Замурованные

Замурованные

Logan L

Иллюстратор Алеста Даркос

© Logan L, 2021

© Алеста Даркос, иллюстрации, 2021

ISBN 978-5-4496-1796-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие:

Эта книга о людях. О мудрых и обезумевших, о жестоких и добрых, о сильных и павших… Это произведение о людях, которые живут в мире задыхающемся в собственном прахе. Эта история о человеке, которому лицо заменила маска и единственное, что осталось от его личности – это его поступки.

ЧАСТЬ 1

«Замурованные в пустыне»

Завывание ветра пустыни и хруст рыбьих костей под ногами – вот что слышит уже несколько дней в этой мертвой пустыне человек в противогазе. Сопровождают его лишь темные силуэты вдали, которые словно призраки напоминают ему, что человечество когда-то сделало. На нем одет отличный военный противогаз с красными из твердого стекла очками, формы угловатого прямоугольника и с красной, почти высохшей, но все еще хорошо видной звездой. Сам противогаз сделан из металла и по бокам у него по два внушительных фильтра. Тело защищают наплечники и наколенники разного вида, а к перчаткам и армейским сапогам прикреплены вручную тонкие диски из жести. Внушительный вид ему придает черный плащ, одетый поверх толстой серой толстовки, и другого серого оттенка джинсы. На плече у него висит внушительная сумка с припасами и снайперская винтовка СВТ-40. От одиночества он и сам не заметил, как уже несколько дней озвучивает свои мысли вслух. И если он задает вопрос, то сам себе на него и отвечает. Но его одиночеству не суждено было долго продлиться. Тишина была прервана резким выстрелом вдали. Он услышал приближающийся рык моторов и крики, и вместе с ними на горизонте появилась тонкая фигура, и за ней, оставляя за собой ураган пыли, появилась толпа. Они гнались за ним, царапая ему пятки. И это были уже не люди. Нет! За ним гнались паршивые койоты. Некоторые на снегоходах, а некоторые пешком. Те, которые на снегоходах, были вооружены длинными острыми цепями, на концах которых были шипы, напоминающие косы. Все остальные были вооружены палками, дубинками, копьями и остальным не очень эффективным в бою оружием.

– Бегите! Кем бы вы небыли! Бегите! – Кричал убегающий армейскому противогазу.

Но тот, словно не слыша его, даже не пошатнувшись, достал свою винтовку. Он задерживает дыхание. Смотрит в прицел. Прицеливается в койота, который едет самый первый на снегоходе. И говорит про себя: «Да поприветствует же мертвая пустыня своих новых гостей…» Звучит снайперский выстрел и койоту на снегоходе сносит голову. Его снегоход теряет управление и таранит своего соседа, попутно давя попавшую под колеса толпу. Звучит еще один выстрел. Со снегохода замертво падает еще одно тело. В него врезается сзади едущий, а в него еще один! Вместе они образуют кровавое месиво. Снегоходов больше нет. Зато осталась жаждущая крови толпа. Противогаз прицеливается и выбирает удобную точку выстрела, выжидает… И из винтовки со свистом вылетает пуля, она пробивает насквозь легкое первому, затем попадает прямо в сердце сзади стоявшему, и заканчивает свой путь на везунчике, которому попадает прямо в грудную клетку. Это был третий выстрел, а уже нет восьмерых… Но толпа как будто и не думала уменьшаться, а напротив, как будто увеличилась! Увидев это, противогаз прекратил обстрел, и стал осматриваться. В открытом бою он бы не выиграл, так что надо было искать план отхода. И он нашелся! По левую сторону виднелась какая-то постройка. Противогаз ринулся к ней, размахивая руками, чтобы привлечь внимание убегавшего. Добежав до постройки, он увидел, что она напоминает бункер. Он занял позицию и стал отстреливать тех койотов, которые уже догоняли убегавшего и, выбрав удобный момент, он достает из-за пазухи динамит и кидает его в толпу! Из толпы вылетают кровавые ошмётки. Он замахивается, чтобы швырнуть еще, но вдруг из толпы раздается мощный звук выстрела и он чувствует резкую боль. Шашка не долетает до толпы, а падает под ноги убегающему, и тот, не заметив этого, пинает ее, и она залетает на крышу сооружения. Убегающий в кувырке прыгает на противогаза, и они вместе проваливаются внутрь. Тут же потолок над ними взрывается и заваливает вход.

– Слезь с меня! – закричал противогаз.

