Полная версия
Новогодняя жара. Девять Жизней
От стены отделилась тень и направилась к сцене. В таверне вдруг вспыхнул яркий свет и зал ахнул – все присутствующие узнали… Немезиду!
– Ну… Добрый вечер, варвары… – несколько смущаясь, начала хозяйка Храма, – спасибо за приглашение. Это была очень хорошая идея – устроить перемирие. Я бы сказала – лучшая за долгие годы, – женщина широко улыбнулась, открывая белоснежные зубы – по залу прошёлся лёгкий смешок, а Немезида продолжила.
– Многих из вас я уже видела. Некоторых даже запомнила. Есть среди вас сильные, опытные воины, не раз причинявшие мне и моим собачкам эммм… неприятности. Ну так в следствии этого хотелось бы попросить – будьте немного сдержанней в храме, в смысле выражений, а то порой уши вянут пока идет бой. Ну и ещё одна малость – уж если пришли меня бить, то сделайте это быстро, не мучайте меня и моих псов. Вас много, а я у вас одна, и мне тоже нужно время отдыхать и восстанавливаться. Ну а пожелать вам хочу… Даже не знаю, что желают обычно на праздники люди. Удачи вам и новых боевых достижений в новом году! Ну и напоследок, меня попросили вручить премию «Лучший Варвар» в номинации «Пещеры»…
Имя воина утонуло в шквале аплодисментов и на сцену стал подниматься один из обитателей таверны. Татка сидела за столиком рядом со сценой и потягивала сок из высокого бокала. Один оратор сменялся другим, каждый вручал какую-либо премию, кто-то шутил, кто-то говорил абсолютно серьезным голосом, но вся атмосфера таверны была пронизана праздником. Вокруг были давно знакомые и родные лица. Это был их мир. Варварский мир. Мир вечной войны и верной дружбы.
– В номинации «Лучший Варвар. Писатель Года» награждается… Татка! – слова словно эхом донеслись до девушки, а чьи-то руки уже схватили её и повели к сцене. Татка во все глаза разглядывала зал, всё ещё не понимая, что происходит. А на сцене стоял Сашка и смеясь говорил:
– Ну иди же сюда, поднимайся!
В руках он держал какой-то свиток, а рядом с ним на полу стоял позолоченный сундук. Потом наградили ещё несколько человек. И каждый раз таверна взрывалась овациями так, что дрожали её древние стены. Потом Дед Мороз стучал посохом об пол, кричал – «Ёлочка, гори!»
А потом с улицы раздались первые хлопки праздничного фейерверка и народ повалил на улицу, увлекая и Деда Мороза и Немезиду, и Татку. Девушка выбралась на улицу, холодный воздух обжег горло, она подняла глаза к небу и мир взорвался тысячами разноцветных искр.
***
– Татка! Очнись! Дыши! Ну очнись же ты! Я обещаю, что теперь уроки буду всегда делать! И по дому буду тебе помогать! Только очнись, пожалуйста! И матом ругаться не буду никогда! Ну очнись же!
Голос продолжал настойчиво звать и кричать. «Какие уроки?» подумала девушка и открыла глаза. Она лежала на берегу пруда, а над ней склонился брат, причитая и размазывая слезы по лицу.
– Котёнок где? Он жив? – только и смогла сказать Татка.
– Какой нафиг котёнок? Ты хоть понимаешь, что с тобой произошло? Да если бы не я, ты бы замёрзла тут насмерть! Хорошо хоть тут у берега неглубоко! Брат ругался и ругался, ворчал и пытался поднять сестру.
– Жив твой котёнок! Вон он. Это ты за ним сиганула?
– Угу, – только и ответила Татка, обнимая брата, – пойдем домой. Только маме ни слова! Обещаешь?
– Обещаю. А этого-то куда? – брат показал на котёнка. Тот сидел, закутанный в шарф и таращил огромные глаза.
– С собой возьмем. Куда же его. Зря что ли за ним ныряла?
И опираясь на плечо брата, Татка побрела домой.
А где то вдалеке разорвалась хлопушка – первая вестница приближающегося Нового Года.
