Качели

Были парадно-выходные лосины, будничные, дискотечные, прогулочные, школьные и даже, как мне кажется, театральные. Если белые лосины надеть с туфлями, то получался парадно-выходной или театральный прикид. А если туфли сменить на кроссовки, то вот вам дискотечный вариант. Фантазия была нужна только в подборке верха. К парадно-выходному и театральному неплохо подходил пиджак, а к дискотечному – джинсовая куртка. Сплошное удобство!

Но, если верить рекламе, лосины имели и чудодейственное свойство.

Я доехал на метро из центра Питера до Автово. Вышел на улицу и сразу же попал в людской поток, стремящийся жарким июльским субботним утром добраться хоть куда-нибудь, где будет несколько прохладнее. Мой путь лежал к остановке трамвая номер 36, на котором я собирался умчаться в Стрельна, поближе к берегу Финского залива.

Площадь возле метро была вся усыпана торговыми ларьками, в которых можно было продать золото и валюту, купить шаверму, недорого приобрести спортивный костюм «Адидас», сшитый в подвале соседнего дома, снять «жену» на пару-тройку часов и, конечно же, заполучить по сносной цене эксклюзивную модель новомодных французских и итальянских лосин, произведённых в Польше. В общем, ничего необычного для того времени и места. Однако, один из ларьков со стандартным набором продаваемой продукции всё же привлёк моё внимание. Точнее не сам ларёк, а рекламная надпись, сделанная на белой стороне дешёвых обоев, прикреплённых к витражному стеклу торговой точки.

Мельком взглянув на броскую надпись, я настолько резко замедлил ход, что почти физически ощутил, что думает девушка, едва не врезавшись в меня сзади. Я прочитал надпись второй раз, улыбнулся и подумал: «Почему же нет очереди?» Пройдя дальше, я покачал головой и рассмеялся в голос. Зачем мучить себя упражнениями? Зачем вверять себя в руки ортопедов и хирургов? Зачем скрываться за длинными юбками и широкими брюками? Ведь проблему можно решить «малой кровью». Надпись, написанная крупно красным фломастером, гласила: «ПОКУПАЙТЕ НАШИ ЛОСИНЫ! ЛЮБЫЕ НОГИ В ЭТИХ ЛОСИНАХ СТАНОВЯТСЯ РОВНЫМИ!!!»

Мне нравится

Мне нравится, что ты в моих мечтах,Мечтах – безоблачных и чистых!Мне нравится, покуда на ногах,Бежать к мечте, такой лучистой!Мне нравится, всегда тобой болеть,Болеть – неизлечимо, страстно!Мне нравится, порой с тобой краснеть,Коль речь про поцелуй прекрасный!Мне нравится, что ты в моих мечтах,Мечтах – безоблачных и чистых!Мне нравится, покуда на ногах,Бежать к ТЕБЕ – красивой и лучистой!

Тормоза

Нас сейчас не найдет никто.Телефоны свои отключи.Потеряла в прихожей пальто,И упали чужие ключи.Закружил хоровод ночейТех, что я провела не с тобой.Стынет кофе давно на плите,А в висках не стихает бой.Я как будто с горы неслась,Позабыв, что такое страх.Тормоза отпустила страсть,Чтоб очнуться в твоих руках.Чтобы небо взорвать пополамИ бояться чудо спугнуть.Чтоб прижаться к твоим губам,Чтоб в твоих глазах утонуть.Понимаю я все сама,Но простятся мои грехи,Ведь схожу по тебе с умаИ пишу по ночам стихи.Мы вернемся к семьям своим,Лишь счастливые пряча глаза.Завтра снова ты мне позвони,Пусть откажут опять тормоза.

Минута слабости

Прости. Устала. Больше не могуКачать права и каждый день бороться,И улыбаться (ведь для всех я – Солнце),И быть проталиною первою в снегу.Молчать, когда кричать хотелось в голосИ уверять всех в том, что все прекрасно.И, помня то, что красота опасна,Закрашивать свой поседевший волос…Посуда – вдребезги. На край земли я скроюсь.Калачиком свернуться – ночь нежна…Минутка слабости… Прости, я успокоюсь.Я сильная. Я справлюсь. Я должна.

Заноза

Боль. Ох, уж эта нестерпимая боль! Она гниющей занозой сидит в моём сердце. Вернее, исходит от Занозы, гниющей в моём сердце. И не избавиться от этой боли никак. Никак её не ослабить. Ничем не заглушить.