– Да, простите! Я сейчас. О, нет…

Убегавший увидел заваленный грудой камней вход.

– О! Отлично! Поздравляю тебя! Теперь мы замурованы!

ЧАСТЬ 2

«Под землей»

– Мистер, может я?

– Заткнись.

Противогаз, держась за бок, подполз к заваленному выходу и стал прислушиваться. Даже сквозь железный противогаз и груду камней было слышно как орут звери: «Выходите!! Мы же вас достанем!!! Черепашки, мы ж выковыряем вас из вашего панциря. И сварим из вас че-ре-па-ши-й су-у-у-п. Выходите твари!! Выходите!!!». Все эти фразы сопровождались отвратительным и страшным рычанием и смехом койота. Они, словно голодные стервятники, выжидали их несколько часов, параллельно пытаясь раскопать заваленный вход. Замурованные слышали их отвратительные звуки до тех пор, пока они не сменились злобно завывающим ветром, предвещающим сильную бурю.

– …Отлично, кажется, началась очередная буря, и рейдеры наконец-то ушли.

Вояка отцепился от своего бока и аккуратно приподнял свою толстовку. Сбоку, в районе правой почки, была кровоточащая рана.

– Сэр… Вы ранены!

– Заткнись, – отрезал вояка, глядя на свой кровавый отпечаток.

Он полез в свой рюкзак и достал оттуда полугрязную тряпку, которой сквозь еле заметный скрежет зубов перевязал свою рану. Повезло – рана оказалась не значительной. Пуля прошла практически мимо, задев немного кожу и оставив порез. Вояка заправил свою толстовку, облокотился на рассыпающуюся стенку сзади и стал злобно дышать в сторону незнакомца, который сидел перед ним.

– А теперь скажи мне, пожалуйста… – начал, наконец, озлобленно вояка. – Какого хуя ты там делал!!?

Противогаз стал внимательно осматривать спасенного им человека. Он был худощав, ниже его ростом. На нем, как и на всех, был одет противогаз. Он был заводской, гражданский, изношенный и с разбитым правым стеклом. Одет он был чуть ли не в лохмотья. Порванная водолазка, изношенные штаны, напоминающие то, что было когда-то джинсами, а обувь напоминала чем-то кеды. Вся его одежда была серая то ли из-за грязи, то ли из-за того что это и был оригинальный цвет – уже было не понять. При себе у него был лишь поношенный рюкзак с припасами, и то он казался пустым.

– Я… Я шел кое-куда…

– М-м-м, и куда же?! По твоему виду тебе даже в собственный двор выходить опасно, не то чтобы по пустыне бродить! Ни оружия. Ни защиты. Ничего!

– Оружие было… Те рейдеры забрали его. До этого, у них вообще не было оружия, по крайней мере, которое стреляет!

– Ага. Значит, стреляли в меня из твоего оружия!? Чем ты меня еще удивишь?

– Ничем…

– Ну, отлично! На том спасибо…!

После небольшого молчания противогаз продолжил.

– Так куда ты там шел?

На этот вопрос худощавый потянулся к своему тонкому рюкзачку и вытащил оттуда детский рисунок. На нем был нарисован дом, зеленая поляна с красивыми цветочками, море с корабликами и рыбаками, вытаскивающими что-то похожее на рыб. И солнце. Там было нарисовано желтое солнце с толстыми лучами. Противогаз, увидев это, залился безысходным смехом.

– Ха. Ха-ха. Ах-ха-ха-ха-ха! И это! И это, то место, куда ты шел!!? Ха-ха-ха!!

– Чего вы смеетесь!? Не смешно! Оно есть! Слышите!? Не смешно.

– Да. Ты прав… Это не смешно. Это чертовски грустно. Слушай, а тебе сколько лет?

– Мне шестнадцать…

– Сколько!? Твою же мать. Кого же я спас!? Кого спас!? Шестнадцатилетнего пацана! Который решил прогуляться через мертвую пустыню без оружия и припасов до волшебного оазиса!! Черт! Тебя!! Побери!!!

– Да что вы сразу-то!? Орете!!?

– О, что я ору!? Что я ору!? Ну-у-у даже и не знаю, наверное, потому что я потратил для тебя патроны, наверное, потому что меня из-за тебя подстрелили. Или потому что я застрял здесь из-за тебя – мелкого пацана, мечтающего попасть в оазис, хотя я должен был вернуться домой!!!