«Это неправда, что зима за окном бесится…»
Это неправда, что зима за окном бесится…Тебе никогда не будет холодно, пока я рядом…Календарь придумали для тех, у кого земля по всем правилам вертится…А у нас своё время года – касание буквами, стихами, взглядом…Это не важно, что куда ни глянь, написано 22 декабря…Это для тех, кто живет цифрами среди каменных джунглей…Но мы же не все – и пусть что хотят, то и говорят…Если надо, я снегурочкой, среди бескрайних снегов гореть буду…Да и вообще, какая разница, что за окном, если на сердце весна…Если душа поет и летает, крича твоё имя, любимый…Даже здесь, за тысячи километров, у меня есть ты – а значит, я не одна…А кто не верит в такую любовь, пусть с миром идут себе мимо…Среди льдов отчуждения буду гейзером горячим бить для тебя..Взрываясь стихами о чувствах, словами нежности, рифмами откровенными…И пусть слова мои вместе с позёмкой снежной к тебе летят…Я твоё вечное лето, с оголенными плечами-чувствами.. Я твоя маленькая вселенная…«Там, где зима качается на ветках…»
Там, где зима качается на ветках,Сиреневый закат скользит по льду,Письмо, забытое любимым человеком,Однажды обязательно найду.Там будет пара строк всего – немного.Но главное сумею прочитать:Ты очень дорога мне. Ради Бога,Давай не будем нашу дружбу рвать.Да, не любил тебя, как ты хотела,Но чувства, что живут сейчас во мне,Касаются души твоей. Не тела.И эти чувства дороги вдвойне.Последние слова накрыли тениДеревьев, спящих в зимней тишине.Я варежкой, с рисунками оленейОтвет писала: «Помни обо мне…»Стояла на коленях среди поляДушою слушала мелодию зимы.Твоя. Пусть не любимая тобоюСтихами для тебя писала сны.Новый Год
Два часа до Нового Года,Кефыч трезв и устало сражается,Оглянулся – море народа,Горы трупов везде валяются.И подумал варвар с досадою:– Ну кому и зачем это нужно?Мне сейчас бы вина и бабу бы,А не эта проклятая служба!Кровь и снег под ногами хлюпают,Пот ручьем из под шлема катится,Слепы те, кто наивно думают,То что варвар боями славится.Кефыч снова на поле битвы взглянул,Где остались друзья и товарищи,Вытер пот, потянулся и громко зевнул:– Ох уж эта война-дурманище!Развернулся и двинулся с битвы прочь,Закричали во тьме пересмешники,Задрожала земля и холодную ночьРазорвал грозный крик – Кочевники!Воин только устало плечами пожал:– Дайте мне отдохнуть, хоть чуть-чуть, ради Бога!Под покровом ночным, в тишину сонных скал,Поспешил он своею дорогой.И на снег опустился, не чувствуя сил,У огромного камня мшистого,Он на небо глядел, там где тихо кружил,Хоровод из снега пушистого.Перед ним вдруг скользнула бесшумная тень,Заслонила собой и луну, и снежинки,Грозный воин-кочевник как с неба слетел,Как виденье со старой картинки.Кефыч тихо промолвил:– Постой, погоди!Не спеши убивать, никуда я не денусь,Я устал и ослаб, новый год впереди,Вон топор мой лежит, если хочешь разденусь.В рюкзаке есть вино, лучше выпей со мной,И проводим мы год уходящий.А кочевник снял шлем и, тряхнув головой,Вдруг ответил голосом нежно звенящим:– Я сама от войны и крови людской,Если честно, смертельно устала.С удовольствием выпью, конечно, с тобой.Ведь не зря нам судьба эту встречу послала.И на снег рядом с Кефычем села она,Воин-девушка, воин-кочевник.В новогоднюю ночь растворилась стена,И уже и не враг, не соперник.Просто он и она. Просто просто лунная ночь.