А если я вырву Занозу из сердца, вырву, брошу и забуду, тогда боль уйдёт? Да, уйдёт, я это точно знаю! Более того, я обрету свободу. Полную свободу! Но вместе с болью я лишусь и привязки к душе. Моей израненной, больной душе. Ведь именно благодаря Занозе я испытываю физическую и душевную боль, которая говорит мне, что я ещё жив. А зачем мне, мёртвому, свобода?

Боль, боль, боль. Она преследует меня всегда и везде, не давая забыться ни на мгновение. Боль невыносима, а от Занозы избавиться я не могу, да и не хочу – я раб этой Занозы.

Я раб твой, За-но-за!

Люди должны бояться

Люди должны искатьИ не должны сдаваться.Но иногда – терять.Но иногда – бояться.Люди должны терпеть,Люди должны сражаться.Но иногда – реветь.Но иногда – бояться.Сильными будьте всегда,Жизни не стоит пугаться.Но все-таки иногдаЛюди должны бояться.

Другая

Твои прощальные цветы.Твои слова «Прости, родная»Мои печальные мечты…Теперь я для тебя чужая.Другая будет греть обед,Стирать рубашки и пеленки,Гасить в прихожей будет светИ нянчить твоего ребенка.А я (ну кто бы мог поверить?)Осталась будто не при чем.Теперь другая твои двериОткроет, но моим ключом.А мне остались только сны,Не знает входа в них другая.А наяву – твои цветыИ те слова «Прости, родная»

Голуби

Мрачный, пасмурный день дождливого лета. Тепла ещё не было, а ведь конец августа. Создаётся впечатление, что на Южном Урале за весной сразу наступила осень.

В исправительную колонию пришёл этап. Осужденные повыпрыгивали из автозека и их тут же усадили на корточки многочисленные конвойные.

Уставшие от длительного переезда арестанты грустно смотрели на влажный асфальт, ожидая, когда фамилию каждого из них зачитает дежурный помощник начальника колонии (ДПНК), мечтая быстрее добраться до помещения под названием «Карантин», чтобы там хоть немного отдохнуть.

Рослый, широкоплечий, с добрым лицом майор зачитал последнюю фамилию осужденного, и под лай собак арестанты в помятой робе двинулись строем, создав колонну по трое из шести шеренг. Неторопливым шагом зеки шли по длинной аллее, неся в руках свой скудный скарб и украдкой озираясь по сторонам, чтобы понять в какой «райский уголок» судьба закинула их на сей раз.

Мимолётному взору арестантов попались на глаза хоккейная коробка, заросшая травой, флагшток со спущенным флагом Российской Федерации, одиноко стоящая столовая с обшарпанными стенами, и опустевшие двух и трёхэтажные бараки, где о недавнем пребывании людей напоминали лишь шторы да цветочные горшки с засохшими растениями на подоконниках.

Причиной такой безлюдности стала – «перережимка», то есть изменение условий содержания спецконтенгента.

Для этого полуторатысячную колонию общего режима полностью освободили от заключённых, совершивших преступления незначительной степени тяжести, чтобы на их места привезти тех убийц, грабителей, насильников и наркоторговцев, кто попал на скамью подсудимых впервые в жизни, но, в силу тяжести преступления, был приговорён судом к лишению свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима.

Новый начальник пенитенциарного учреждения, следуя концепции 2020 по реформированию уголовно-исполнительной системы, предложил своему руководству идею создания трудового лагеря, в котором в обязанности осужденного включалось бы трудоустройство на предприятия колонии, и где за свой труд арестант получал бы не только заработную плату, но и различные льготы, влияющие на скорейшее возвращение домой, то есть условно-досрочное освобождение.

Руководство ГУФСИН поддержало предложение молодого, энергичного начальника и дало отмашку на создание концептуально новой (или хорошо забытой старой) колонии, дав ей название – «Исправительный центр №1».

Два арестанта, молодой и пожилой, вышли из помещения отряда на свежий воздух, держа сигареты в руках. Они оба завершили обустройство в своём новом жилище, и сейчас больше всего на свете им хотелось курить. Место для курения расположилось в глубине небольшого локального участка рядом с забором из сетки «рабицы» и молодой елью, соседствующей с возрастными берёзами, растущими в клумбах. Молодой зек Ильдар Загоев, двадцатисемилетний, симпатичный чеченец высокого роста и фигурой атлета, первым зашёл в беседку-курилку и, чиркнув спичкой, прикурил сигарету.