Мальчик так разозлился, что готов был обматерить отвратным матом сидящего перед ним вояку, но вместо этого он сжал руку в кулак. Вздохнул. Опустил голову и сказал:

– Простите меня. Простите…

Вояка хотел начать материть ребенка, но услышав его слова, произнесенные с такой детской искренностью, он смягчил пыл. Они оба замолчали и стали неловко рассматривать свое окружение. Их взгляд перебегал с камней, торчавших из-под завалов, на песок, который окружал их. И лишь изредка их взгляды все же пересекались, но на этом все их взаимодействия и заканчивались. Так и не сказав друг другу ни слова, они провели в этой угнетающей тишиной атмосфере несколько часов. Пока тишину их не прервало урчание живота мальчишки.

– …Что, голодный?

– Угу…

Малец лежал перед воякой в закрытой позе: голову в пузо, ноги к друг дружке, а руки крест-накрест. Вояка полез в свой рюкзак и стал копошиться. Из него случайно выпала сигнальная ракетница синего цвета. И от нее у мальца так загорелись глаза от любопытства, что их блеск был виден даже сквозь запотевшие очки противогаза.

– Это она? Это действительно она!? Я думал это легенды… А правда что с помощью ее можно вызвать помощь, которая обязательно придет?

Вояка перестал рыскать в своем рюкзаке. Он замер, а потом медленно, словно ожившая статуя, повернул голову к мальчишке и произнес:

– …Да, правда.

– А откуда вы ее взяли?

– Убил, – произнес холодно вояка. – Убил того человека, которому она принадлежала. Это была богатая шишка. С помощью его ракетницы можно было вызвать себе спасение. Ему спасение уже бы не помогло, так что… Я убил его и забрал ее себе. Ты доволен? Получил честный ответ?

Мальчик молчал.

– Ну, я думаю доволен.

Вояка, наконец, достал то, что искал. Это были сух-пайки. Они выглядели как алюминиевые пакетики с трубочкой, в них содержалась жидкая еда. Так как противогаз нельзя было снимать, и вся обычная еда была заражена, то люди стали пользоваться вот такими сух-пайками. Еда в них была пригодна для пищи, и с помощью длинной трубочки люди могли есть, не снимая противогазов.

– Бери, – злобно пробурчал вояка, протянув мальчишке сух-паек.

– Спасибо. Большое спасибо!

– Ага…

Паренек с дрожащими руками взял сух-поек и с большим аппетитом стал уплетать данное ему блюдо. Вояка, увидев это, поинтересовался:

– Ты малой скажи мне. Сколько ты не ел?

– Неделю. Неделю и несколько дней вроде.

– Ого. А я думал, что это я голодный! Я всего три дня где-то не ел.

– А вы почему? Еда у вас вроде бы есть, а не едите.

– Ха. Сразу видно неопытного! Когда ты идешь неделями по пустыне каждая крошка на счету, ведь ты не знаешь, что попадется тебе через пару километров. Может город или бункер с припасами, а может какое-то препятствие, на преодоление которого у тебя уйдет больше сил и соответственно ресурсов. А может и вовсе! Попасться лагерь ебаных рейдеров, которые тебя не только еды и припасов лишат, но и жизни. Так что, если можешь потерпеть голод или жажду – терпи.

– Учту, – сказал мальчишка, который к тому времени уже слопал все.

– Ты уже!? Хотя… Чему я удивляюсь?

– Спасибо еще раз!

– Ага… Слушай, раз я упомянул рейдеров. Скажи, а как ты к ним попал-то?

– Это долгая история…

– Времени, думаю, у нас предостаточно. Начинай!

– Ну да, вы правы. Ладно. Я шел за…

– За своим оазисом, да, я знаю. Дальше.

Мальчишка замер в недовольной позе.

Ой, ну прости! Все. Больше не перебиваю.

– …Я шел не за оазисом. Я шел туда, где виднелось бы солнце… Взрослые в моем городе вечно вспоминали, каким оно было, да и я, если честно, помню его! Я знал, что все изображенное на этом рисунке я скорей всего не увижу. Не осталось в нашем мире уже ни травы зеленой, ни моря с моряками! Но солнце… Это красивое солнце должно было быть где-то! Где-то среди коричневых туч должны были виднеться лучи солнца! Я поверил в это. И так как терять мне было нечего. Я отправился за ним, взяв все, что мне удалось собрать для похода.

– Постой! Да, я обещал, что не буду перебивать, но все же! Ты сказал, что тебе нечего терять. Почему? У тебя никого, не было что ли в том городе? Ни родителей… Ни…?

