Судебные уставы Российской империи (в сфере гражданской юрисдикции)

Волостные суды появились в России еще в первой половине XIX в. в рамках реформы самоуправления государственных крестьян (в Сельском судебном уставе 1839 г. они именуются волостными расправами). Хотя фактически, конечно, этот институт такой же древний, как и сама крестьянская община; в XIX столетии они были попросту легально оформлены.

Волостной судебный устав Прибалтийских губерний от 9 июля 1889 г. – самый яркий пример процессуального закона волостных судов Российский империи, он имел наиболее законченный вид и даже был опубликован в Своде законов Российской империи. Из разъяснений Сената следовало, что для признания дела подсудным волостному суду требовалось наличие трех условий: 1) проступок должен быть совершен лицами, принадлежащими к крестьянскому сословию; 2) проступок должен быть совершен в пределах сельской местности; 3) проступок не должен превышать пределов подсудности волостного суда. Соответственно подсудность дела волостному суду обусловливалась наличием трех признаков: личного (персонального), территориального (местного) и родового (предметного). При отсутствии любого из этих признаков дело рассматривалось общими судами.

К крестьянскому сословию согласно разъяснениям Сената относились: крестьяне, купцы из крестьян, не причисленные к городскому сословию, крестьяне, торгующие по промысловым свидетельствам, отставные нижние чины из крестьян, жены государственных крестьян. Дело подлежало рассмотрению волостного суда, если проступок, совершенный крестьянами, касался их общинной или частной жизни. Все остальные проступки, затрагивающие государственные и общественные интересы, как касающиеся всех сословий, подлежали подсудности мировых судей или общих судов.

Законом 9 июля 1889 г. волостные судебные учреждения Прибалтийских губерний преобразованы в волостные и верхние крестьянские суды, и им в руководство преподан Волостной судебный устав. Последний представляет собой не что иное, как извлечение, с некоторыми дополнениями и изменениями, главнейших положений Учреждения мирового суда и судопроизводства в этом суде.

Волостные суды, действующие на основании Общего положения от 19 февраля 1861 г., забирали огромную часть подсудности, оставляя тем самым приобретших личную свободу крестьян в зависимости от общинных устоев. В своей деятельности они руководствовались нормами обычного права, которое формировало народное правосознание.

При издании судебных уставов 20 ноября 1864 г. было признано необходимым сверх общих судебных мест учредить для дел маловажных еще особые местные суды, которые близостью своей к тяжущимся и простотой форм делопроизводства соответствовали бы вполне потребностям большинства населения. Суды эти должны были иметь свойство наиболее простого суда, с соблюдением, однако, по возможности необходимых гарантий справедливости их решений. Такими судами явились мировые суды и волостные суды; учреждение их и порядок уголовного и гражданского судопроизводства в них и проступки, им подсудные, были выделены в особые, самостоятельные отделы судебных уставов; но вместе с тем было указано (ст. 80 Устава гражданского судопроизводства и ст. 118 Устава уголовного судопроизводства), что в случаях, в которых мировой судья встретит затруднение в порядке судопроизводства, дело разрешается им на основании постановлений, изложенных в особых отделах, с подробными правилами судопроизводства в общих судебных местах.

Практика действия местных судебных мест показала, что иски с невысокой ценой либо дела по незначительным преступлениям сопровождались теми же сложными, запутанными, нелегко выясняемыми обстоятельствами, как и иски и преступления, подсудные общим судебным местам, и что принятие дела к производству и его дальнейшее направление потребовали от мирового судьи для устранения произвола, охранения порядка и гарантии справедливости исполнения большинства тех форм судопроизводства, которые в этих категориях дел были установлены лишь для общих судебных мест. Словом, произошло во многом фактическое слияние порядка мирового судопроизводства с таковым же в общих судебных местах, разделенных вначале между собой.

