажется её любимым, её Амиром. Так и сейчас, стоя перед ларьком. Она почему-то наивно высматривала среди фотографий, с запечатлённой на них ненастоящей, киношной жизнью, хоть капельку той, которая невидимой нитью связывала с реальностью.

Шедшие мимо люди всё чаще толкали в спину и плечи, и чтобы прекратить эту толкотню, Мадина шагнула в сторону. Вдруг вспомнив о своём деле, о том ради чего собственно здесь и стоит, она поняла что находится практически посреди перехода. И глядя на руку, где был зажат мобильный телефон, с непонятным, невесть откуда пришедшим волнением, нажала на кнопку вызова. Прислоняя телефон к уху, ей хорошо стали слышны треск и щелчки, соединяющие с незнакомым абонентом. Удивительно, но на короткий миг почему-то показалось, что может произойти нечто непоправимое и что лучше всего отключить этот похожий на обмылок, дурацкий телефон. Палец Мадины уже потянулся к красной кнопке, но тут из трубки раздались монотонные гудки установленной связи. Она нажала на кнопку, оборвав вызов и глянула по сторонам. Всё было так же как и раньше. Мимо шли люди не обращая на неё никакого внимания, в витринах красовались ярко освещённые товары, а звук человеческих шагов, напоминал стук колёс поезда дальнего следования. Постояв ещё немного, Мадина двинулась в обратном направлении и совсем скоро оказалась на улице. Вечернее небо потемнело окончательно и вдалеке над домами, сопровождаемая яркими всполохами, громыхала гроза.

Первые крупные и редкие капли дождя уже начали падать на серо-чёрный асфальт и Мадина ускорив шаг приблизилась к автомобилю, в котором ждал Тимур. Как только дверца автомобиля гулко захлопнулась за ней, в вышине прогремел раскат грома, и дождь забарабанил что есть силы, по металлической крыше.

– Ну как тебе вся их американская мерзость? -хитро прищуриваясь спросил Тимур, заводя поворотом ключа двигатель. Мадина ничего ему не ответила, она молча глазела на пешеходов которые мечутся под водяными струями и размышляла о том как странно устроен человек. Ведь все эти люди, до недавнего спокойно идущие по своим делам, знали или по крайней мере догадывались что приближается гроза, но ничего не сделали чтобы укрыться или хотя бы пойти чуточку быстрее. Зато теперь, когда ливень хлестал им по щекам, а идти надо было обязательно, все вдруг побежали, понеслись сломя голову.

Машина, взревев мотором отъехала от места парковки и разрезая колёсами ручьи текущие по мостовой, влилась в общий автомобильный поток.

Спустя примерно полчаса автомобиль оказался у подъезда невысокой кирпичной пятиэтажки, и Мадина легко различила сквозь мутное стекло выкрашенные в светло-песочный цвет стены дома. К этому времени, дождь практически перестал лить. Ступая по тёмным, глубоким лужам и пряча голову в плечи от капель, падающих с веток деревьев, Мадина в сопровождении своих спутников, Тимура и усатой тётки Фатимы, прошла в подъезд. Стараясь не смотреть в глаза встречным жильцам дома, как зачастую делают многие чужаки, они поднялись по грязно-серым, местами щербатым ступеням на третий этаж. Тимур нажал на кнопку дверного звонка, выдавив из него один длинный и два коротких гудка. Металлический щелчок разлетелся эхом по лестничной клетке и дверь отворилась, будто за ней уже давно стоял кто-то, ожидая условленного знака. Три тени прошмыгнули внутрь квартиры и дверь мгновенно захлопнулась за ними.

С момента вхождения в квартиру минуло совсем немного времени, которое показалось Мадине практически мгновением. И вот она уже сидела на полу, на ковре, в уютной небольшой комнате, обставленной потёртой лакированной мебелью и пила горячий чай. А тётя Фатима подливая себе из чайника свежую коричневую заварку, тихо нашёптывала.