– Нет. У меня нет родителей. Ни родни. Никого.

– О-у…

– Ну да не важно! Я собрал все необходимое и отправился в свой долгий путь. Я шел и смотрел на свой городок – прощался с ним взглядом до тех пор, пока он не исчез из виду. Я не знал куда идти. Я просто шел вперед. С собой, на тот момент, у меня было пять с половиной сух-пайков, шесть фильтров противогаза и револьвер – это все, что мне удалось достать. Фильтры расходовались постоянно, и их трату практически невозможно было отложить на потом. С сух-пайками было легче, но и они доставались нелегко… Раньше – вначале обоснования нашей общины, сух-пайки выдавались всем ежедневно. Потом они стали выдаваться только работающим. Теперь же их могли не видеть днями даже вкалывающие по полной работяги.

– Хм, понятно. А оружие как достал? Неужто его тебе кто-то отдал?

– Ну, не за бесплатно. Я работал у того мужика всю свою жизнь и, когда настало время мне уходить, он отдал старый револьвер с пятью пулями калибра 500.

– Я первый раз слышу, чтоб кому-то отдавали оружие. Хоть и старое, но все же оружие! Его обычно забирают, а не отдают.

– У него была целая оружейная лавка. И отдать мне серый, ржавый, вечно заклинивающий револьвер Smith&Wesson ему можно было. Тем более я работал у него около семи лет. Так что… Он поделился. Хоть и неохотно. С огромной такой жадностью…

– Оружейная лавка значит… А как ты попал к нему?

– Ну, когда я еще прибыл в новую общину с другими жителями, я был один.

– Родителей уже тогда не было?

– Да. И выживать приходилось самому. Первое время было легко. Выдавали бесплатные сух-пайки и люди были добрее – иногда пускали переночевать к себе. А потом становилось все хуже и хуже. Еда начала заканчиваться, а люди становились все злее и злее, все больше и больше теряя разум. Многие страдали от недоедания и не высыпались из-за неправильного режима дня. Участились смерти и вскоре на кладбище стали приносить все чаще и чаще людей. И теперь за еду и фильтры надо было работать. Но мне работать не позволяли. Я был девятилетним маленьким, хрупким и худым мальчиком. Все говорили, что я ни на что не годен и не допускали ни на выработку электричества, ни на очистку фильтров, ни на производство сух-пайков. Но вот однажды на нашей главной площади сломались часы…

– Часы?

– Ага, часы. Мы все по ним жили и благодаря им многие высыпались и соблюдали режим. Бьют часы двенадцать дня – первая смена уходит на отдых: высыпается, отдыхает и вообще делает, что хочет. А вторая смена напротив – идет на работу и вкалывает до 12 ночи. И вот так было всегда, пока не сломались часы.

– И-и-и что…? Что вам до этих часов? Каждый сам контролировать время не мог?

– Вот в этом и дело, что не мог. У нас были только эти часы. Когда люди переезжали они брали все, что считали нужным. И часы они нужным не считали. Кто ж мог предугадать, что солнце на веки исчезнет за серыми тучами, и мы больше не сможем понимать день сейчас или ночь?

– Вообще-то многие. Нас всех предупреждали, что грозит вечная облачность как минимум. Да, и потом, как можно было не взять хотя бы наручные часы. Они много места занимают?

– Наручные часы…? Где вы такие видели в тридцать перовом веке!?

– Ну, ладно мелкий. Ты прав. Гаджеты наши действительно все сдохли…

– Вот-вот! Электроника наша, как и везде, вся вырубилась, а механического практически ничего не осталось. Удивительно, что мы хоть эти часы нашли! Они валялись в подвале старой мэрии.

Мальчишка резко замолчал и стал играть пальцами на коленках, словно играет на пианино, вспоминая, о чем вообще хотел сказать.

– Ну…!? – нетерпеливо спросил вояка.

– Ах, да-да…! Мы починили часы благородя кое-каким махинациям, но была одна проблема.

– Какая?

– Время на часах сбилось.

– И что? Поставили с нуля, и начинай работать по новой.

– Так-то оно так, но… Управляющий наш хотел, чтоб время шло так, как оно шло до этого. И многие рабочие поддержали его, потому что не хотели давать себе лишние минуты работы, а другим лишние минуты отдыха.

– Хм, ну, и что же пошло не так…? – поинтересовался вояка с явной долей цинизма в голосе.