При издании в 1889 г. Волостного судебного устава Прибалтийских губерний предполагалось наделение его следующими качествами: краткость, несложность и общепонятность, – как руководства, предназначенного для малограмотных судей-крестьян. С этой целью были сокращены положения и об учреждении мирового суда, и о судопроизводстве в нем, которые требовались для ясного и правильного применения соответствующих норм Устава, а также сделаны дополнения положениями, постановленными для общих судов; но тем не менее было указано (примечание к ст. 1 Правил о производстве гражданских дел и примечание к ст. 1 Правил о производстве дел о проступках), что если мировой съезд, в качестве высшего крестьянского суда, применяя Волостной судебный устав, встречал какое-либо сомнение относительно его смысла, то должен был решать такой случай по аналогии с уставами уголовного либо гражданского судопроизводства. Кроме того, в ст. 90 Правил о производстве гражданских дел сделано указание на то, что волостной суд в случаях, не предусмотренных местными крестьянскими положениями, руководствуется между прочим местными и общими государственными узаконениями. Понятно, что мировой съезд не единственное место, где могли возникать сомнения при применении Волостного судебного устава. Они равно могли иметь место и в волостном, и в верхнем крестьянских судах и должны были быть разрешены ими же так или иначе. Но чтобы разрешить встречное сомнение, нужно было не только иметь под рукой судебные уставы и те узаконения, на которые указывает вышеприведенная статья, но и быть знакомыми с ними.

Для иллюстрации сложности положения волостных судов в таких случаях приведем следующие примеры. Судебные уставы указывают такие случаи, как: возвращение прошений, апелляций, кассаций, частных жалоб; оставление их без движения; восстановление сроков на подачу жалоб, пропущенных не по вине просителя; прекращение дела миром вне судебного заседания, – но Волостной судебный устав не содержал соответствующих норм, хотя нет ни малейшего сомнения в том, что указания об их применении и производстве по этим вопросам имелись и в волостных судах. Кроме того, было указано, что волостному суду подлежало применить гербовой устав и устав о пошлинах с имущества, переходящего безвозмездным способом; надлежало знать все роды договоров и обязательств, так как волостные суды обязаны были разрешать по ним иски и заведовали нотариальной частью.

Г.А. Валеева, кандидат исторических наук, доцент

Казанского (Приволжского) федерального университета

Ю.М. Лукин, старший преподаватель кафедры теории и истории государства и права Казанского (Приволжского) федерального университета, адвокат Адвокатской палаты Республики Татарстан

Краткое слово о французском гражданском процессе в Польше

1. Исторические реалии

История введения в Польше французской модели гражданского судопроизводства неразрывно связана с драматической историей польской государственности начала XIX в. Рассматривая, казалось бы, далекую от мировой политики историю гражданского процесса, как в зеркале можно увидеть чаяния и разочарования великой наполеоновской эпохи, в которую Польша сыграла не последнюю роль. После трагических событий конца XVIII в. и утраты королевской Речью Посполитой суверенитета польские земли оказались под контролем нескольких империй. Обострение политической ситуации в Европе в начале XIX в. и так называемые наполеоновские войны пробудили надежду на возрождение польской государственности. Несмотря на разные политические течения среди польских элит, в конце концов взяло верх пронаполеоновское течение, представители которого видели в императоре Франции избавителя от чужого господства.

