Синие облака

– Познакомься, Саша, это мои девочки Маша и Наташа. – Он протянул руку ладонью вверх, указав на одну, потом на другую, приглашая их к знакомству. Видимо, он ждал, что девушки встанут, и если не кинутся в объятия к старшей сестре, то хотя бы протянут с улыбкой руки.

Но девушки даже не встали в ответ, ни улыбнулись, лишь одна из них, Наташа, слегка кивнула, а Маша осталась равнодушной к гостье. Отец трех дочерей растерялся, но лишь на мгновение. Он тут же взял себя в руки, пытаясь скрыть свое замешательство и, продолжая улыбаться, повернулся к сидящим девушкам.

– А это Саша. Моя старшая дочь, ваша старшая сестра. Прошу любить и жаловать.

Он отодвинул стул, пригласив Сашу сесть, усадил ее, потом сел сам.

– Я сделал заказ, не дождавшись тебя, Саша, надеюсь, тебе понравится мой выбор. Я хочу, чтобы сегодняшний вечер запомнился нам всем. Ты не возражаешь, Саша?

– Нет, – Саша улыбнулась.

– Саша оканчивает технический университет, – гордо сообщил отец и посмотрел на Наташу и Машу, – расскажите, чем занимаетесь вы.

Он хотел похвастаться достижениями двух своих дочерей, хотел показать, что он хороший заботливый отец. Что его две дочери тоже достигли определенного уровня, не хуже старшей, которую он не растил, но готов принять ее успехи за эталон, подведя к нему тех, кто был ему ближе и родней. Это маленькое соревнование, которое устроил отец для таких разных своих девочек, больно кольнуло Сашу, но она постаралась, не выдать своих чувств, продолжая улыбаться и с интересом ожидая рассказы младших сестер.

Но девушки продолжали сидеть, молча, с равнодушными масками на лицах, хотя было видно, что им давалось это трудно, и буря чувств скрывалась за их молчанием.

– Наташа учится на психолога, – отец стал помогать им начать беседу, – А ты, Маша, расскажи, кем хочешь стать ты. – Он повернулся к Саше, – Маша заканчивает девятый класс.

– Я не знаю, кем я хочу стать, – резко ответила девушка, уже и не пытаясь скрыть своего неприятия новой отцовой дочери, так неожиданно на них свалившуюся, и от которой неизвестно было что ожидать.

– Ну, как же! – кинулся ей на помощь радостный отец, подсказывая, – ты же хотела на журналиста учиться.

– Замечательная профессия, – прокомментировала Саша.

Маша опустила голову.

– Не знаю, – упорствовала она, – я еще не решила. А взгляд говорил: «Уж я точно не стану журналистом».

Саша заметила реакцию девушки, ей было досадно, что сестры ополчились на нее, еще не узнав ее. Она, кажется, не набивалась к ним в сестры. Но если уж так случилось, то можно было принять это проще, без истерик. Во всяком случае, она сама шла навстречу, не ожидая знакомства с сестрами, она, вообще-то, ждала встречи только с отцом, ни о каких «девочках» речи не было, и до такого негатива она опускаться не думала.

К их столику подошел официант, расставляя перед сидящими тарелки с закусками, а через некоторое время принес еще тарелки с каким-то рыбным блюдом.

Саша с интересом рассматривала девушек, больше не поддерживала разговор, а как бы со стороны наблюдая за происходящим. В такой натянутой обстановке Саше есть совсем не хотелось, было желание встать и уйти. Но ей не хотелось обижать своего пусть и далекого, но настоящего отца, ей было неловко за него, за отношение к нему его девочек. Возможно, они любили своего отца, возможно и он относился к ним, как любящий отец, но сейчас он ждал от них поддержки, и такое отношение к нему она считала недопустимым. Конечно, этот человек хотел примирить свое прошлое с настоящим, наверное, ему было необходимо это, и Саша готова была принять этих чужих колючих девочек как своих сестер, даже была готова подружиться с ними, приняв в свой круг и их общего отца, надеясь узнать его поближе. Но девушки явно были другого мнения, продолжая обижать отца.

– Ешьте, дорогие мои, – отец пытался спасти испорченный вечер.

Саша хотела отказаться от еды, сославшись на то, что совсем не голодна, но, увидев, что Маша так и не принялась за еду, а Наташа ковыряла вилкой салат, не пытаясь попробовать его, пожалела этого немолодого усталого мужчину, взяла вилку и стала есть.