– Часов, а тем более еще и с правильным временем не было ни у кого кроме старика-мусорщика.

– Мусорщика?

– Да, он постоянно скапливал всякий мусор у себя в доме, но при этом его никому не отдавал. Даже за еду.

– Ха. Псих.

– Ну, скорее умалишённый…

– Это одно и то же. Синоним.

– Синоним…?

– Ты не знаешь что такое синоним?

Мальчишка неловко помотал головой.

– Ладно… – удивился вояка. – Проехали. Так, о чем это мы?

– Об умалишенном старике.

– Ах, да… Частое и жалкое зрелище… И как вы достали часы?

– Мы долго думали. Многие предлагали убить старика, некоторые предлагали уговорить. Тех, кто хотел уговорить, было особенно мало, но среди них нашел один человек, который решил схитрить. Он предложил просто выкрасть часы. Это и был будущий оружейник. Я случайно подслушал его план, и пока он готовился со своими подельниками к его осуществлению, я уже пробрался в квартиру, украл часы и принес их ему…

– Так просто?!

– Да… Я же был маленький и еще проворный. Ну, и вот… Черт. До сих пор стыдно.

Мальчишка обратился глазами к вояке, но в его красных стеклах не промелькнуло ни малейшего намека на жалость или осуждение. Вояка, как сидел в невозмутимой позе, облокотившись на стенку спиной, так и сидит.

– Видал поступки и похуже, – сказал, наконец, вояка твердым голосом.

– Я тоже, но… Стыдно. Старик это был как ни как… И-и-и…

Вояка с удивлением посмотрел на мальчишку. Тот застенчиво копался одной рукой в песке, а другой все так же стучал по колену и смотрел в пол.

– Ха! Ха-ха. Удивительно…

– Что…?

– Как давно я не слышал это слово. «Стыд»…

– Нет тут ничего удивительного, сэр.

Мальчик чуть-чуть расслабился. Поднял голову, убрал руки с колен и запрятал их в песок. Тихо вздохнул и продолжил:

– Когда я принес ему часы, он был в таком удивлении…! Он пообещал мне, если я отдам часы ему и не расскажу, что это я их достал, то он меня вознаградит. Я ему поверил. Отдал часы и не сказал ни слова, что это был я. Он получил славу работников и уважение управляющего. Управляющий позволил ему вести свой бизнес и стать одним из торговцев города. Но для этого ему кое-чего не хватало. Ему не хватало товара… И тогда он опять пришел ко мне. Он дал мне еду и сказал, чтобы я выполнил для него тонкую работу… Я согласился.

– В чем заключалась работа? – безразлично поинтересовался вояка, разминая пальцы.

– …Надо было открыть главную дверь старого оружейного музея, а влезть туда можно было только через вентиляцию. Проблема была лишь в том, что вентиляционные шахты были завалены и проползти мог только совсем худой… Для этого я и нужен был. Я должен был проползти через вентиляционные шахты и открыть главные двери, а он и его подельники сделали бы все остальное. Мне дали набор ключей от музея и нагишом отправили в шахты.

– Нагишом?

– Ну, не прям нагишом. В трусах да майке… Это все для того чтобы не застрял… Как я понял. Черт… помню, как пролезал в эти шахты. Если бы у меня была эта клаус… Клаус…

– Клаустрофобия.

– Да! Вот если бы она у меня была. Я ни минуты не выдержал бы, так и умер бы в этих шахтах.

– Обидно было бы… – сказал вояка с безэмоциональностью в голосе.

Мальчишка, услышав это, опять закопался в своей закрытой позе, посмотрел исподлобья на вояку и продолжил.

– …Полз я по этим шахтам до тех пор, пока шахта подо мной не обрушилась, и я не упал в холл. Когда я очухался.

– Ты что сознание потерял…?

– Нет. Просто больно было… Упасть с девяти метров на бетонный пол всем телом мягко сказать больно.

– Ну да.

И вновь безразличие в голосе.

– Когда я очухался, я пошел сразу же к главным дверям. Оказалось, что они закрыты завалом… Большим завалом! Нет, меня предупреждали, что скорей всего их закрывает что-то большое. Но чтобы такая огромная груда камней! Чтобы расчистить ее, мне пришлось спуститься в подвал в поисках инструментов. Я открыл дверь в подсобку ключами и нашел там лишь лопату и плоскогубцы… И, вот с этим набором я стал расчищать завал перед главными дверьми.