В 1807 г. было образовано Варшавское княжество (иногда в российских источниках встречается название «Герцогство Варшавское») на основании договора, заключенного Наполеоном с Пруссией в Тильзите. Существование Княжества было довольно коротким и фактически не насчитывает даже семи лет, хотя формально оно длилось с 1807 по 1815 г. Хронологически его развитие соответствует взлету личной карьеры Наполеона[16]. Без сомнения, Варшавское княжество, зависящее от Империи Наполеона, не может быть названо полностью независимым государством. Варшавское княжество в июле 1807 г. в Дрездене получило от Наполеона Конституцию[17], но в соответствии со ст. 5 этого Конституционного акта от 22 июля 1807 г. корона Варшавского княжества наследовалась саксонским королем или его потомками и правопреемниками согласно порядку наследования в саксонской королевской семье, т. е. состоялась персональная уния Княжества с Саксонией, поэтому, например, заграничная политика была исключена из ведения правительства Княжества и отдана министру иностранных дел Саксонии[18]. В связи с этим правовые акты Фридриха Августа, короля Саксонии, издававшиеся в основном в форме декретов, имели огромное значение для Варшавского княжества. Собственно говоря, «королевская власть не была четко очерчена, но охватывала целое «правительство», т. е. государственную власть, за исключением законодательства в узком смысле (отнесенном к компетенции сейма), – королевские декреты имели очень разнообразное содержание и разный уровень детализации, определявший их место в иерархии норм»[19]. Тем не менее появление Варшавского княжества на карте Европы того времени рассматривалось как начало возрождения польской государственности, пусть даже в ограниченной форме. Многие ключевые посты в Княжестве занимали видные польские государственные деятели.

2. Конституционные основы судоустройства Варшавского княжества

Раздел IX Конституционного закона Варшавского княжества (такое официальное название получила Конституция от 22 июля 1807 г.) был посвящен судоустройству. С введением Конституции начинается эра рецепции французского законодательства, в том числе процессуального, в Польше. Следует отметить факт именно рецепции и влияния, а не копирования законодательства, поскольку иногда даже целостное принятие того или иного законодательного акта вызывало сопротивление в практике и вело к соответствующим модификациям. Согласно ст. 69 Конституционного закона «Кодекс Наполеона будет гражданским правом Варшавского княжества»[20]. Эта статья была введена по личному настоянию Наполеона Бонапарта, более того, в самом Кодексе нельзя было ничего изменить без его личного согласия[21]. Конечно же в практике такой подход вызвал сопротивление, и со временем были внесены серьезные изменения в Гражданский кодекс. В исторической перспективе отношение к Кодексу Наполеона менялось. Изначально глубокое сопротивление вызывал его либерализм, что привело к его частичной замене Гражданским кодексом Польского королевства[22], который начал действовать с 1 января 1826 г. Соответственно изменение материального права привело к изменению гражданской процедуры. С течением времени Кодекс Наполеона, однако, стал символом самобытности польского законодательства, имеющим огромное значение для национального самосознания. Нормы разд. IX не вводили в действие процессуальных законов, но регулировали некоторые аспекты судоустройства. Гражданский и уголовный процессы объявлялись публичными (ст. 70). Данный принцип не являлся абсолютным и не рассматривался как требование рассмотрения всех дел без исключения на публике. Исключения могли быть продиктованы принципами охраны общественной морали или безопасности[23]. Собственно говоря, ст. 87 французского ГПК упоминает ситуации, которые могли бы «привести к соблазну или были бы сопряжены с важными неудобствами», что является основанием исключения публичности гражданского процесса. Как указывает по этому поводу знаток гражданской процедуры того времени А. Хейлман, «не всякое судебное действие является такого характера и важности, что с ним обязательно должна быть сопряжена публичность. Находятся иные, которые, напротив, требуют тайности для блага сторон, семьи или же общего блага»[24].

В каждом повете устанавливался мировой суд, а в каждом департаменте – один гражданский трибунал первой инстанции (ст. 71). В целом княжестве должен был действовать один «отзывной», т. е. апелляционный, суд (ст. 71). На так называемый Государственный совет (Conseil d’État)[25] возлагались Конституцией функции кассационного суда (ст. 72). В литературе указывается, что институт гражданской кассации появился в Польше вместе с наполеоновскими ГК и ГПК[26]. Судебный порядок (производство) объявлялся независимым (ст. 74), т. е. фактически устанавливались гарантии независимого судебного разбирательства и независимости судей. Решения судов и трибуналов выносились от имени короля (ст. 77). Не будет преувеличением утверждение, что впервые на польских землях была введена гражданская процедура новых времен, ломающая старые, иногда средневековые представления о процессе. Как указывает Т. Эречинский, Наполеонов кодекс не формулировал прямо никаких принципов гражданского процесса, но научная литература формулировала их на основании отдельных постановлений: принципы равенства сторон, состязательности, диспозитивности, устности, публичности, концентрации процессуального материала, свободной оценки доводов, строгого формализма[27].