– Очень вкусно, – улыбнулась она человеку, который так неловко претендовал на роль ее отца.

Мужчина, их общий отец, старался изо всех сил: уговаривал младших поесть, рассказывал смешные случаи из жизни младших, рассказал даже историю и про старшую, которую Саша не знала. Наверное, он чувствовал себя виноватым перед старшей дочерью, и таким образом хотел компенсировать то, что недодал ей, дав понять, что он помнит все, что связано с ней. Но Саша уже успокоилась, приняв ситуацию такой, какой она была в данный момент, решив, что вряд ли она и сестры будут общаться в дальнейшем. По крайней мере, если у Саши и было желание общаться с вновь приобретенными сестрами, то младшенькие это желание убили на корню, не дав ему созреть и вырасти.

Маша, не дав закончить очередную историю отца, надменно посмотрела на новоиспеченную старшую сестру и строго спросила гостью:

– Саша, а где вы проживаете?

– С мужем, на Соколе.

– У вас своя квартира?

– Нет, снимаем. А что?

– А денег вам хватает? Вы, видимо, ждете помощи от вашего нашедшегося отца? Думаете, он богат?

Саше стало одновременно смешно и горько от того, что все оказалось таким примитивным. Этих девочек не волновало то, что отец разделит свою любовь между ними и новой сестрой. Девушки боялись, что Саша покушается на их материальный достаток, а то еще и на жилплощадь будет претендовать, оттого и выпустили иголки, стараясь защититься от назойливой побирушки.

Саша не знала, говорил ли отец с Машей и Наташей о ней, если говорил, то – о чем. Но совершенно точно, он не говорил, что приведет старшую дочь жить к ним в дом, ведь Саша не бездомный котенок, которого несут в дом. Ей было неприятно за отца и стыдно за девушек. И она не смогла с собой справиться, делая вид, что ничего не понимает.

Официант подошел с новым набором тарелок с чем-то дымящимся.

Саша встала, взяла сумочку.

– Я, пожалуй, пойду, а то девочки останутся голодными, – и добавила. – Не волнуйтесь. У нас с мужем, уже можно сказать, в руках хорошие специальности. И мне от вашего отца ничего не нужно. – Она повернулась, чтобы уйти.

– Саша, – закричал подскочивший отец и взял ее за руку. – Не уходи! У нас еще десерт будет.

Саша остановилась.

– Когда я шла сюда, то думала только о том, что мы будем общаться, радовалась, что у меня будут новые родственники и подруги. Но, видимо, не судьба. Не провожай меня. – обратилась она к отцу.

Тот, не слушая ее, заторопился за ней, на ходу что-то объясняя не оглядывающейся девушке.

Саша не стала даже ждать такси, чтобы не стоять рядом с отцом. Совсем недавно, какой-то час назад, она ждала встречи с ним, ждала настоящего любимого и любящего отца, который и выслушает ее и поддержит, если будет надо, представляла, что и она бежит к нему по первому его зову. Но теперь горечь разливалась по ее душе, и две девушки-колючки, ухмыляясь, глядели на нее свысока. Она быстро пошла к метро, не дав отцу возможности оправдать своих девочек.

Она дала волю чувствам. Слезы навернулись на глаза. Она как будто наполовину ослепла, сквозь влагу почти не видя дорогу. Достала салфетку, вытерла глаза такими сильными и резкими движениями, как будто это глаза были виноваты в ее плохом настроении. С самого начала, как только она подошла к столику в ресторане, она была поражена тем, что там сидят девушки. Она мечтала о встрече, представляя, что проведет с отцом время, общаясь только с ним, и ни с кем больше. Она хотела поговорить с ним о многом, представляя, что они перебивают друг друга, поскольку накопилось несусветное количество вопросов и тем, которые надо было обсудить.

А вместо этого ей пришлось смотреть на сердитых девушек, которых надо было считать сестрами. Единственная ее сестра, которая была у нее до сих пор, не была ей близка ни по возрасту, ни по взглядам, и сестры виделись ей далекими, как звезды, когда знаешь, что они есть, но до них страшно далеко. Возможно, Саша и смирилась бы с существованием еще двух сестер, и постаралась бы если не почувствовать, то хотя бы представить их, а в последствии и сделать их родными и близкими, подружиться с ними, на худой конец. Но девушки сразу поставили барьер, который Саша даже не попыталась преодолеть, наверное, потому, что, во-первых, она не ожидала их здесь встретить, во-вторых, посчитала, что сестры для нее нечто далекое и чужое, а, в-третьих, они сами стали барьером, не допускающим ее к отцу. Отец тоже, как и девушки, стал для нее чужим мужчиной, обремененным чужими проблемами, но не человеком, которого она мечтала назвать «папой».