– Не туши, – попросил Ильдара пятидесяти шестилетний, невзрачный татарин Рамиль Хабибуллин, не выделяющийся ростом и комплекцией из общей массы арестантов.

– Давай, брат Рамиль, прикуривай, – сказал Загоев, поднеся горящую спичку к сигарете Хабибуллина.

– Ох, благодать, – удовлетворённо произнёс Рамиль, сделав глубокую затяжку табаком и выпустив сизый дым из лёгких.

– Да нет, Рамиль, какая же это благодать, когда в конце августа деревья полуголые стоят, а оставшаяся листва жёлто-красного цвета?! – поправил товарища Ильдар, заметив природное несоответствие.

– Как точно ты, Ильдарка, подметил – деревья, словно глубокой осенью, тишина и бездвижие, как на кладбище, и, заметь, здесь даже голуби не летают. Ну, прямо зона отчуждения. Жуть! – с толикой таинственности произнёс Рамиль и, сделав очередную глубокую затяжку, поёжился.

– Загоев, Хабибуллин. Вас срочно зовёт инспектор отдела безопасности, – прямо с порога отрядного помещения крикнул кто-то из осужденных.

Рамиль и Ильдар затушили недокуренные сигареты, бросили их в урну и нехотя пошли в барак.

С каждым днём колония преображалась.

Арестанты трудились на совесть, воодушевлённые словами начальника учреждения о возможном условно-досрочном освобождении для каждого хорошо работающего заключённого и не нарушающего правила внутреннего распорядка исправительного центра №1.

Чуть больше, чем за два месяца численность колонии возросла до ста двадцати двух человек. В первой декаде ноября, общими усилиями осуждённых и при внушительной финансовой поддержке колонейской администрации, были приведены в соответствие отрядные помещения, заменены трубы системы отопления и с нуля построено кафе для свидания осужденных с родственниками на территории колонии.

Солнечным, безветренным ноябрьским днём Ильдар и Рамиль несли свои вещи в отремонтированное, тёплое помещение третьего отряда.

– Ты смотри, братан, благодать-то какая – на небе ни облачка, на улице тепло, словно бабье лето пришло, а деревья как стояли полуголые в день нашего приезда, так и до сих пор свои одеяния не скинули. Странное всё же здесь место! – воодушевлённо произнёс Рамиль и, поставив баул с вещами на скамейку «курилки», вынул сигарету из пачки.

– Прикуривай, Рамиль, – предложил Ильдар.

Он поднес горящую спичку к сигарете товарища и глубоко вдохнул свежий морозный воздух:

– Да, ты прав, братка – благодать! Погода словно отыгрывается за никудышное лето. Ты смотри, Рамиль – голуби прилетели! – с детским задором крикнул Ильдар, указывая на небольшую стайку птиц, и, снизив тон до полушёпота, оптимистично закончил: – Значит, жизнь продолжается и всё, всё будет хорошо!

Месть

В ожидании друга волчица сидит,Окружённая девственным лесом.Песню тянет. На небо глядит,Отдыхая под звёздным навесом.Волк – бедняга в крови, от людейУползал по промёрзшей дороге.Он желал повидаться лишь с ней,Находясь на предсмертном пороге.Плачущая песня любвиНежно поднималась к луне.Только с неба увидеть могли,Как печаль проявилась во тьме.Шёл на встречу к волчице своей.Шёл не прячась, о милой мечтая.Шёл один, не послушав друзей,И забыв, что есть зависть людская.Кто-то крикнул: «Гони на меня!»И пошло, понеслось, полетело.Раскалённая вспышкой огня,Пуля с силой ударила в тело.Плачущая песня любвиНежно поднималась к луне.Только с неба увидеть могли,Как печаль проявилась во тьме.У волчицы враз вздыбилась шерсть.Будто злое почувствовав что-то,Самка взвыла, собравшись на месть,Скаля пасть, сорвалась на охоту.Лапы сами направились в путь,Свой маршрут находя под луною.И пусть друга уже не вернуть,Но и людям не будет покоя.Плачущая песня любвиНежно поднималась к луне.Только с неба увидеть могли,Как отмщён был любимый во тьме.