– Они там, тебя обсуждают. Тебя и твою встречу с Амиром. Мне кажется что это произойдёт совсем скоро. Понимаешь меня? -сказав это Фатима многозначительно улыбнулась, отхлёбывая из своей пиалы.

Мадина тоже улыбнулась ей в ответ, думая о том как это всё похоже на тот замечательный день или точнее сказать вечер, когда старейшина рода Амира приехал сватать за него Мадину. Почти так же лил за окнами моросящий дождик и женщины на их половине дома, шептались лукаво поглядывая на неё. А она в свою очередь, не понимая причину их перешёптываний, но догадываясь для чего мог приехать представитель рода Амира, вопросительно заглядывала им в лица и не находила ответа. Всё это было до тех пор, пока к ней не приблизилась двоюродная бабка и, дёрнув за край рукава кофты жёлтыми, скрюченными пальцами, не заставила наклониться, шепнув на ухо:

– За тобой приехали. Сватают тебя за красавца твоего. Отец согласен, калым обсуждают.

Только тогда Мадине стало одновременно радостно и чересчур беспокойно на душе. Её сердце забилось, затрепыхалось в груди пойманной птицей, посаженной в клетку. Помнится она от переизбытка чувств, даже закрыла лицо руками и улыбаясь отвернулась к стене. Младшие сёстры небольшой стайкой набежав с разных сторон с поздравлениями, заставили обернуться и убрать ладони, и она ощутила влажный след от скатившейся по щеке слезы.

Так и в этот раз, сердце забилось с дикой частотой после слов Фатимы, в носу защипало и слеза, готовая вот-вот сорваться с ресниц, замерла заполнив собой нижнее веко. Однако что-то внутреннее, жёсткое и колючее, не позволило эмоциям вырваться наружу. Пощипывание в носу медленно пропало и Мадина ответив сдержанной улыбкой на услышанное известие, тяжело дыша, принялась пить большими глотками обжигающий язык и губы чай.

Зорко наблюдая за реакцией подопечной тётя Фатима мельком бросила взгляд на дверь, где послышались шаги и Мадина улучив момент смахнула одним движением с ресниц слезу. В ту же секунду дверь в комнату отворилась и на пороге возник Тимур. Он молча, жестом поманил за собой обеих женщин и те, послушно встав с ковра, последовали за ним.

Пройдя по узкому коридору, они попали в просторную гостиную с наглухо зашторенным окном и постеленным пёстрым ковром посреди комнаты. На котором друг против друга, на разных концах стояли невысокие, примерно сантиметров пятнадцать в высоту, прямоугольные столы, покрытые скатертью. На столах возвышались вазы с сухофруктами и конфетами, а также глиняные, покрытые каплями испарины, чайники. За дальним столом восседал седой мужчина с коротко стриженной бородкой, медленно перебирая в руке чётки. Этого мужчину все почтительно именовали учителем и никто никогда не называл его по имени. Мадине он чем-то напоминал собственного отца, такой же степенный и важный, а главное поразительно спокойный человек, уверенный в том о чём говорит и что делает. Возможно, именно благодаря этому она с лёгкостью приняла данную форму обращения к нему и так же упоминала его только как учителя.

Сев за столом на противоположной от учителя стороне ковра, Мадина налила себе и тёте Фатиме чай, взяв из вазы одну конфету. Одновременно с этим она услышала негромкое воркование Фатимы, о том что эти сладости прислал для своей невесты сам Амир, чем естественно сильно смутила Мадину. И снова ощущая учащённое сердцебиение, она опустила глаза вниз, не решаясь положить развёрнутую конфету себе в рот. Заметив это Фатима заботливо подтолкнула её руку, приподнимая вверх, аж к самому рту и громко прошептала о том, как не любят женихи слишком худых и бледных невест и что из уважения к Амиру она просто обязана съесть хотя бы несколько конфет. Тем временем негромко переговорив о чём-то с учителем, Тимур встал и приблизился к столу Фатимы и Мадины. Усаживаясь примерно в полуметре от них, он жестом возблагодарил всевышнего за стол с угощениями, проведя руками по лицу так словно совершал омовение и заговорил:

– Учитель сказал, что завтра Мадина сможет увидеться со своим женихом, Амиром. Поэтому он спрашивает, готова ли она к этому или лучше обождать?