Всю дорогу, пока она ехала в метро, ей пришлось то и дело вытирать слезы, которые наворачивались на глаза, как только она вспоминала подробности неудавшейся встречи с отцом, и ругала себя за то, что дала согласие на это свидание. «Светка была права. – То ли успокаивала себя девушка, то ли спорила сама с собой. – Как не было у меня отца, так он и не появился. Хотя, конечно, он появился, появился в ресторане, но так и остался неосязаемым призраком. Теперь он точно больше не объявится. А если вдруг придет еще раз, то о чем с ним говорить? О его невоспитанных девочках? Убеждать его и его дочек, что мне не нужна материальная помощь? Что мне нужно просто общаться с ними? А мне это нужно? Жила я без них и еще проживу».

Глава VIII

Вспомнив, что едет домой, Саша представила сидящего за ноутбуком Сережу, и решила сегодня приготовить ему что-нибудь вкусненькое и обязательно заставит его принять ее помощь. Вместе они быстро сделают дипломную. Когда она вышла из гастронома, объемный пакет хорошо оттягивал руки. Главное, что идти недалеко.

Пока она делала покупки, настроение улучшилось, забылись слезы, а на первое место вышел любимый муж.

– Сережа! – с порога закричала она радостно. – Встречай!

Никто не вышел. Закрытая дверь даже не приоткрылась. Но за ней послышалась возня.

Саша поставила пакет на пол, надела тапочки и вошла в комнату.

Лучше бы она не заходила.

Сережа, стоя в плавках и балансируя на одной ноге посреди комнаты, пытался надеть джинсы, но нога застревала в штанине, он качался, припадал на другую ногу, и повторял попытку. А на кровати, на ее кровати сидела, завернувшись в ее простыню, и тоже пыталась одеваться… Кто угодно, только не она. Кажется, у Саши даже волосы встали дыбом. Она потеряла дар речи, только рот открывала, слов не было слышно. Она повернулась и выскочила из комнаты, скинула тапочки, хотела быстрей обуть туфли, зацепила пакет, из которого стали вываливаться продукты. Она успела только схватить свою сумочку и ключи, чтобы закрыть ненавистную дверь. Дверь, которую она не придержала, захлопнулась со страшной силой.

Саша шла быстрым шагом по улице, не зная, куда идет. Самые различные чувства настолько смешались в ней, что она даже не могла заплакать. Это была и обида на Сергея, и страх, что все рушится, и унижение, которое она испытала, увидев именно эту женщину.

Она долго шла по улице, потом свернула раз, другой, пока, наконец, ей не стало легче. Она глубоко вздохнула, как будто только что вынырнула из воды, и подумала о том, что ей надо где-то переночевать. Идти к матери – этот вариант он отмела сразу. Будут спрашивать, сочувствовать, а потом, когда она закроется в комнате, за стенкой начнутся обсуждения, предположения, домыслы. Нет. Она этого не вынесет Хорошо, что телефон положила в сумку.

Она позвонила Светлане.

– Да, я уже дома. Переночевать? Конечно, можно. Приезжай. – Ответила подруга.

Добираться пришлось больше часа, подруга жила в другой части города, в Кузьминках. Пока ехала в метро, она не то, чтобы успокоилась, а сгребла все чувства и мысли в кучу, свалила в тряпку, завязала концы, превратив все в узел, и взвалила груз себе на плечи, оставив переживания до приезда к подруге.

Светлана жила с матерью и бабушкой, втроем они были очень дружны, почти как подружки. У каждой была своя комната, но они любили проводить время вместе, рассказывая друг другу новости. Сашу они знали хорошо. Девушки дружили с первого курса, и Саша частенько приезжала к ним и в гости, и заниматься. Но после того, как Саша стала снимать квартиру вместе с Сергеем, она редко гостила у подруги, теперь Света ходила к ней в гости. Но все равно Саша шла к ним, как к родным, они были ближе ей, чем мать с отчимом, которым она даже не решилась бы рассказать что-либо подобное.