3. Введение Code de procédure civile в Варшавском княжестве

Французский Code de procédure civile 1806 г. не был введен в действие Конституционным законом, на момент принятия которого, без сомнения, больше внимания уделялось Гражданскому кодексу. Собственно говоря, невозможно понять введение ГПК без истории введения ГК Наполеона в Польше. Как указывалось выше, согласно ст. 69 Конституционного закона «Кодекс Наполеона будет гражданским правом Варшавского княжества»[28]. Несмотря на прямое указание Конституции, такое постановление вызвало неприятие в некоторых кругах польского общества. Речь идет даже не об отвержении идеи о том, что Кодекс Наполеона – это мировое право, созданное по образцу римского права, которое должно содействовать объединению разных стран под господством Франции[29]. Польские высшие слои общества не воспринимали именно антифеодальный характер ГК Франции (в польском Конституционном законе употреблялось название «Кодекс Наполеона»). В отличие от так называемых Итальянской и Вестфальской конституций (Кодекс Наполеона добровольно-принудительно был введен в разных странах), польский Конституционный закон не предусматривал срока введения, что теоретически давало возможность отложить его вступление в силу. Тем не менее Кодекс был введен Декретом от 27 января 1808 г.[30] Несмотря на сопротивление Государственного совета, Кодекс начал действовать с 1 мая 1808 г., а в департаментах, выделенных из Галиции, – 15 августа 1810 г.[31] Из исторических источников сложно получить однозначный ответ, почему в Конституционном законе не упоминаются другие кодексы, в том числе ГПК. Возможно, ответ следует искать в привязанности к Кодексу Наполеона, который, по всей видимости, являлся наиболее удачливым из всех кодексов наполеоновской эпохи, или же в идее второстепенности (служебной роли) гражданского процесса по отношению к материальному праву. Данный вопрос, без сомнения, занимал правящую элиту Варшавского княжества, перед которой встала проблема практического применения материального права на процессуальном уровне. Нормы ГК вместе со скромными нормами Конституции касательно судебной иерархии были недостаточны для практического применения. Поэтому Министерство юстиции заняло позицию, согласно которой введение Кодекса Наполеона неизбежно тянет за собой принятие французского Гражданского процессуального кодекса и даже французского Торгового кодекса. Более того, вскоре получил распространение взгляд, согласно которому все три кодекса состоят между собой в неразрывной связи и должны рассматриваться как единое целое[32]. Несмотря на отсутствие каких-либо прямых нормативных оснований, сторонник такой идеи министр юстиции в правительстве Варшавского княжества Феликс Лубенский ввел вышеперечисленные кодексы подзаконными нормативными актами. Соответственно ГПК (название «Устав гражданского судопроизводства» характерно для русских дореволюционных переводов) был введен не законом, но Инструкцией (zarządzeniem) министра юстиции об организации судопроизводства и правомочиях судебных властей и лиц, входящих в систему органов правосудия, от 23 мая 1808 г.[33] Даже в этой Инструкции сложно найти прямые и безоговорочные постановления о введении ГПК, который действовал в Польше без малого 70 лет. Так, согласно § 8 Инструкции «Гражданский процессуальный кодекс и Торговый кодекс являются такими же действующими, как и Кодекс Наполеона, по предмету, в котором между ними и Кодексом Наполеона существует неразрывная связь, кроме изменений, основывающихся на Конституции Варшавского княжества»[34]. Языковое толкование вышеприведенной нормы может склонять к мысли, что французский ГПК был введен только частично, что, конечно же, не подтверждается историческими фактами. Кроме того, в § 11 Инструкции указано, что «в делах, которые согласно вышеуказанным правилам будут разрешаться согласно нормам Кодекса (Наполеона. – Я.Т.), будет применяться, пока не появятся постоянные нормы, французский Гражданский процессуальный кодекс со времени перед 1 мая»[35]. Указание на «временность» применения ГПК было не случайностью, но скорее попыткой сгладить радикализм введения чужой гражданской процедуры.