На какое-то время в воздухе повисла пауза и все кто был в комнате, ожидая ответа пристально посмотрели ей в лицо. Она же, будто не замечая их жадно-любопытных взглядов, с трудом разжёвывая вязкую конфету, не сводила взора с руки Тимура. В которой она увидела зажатый меж пальцев платок, с узором вышитым по краям. Мадина хорошо помнила как перерисовывала этот узор из старого журнала, а после сама вышивала, втыкая иглу в белую материю. Для того чтобы подарить, эти два одинаковых платка Амиру. Один из них, она точно знала Амир оставит у себя, а второй отдаст своему другу, обязанному сопровождать её, во время всей свадебной церемонии. Единственное что смущало, это несколько блёклые тона ниток, на самом узоре и то что Тимура она не помнила среди друзей Амира.

– Ну так что передать учителю? Ты готова к встрече с женихом или нет? – повторил вопрос Тимур, проведя платком по дёргающемуся веку своего глаза.

Неожиданно, лишь только сейчас Мадину озарила светлая мысль. Вероятно Тимур просто дальний родственник Амира и поэтому тот выбрал его в сопровожатые для неё. Она улыбнулась своей догадке и тихо спросила:

– Значит будет свадьба?

– Конечно, конечно, будет свадьба… -закудахтала сбоку Фатима, но Тимур жестом оборвал тарахтение тётки и снова обратился к Мадине:

– Свадьба будет, но мы живём в чужом для нас городе и поэтому она будет длиться не как принято три дня, а всего один. Ну так как, ты согласна, Мадина?

На что, едва сдерживая счастливую улыбку, она кивнула головой и на выдохе произнесла:

– Да, да, конечно согласна, -и схватив из вазы ещё одну конфету, быстро развернув сунула приторную сладость себе в рот.

– Хорошо, тогда Фатима поможет тебе нарядиться согласно местным обычаям, а ты обязательно слушайся её, -строго проговорил Тимур, поднимаясь на ноги. Мадина несколько раз для верности кивнула головой и разжёвывая вязкую конфету, отхлебнула из пиалы, горячий чай. Быстро проглотив остатки конфеты, она потянулась к вазе чтобы взять следующую, но поймав на себе лукавый, чуть с прищуром, взгляд Фатимы, остановилась. И только после того как та покровительственно пододвинула вазу поближе к Мадине, окончательно осмелев выхватила целую пригоршню конфет.

Меж тем, Тимур примостился рядом с учителем, слегка наклонил голову и глядя снизу вверх, сообщил ему радостную весть. На что седобородый поднял кверху ладони и провёл ими по лицу, благодаря за что-то всевышнего. Далее он встал из-за стола и, в сопровождении Тимура, вышел из комнаты. Фатима и Мадина остались наедине, оживлённо начав обсуждать в какой наряд лучше одеться невесте. Всё это так было приятно и похоже на тот вечер сватовства, что хотелось скакать, хлопать в ладоши и петь от счастья весёлые песни. Огорчало только одно, почему то все предложения по поводу наряда от самой Мадины не приветствовались, и Фатима постоянно повторяла извечную фразу:

– Это чужой город, здесь так не принято.

В результате, усмирив фантазию и съев почти полвазы конфет, Мадина успокоилась, ощутив желание лечь и поспать. Она, еле сдерживая свой зевок поднялась на ноги и повинуясь желанию Фатимы показать заранее отобранные наряды, направилась в их комнату. Где проваливаясь в глубокое и мягкое кресло, стала наблюдать, как из открытого полированного шкафа, тётка достаёт кофты и платки, раскладывая их на ковре прямо у ног новоявленной невесты.

1 2 3 >

На страницу:

Перейти

1 из 3