Саша не помнила, как пришла к подруге. Она была настолько бледна, глаза метались из стороны в сторону, словно пытаясь взглядом за что-нибудь зацепиться, что Света сразу же позвала на помощь маму и бабушку, а те повели Сашу на кухню и начали отпаивать ее ромашковым чаем. Она пила чай, не слыша вопросов, не чувствуя заботы этих добрых женщин, и вдруг начала плакать.

– Вот и хорошо, – Светина бабушка, Евгения Львовна, погладила Сашу по плечу – поплачь. Легче будет. Поплачь, девочка, поплачь. Бабьи слезы, что вода.

– Нет, Женечка, слезы – жемчужина страданий. – Изрекла Света.

Мать и бабушка посмотрели на нее удивленно, но ничего не ответили на такое изречение. Спорить или соглашаться было неуместно.

– А помнишь Юльку? – пыталась отвлечь Сашу подруга.

– Нет, – всхлипнула Саша, подняв глаза. – А кто это?

– Мы ее с тобой в кафе встретили. В школе она была просто Юлькой, а теперь мадам с большим самомнением – Юлиана. Кто бы мог раньше подумать!  – Девушка засмеялась, кивая головой, как будто приглашая и Сашу смеяться вместе с ней.

Но Саша продолжала плакать.

Все ждали молча, когда Саша выплачется и начнет рассказывать.

Саша начала рассказывать, но плакать не перестала, всхлипывая, вытирая слезы ладонями. Света подала ей открытый пакетик бумажных салфеток, Саша вытянула одну, расправила, вытерла глаза, высморкалась и стала продолжать. Начала говорить и опять заплакала. Она рассказала все, но так и не смогла назвать свою разлучницу.

– Так, кто там был с Сергеем? – не выдержала Света.

Саша услышала имя Сергей и опять безудержно заплакала.

– Янка. Там была Янка.

– Ух! – выдохнули все три женщины, окружившие гостью.

– Вы ее знаете? – вытирая слезы, спросила Саша у Евгении Львовны и Ксении Андреевны.

– Да кто ж ее не знает? – разошлась Ксения Андреевна, мама Светы. – Дрянь!

– Стерва! – добавила Евгения Львовна.

– Коза драная! – не удержалась Света, выпалив свое любимое ругательство.

– Ты рассказывала про нее? – Саша подняла брови. – Как она к нам подходила.

– Рассказывала, – выпалила Светина бабушка. – У нас-то секретов нет друг от друга.

– Знаю, – одобрила Саша. – У вас хорошо, лучше, чем у моей мамы. – Она представила, как ее молчаливая, всегда выдержанная мама вскрикивает «дрянь» или «стерва» и улыбнулась, хотя и не очень весело.

– Ну, вот, улыбнулась. Жить будешь. Все переживешь и простишь.

– Нет! Никогда! – выпалила Саша и заплакала, по-детски вытирая глаза кулаками. – Н-н-никогда не п-п-прощу его.

Саша всхлипывала, взяла еще салфетку, вытирала слезы, сморкалась, потом опять брала салфетку. И никак не могла остановиться. Бледное ее лицо как будто уменьшилось, а нос стал красным. Тушь с ресниц, растертая салфетками, уложила тени под глаза. А когда начинала с новой силой реветь, становилась совсем некрасивой.

Женщины дали ей выплакаться. Они смотрели на эту юную женщину, как на ребенка, обиженного и страдающего, представляя, каково это пережить предательство в столь ранней молодости, еще не успевшей набраться опыта по преодолению трудностей суровых поворотов судьбы.

– Совсем еще ребенок, – заметила Евгения Львовна. – Куда же нам, женщинам, без прощения.

– Вопрос спорный, – не согласилась с ней Ксения Андреевна. – Простишь одни раз, другой, а потом все войдет в привычку.

– Если бы ты, Ксюша, простила однажды моего отца, может быть, я не была бы при живом отце сиротой. – Тихо промолвила Света.

Она с детства привыкла называть маму Ксюшей, а бабушку – Женей. Сначала мать в шутку стала называть всех по именам, у маленькой Светы проскальзывало то мама и бабушка, то Ксюша и Женя. Бабушка сначала протестовала, но это было так мило, когда малышка произносила Ксюша и Женя, что вскоре все к этому привыкли. А теперь уже никто и внимания не обращал на такие обращения.