Королевским Декретом от 27 апреля 1808 г. создается Комиссия, имеющая своей задачей подготовку проекта «по предмету, касающемуся процедуры и иных частей законодательства, не охваченного в Кодексе Наполеона»[36]. Более того, королевским Декретом от 18 июля 1808 г.[37] вводятся в действие нормы касательно работы Комиссии, где более подробно указано, что она призвана провести контроль перевода Кодекса Наполеона на польский язык и составить проекты Гражданского процессуального, Торгового и Уголовного кодексов. То, что Комиссия должна была разработать проекты правовых норм, не охваченных Кодексом Наполеона, также могло означать введение норм процессуального характера. Согласно последнему пункту Декрета от 18 июля 1808 г. – п. 11 министр юстиции имел право использовать экспертные мнения судов относительно процедуры и представлять их Комиссии. Исполнение всего Декрета также поручалось министру юстиции, хотя сама идея прямой рецепции французского законодательства была ему особенно близка. Подход, выраженный в королевских декретах, создавал иллюзию, что «формальная и полная рецепция, требуемая Конституцией, касается только самого Кодекса Наполеона, в то время как иные отрасли судебного права должны были опираться на собственные кодификационные работы и законы Княжества. Комиссия, однако, оставалась под влиянием министра юстиции, а ее проекты должны были направляться на одобрение королевским решением через того же министра»[38]. Кроме того, даже касательно создаваемых якобы местных проектов законов и кодексов на государственном уровне требовалось брать за образец законодательство Франции. Согласно таким требованиям был создан проект ГПК, который «застрял» в Государственном совете[39]. В конце концов этот проект так и не был окончательно одобрен и введен в действие.

Учитывая реалии Варшавского княжества, можно задать вопрос: могло ли быть иначе? На поставленный так вопрос, по всей видимости, следует ответить отрицательно. Во-первых, весьма сомнительна даже теоретическая возможность создания в довольно короткие сроки Гражданского процессуального кодекса, учитывающего нормы материального права Кодекса Наполеона. Сам Кодекс Наполеона должен был действовать в Княжестве в оригинале, т. е. исключительно французский текст считался аутентичным законом. Появилось несколько переводов на польский язык, каждый с каким-то изъяном, что сразу подвергалось публичной критике. Ни о каком быстром утверждении официального перевода Кодекса Наполеона на польский язык (несмотря на существование конкурирующих переводов) не могло быть и речи[40], т. е. авторы ГПК Княжества должны были отлично знать французскую юридическую лексику. О применении Кодекса среди широких масс населения вообще не приходится говорить. Во-вторых, несмотря на политический союз с Францией, практическое глубокое знание французской юриспруденции не было распространено. Следует отметить, что французский ГПК базировался еще на королевском Ордонансе XVIII в. Анекдотическим является случай, когда понадобился специальный Декрет от 26 января 1808 г.[41], согласно которому «воля светлейшего короля состояла в том, чтобы в переводе Кодекса Наполеона, где говорится «каждый француз», было употреблено выражение «каждый поляк из Варшавского княжества»». В-третьих, течение времени играло против идеи собственной кодификации гражданского процесса. Без сомнения, протест справедливо вызывали излишний формализм Кодекса, дороговизна гражданского процесса, что давало преимущество более состоятельной стороне[42]. Французский ГПК начал действовать и с каждым днем все более входил в практическую жизнь, хотя даже в изданиях, появившихся после наполеоновской эпохи, все еще можно найти упоминания об ожидании новой процедуры[43]. В связи с этим нельзя было избежать прямой рецепции французской судебной процедуры. Интересно отметить, что полный перевод ГПК на польский язык авторства Антония Лабенцкого появился только в 1810 г.[44] Несмотря на то что на издании была отметка «по поручению ЕВ Министра юстиции», аутентичным и официальным оставался текст оригинала на французском языке.