Их под варварским небом связала.За бутылкой вина-все сомнения прочь.Новогодняя ночь двух врагов повенчала.Кефыч молча глядел и не верил глазам,Ну бывает же в жизни такое,Как по нежной щеке побежала слеза,Мир вокруг утонул в тишине и покое.И промолвил мужчина:– Спасибо войне,До сих пор в чудеса и любовь я не верил.Я не знал, что подобное живо во мне,И держал в своё сердце закрытые двери.– Я такая ж как ты, – отвечала она.Ни любви, ни страданья не знала.Новогодняя ночь и колдунья луна,Мне дорогу к тебе указала.А на утро…На утро расстаться пришлось,По своим разошлись народам.Кефыч вслед ей глядел, не скрывая слез,Прокричал ей:– До встречи! До Нового Года!«Обнимаю тебя ветром зимним…»
Обнимаю тебя ветром зимним,Только у меня он особенный,С нежным запахом сладко-ванильным,Для тебя одного созданный.Каждой-каждой снежинкой белой,Обнимаю касанием ласковым,Пусть зима что угодно делает,Обнимаю тебя зимней сказкою.Я губами по шее твоей скольжу,И вдыхаю тебя каждой клеточкой,Голову на плечо тебе положу,Я твоя незаметная девочка.И от счастья ванильно-зимнего,Задыхаюсь. Не надо воздуха.Я с тобою такая сильная,Не боюсь декабря морозного.Я с тобою безумно-слабая,Безрассудно-отчаянно-смелая,Мне остановиться надо бы,Но не буду. Все правильно делаю.Ибо важно лишь то, что чувствуешь,Что сейчас и здесь разгорается.Ты – моё состояние лучшее,Нежный шелк под горячими пальцами.Обнимаю тебя ветром северным,Но сквозь сердце моё горячее.Не отдам. И правильно сделаю.Ты же мой. Родной. Настоящий.Диана Слипецкая
С НОВЫМ ГОДОМ И РОЖДЕСТВОМ!
Снегурочка
Давным-давно жила в тайге девочка Сингэктэ. Косы длинные, щёчки румяные, глазки чёрные. Как-то раз оставили родители её одну: сами на охоту ушли. Сидит Сингэктэ перед окном, смотрит, как падает снег. Летят снежинки, словно в танце кружатся, на сосны садятся, укрывают лес тёплым одеялом. А в доме тихо, слышно только, как ветер в щелях гуляет. Сингэктэ засыпать стала.
Вдруг зашуршало что-то под лавкой. Испугалась Сингэктэ, подошла к лавке, послушала. Тишина, ничего не слыхать. «Мышь, наверное», – подумала она. Тут слышит: как будто плачет кто-то под лавкой. Наклонилась Сингэктэ, взяла корзину, которая под лавкой стояла. Видит – а там девочка! Маленькая, величиной с пальчик. На ней шубка белая, сапожки на ногах расшитые. На голове у девочки талома берестяная, узорами расписана. Сидит и горько плачет.
Увидела девочка Сингэктэ, испугалась, закрыла руками личико.
– Не бойся, – сказала Сингэктэ, – я тебя не обижу! Кто ты?
– Меня зовут Сикэ, – ответила девочка, всхлипывая, – летела я на снежинке над лесом, тут ветер подул, я со снежинки упала, полетела далеко вниз, теперь вернуться домой не могу…
– Не плачь, давай я найду для тебя другую снежинку, – с этими словами взяла Сингэктэ девочку, посадила Сикэ в ладошку. Открыла Сингэктэ дверь, глядит – метель разыгралась, не видать ничего вокруг.
– Оставайся у нас, будем вместе жить, – сказала Сингэктэ. Согласилась Сикэ, делать нечего, всю тайгу снегом засыпало, домой не улетишь.
Стали Сикэ и Сингэктэ вместе жить. Родители Сикэ полюбили, она для них словно дочерью второй стала. Сикэ хоть и маленькая, да по дому помогает. Шьёт Сингэктэ халат, а Сикэ нить продевает через ушко иглы. Или сядет Сингэктэ с родителями на лавке, зажгут костёр, а Сикэ у неё в ладошках песни поёт да сказки рассказывает.