– Дай Бог тебе, Светушка, не стоять перед выбором: жить или уйти от мужчины, который тебе изменяет. – Мать произнесла это шепотом, боясь накликать такое дочери.

Света задумалась, представив своего нового возлюбленного с другой женщиной, но не смогла. Перед ней был только он, а рядом – она сама. Ксения вспомнила разлад в своей семье, закончившийся развалом семьи. Она корила себя за развод, и в то же время не чувствовала за собой вины.

– Мы даже не ссорились. Так, слегка,  – прервала паузу Саша. – А в последние дни у нас были прекрасные отношения. – Она вдруг задумалась, как будто не поверив себе. – Вот только…

– Что? – хором спросили три женщины.

– У него дипломная работа не ладилась.

– А какая связь между дипломной и изменой жене? – резко заметила Светлана.

Все замолчали, пытаясь обнаружить в этом хоть какую-то связь.

– Да у нее же отец – ректор, – обрадовалась Евгения Львовна найденному решению.

– И что? – не поняла Саша.

– У Яны отец ректор. Возможно, он хочет уладить вопрос с дипломной, – предположила радостно женщина.

– Нет. Я предлагала ему помочь, а он наотрез отказался. – Стояла на своем Саша.

– Скорее всего, он не разлюбил тебя, деточка, – все так же радостно объясняла Евгения Львовна, – просто хочет помощи ректора.

– Через его дочку? – Саше сдавило грудь, она с трудом набрала воздуха. – Я поняла, если бы это была любовь, – тихо добавила она, как будто простонала. – А так…

На Сашу больно было смотреть. Лицо у нее сморщилось, как будто ей дали выпить горькую микстуру, заставив еще облизать противную ложку.

Девушка уже не плакала, но была настолько подавлена, что женщины растерялись, не зная, как утешить ее. Саша испила до дна весь ужас произошедшего, и, кажется, только что поняла это. Дальше дороги не было. Она помолчала. Потом неожиданно встрепенулась.

– Кажется, я нашла отца. Но он так любит своих дочерей, что мне нет места в его жизни. – горькая улыбка коснулась ее губ.

Пришлось рассказать о встрече с отцом и его дочерьми, девушка уже не плакала, но была бледна и изредка вытирала одинокую слезу.

Саша добивала себя. Она не прощала не только своих родных людей, отца и мужа, она не могла простить себя, позволив им растоптать себя. Два события за один день превратили счастливую студентку в испившую все горести старуху.

Евгения Львовна соскочила и начала разогревать ужин. Ксения Андреевна достала из шкафа бутылку вина, налила полный бокал и подала Саше.

– Кажется, чаем тут не обойдешься, – констатировала она.

– Вы не бойтесь за меня, – гостья отодвинула бокал, – все худшее уже случилось. Мне пора идти. – В эту минуту совсем не думалось о том, куда она пойдет сейчас, сегодня, она договаривалась ночевать здесь, у подруги, скорее мысли были о том, куда она денется после измены мужа, и как жить дальше.

Последние слова она произнесла таким надсадно треснувшим голосом, что Ксения Андреевна не решилась отпускать ее куда бы то ни было.

– Пей! Останешься у нас. Ляжешь у Светы в комнате, диван свободен. А завтра будет видно, что и как.

Саша представила развалины своего счастливого дома, выпила залпом стакан вина и осталась у этих гостеприимных людей ночевать. Потом осталась еще на день, и еще, не желая возвращаться к матери.

Глава IX

Следующие дни прошли для Саши как в черно-белом кино, где обошлось даже без полутонов. Без радости, без удивления, без переживания, без стенаний – словом, без эмоций. Заметили все, что вместо жизнерадостной сокурсницы образовалась черная дыра, будто ее заменили автоматом, который, не переставая, штамповал какие-то железки, вместо того, чтобы варить кофе и выдавать чипсы, при этом инженеры чесали затылки, не понимая, что произошло.

Несколько раз к ней подходил Сергей, пытаясь отвести в сторону, чтобы поговорить, но, глядя на него сомнамбулой, она поворачивалась к нему спиной и уходила прочь. Выбрав время, когда Сергей находился в университете, Саша вывезла из квартиры свои вещи, не забыв своих кошек, и оставила на хранение у матери.