– Долго убирал?

– Долго. Очень долго… Тело разваливалось, когда я закончил.

– Они тебе хоть чем-то помогли?

– Ну, они дверь выломали. Когда я расчистил завал, они легко и беззаботно вошли в музей.

– Да они герои…

– Ага… В музее, кстати, оказалось куча старинного и самое главное действующего оружия самых разных эпох. Оружейник похвалил мою работу и позволил мне остаться у него работать.

– И ты проработал у него семь лет? А кем…?

– Да всем сразу… Я убирался, ухаживал за оружием, иногда даже вел за него дела. А когда мы наладили поставки патронов, то я стал еще и проверять оружие: как именно стреляет, с каким тембром и отдачей, стреляет ли оно вообще и так далее… Много я подержал оружия в своих руках.

– Я тоже, малой, но это еще не значит, что из каждого я хорошо стреляю.

– Стрелять хорошо из каждого оружия я и не умел, но пользоваться им умел, а это уже чего-то стоит.

– Согласен… – сказал вояка после недолгого раздумья – А что ты от него ушел? Плохо стало?

– Да где сейчас хорошо…? Он, вроде, меня кормил, часто не наезжал, но при этом я понимал, что долго я у него не протяну. Ведь он все чаще и чаще переставал делиться припасами и прятал их от меня по углам и при этом увеличивал количество работы. Я бы умер у него… От голода.

– И ты решил уйти.

– Не сразу. Сначала я услышал слухи, бродящие по городу… Многие старики говорили, что где-то до сих пор живо солнце и вечно ныли как им его не хватает. Я, услышав их, направился за своими вещами и нашел там свой рисунок… Я мало видел солнце, но помню его… Поверив в речи стариков, я начал копить припасы. И как вы помните, это у меня получалось не очень, но как только я сумел собрать максимальную сумму припасов я тут же ушел.

– То есть ты, поверив в слухи стариков, собрал все свои вещички и собрался хрен знает куда с минимальным количеством запасов в место, которое скорей всего не существует. Так!?

– Да. Я скорее умру в пустыне, пытаясь найти это место, чем просто, даже не попытавшись, останусь умирать в своем городе… Пока есть хотя бы минимальный шанс – стоит попробовать.

Вояка, выдержав небольшую паузу, засмеялся с удивлением и сказал:

– Правильно рассуждаешь, мелкий… Правильно рассуждаешь.

Вояка замолчал на несколько секунд, а затем продолжил:

– Так, ты покинул свое поселение. И как ты в итоге набрел на этих рейдеров?

Мальчишка взялся за голову и тяжело вздохнул.

– Не прошло ни дня, как город мой ушел далеко за горизонт, а у меня на пути попались первые неприятности. Это были какие-то бандиты. Они остановили меня и требовали мои припасы. Я умолял их не забирать все, хоть чуть-чуть оставить мне, но они не слушали. Говорили: «Отдавай все мелкий крысёнок! Иначе пустим тебя на корм той крысе, которая тебя родила». Отчетливо помню эту фразу… Я хотел их застрелить, но учитывая то, что их было больше моих патронов, и в придачу я еще был окружен, я не стал делать этого. Пришлось уговаривать. Единственное, что пришло мне в голову это рассказать им про количество моих припасов. И в этом я им чуть-чуть наврал. Про револьвер я им не сказал, а количество припасов уменьшил вдвое. Сказал, что у меня три с половиной сух-пайка и три фильтра. Бандиты хоть и с недоверием, но все же поверили мне. Я умолял их, чтоб они забрали все это, лишь бы отпустили меня. И они отпустили, но при этом обдумав это. Я слышал, что они говорили. Я помню весь разговор… «Слушай, давай заберем только еду, а его самого и его фильтры отправим в качестве подарка „Меченым“? У нас фильтры есть и еды нормально, а если его отправим в качестве подарка, то отношения могут наладиться» – предложил один, а второй ему в ответ: «Хм-м-м, хорошая идея! Но как ты его передашь именно в качестве подарка? А вдруг они его не найдут?». И первый опять: «Ты посмотри на этого дохляка! Он сам к ним придет. А вот как сделать так, чтобы они поняли, что это подарок от нас я позабочусь». Они отпустили меня и при этом, сказав, чтоб я передал привет «Меченым». Я чувствовал огромную опасность, я понимал, что они что-то замыслили, но понять что, пока не мог. Я шел еще где-то день, а потом наткнулся на свалку.