Ушедшим родителям

Мы перед камнем головы склоняемНа нем набиты ваши имена,И Бога тихо, слезно умоляемВернуть на миг те времена:Где ты, мамуля, ласково и нежноСвою любовь даруешь нам,А ты, отец, спокойно, безмятежноНаш детский устраняешь гам.Мы память вечную храним,И помним лица ваши, ваши руки,Гордимся вами и скорбим,Мы – дети ваши, ваши внуки!

Кома

– Скажи, ты счастлива была?(Она молчала.)– Тебе сломали два крыла,Ты не кричала.Тебя любили сто мужчинИ рвали сердце.Тебе же нужен был один,Чтобы согреться.В любви и ненависти тыНе знала меры.И научилась продаватьНадежду с верой.Тебе пришлось все потерять,Чтоб быть мобильной.Ты разучилась доверятьИ стала сильной.Ведь приходилось жилы рвать!Забыла грезы…Зато ты научилась лгатьИ прятать слезыИ приходилось быть всегдаЗа все в ответе.Есть то, что держит тебя здесь?– Конечно! Дети!Взмахнув крылами на прощанье,Тень умчалась.А я, очнувшись,На земле пока осталась

Подарок

Случай, о котором я хотел бы рассказать, произошёл со мной много лет назад.

Пушка Петропавловской крепости давно уже издала залп, оповещая горожан о полудне, но для меня субботний летний день только начался.

С дикой головной болью и сушняком во рту, я аккуратно поднялся с постели.

Празднование окончания трудовой недели в диско-баре «Лань» не прошло для меня бесследно. Удивительный напиток – «Ёрш» (смесь нескольких кружек пива «Петровское» и некоторого количества водки разных сортов), просился наружу.

Неуверенной походкой я направился в кухню, чтобы утолить жажду и выкурить пару сигарет.

Но если первое мне удалось, и я с жадность выпил литр кипячёной воды, то со вторым ждало разочарование – сигареты закончились.

Пришлось наспех одеться и выйти на улицу.

Расстояние в триста-четыреста метров до ближайшего киоска с сигаретами, казалось марафонской дистанцией.

Даже не радовали глаз до боли любимые улицы – Большая, Средняя и Малая Подьяческаяё, через которые мне предстояло пройти дворами.

И вот, когда на горизонте показался вид Никольского собора, из открытого окошка иномарки, припаркованной к тротуару, раздался мужской голос с просьбой подойти к машине.

Не испытывая ни малейшего желания общаться с кем-либо, я всё же направился к зовущему.

За рулём сидел молодой парень, лет двадцати пяти, в дорогом спортивном костюме. Его волосы были очень коротко, но стильно подстрижены. А на огромной, натренированной шее красовалась массивная, золотая цепь, типа «Бисмарк» (неизменный атрибут «девяностых»).

Говорил «спортсмен» достаточно быстро и складно. Но слушать про его проблемы с подругой не хотелось.

Закончив свой монолог, парень попросил:

– Брателло, выручи! Сегодня у моей девушки день рождения и я не могу оставить её без обещанного подарка-сюрприза, даже не смотря на нашу ссору. Сам понимаешь – это не по-пацански! Поэтому, я прошу тебя, «закинь» цветы и коробку с тортом.., – «браток» не разворачиваясь указал согнутой рукой на заднее сиденье, где лежали подарки, – … в этот дом. Парадная сразу за углом, – парень «воткнул» кисть с вытянутыми на ней пальцами в здание, где жила его возлюбленная и продолжил:

– Я в долгу не останусь и «отслюнявлю» достойную «котлету ловэ»!

Понимая, что и сам мог оказаться в подобной ситуации, когда мужская гордость не позволяет лично выполнить данное обещание, а не сдержать слово попросту нельзя, я согласился отнести букет цветов и коробку с тортом для именинницы. А вот от «котлеты» вежливо отказался.

Я молча, со вздохом взял ношу и отправился в указанном направлении. Утешало одно – идти было не далеко.

Честно скажу, мой облик не сочетался с цветами и тортом. Изрядно «помятая» физиономия, футболка на выпуск, спортивные штаны (типа рейтузы) с растянутыми коленями, да сланцы, надетые на босые ноги, не создавали мне презентабельный вид. Вот такой «красивый» я и подошёл к парадной пятиэтажного дома, построенного в начале девятнадцатого века.

Квартира девушки-именинницы располагалась на третьем этаже. Но для меня – человека с похмелья, оказалось мукой преодоление шести лестничных маршей, по несколько десятков ступеней каждый.