Сергей тоже ходил по университету черной тучей, временами извергая громы и молнии, когда товарищи допекали его вопросами. Никто не понимал, что произошло с этой счастливой семейной парой, однокурсники пытались узнать, спрашивая друг друга, но никто не знал ответа, ситуация обрастала домыслами и снежным комом прокатывалась по предположениям, которые делали студенты. Всем хотелось знать, что же случилось, но Сергей и Саша молчали, молчали Света и Яна. И только в день  вручения дипломов пронесся шепоток, вслух никто не осмелился озвучить эту новость, что Сергей Чехонин и Яна Заславская подали заявление в загс.

Самые любопытные откровенно вглядывались в лицо бесстрастной Саши Костровой, которая так и не успела сменить свою фамилию на Чехонину. Даже самые талантливые в физиогномике студенты не могли продемонстрировать свои способности: лицо Саши было закрытой книгой для них. Тут же они разглядывали счастливую Яну, скакавшую кузнечиком среди однокурсников, но не могли принять такого ее резкого весеннего оживления, поскольку давно привыкли, что Саша и Сергей любят друг друга, и было непонятно, почему вдруг теперь появилась пара Сергей и Яна. Никто так и не узнал, что же произошло в действительности.

На фоне счастливых, улыбающихся до ушей, студентов, получающих дипломы в торжественной обстановке, Саша была чужой и отстраненной, равнодушно получив красную книжицу, на секунду улыбнулась, как бы говоря: «Да, я знаю, что диплом, да, красный, ну, и что?». И только Сергей, один из всех студентов, кажется, был не рад, получая диплом.

Получив дипломы, новоиспеченные специалисты собрались в зале, чтобы обговорить последние приготовления к выпускному вечеру. Саша не пошла, объяснив, что ей нет дела до чужих праздников. Света не пошла бы из солидарности с подругой, но у нее были другие планы. Через два дня она уезжала со своим Константином в Новороссийск, где они поженятся. Через неделю туда приедут ее мама и бабушка, самые родные ей люди, без которых свадьба не может состояться, по словам Светы.

Света приглашала и Сашу приехать на свадьбу, но Саша вяло отказывалась, разрыв с Сергеем словно придавил ее огромным камнем, и она распласталась под ним расплывшейся лужей или амебой, которая еще шевелилась, но жизни в ней почти не осталось. Подруга приглашала ее в ресторан, где она знакомила своего жениха с родными, Саша, как она сказала, тоже входила число родственником. Саша и здесь отказалась, видимо, ей тяжело было веселиться на таком торжественном мероприятии.

На выходе из университета девушки столкнулись с Иваном Даниловичем. Он очень обрадовался, увидев девушек. Он вел у них лекции на втором и четвертом курсах, а у Саши к тому же был руководителем дипломной работы.

Он захотел поговорить с Сашей, отведя ее в сторону, а Света вышла на улицу, чтобы не мешать им.

Иван Данилович, профессор, заведующий кафедрой, был любимцем малочисленных девушек факультета, да и мужская часть студентов относилась к нему с не меньшим уважением. Студенты стремилась выбрать его в руководители курсовой работы или дипломной, зная, что он требовательный преподаватель, и в то же время относится к студентам с большим уважением. Он всегда обращался к студентам только на вы, называя их по именам, а не по фамилиям, как это делали многие другие преподаватели, от студентов требовал аккуратности, пунктуальности и усидчивости. Можно сказать, что этого требуют и другие преподаватели, но профессор был сам образцом этих качеств, и не только требовал их от молодых людей, но и своим примером, без скучных лекций по этому поводу, прививал студентам эти и другие деловые качества. А после эти студенты частенько подтягивали своих товарищей до надлежащего профессорского уровня, и никто не обижался, считая это нормой. Ему можно было доверять, он внимательно выслушивал причины, по которым студент что-либо не выполнил, но при этом требовал, чтобы те честно рассказывали об истинных препятствиях, а не выдуманных. Он не терпел лгунов, всегда понимая, когда студент лжет или говорит правду. Ярые вруны пытались даже проверять его способности определять их выдуманные версии, и всегда попадали впросак.

Ко всему профессор был красивым мужчиной. Высокий, статный, подтянутый, говорят, его часто видели на велосипеде, а некоторые утверждали, что профессор, как ребенок, летом катается на роликовых коньках, а зимой на льду ему нет равных. Ему за пятьдесят, но выглядел он молодо, седина лишь тронула виски, в глазах светился лукавый блеск. Поэтому не одна Света готова была потерять голову из-за этого преподавателя.