4. Судоустройство Польского королевства

Военные и политические потрясения не прервали эпоху наполеоновского законодательства в Польше. После падения наполеоновской власти во всей Европе и Венского конгресса 1814–1815 гг. из части земель Варшавского княжества было создано Польское королевство (в российской литературе – Царство Польское). Королевство управлялось относительно либеральной Конституцией, утвержденной Александром I на основе польских проектов[45]. Согласно ст. 1 Конституционного закона Королевства Польского от 27 ноября 1815 г.[46] «Королевство Польское раз и навсегда соединено с Российской империей». В то же время не произошло унификации польского законодательства с общеимперским. В отличие от современных правотворцев, законодатель XIX в. редко проявлял ненужный радикализм, дестабилизирующий гражданский оборот. ГПК действовал дальше, несмотря на изменение политического режима. Конституция 1815 г. гарантировала независимость судебной системы (ст. 138). Интересно отметить, что ст. 139 Конституции давала исчерпывающее определение судейской независимости. Под ней Конституция понимала свободу выражения своего мнения во время отправления правосудия без влияния верховной или министерской власти. Всякое иное определение или интерпретация независимости считались злоупотреблением. Часть судей назначались пожизненно королем, а часть избирались (ст. 140). Устанавливалась следующая судебная иерархия:

– мировые судьи для всех категорий жителей (ст. 144), причем дело могло быть внесено в первую инстанцию, минуя мировых судей только в ситуации, прямо указанной в законе (так называемые дела, не подпадающие под юрисдикцию мировых судей);

– суды первой инстанции: гражданские суды в гмине (административная единица наподобие района) и городе по делам до 500 злотых (ст. 146), выше этой суммы – земские и «съездные» суды в воеводствах. К первой инстанции относились также торговые суды, а для уголовных дел и по нарушениям – городские суды;

– согласно ст. 150 Конституции следовало установить не менее двух апелляционных трибуналов в Королевстве для рассмотрения дел из первой инстанции по уголовным, гражданским и торговым делам;

– последней инстанцией был Верховный трибунал в Варшаве для всей территории Королевства Польского (ст. 151);

– особый Сеймовый суд для преступлений высших чиновников Королевства (ст. 152).

Во времена Польского королевства Яном Непомуценом Волицким была предпринята попытка реформирования гражданского процесса. Изначально он хотел создать оригинальный проект, однако после сопротивления властей им был разработан проект, схожий с Code de procédure civile, но не лишенный своих оригинальных черт (например, в отличие от французского Кодекса, в начале были размещены общие принципы)[47]. К сожалению, Сейм так и не принял и не ввел в действие этот закон.

После польского восстания 1830–1831 гг. Конституция была упразднена, а Польское королевство фактически утратило черты отдельного государства на основании Органического статута (устава) 26 февраля 1832 г.[48] Несмотря на сложную политическую ситуацию, согласно ст. 1 Органического устава[49] оставались в силе «собственные» кодексы и законы, в том числе касающиеся судебного процесса. Органический статут в основном подтверждал существующую судебную структуру и правомочия мировых судей, судов первой инстанции, отдельных торговых судов, апелляционных судов. Согласно ст. 67 Статута в Варшаве устанавливалась Палата верховного суда. Несмотря на разнообразные изменения, описанные в публикуемой в настоящем издании вступительной статье Г.А. Валеевой и Ю.М. Лукина, французский Кодекс, без сомнений, был вехой развития польского гражданского процесса и в полной мере считался «своим». Следует все же подчеркнуть, что действие французского ГПК в Польше, особенно в первоначальный период, не привело к полной унификации гражданского судопроизводства. Такое состояние дел было связано с сохраняющимися традициями королевской Речи Посполитой, влиянием процедуры государств, оккупировавших Польшу, а также с принятием судами в Польском королевстве ряда внутренних регламентов и инструкций[50].