Каждый шаг отдавался болью в голову. Пот заливал лицо. Ноги подкашивались. Звуки музыки, постепенно нарастающие с приближением к нужной квартире, разбивали мой мозг.

Но я всё же дошёл и, отдышавшись, надавил на кнопку звонка.

На моё удивление тяжёлую, дубовую дверь открыли сразу, несмотря на орущую танцевальную музыку.

На пороге стояла симпатичная, молодая девушка, но изрядно подвыпившая. Она, буквально, втащила меня вглубь квартиры, где находились ещё несколько хорошо одетых и недурных собой незнакомок. Эти девушки тоже были пьяны. Увидев меня, все «леди» стали хлопать в ладоши и визжать. Судя по восторженной реакции, им недоставало «кавалера».

Я даже не успел представиться и толком объяснить цель визита, как мне подали бокал внушительного размера, с приятно пахнущей жидкостью.

«Штрафная» прошла легко и прижилась в желудке без проблем.

А после второго бокала я ощутил себя полноценным человеком и, закурив, стал объяснять своё появление в такой гостеприимной компании.

Рассказанная история о походе за сигаретами развеселила захмелевших красавиц. Они долго и громко смеялись, заглушая своим хохотом музыку.

Но вот заиграла медленная композиция.

Красивая мелодия расплылась по всей комнате, заставив девушек ненадолго притихнуть. Воспользовавшись замешательством подруг, одна из незнакомок схватила меня за правую руку и потянула на танцевальную площадку, организованную между богато сервированным столом и стенкой из натурального дерева.

Мой домашний прикид её ничуть не смущал.

Во время танца дискомфорт создавал лишь букет цветов, который я так и не смог вручить имениннице, так как не понял, кто из присутствующих девушек является ею. (Хорошо хоть торт поставил на стол).

После окончания композиции вопрос кому дарить цветы разрешился сам собой.

Одна из девушек предложила взглянуть на торт, который принёс я по просьбе её молодого человека. Таким образом, я догадался, кому следует преподнести порядком поднадоевший букет.

Получив розы и небрежно кинув их на кожаный диван, именинница приступила к развязыванию большого, красного банта, красовавшегося на коробке с тортом.

После того, как бант был развязан, а верхняя крышка коробки снята, моя нижняя челюсть непроизвольно опустилась вниз.

Такого торта я ещё не видел!!!

Но меня впечатлил не сам торт, сделанный явно на заказ и украшенный различными розочками и надписями. Меня поразило то, что торт можно напичкать купюрами различного достоинства с лицами американских президентов и при этом не сломать красоту кулинарного шедевра. Причём сумма воткнутых денежных знаков позволяла запросто купить шикарную иномарку!

Честно скажу, что нехорошие мысли посетили меня в тот момент.

Ах, знал бы я, что за подарок нёс. Я бы нашёл ему отличное применение!

Но всё вышло, как вышло.

Такой презент следовало немедленно «обмыть»!

С восхищением от увиденного, некоторой завистью и в полной тишине, мы «обмыли» поистине дорогой подарок несколько раз.

Оцепенение спало.

Чтобы окончательно разрядить обстановку, именинница предложила мне игру со странным название – «Ударь».

От меня требовалось как можно сильнее стукнуть по торту ладонью руки и сколько денежных знаков упадет на пол, то таким и будет мой выигрыш.

Предложение именинницы получило поддержку со стороны её подруг. Они пьяно хихикали и всяческими способами подгоняли меня начать игру.

Но я и сам был не прочь выгодно поразвлечься! Поэтому отнекивался недолго и только ради приличия, хотя этого самого приличия ни у меня, ни у остальных присутствующих, практически, не осталось.

Для точности удара мне поднесли очередной бокал с приятно пахнущей жидкостью. Он привёл меня в состояние, аналогичное предыдущему вечеру.

При поддержке окружающих, под их сумасшедшие крики, я сделал высокий замах, произвёл сильнейший удар и…

…ПРОСНУЛСЯ!!!

Я книги читаю с конца

Я книги читаю с конца,Потом возвращаюсь к началу…Я в жизни так многих встречала,Так многих хранила сердца!В любви я сгорала дотла,Чтоб вновь воспылать с новой силой,Забыв обо всём, что было.И я никому не лгала!Я падала и воспарялаСильней каждый раз, чем прежде.И я, не лишаясь надежды,Искала и снова теряла.Я снова стою у крыльца.Теперь я тебя полюбила…Но ты не забудь, мой милый,Я книжки читаю с конца.