Так и прошла зима. Стало теплеть, снег таять начал. Весна пришла. Да только что-то неладное случилось с Сикэ; стала она грустна, словно сама таять начала. Сингэктэ не знала, что и делать. Однажды взяла она её в руки, а Сикэ ей и говорит:
– Зима ушла, и мне уходить пора. Не грусти, милая Сингэктэ, я тебя не забуду.
И с этими словами протянула Сикэ две серёжки. Надела Сингэктэ их, а они искрятся, как маленькие снежинки.
– С первым снегом вернусь, – сказала Сикэ и обняла Сингэктэ. Превратилась она в облачко и улетела. Помахала ей Сингэктэ вслед.
Сдержала Сикэ своё обещание и с первым снегом вернулась, да не с пустыми руками. Принесла с собой рябиновые бусы, корзинку снежинок и морозные узоры. С тех пор и считают, что если первый снег пошёл, то Сикэ к Сингэктэ в гости прилетела, а значит, наступила зима.
Автор сказки и иллюстрации – Диана Слипецкая
Храбрая Нэку
Прекрасна осенью дальневосточная тайга. Снимают деревья наряд летний, надевают наряд осенний; стоит красавица-ель, а рядом лимонник пестреет ягодами ярко-красными. Бархат амурский на солнце переливается, берёзы золотом отливают. Сосны окутаны сизой дымкой, тихо в тайге, изредка пробежит косуля, ковёр цветной копытами взметнёт. Улетают на юг птицы, клины их в небе мелькают, и словно кричат они: «Прощайте, прощайте!»
Скоро придёт Хозяйка-Зима, укроет всё своим тяжёлым одеялом, полетят снежинки, и по-новому будет красива природа тайги. В самой глуши таёжной речка протекала. Вода в ней чистая, да холодная, много лет было ей, всё знала, всё видела. Около речки той дом стоял, неприметный, можжевельником поросший. Жила в нём девочка Нэку*, и брат её, Соокто*, оба были лет шести от роду. Каждое утро она к той речке ходила. Сядет возле неё, глядит в воду, словно в зеркало смотрится; личико кругленькое, глазки чёрные, щёчки румяные, загляденье!
Как-то раз проснулась Нэку, хотела было брата разбудить, и вдруг смотрит – нет его! Выбежала Нэку из дому, стала Соокто звать, а в ответ – тишина, только вороны, ворча, вспорхнули с вершин сосновых.
Заплакала Нэку. Куда Соокто убежать мог? Глядишь, заигрался, погнался за колонком, да заблудился в тайге. Опустила Нэку ручки в воду, чтобы личико умыть, тут слышит – речка ей человеческим голосом отвечает:
– Не горюй, милая моя Нэку, найдёшь ты своего брата, только набраться тебе надобно смелости. Иди прямо, никуда не сворачивай, пока не придёшь к самой старой сосне. От неё я беру начало, знает она больше меня, и тайгу видела молодой да свежей, когда люди и звери в ней ещё не водились.
Делать нечего. Пошла Нэку к сосне. Листья под её ножками шуршат, а под листьями – земля мокрая да болотистая. Шла долго-долго, вот уже и ночь наступает, силы Нэку покидать стали. Упала она на траву пожухшую, да и уснула.
Солнце над тайгой поднялось, холодное, осеннее, осветило Нэку своими лучами. Проснулась Нэку, глядит – да вот же она, сосна! Приютила её на ночь, ветками спрятала. Неподалёку от ствола её векового, речка бежала, не быстра и широка, а тиха и узка. Вскинула Нэку руки, хотела хвои коснуться, да не достала; нижние ветки на три её роста посажены. Тут наклонилась сосна к ней всем своим телом одряхлевшим, и голосом скрипучим говорит:
– Знаю я, зачем ты пришла. Брат твой далеко отсюда, унес его ветер в горы. Так уж и быть, дам я тебе одну из ветвей своих; долетишь ты на ней до этого места.
Поблагодарила Нэку сосну, села на ветку и полетела.
Долго ли, коротко ли летела она, видит – горы внизу, синие, голые, вершины снегом покрыты. Веет холодом от этих вершин, злобой и недоверием, не любят незваных гостей горы, погубят всякого, кто осмелится зайти на их просторы. Приземлилась ветвь у подножия, спрыгнула Нэку, смотрит – пусто вокруг и тоскливо. Идёт она, под ногами её прутья хрустят, ни травинки вокруг, ни живой души. Тут навстречу ей ветер мчится, в нарты метель запряжена, того и гляди снесёт! Бежит Нэку, спотыкается, нарты за ней по пятам гонятся. Увидела Нэку пещеру, забежала в неё, спряталась за большим камнем. Ветер мимо промчался, не заметил Нэку.
Выглянула Нэку из-за камня, смотрит – Соокто сидит! Плачет, а в руках ягоды держит. Подбежала Нэку к нему, обняла. Обрадовался Соокто, перестал плакать. Взяла Нэку его за руку, выбежала из пещеры, тут ветер увидел их, кликнул нарты свои, да не успел догнать Нэку. Запрыгнула она с Соокто на ветку сосновую и прочь полетела. Улетай, улетай, Нэку, береги брата!
Вот такая она, храбрая Нэку!
Автор сказки и иллюстрации – Диана Слипецкая
Нэку* – с нанайского «маленькая», «младшая»
Соокто* – с нанайского «корм для собак», значение имени таково, чтобы отпугнуть злых духов от ребёнка.
Ирина Кульджанова
С НОВЫМ ГОДОМ И РОЖДЕСТВОМ!
Всем мира и здоровья!
Новый Год для Деда Мороза
– А я ему понравлюсь? У него точно нет Снегурочки? – пятилетняя Снежанка в сотый раз за утро подскочила к Лизе. Деться от встревоженного взгляда синих глазищ было некуда, и Лиза обняла племянницу.
– Малыш, ты лучшая Снегурочка, которую я видела в своей жизни! Посиди вон за тем столиком у окошка, и, как только он появится, мы тут же пойдем к нему!
Это предновогоднее утро было для Лизы рабочим. Кафе на площади, где она была администратором уже два года, открывалось рано. И тридцать первое декабря не было исключением. Но она была даже рада. Ее племянница так ждала праздник, с таким воодушевлением наряжала елки и дома, и в кафе, что этим ожиданием чуда прониклась вся семья. А Лиза пораньше подарила ей «самый что ни наесть настоящий костюм Снегурочки» – голубую парчовую шубку с меховой оторочкой, вышитые белые валеночки и кокошник. Невысокий кокошник, украшенный жемчужными бусинами и бисером, вызвал у девочки тихий восторг.
Снежанка не могла надышаться на всю эту роскошь, которую до праздника разместили в детской. По нескольку раз в день она заскакивала в комнату, и, думая, что ее никто-никто не видит, любовалась. Не смотря на свое жгучее желание стать Снегурочкой, девочка наотрез отказалась наряжаться на утренник в детский сад. Ей хотелось стать настоящей, для настоящего Деда Мороза, в настоящий Новый Год.
Сейчас девочка терпеливо ждала, притихнув у окна и неотрывно следя за площадью. От кокошника на ее буйных каштановых кудряшках на темные шторы, скатерть и заботливо разложенную на стуле шубку разлетались яркие и цветные солнечные зайцы.
Лиза мимоходом глянула на большие часы над барной стойкой. Странно, уже время к обеду, а его до сих пор нет… Каждый год 31 декабря ровно в десять часов утра на городской площади появлялся самый настоящий Дед Мороз. По крайней мере, в этом была убеждена вся местная ребятня и большая часть взрослых. Он прибывал на оглушительно рычащем мотоцикле с коляской. В коляске высился огромный мешок, из которого весь день доставались охапки конфет вперемежку с плюшевыми зайцами и прочими мелкими радостями.