                                       Глава 1

Зима на Урале – это безумно холодно! Здесь фраза «холод пробирает до костей» – это не фигура речи. Это физические ощущения

За несколько часов до Нового года мороз ещё больше окреп, и столбик термометра перевалил за отметку в минус тридцать пять градусов. Жуть! Казалось, что даже крупные снежинки замедлялись в своём падении из-за столь низкой температуры и именно поэтому они нехотя ложились на административные здания, асфальт и заборы с колючей проволокой N-ской колонии строгого режима.

Быть зэком – мерзко! А в безумно холодное время года – жутко мерзко!

Но, как и большинство вольных граждан, вне зависимости от погодных катаклизмов, арестанты любят Новый год и тщательно готовятся к этому празднику.

Одни в отрядном умывальнике сцеживают и разливают бражку из пластиковых канистр по пластиковым бутылкам.

Другие гладят новые вещи старым утюгом с подгоревшей «подошвой».

Третьи уже фотографируются на камеру мобильного телефона, будучи побритыми, отглаженными и напарфюмереными так сильно, словно желая, чтобы запах одеколона проник к получателю фотографии через объектив.

Четвёртые готовят праздничный ужин.

А кто-то, кому просто нечего делать, тупо смотрит телевизор в специально отведённой для этого занятия комнате.

Хотя ещё полгода назад о подобных вольностях ни один арестант не мог даже и помечтать. В недалёком прошлом всё делалось строго по режиму, а любые отклонения от него согласовывались с сотрудниками администрации. Простые упоминания о спиртном, наркотиках, мобильных телефонах и других запрещённых предметах сулили большими неприятностями. А их употребление и приобретение и того хуже – от водворения в ШИЗо (штрафной изолятор), до увеличения срока заключения.

Но всё меняется!

«Красный» – милицейский ход сменился «чёрным» – зэковским. А затем «чёрный» ход вновь заменит «красный». Так было и так будет всегда.

Но накануне 2013 года никто не хочет вспоминать плохое и думать о прошедшем. Все зэковские мысли направлены в будущее.

В добротном кирпичном бараке, в отрядном помещении для приёма и приготоления пищи – «пищёвке», было многолюдно. Зэки копошились, стряпая праздничный ужин. Пахло цитрусами, колбасой и подгоревшим луком.

За одним из шести кухонных столов свои яства готовили трое товарищей – Леонид, Максим и Дильёр. Они, как здесь принято говорить, были семейниками, т.е. делились в своём узком кругу не только продуктами питания, но и радостями с горем, а так же решали различные проблемы сообща.

Леонид – тридцатисемилетний, высокий брюнет, с большими карими глазами, миловидный в прошлом (пока не появился уродливый шрам под правым глазом), спортивного, легкоатлетического телосложения.

Максим – невысокий коренастый мужчина с тёмными, бегающими глазами на округлом, но худощавом лице, на полгода моложе Лёни.

Дильёр – симпатичный узбек, ростом чуть ниже Леонида, крепкого, спортивного телосложения, был самым молодым из троицы (на шесть лет моложе Макса).

… – А я бы хотел, чтобы Новый год подарил мне племянника. А то мой младший брат со своей женой пока только девчонок стругают, – поделился своею мечтой Макс.

– Так ты бы научил братана, как пацаны делаются! – смеясь, произнёс с заметным акцентом Дильёр.

– Но ты, остряк, за пловом лучше приглядывай! – строго сказал Максим Дильёру.

– А ты помидоры не сильно мелко реж! – с издёвкой ответил Дильёр.

– Пацаны, а может не будем ссориться? – поинтересовался Лёня, не отрывая взгляд от эмалерованой миски с салатом «Оливье», в который выдавливал из полиэтиленовой упаковки майонез каким-то оригинальным, но понятным только ему, рисунком.

– Так мы и не ссоримся, – уверенно произнёс Дильёр, приоткрыв крышку кастрюли, в которой томился плов.

– Да, запах что надо! – потянув носом, произнёс Максим, – Что-что, а в приготовлении плова ты, Дильёр, лучший!

– Согласен! – подтвердил Лёня.

– Пацаны, плов готов. Можно за стол садиться, – сказал Дильёр.

– А что по времени? – обращаясь ко всем сразу, спросил Макс.

– Половина двенадцатого, – взглянув на часы на правой руке, ответил Лёня.