Трижды в день веселье оставалось без главного зачинщика – он уходил выпить чаю с облепихой и подкрепиться куском пирога. Заходя в кафе, он занимал собой весь дверной проем. Скидывал свой обычный тулуп и лохматую ушанку. Сидел, блаженно вытянув под столом ноги в огромных валенках. Он странно смотрелся в маленьком зале за хрупким столиком – высокий кряжистый старик. С белой, как снег, не стриженой шевелюрой, и такой же белой, окладистой и длинной, бородой. Темно синий внимательный и смешливый взгляд из-под белоснежных лохматых бровей, нос картошкой, и лучики морщин. В кафе сразу словно поселялась давно забытая сказка. Наверное, никто б и не удивился, если бы начали вдруг происходить чудеса – скатерть стала самобранкой, или живущий на кухне толстый кот начал рассказывать на ночь сказки. И вот сегодня их Дед Мороз не появился – ни на площади, ни в кафе. Глядя на грустно рисующую что-то племянницу, Лиза набрала номер человека, который знал всегда, все и обо всех. Их экспедитор, Пашка. И не ошиблась.
– Дед Мороз? А, так он сосед моей бабки. Увезли его вчера, на скорой, что-то с сердцем. Надеюсь, жив еще…
Машинально продолжая что-то делать, Лиза думала, как быть. В телефоне булькнуло сообщение. Пашка скинул адрес больницы… Решение пришло само собой. Быстро набрав текст, нажала на рассылку всем контактам. Теперь – Снежанка.
– Малыш, у нас сегодня необычный Новый Год! Наш Дед Мороз заболел, и мы его проведаем!
Снежанка смотрела на нее взрослым и все понимающим взглядом.
– Ну, он же дедушка! Конечно, о нем тоже надо позаботиться! Позовешь, когда поедем!
И убежала за свой столик. Лиза развила бурную деятельность. И спустя час все было готово. Откликнулись все, и даже хозяйка согласилась отпустить ее с работы ненадолго. Снежанка, натягивая свою новогоднюю шубку, вдруг о чем-то вспомнила.
– Лиз, а можно я в холодильник рисунок для Деда Мороза положу? По-другому же не передашь его, да?
– Давай, солнышко, быстрее, а то нас ждут уже все! – Она подумала, что нужно потом, как вернутся, его убрать.
Под окнами клиники собралось человек пятьдесят. Пашка тоже был тут, руководил. Шепнул Лизе, что к деду не пускают… Народ старался вовсю, уже были слеплены пара снеговиков, на заснеженном тротуаре под окнами дорисовывалась синькой надпись «выздоравливай», а на елочку в начале аллеи была намотана цветная мишура и одета звездочка. Рядом с елкой – микрофон и пара колонок, из которых уже играло что-то нежное и звенящее.
– Малышка, за одним из этих окошек наш Дед Мороз. И первый раз не он нас поздравляет, а мы его. Ты – Снегурочка, так что говори!
Снежанка помялась, оглядывая собравшихся вокруг взрослых и детей, потом присмотрелась к окнам больницы. Что-то увидев, широко улыбнулась.
– Дорогой Дед Мороз! Мы тебя любим! Слушайся врачей и выздоравливай! И не забудь забрать подарок, ты же знаешь, где он тебя ждет! С Новым Годом!
В этот момент в реанимации медсестра удивленно смотрела, как кривая ЭКГ Мороза Ивана Степановича 1945 года рождения меняет свой рисунок. Как исчезают патологические зубцы и комплексы, и каждый следующий цикл становится все ближе к норме. Спустя несколько минут седой дед открыл глаза, счастливо улыбнулся девушке, и сказал:
– Холодильник есть? Там для меня подарок, принеси, будь ласка…
Даже не подумав возразить, она вышла в коридор, дошла до сестринской, открыла холодильник. Поверх пакета с мандаринами лежал детский рисунок – цветными карандашами среди ажурных снежинок был нарисован Дед Мороз, маленькая девочка в голубой шубке, и большой красный мешок рядом с украшенной елкой.
Марина Листок
Всем тем, кто верит в сказку
Доброго утра и доброго дняВсем тем, кто верит в сказку,Живет любовью кто и каждый день,И утро каждое ждет праздник.Зажгу свечу и елочку включу,Накрою стол и буду ждать,Когда начнут сбываться все мечты,А дети утомившись лягут спать.Шурша подарками,Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
